Мини-рассказ
С некоторых пор она начала бухать с бомжами в лесополосе.
Однажды она спросила как я отношусь к её новым друзьям. И я ответил, что мне трудно что-либо говорить о бомжах, потому что я с ними живу в параллельных мирах и никогда не пересекаюсь.
И тут её понесло. И у нас была самая жуткая ссора за всё время нашего двухлетнего общения. Она говорила, что новый любовник познакомил её со всеми обитателями лесополосы, словно зелёный ручей текущей сразу за их серым панельным микрорайоном и старой заброшенной узкоколейкой. Говорила, что часто выпивает с ними и это отличные ребята, у которых просто произошло горе и они опустились на дно. На что я разочарованно сказал: "Сомнительное достижение - узнать всех бомжей в лесополосе. Я бы не назвал это духовным ростом". Она возмущённо вскрикнула: "Ты так говоришь, как будто не считаешь их за людей!". Я ответил, что считаю их за людей, но не хочу с ними пересекаться. Она со злой ухмылкой парировала, что у многих из них мысли глубже, чем у такого "рафинированного театрала", как я. И я почувствовал себя неловко в своём строгом чёрном костюме и галстуке, туго сдавливающим шею. Меня бросило в жар от обиды, но я спокойно ответил: "И тем не менее, мне не интересны ни они, ни их мысли; если мне захочется умных мыслей, я уж точно пойду не в лесополосу к бомжам, а в библиотеку к полкам с классической литературой". И вот тут-то я произнёс фразу, которая её триггернула, что я не пересекаюсь с ними, живу в параллельных мирах.


Читать далее...

Это неправда, что одиночество в городе и в деревне ничем не отличаются. Враньё. В городе человек не одинок. Ему, может быть, не с кем заползти под одеяло. Но он не один. Вокруг снуют люди. В альтернативных случаях – фантомы и дуновение ветерка от взмаха шёлкового платья.
Деревня же, есть замкнутое пространство, внутри у которого: «Пыль. Прах. Древоточец-жук. Стенки. Сухой мотыль. Неудобно для рук..» Как видим, людей в указанном тексте Бродский не прописал. Впрочем, у Бродского речь о другом.
Я очень долго был в деревне, но вчера поехал в театр. Два часа пути, и вот я почти в Москве. В Люберцах-1 мне повстречалась первая девушка в короткой юбке на перроне. И эта юбка стала для меня электроимпульсной терапией - дефибриллятором. Электрический разряд – забилось сердце! Доктор, ещё разряд посильнее! Ещё одна короткая юбка! Ближе к Москве! Снова удар током! Юбка! Юбка! Юбка! Ещё одна! Пациент полностью здоров и жизнеспособен!
Вот, в чём разница одиночества в деревне и в городе. У городских есть привилегия каждый день видеть короткие юбки. У меня в деревне есть привилегия лицезреть тень от вороны, уныло скользнувшую по картофельной ботве.
В Москве я жадно разглядывал людей, стараясь запомнить, как можно больше странностей и мелких деталей.


Читать далее...

Недавно мне написала одна девушка, которая нашла меня в интернете после прочтения книги «Зимовьё на Гилюе». У нас завязался диалог. Она поинтересовалась, почему я переехал с Дальнего Востока в Московскую область.
Есть очень популярный в охотничьей среде фильм Дмитрия Васюкова «Счастливые люди», вышедший на экраны 2008 году. Фильм подытоживается изречением, что счастлив тот человек, который нашёл своё место на земле. Когда я сам снимал документальный фильм «На коне по дрова, или История одного переезда в деревню» о своём друге, я сделал аллюзию на фильм «Счастливые люди» и задал другу вопрос, считает ли он, что нашёл своё место на земле. Друг ответил, что да – в той деревне, где он сейчас живёт, где построил дом своими руками, где завёл семью, растит детей, его место и он здесь счастлив.
Я завидовал другу и всем, кто нашёл своё место. Сам же много ездил по России, жил на Дальнем Востоке, в Сибири, но нигде не был счастлив. Везде чувствовал себя чужим. И только в Москве у меня всегда было ощущение, что я на своём месте, только в Москве я чувствовал себя счастливым.
Когда я переезжал сюда, у меня не было денег на квартиру в Москве, поэтому я приобрёл дом в Московской области. Это явно не моё место на земле. Но зато от него до Москвы – до места, где я счастлив – всего 2,5 часа на электричке. В Москве есть всё, что я люблю – музеи, театры, выставочные галереи… Москва бесконечна: чтобы обойти все памятные места и культурные объекты мне не хватит и целой жизни.
Я написал обо всём этом своей читательнице. Она очень удивилась тому, что охотник нашёл своё счастье в Москве. А ещё я рассказывал ей о своей жизни в Красноярске. И во время этих рассказов словно бы взглянув на себя со стороны, сам очень удивился тому, что обойдя все красноярские музеи по десять раз, я – таёжник – так и не побывал в знаменитом заповеднике «Столбы».
Раньше я никогда не задумывался о том, почему я выбрал мегаполис и почему, живя в большом городе, теряю интерес к тайге и любимому увлечению, связанному с ней.

Тында 1980-х, иллюстрация Николая Фомина для переиздания повести "Зимовьё на Гилюе".

Читать далее...

Уважаемые читатели и зрители моего дневника! Предлагаю две свои книги "Саянский декаданс" и "Зимовьё на Гилюе" с автографами автора на каждой.
Купив этот комплект, вы поддержите любимого автора и сделаете себе бесценный памятный подарок, который останется с вами на всю жизнь, потому что книги, как и любое настоящее искусство, - бесценны и вечны.
Стоимость комплекта 1200 руб. Доставка в любую точку РФ бесплатная.
Для заказа напишите мне сообщение на моей личной странице ВКонтакте, я сообщу номер карты для оплаты и, выслав книги заказной бандеролью, скину трек-код для отслеживания.
Если вы не зарегистрированы в ВКонтакте, пишите на почту literator-shamanov@yandex.ru

В ситуации, о которых я хочу сегодня рассказать, попадали, наверное, многие сельские жители. И многие с улыбкой вспомнят похожие случаи. Первый случай мы назовём -

Омлет в кармане
Однажды зимою, работая во дворе, я забежал по каким-то делам в курятник и увидел только что снесённое яйцо. Я обрадовался, мысленно воскликнул: "Джекпот!", схватил его дрожащей рукой и трепетно положил в верхний боковой карман куртки с твёрдым намерением тотчас отправиться домой и выложить в лоток. Но, ни тотчас, ни сразу после обеда я это яйцо в лоток не выложил. Я, видимо, подвергся первому звоночку старческой деменции и про него забыл. В тот день я хорошо и активно поработал на свежем воздухе...

Мои курочки породы мильфлёр красный фарфор.

Читать далее...

Грустная сказка из реальной жизни
I.
В эту весну я потерял работу, и чтобы хоть немного смягчить стремительное низвержение в нищету, собирал и продавал оплодотворённые яйца своих гусей. Такие яйца называют инкубационными и используют для закладки в инкубатор. Инкубационные яйца ценятся выше столовых, используемых для еды, поэтому при хорошей яйценоскости гусей и, главное, активном спросе покупателей, можно заработать немного денег.
В начале мая я перестал изымать у гусей яйца на продажу, им пора было садиться на гнёзда. Я решил, что соберу ещё двенадцать яиц для инкубатора, продезинфицирую стайку, принесу свежего сена и оставлю моих кормилиц в покое. Пусть наполняют свои гнёзда последними в этом сезоне яйцами и спокойно высиживают потомство.

продолжение тут

Почти игрушечного, но всё-таки живого котёнка я сегодня случайно увидел в выемке вокзальной стены над отмосткой фундамента. Я только что купил билет до Шатуры и бежал на электричку. Несмотря на то, что котёнок был рыжим, а стена пепельной, он абсолютно сливался с нею. Никто кроме меня его не заметил. Несколько мгновений позже я понял, что эффекта прозрачности это четырёхнедельное существо добилось путём вжатия в стену на уровне смешения кристаллической решётки своего хрупкого тельца с кристаллической решёткой вокзального бетона.
Я присел рядом на корточки, но оно не шелохнулось. Оставалось вжатым в стену. В смотрящих на меня голубых глазах отражались ёлки, памятник Ленину и растерянный мужчина средних лет в некрасивой одежде, растянутой вязанной шапке и белой медицинской маске, присевший на корточки. И ещё там отражалась моя прошлая жизнь. В основном детство, потому что больше у меня ничего не было - только детство и неожиданно подступающая старость.
Я не сразу заметил, что у котёнка нет хвоста. Только маленький пушистый обрубок, как у рыси.
Крохотная рыжая клякса на пепельном бетоне. На серой планете. На серой унылой весенней планете.
Тёплая рыжая капелька. Присевший на корточки растерянный одинокий мужчина, спешащий в Шатуру к дантисту. Забытый памятник забытому Ленину. Движущиеся белые медицинские маски в обрамлении мешковатых одежд застиранно-чёрного, растянуто-чёрного цвета.
Я встал и побежал, нет пошёл, или двинул(ся), двинул, направился (не помню!) - на электричку. Я не помог ему потому что кошки - единственные в этом мире существа, на которых у меня аллергия. Причём, аллергия, которая может меня убить за считанные минуты. Я часто жалел об этом свойстве взаимодействия моего и кошачьих организмов. Но сегодня я впервые пожалел об этом по-настоящему.
Когда я еду до Шатуры, люблю смотреть в окно на бесконечный, дремучий, очаровательный лес. Но бывают дни когда в окно мешают смотреть разводы воды по стеклу от дождя. Всё как бы смазывается, деформируется и искривляется. И сегодня так было, хотя никакого дождя за окнами не шло.
P.S. Фото из сети.

Озвучил ещё один свой рассказ. На этот раз я добавил в него лёгкую ненавязчивую музыку.

На днях мне нужен был номер дореволюционной газеты Приамурья или Забайкалья, вышедший не позднее 1858 года. И вся информация об этом издании.
За полчаса активного мониторинга с помощью гугла, проработав версии с Благовещенском, Нерчинском, Верхнеудинском, я, двигаясь на запад, добрался до Иркутска и обнаружил искомое - «Иркутскiя губернскiя вѣдомости», издававшиеся с 1857 года.
Всего полчаса с кружкой чая в одной руке и надкусанным бутербродом в другой, в растоптанных домашних тапочках, с уютной прослушкой музыки на youtube.
Тот же самый процесс при полном отсутствии у человечества интернета занял бы у меня целый день, а то и больше. Я бы долго и торжественно готовился к посещению читального зала библиотеки: тщательно скоблил синие скулы опасной бритвой (вафельное полотенце на шее, измазанный мыльной пеной помазок в алюминиевой чашечке), отпарил слегка отдающий нафталином фрак. Потом бы долго трясся на автобусе (зачёркнуто и исправлено - на конном трамвае). В гардеробе старушка, выйдя из анабиоза, и отложив спицы с недовязанными для правнучки пинетками, приняла бы моё драповое пальто, фетровую шляпу, белое кашне, надушенное "Шипром", и трость. Коричневой пластмассовой расчёской зачёсываю волосы возле трюмо, оглаживаю фрак, поправляю уголок носового платка в верхнем кармане (в том, где у Азазелло торчала куриная кость) и поднимаюсь в цитадель науки. И бесследно исчезаю на день, на два, на неделю...
Но сейчас есть интернет. И он обесценил мои изыскания. Подумаешь, нашёл газету позапрошлого века. Что здесь такого? При хорошо летающем гугле.
Я не поехал в библиотеку. Как сидел, так и сижу один дома. И даже сейчас, общаясь с друзьями и знакомыми в фейсбуке, понимаю, что не они ставят лайки и пишут комментарии, а программа - импульс, бегущий по оптоволокну, или летящая по морозу волна, в общем... какая-то кибер-иллюзия.
И вспомнилась мне живая жизнь. Наши походы с другом в читальный зал в далёких 1980-х. Тында. Зима. Мороз минус 45. И так приятно зайти в тёплую библиотеку (уже работала трёхэтажная центральная, что на фото внизу). Мы в растянутых свитерах толстенной вязки, где горловина подвёрнута в три слоя. В валенках невероятной величины - не менее 45 размера (при нашем реальном 33). В старых школьных брюках (пузырящиеся коленки лоснятся). Сдаём телогрейки и кроличьи шапки, всунутые в рукав, и торжественно-вкрадчиво, абсолютно бесшумно вплываем в читальный зал. Там, кашлянув, смущённым шёпотом здороваемся с сосредоточенно-серьёзной библиотекаршей в строгом (юбка ниже колен, серая кофта, янтарная брошь). Заказываем журналы "Охота и охотничье хозяйство" и ещё какие-то книги "про охоту". Садимся за стол, обкладываемся этим сокровищем и тихо погружаемся в счастье...
Ничего этого нет. Ни тайны, ни счастья. Только интернет; можно найти газету XIX века, зайти на охотничий сайт, полистать журнал в электронном формате. И уже не нужно, как я тогда - в детстве перерисовывать следы зверей на заднюю страницу тетрадки по геометрии.
Всё есть, всё доступно. Но всё синтетическое, слишком вульгарное.