I.
Однажды большому и грязному человеку подарили два поцелуя. Ой, о чём это я? Не два, а один. И не поцелуй вовсе, а билет на спектакль «Маяковский. Городской мюзикл». Впрочем, какая разница. Завернул я его в лохмотья своей души, пригрел и отправился с ним – мурлыкающим за пазухою – в любимый театр.
Этот маленький, шумный, странноватый спектакль с самого начала удивляет тем, что на подмостки первыми выходят не артисты, а музыканты. Они чинно располагаются спереди сцены, в подобии оркестровой ямы, но таким образом, что их видно на протяжении всего спектакля. Музыкантов трое Сергей Гордеев, Илья Олейников, Иван Смирнов: ударные, аккордеон и гитара. Предвкушение того, что действие будет происходить под рождающуюся на наших глазах музыку, изыскано и приятно, как мороженное из сирени. Почему-то почти никто из театралов в отзывах об этом не упоминает, а ведь живой аккомпанемент – одна из важных и ценных особенностей этого мюзикла и большая редкость для современного театра вообще.
Кто бы что ни ставил о Маяковском, всё на сцене будет залито багряными красками, испещрено красными флагами, обвязано алыми, как языки пламени пионерскими галстуками. От этого кажется, что на сцене полыхает костёр. Или что она забрызгана кровью. Но именно огонь, кровь, искры и символизируют так горячо любимую, так пламенно воспетую Маяковским Революцию. С коммунистической атрибутики и начинается спектакль на «Малой Ордынке». С марша, барабанной дроби, речовки. Я не знаю, как относиться к такому. С серьёзным лицом, как к ностальгии по нашему прошлому? Или же с ухмылкой; как к пародии на социалистический строй, на который снисходительно смотрим с высоты нашей сытой, чванливой и свободной капиталистической реальности? Мне показалось, что советская атрибутика слишком гротескна, чтобы воспринимать её серьёзно. Например, пионерские галстуки сильно увеличены в размерах. И явно не для того, чтобы их лучше было видно с задних рядов.

Вероника Лысакова в роли Эльзы Триоле с очаровательными жемчужными бусами и Янина Студилина в роли Лили Брик. Две сестры, две возлюбленные Маяковского.

В школе, годы которой пришлись на самый конец советской эпохи, я не любил Маяковского. Меня раздражала откровенная, навязчивая плакатность и агитационность его стихов. И только в последнем одиннадцатом классе, который был уже с литературным уклоном, мне позволили учить и разбирать не «Разговор с товарищем Лениным», а превосходные: «Послушайте!», «А вы могли бы?», «Лиличка!». Я и по сей день кроме любовной лирики ничего у Маяковского не воспринимаю. Хотя, и любовная лирика неоднозначна: надрывна, истерична и в какой-то степени даже психопатична. Прочитаешь её, восхитишься виртуозно разбросанными осколками стекляшек и алмазиков, а потом как-то быстро забудешь. А другой лирики и быть не могло. Настоящей спокойной, взаимной, созидающей любви поэт не знал. Пытался вырвать любовь у других зазевавшихся мужчин прямо из рук, чтобы потом уволочь в бездонную пещеру своей души. Но безуспешно. Ничего не привлекало женщин: ни ярко выраженная маскулинность, ни громадоподобность его личности, ни редчайший дар поэта и живописца. Ни даже самое главное в мужчине – деньги и связи. Что было в Маяковском не так? Почему при таких возможностях он оставался одиноким? Наверное, женщинам было трудно жить с неугомонным холериком, у которого так сильно обнажены нервы и всё внутри клокочет от страсти, и которого не наденешь в ненастье на дырявую обувь, как Осипа Брика, например.
Вот об этом нелепом и неуклюжем в быту, но одарённом и великом в искусстве человеке и рассказывает «Маяковский. Городской Мюзикл».

II.
Режиссёр-постановщик Александр Рыхлов создал настолько специфичный мюзикл, что поначалу в действие на сцене очень трудно погрузиться даже мне – филологу. Потому что каждая фраза, каждый жест, каждый всплеск музыки – это аллюзия на историческое событие, строчку из стихотворения, фрагмент чьей-либо биографии (не обязательно главного героя). Атмосферу усиливают яркие угловатые (в стиле кубофутуристических картин Маяковского) декорации, созданные Дмитрием Довченко и реалистичными костюмами, придуманными Олегом Мазуренко. И без знания истории и культуры XX века, вернее даже без интуитивного ощущения привкуса той эпохи трудно, бросив своё бренное тело с клокочущей в предновогодних судорогах улицы XXI века, осмыслить события, происходившие сто лет назад. Поэтому я бы сказал, что постановка создана для зрителя думающего, начитанного, всесторонне развитого. В отличие, например, от ещё одного мюзикла «Маяковский» поставленного режиссёром Алексеем Франдетти в «Ленкоме», который я посмотрел четыре месяца назад. Ленкомовская версия делает упор на биографию поэта, причём биографию немножко опошленную (в хорошем смысле), а потому понятную широким массам трудящихся. Отправляясь в «Ленком», знания биографии и творчества поэта не столь принципиальны, потому что биографию вам расскажут непосредственно в зале, причём современным языком. А вместо творчества Маяковского споют популярные песни рэпера Басты. Перед ленкомовским спектаклем достаточно прочитать биографию Маяковского в Википедии. Но в «Театр на Малой Ордынке» потрудитесь, пожалуйста, взять с собой томики поэтов Серебряного века: Маяковского, Северянина, Хлебникова (причемъ, желательно съ дореволюціонной орѳографіей). Дамам быть в вечерних платьях, шляпках с вуалью и страусиными перьями, мужчинам – в смокингах и пенсне. «А почему не в робе и кирзачах? – спросите вы, – поэт-то нашенский, пролетарский». Потому что, пролетарского в спектакле (как бы чеканно в нём не маршировали пионеры) нет почти ничего. Мюзикл частично о творческой богеме дореволюционной России, частично об интеллигенции молодого СССР. И как бы ни воспевал Маяковский рабочий класс в своих картинах и стихах, он – представитель обедневшей дворянской семьи – был от него чудовищно далёк.

Андрей Школдыченко в роли Владимира Маяковского.

Так вот, не имея глубоких знаний биографии поэта и его окружения, не представляя его эпоху, трудно будет понять даже такие фразы со сцены, как «Ненавижу булавки!». Потому что Андрей Школдыченко, играющий Маяковского, в самом начале произносит со сцены именно эту фразу в контексте короткого монолога, в котором нет уточнения, что булавка стала причиной смерти его отца. Но мы с вами люди образованные и знаем, что Владимир Константинович, сшивая бумаги, укололся о булавку и умер от заражения крови. Этот трагический случай приведёт к тому, что семья Маяковских, оставшись без кормильца, в поисках лучшей жизни переедет в Москву. А у Маяковского выработается фобия к колющим предметам. И далее на сцене развивается сюжет, основанный не только на биографии поэта, но и на его творчестве и творчестве поэтов-футуристов Северянина, Каменского, Бурлюка, Крученых, Хлебникова. И в этом главное отличие от версии «Ленкома». И именно поэтому, чтобы воспринимать мюзикл, надо быть хоть немного подготовленным.
Вообще, определение «мюзикл» ассоциируется с чем-то поверхностным, развлекательным, сродни определению «водевиль». Но, к спектаклю «Маяковский» лёгкость и поверхностность мало подходит. Я бы вообще охарактеризовал его не столько как «Городской мюзикл», сколько как «Городской романс». «Романс» – тоже музыкальное слово, но оно более поэтичное, сложное, настраивающее на раздумья и переживания.

III.
Давайте вернёмся к биографии Маяковского. Продолжительность спектакля всего полтора часа, поэтому сценическая жизнь поэта пролетает стремительно и весьма фрагментарно. Всё время нужно держать память и абстрактное мышление в тонусе, разгадывая тот или иной образ, появившийся на сцене, и осмысливая значение той или иной фразы, вылетевшей из уст персонажа.
Так, например, женщин поэта фигурирует всего три: Лиля Брик, её сестра Эльза Триоле и последняя любовь Нора Полонская. А вот Элли Джонс, от которой у Маяковского была дочь, в спектакле отсутствовала.
Лилю играла Янина Студилина, задействованная, кстати, в главных ролях спектаклей «Человек-амфибия», «Маленький принц» и «Ночь нежна» из репертуара «Театра на Малой Ордынке». Я думал, после легкомысленных и светловолосых Гуттиэре и Розмэри мне будет трудно ассоциировать её с коварной, расчётливой Лилей. Но Янина, во-первых, превосходно играла, а, во-вторых, виртуозно перевоплощалась. Белые локоны были спрятаны под коротким чёрным каре. И я даже затрудняюсь сказать, какая причёска и какой цвет волос ей больше к лицу. Причём, даже в роли роковой возлюбленной Маяковского Янина была каждый раз разная, сменив за время спектакля несколько нарядов, из которых чёрное блестящее вечернее платье шло ей больше других. В нём она пела на узком и высоком подиуме. И я не столько слушал её и любовался платьем, сколько переживал, судорожно сжав кулачки, чтобы она не оступилась и не упала с этого подиума.
С этого подиума, кстати, уезжали после Революции за границу, усугубляя одиночество Маяковского, друзья и единомышленники Давид Бурлюк, Игорь Северянин, Велимир Хлебников. И это напоминает сегодняшние дни, когда некоторые писатели, драматурги, режиссёры, артисты оказались вдруг в эмиграции.

Дмитрий Новицкий в роли Игоря Северянина нарочито манерно читает знаменитые "Ананасы в шампанском".

В спектакле карикатурно показан Игорь Северянин в исполнении Дмитрия Новицкого. Эдакий, чрезмерно эстетствующий, утончённый, манерный поэт, не вписывающийся в концепцию Революции. Некий антагонист Маяковского. Но, лично мне антагонист гораздо ближе протагониста. В мою личную эстетику Северянин вписывается гораздо органичнее, чем эмоционально неуравновешенный, резкий, грубый Маяковский. Обычно создатели подобных спектаклей говорят в различных интервью, что помимо прочего хотели подстегнуть интерес публики к творчеству Маяковского. Но меня просмотр спектакля подстегнул обратить внимание на творчество Северянина. Ироничные «Ананасы в шампанском» и «Мороженое из сирени!» мне духовно и эстетически ближе чем:
«Вы любите розы?
а я на них срал!
стране нужны паровозы,
нам нужен металл!..»
Это стихотворение прочитал один из матросов, эпизодическую роль которого, если не ошибаюсь (далеко нынче сидел) сыграл Дмитрий Воронин. И оно меня повеселило по двум причинам: во-первых, у него весьма пикантное продолжение и хорошо, что матрос вовремя остановился, ибо в зале присутствовали дамы; а, во-вторых, авторство Маяковского не доказано, но стилистически весьма близко.
Так вот, Северянин, забравшись на подиум, манерничал со своими ананасами, извивался, жеманничал до тех пор, пока не был пристыжён пролетарским глашатаем:
«Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?!

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие нажраться лучше как, —
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..»
Остановитесь, подумайте, проконсультируйтесь с друзьями и коллегами по работе и проведите параллель между бурным началом XX века и неспокойным настоящим временем. С какой трагической педантичностью повторяется история, не правда ли? Хотя, сам Маяковский отличался от Северянина только патриотической тематикой своих стихов, а не образом жизни. И именно Маяковский, будучи в 1915 году в гостях у Вадима Баяна, окуная жёлтые кусочки заморского фрукта в шипящий напиток, подал Северянину идею для самого знаменитого его стихотворения.

Александр Бобров в роли Осипа Брика и Янина Студилина в роли Лили Брик.

IV.
Формат мюзикла подразумевает, что все артисты будут петь. И они действительно много пели и у всех были красивые голоса и все проявляли в этом виде искусства должное усердие. Но лично меня поразил вокал Вероники Лысаковой, которая играла первую любовь Маяковского (или первое увлечение, тут я не берусь классифицировать) Эльзу Триоле. Голос Вероники завораживает. Она из тех актрис, которые созданы для мюзиклов, которые в этом формате смотрятся наиболее органично.
Но, вернёмся к Лиле Брик. У меня эта персона вызывает стойкое отвращение (безотносительно к тем актрисам, которые её играют, разумеется). И мне всегда непонятны попытки романтизировать её образ, преподнести её как некую музу, вдохновительницу поэтов Серебряного века. Говоря современным языком, Лиля Брик всего лишь тусовщица, любящая тряпки, украшения и дорогие автомобили. Фанатка предельно циничной «теории стакана воды» (половое сношение так же буднично и примитивно, как утоление жажды стаканом воды). Я сам большой грешник и либерал, каковым и останусь до конца дней, но даже я всё ещё верю в любовь, считаю её величайшим таинством, происходящим между мужчиной и женщиной. Безусловно, она вдохновляла Маяковского на написание стихов. И почти всё написанное он посвятил ей – кинул к её ногам. Но, не кажется ли вам, что она так же вдохновила его и на самоубийство? Маяковский писал бы стихи и без Лили (нашёл бы со своим неуёмным темпераментом другую музу), а вот Лили без Маяковского вообще бы не было.
Присутствовали в спектакле некоторые сцены, которые остались для меня непонятыми. Например, хореографические этюды, символизирующие внутреннее состояние, переживания, фобии поэта. Но, на то оно и искусство, чтобы местами оставаться загадкой. Не всё в театре нужно понимать логикой, некоторые вещи нужно почувствовать душой.

Владимир Тягичев в роли Человека с двумя поцелуями бросает в зал алмазы слов из поэмы "Владимир Маяковский".

Сильнее всего меня впечатлил и поразил в спектакле не Маяковский и Лиличка в ослепительных платьях, а Владимир Тягичев в образе одиозного Человека с двумя поцелуями. И я специально приберёг этот эпизод для финала. Сидел-сидел где-то позади меня в глубине чёрного зала, а потом прошёл через ряды да как выкрикнул из недр души громогласно, с надрывом и страданием:
«Большому и грязному человеку
подарили два поцелуя.
Человек был неловкий,
не знал,
что с ними делать,
куда их деть…»
Очень хочется целиком привести монолог, да формат жанра рецензии не позволяет. Вот, где я испытал настоящий катарсис! И прослезился, и посмеялся, и просто покайфовал, не отрывая взора от артиста. Каждое слово, летящее со сцены, я ловил и торопливо, воровато рассовывал по карманам.
…А вот долгожданного выстрела в финале спектакля не было. Маяковский произнёс прощальную речь, частично состоящую из поэтических строк, частично из текста предсмертной записки, кинул потомкам листы с рукописями, разлетевшимися в толще времени.
И исчез в темноте...
Декабрьский вечер в Москве был холодным и слякотным. Выйдя из театра, я полез в карманы, чтобы ещё раз потрогать пойманные слова, полюбоваться ими в жёлтом свете фонарей, посмотреть, как они искрятся и преломляются в них. Но вместо слов обнаружились два поцелуя. Сначала я разочаровался было, а потом подумал, что всё к лучшему. Напялил эти поцелуи на ноги вместо калош и – бегом по лужам и грязному снегу до станции метро.
Дома разберусь, что с ними дальше делать.

P.S. Спасибо актрисе Ирине Зайцевой и художественному руководителю "Театра на Малой Ордынке" Евгению Владимировичу Герасимову за пригласительный билет!

Фото взяты с официального сайта "Театра на Малой Ордынке".