I.
В театре я бываю раз в неделю. Но, поскольку заработки у литераторов скромные и непостоянные, то приходится пробавляться самыми дешёвыми местами, расположенными от сцены на таком же удалении, как пояс Койпера от центра Солнечной системы. Но иногда (это бывает очень редко и бессистемно) я устраиваю себе праздник и покупаю билет в первый ряд партера. Только здесь можно по-настоящему насладиться волшебством под названием «Театр». Так было и в этот раз. Я заранее купил билет в первый ряд малого зала «Театра Луны». В самом театре я бываю регулярно, но малый зал почтил своим присутствием впервые. За время своей пока ещё недолгой карьеры московского театрального зрителя (а в какой-то степени даже и театрального критика) я посетил три малые сцены: одну в «Театре Наций», другую в «Малом театре» и третью в обозреваемом нами сегодня «Театре Луны».
Хочу сказать, что формат малых сцен один из моих любимых. Как и формат небольших спектаклей с двумя-тремя действующими лицами. В «Театре Наций» сцена малого зала удалена от зрительных рядов гораздо дальше, чем в «Малом театре» и «Театре Луны». В «Малом театре» расстояние от первого ряда до сцены самое минимальное, которое только можно представить. Но… в «Театре Луны» никакой дистанции межу сценой и зрительным залом вообще нет. Стулья первого ряда наползают на край сцены. Не существует границы, подиума, подмостков. Ровный чёрный глянцеватый пол. Сидя в первом ряду, смотришь спектакль прямо со сцены. Или же изнутри сцены. Как я люблю это ощущение! Его ни с чем не сравнить.

Юлия Головина в роли Лизы и Дмитрий Воронин в роли Грохольского в спектакле "Живой товар" на малой сцене "Театра Луны".

На трёх малых театральных сценах я смотрел разные по жанру постановки. В «Театре Наций» философский путевой дневник «Зимние заметки о летних впечатлениях» по Ф.М. Достоевскому. В «Малом театре» жёсткую психологическую драму «Трамвай желание». А тут – в «Театре Луны» – комедию «Живой товар» по одноимённой повести А.П. Чехова.
Должен сказать, что комедии мне нравятся меньше всего. Только если они очень уж хорошие и если у меня соответствующее настроение. Комедия и юмор вообще – это весьма попсовые проявления творчества. Они хорошо принимаются массами, в том числе пролетариатом, крестьянством, мелкими лавочниками и приказчиками. Мне же больше импонирует творчество, вызывающее не всплеск безудержного радостного смеха, а едкую ухмылку, лёгкое презрительное движение уголка губ, когда эмоция проявляется не столько физиологически, сколько интеллектуально. Для этого хорошо подходит чёрный юмор, ирония и особенно постирония. Но, спектакль «Живой товар» – это типичная юмористическая постановка. Зрители были счастливы, много смеялись, но я не смеялся, я просто получал наслаждение. Можно было бы считать этот спектакль водевилем, если бы не одно но: несмотря на всё веселье, скабрезные шутки финал довольно драматичен, безысходен, неловок.
Вообще, мне показалось, что повесть «Живой товар» – произведение грустное, хотя и насыщенное едкой иронией, временами доходящей до сарказма. Да и как можно на полном серьёзе смеяться над изменой и предательством? Для меня тема супружеской неверности всегда трагедия, с какими бы тупыми и забавными персонажами она не происходила и при каких бы нелепых обстоятельствах. Трагедия может иметь элементы иронии, которые вызывают улыбку и слёзы одновременно, но всё же оставаться трагедией.

II.
Сюжет повести «Живой товар» абсолютно искусственный и гротескный. Некий туповатый молодой человек по фамилии Грохольский выкупает за очень большие деньги у чиновника Ивана Бугрова его жену Лизу, с которой состоит в тайной греховной связи. Причём, дело обстоит так, что Лизу можно было и не выкупать. Где-то на подсознании чувствуется, что Бугров сам и совершенно бесплатно отдал бы это аморфное сокровище с неконтролируемым половым влечением и страстью к увеселительным мероприятиям. Но Грохольский сам зачем-то заикнулся о деньгах. Бугров подыграл и даже поторговался. С весьма лёгким сердцем продал свою половинку за очень солидные по тем временам 150 тыс. руб. При этом сын Мишутка остался с отцом. Лизонька же, нисколько этими фактами не опечалившись (ни фактом продажи себя, ни расставанием с сыном), уезжает с Грохольским в Крым, где они начинают тупо и бездарно сибаритствовать.
Вскоре, по странному стечению обстоятельств, рядом с дачей возлюбленных поселяется муж Лизы Иван Бугров (по тексту он вроде как и не бывший, а всё ещё законный муж). Он с показным упоением проматывает полученные за жену полтораста сотен царских банковских ассигнаций. Изнуряет себя весельем, злоупотреблением алкогольных напитков, чревоугодием и связью с двумя француженками (одновременно). Лиза, видя, как весело проводит время бывший супруг, страстно желает присоединиться к нему. С вечно недомогающим Грохольским ей скушно. Бывшие супруги Бугровы бесхитростно сближаются, но их связь мгновенно вскрывается проницательным Грохольским. Он уговаривает Ивана уехать, и снова платит ему откупные, но на это раз не за жену, а, якобы, за никому не нужную дачную мебель, которую приобретает у Бугрова втридорога.
Проходит время и… неистребимо навязчивый бывший муж вновь материализуется в Крыму. Он благополучно промотал все деньги Грохольского и внезапно затосковал о Лизоньке. Чета Бугровых снова сближается в тайной преступной связи, но поскольку обоим не хватает ни ума, ни умения держать её в секрете, дотошный Грохольский и на это раз быстро разоблачает их. В отчаянии он… (и это пример истинной мудрости!) дарит Бугрову последний свой актив – имение в Черниговской губернии, лишь бы тот уехал и оставил их с Лизонькой в покое. Бугров с удовольствием ретируется в новоприобретённое имение.
Проходит немного времени, и Лиза сбегает всё же к бывшему мужу. Грохольский невыносимо страдает. На нервной почве он заболевает возвратным тифом, чудом излечивается и начинает пропивать остатки своего изрядно поуменьшевшегося из-за покупки чужих жён состояния. Истратив на алкокольную продукцию последние деньги, он возвращается к (о, нет, этого не может быть!) Лизоньке и… её мужу Ивану Бугрову в своё бывшее имение. И поскольку средств, чтобы в очередной раз выкупить Лизу, у него уже нет, он просто приживается у супругов. Троица, опережая эпоху, начинает жить в формате полиандрии. Лиза даже понесла в своём чреве ребёнка, на этот раз от Грохольского (хотя, каким образом автор определил отцовство, для меня осталось неизвестным).
В финальных строчках Грохольский презрительно назван автором «тряпкой». Но… тряпками на самом деле являются все три действующих лица.
Повесть воздушна, написана виртуозно. И очень смешная. Не правда ли?

III.
Всегда интересно наблюдать за актёрами в непосредственной близости. И именно от этого я получал удовольствие. За сюжетом же, зная его наперёд, я следил мало. Наиболее живо и раскованно играл в роли Грохольского Дмитрий Воронин. Он очень много импровизировал, шутил со зрителями, на мгновение выходя из образа. Он прекрасно понимал, что играет роль и что в этом спектакле он всего лишь актёр, а не реальный лузер Грохольский. С глубокой симпатией изображал Бугрова Максим Лебедев. Чувствовалось, как он упивается, наслаждается своей ролью. Ещё бы: если пересчитать 150 тыс. царских рублей ассигнациями на современные деньги, то только непосредственно за жену его персонаж получил около 48 миллионов рублей! Ещё более 3 миллионов рублей за никчёмную дачную мебель. И пусть имение оценивается хотя бы половину стоимости Лизоньки 24 миллиона. Итого 75 миллионов рублей! Извините меня, но любой актёр в роли мужа, настолько выгодно продавшего свою жену, играл бы самозабвенно и с некоторым даже поэтическим воодушевлением и упоением.
И только Юлия Головина в роли Лизы играла отрешённо, полностью абстрагируясь от зрителей. Ни разу не взглянула в зал, добросовестно погрузилась в роль.
Я помню как в «Малом театре», настолько же близко сидя к сцене и актёрам, замечал, как они смотрят в зал, видят зрителей. Елена Харитонова в роли Бланш Дюбуа даже заговорила со мной один раз в самом начале, когда протискивалась с огромным чемоданом между сценой и первым рядом. Несколько раз во время спектакля я встречался с ней глазами, и она улыбалась. Но Юлия Головина в этот вечер была Лизой Бугровой. И вокруг неё был только Крым, Черниговская губерния и простое женское счастье: два любимых мужчины и маленький сын Мишутка.