Ударь его сильнее – дай уйти,
Там жизнь своя и ей в тебе не место,
Тебе самой заранее известно
Всё то, что не должно произойти.
И боль свою сжимая в кулаках,
Сквозь слёзы безмятежно улыбаясь,
Играй свою игру – не прикасаясь,
Танцуя на разбитых зеркалах.

Любимая..

Сомнение меня сегодня гложет,
И вера пошатнулась в душе,
Как будто кукловод не за веревки,
За душу мою водит по земле.
Как будто все, что было между нами,
Всего игра, что выдумал ты сам,
А я послушным сердцем отозвалась,
И чувства тебе искренне дала.
Ну, разве б мог меня любимый,
Вот столько лет не встретить и обнять?
И данные когда то обещанья,
Так часто их не выполнять.
Скорей всего ты просто в жизнь играешь,
Тебе приятен факт моей любви,
А встреча наша будет лишь мечтою,
Мечтой нереализованной любви.

Ты, моя нежность не излитая,
и затаённая печаль..........
ты, страсть моя,почти забытая,
но с ней расстаться,слишком жаль......

Хочу тебя всё время, радовать,
любовь по капельке даря.........
Хочу ласкать тебя и баловать,
до сумашествия,любя..........

Ты мой единственный,волнующий,
к тебе летит моя душа...............
Как водопад,реки бушующей,
как искра ,жаркого огня...........

Ты, моё счастье запоздавшее,
тебя так много лет ждала.........
Ты, моё лето заплутавшее,
как без тебя, я жизнь жила.......

Из всех четырех свойств любви это труднее всего описать. Само слово «нежность» расплылось от тысяч воздыханий и заклинаний, где оно означает все и ничего. Нежность может возникнуть до желания и вдохновения, но по-настоящему она становится ощутима душой, уже набравшейся любовной силы, готовой не только брать, но и давать. Нежность – это имя самоотдачи, которая все, приобретенное любовью, теперь отдает любимому, стелется перед ним и вокруг него, охраняя каждый его шаг. Нежность – это имя мягкости, которая вдруг нисходит на душу, уже испытавшую и твердость желания, и полет вдохновения. Все, что судорожно билось в желающей душе, а потом расправляло крылья в душе творящей, теперь вдруг собирается в один комочек, подступающий к горлу при одной мысли о любимом. Хочется стать его домом, кровом, раковиной, скорлупой, охранять его от всего острого, шероховатого. В том числе – и это главное – охранять от самого себя, от своих покушений и приставаний, от диктатов и капризов своей страсти, от приступов несвоевременного желания, от смены своих настроений, от бытовых забот и неустроенности, от всего ранящего и царапающего. Любимое вдруг предстает во всей его беззащитности, как сплошная уязвимость, содранный кожный покров.

И в самом деле, любовь – это высшая степень обнаженности. И даже любовное желание, которое торопливо сдергивает эти покровы, бросает их на воздух, и любовное вдохновение, которое подхватывает эти воздушные покровы, расшивая их золотом и жемчугом, – они не отвечают на важнейшую заботу любви: сохранить это раскрывшееся тебе существо. Во всех порывах страсти и вдохновения, которые тебя сливают с ним, уносят в иное, не забыть о нем самом, вернуться к его хрупкой данности, которую любовь делает еще более уязвимой. Нежность – это имя бережности, которая закрывает любимое от всех щелей и сквозняков продувного пространства: закутывает горло, подтыкает одеяло, обнимает, лелеет, баюкает, сплетает из рук колыбель, из пальцев – защиту глазам, из губ – защиту ушам, чтобы только шептать, только прикасаться кончиками губ, только, оберегая слух, ронять редкие и тихие слова, как сад – янтарь и цедру, едва, едва, едва.... Это «едва-едва», эта легкость прикосновений, ступание на цыпочках, молчаливое ожидание пробуждения, горячий чай на ночь в постель и кофе по утрам, эти повадки слуги, вдруг вырастающие из хозяйских, привыкших брать и сжимать рук, – все это и есть нежность. Быть в услужении, быть защитой, одеждой, подставкой любимого существа, чтобы оно могло на тебя опереться всюду, куда встанет ее нога, куда потянется рука. Нежность – это «ласковые ласки», не такие, что вымогают еще и еще, выворачивают наизнанку, но такие, которые восстанавливают целость и неприкосновенность любимого существа, очерчивают прикосновением его границу, успокаивают его в нем самом. В нежности это любимое существо наконец становится «существом для себя», «целью в себе», а я становлюсь его средством.