Мы лишь в книгах читали о Ней.Мы не слышали страха во громе.
Мы не видели ярче огней, кроме звезд на ночном небосклоне.
Из обветренных дедовых уст мы слыхали о горе и смерти.
Мы учили стихи наизусть - в бедном Мире счастливые дети...
Поутру открывая окно, мы без страха рассветы встречали.
Мы о Ней - лишь смотрели кино, и тревожно сердечки стучали.
По-ребячьи встречали гостей, засыпали младенчески-сладко.
Мы не ждали от горя вестей, и в ночи не молились украдкой.
Не пугала тогда тишина. Не страшился никто преисподней...
Но далекого слова "война" мы боялись тогда, как...сегодня.

Я - ребенок, не знавший утрат, миру тихому штопаю рану.
И сегодня - я вижу солдат... почему же так больно мне, мама?
Вот бы крикнуть: постойте! куда?! и упасть на дорогах разбитых.
Поселилась в округе беда - воскресать из стихов позабытых.
Вы не слышите? - пули свистят? а ветра - обещают разлуку...
И доносится голос ребят, с кем вчера мы ходили за руку...
Мне не слышать бы плача сердец! на колени не падать ухрама.
Я черствею от боли, отец. погибаю от злости я, мама...
Я - дитя небогатых Миров, синеглазою девочкой хрупкой,
заклинаю: верните любовь белокрылой на землю голубкой.
Мне бы - видеть небесную синь. И от горя не ждать телеграмму.
Мне бы, папа, немножечко сил... Мне бы мира и солнышка,мама...


© Алена Васильченко

Война
заставит бегать старика,
молчать ребенка
и дрожать собаку.
Она приходит не издалека
и без предупредительного знака.
Хоть знаки были — некий голосок
нашептывал назойливо и тонко:
Дай старику недоданный кусок,
погладь собаку
и не бей ребенка.

Наталья Ванханен

Знаешь, папа, так тихо в рощице.
Ни зверей кругом, ни людей.
Мне совсем умирать не хочется,
даже ради твоих идей.

Ну не звали б меня учителем -
был бы плотник, пастух, рыбак...
Папа!
Можно не так...мучительно?
Или лучше - совсем никак?

Милосердия мне бы, толику -
нож под сердце, в кувшине яд,
как представлю - в печенках колики
и озноб с головы до пят,

и душа, словно заяц, мечется -
перепугана и проста.
Извини...я - сын человеческий
от рождения до креста.

С чем сравню эту жизнь? Да с ветошью -
руки вытер и сжег в печи...
А Иуда два дня не ест уже
и неделю уже - молчит.

Плохо, папа, ты это выдумал,
хоть на выдумку и мастак.
Может, ты их простишь? Без выкупа?
Просто так?...

Геннадий Нейман

Будильник в семь зазвонит по плану. На завтрак - йогурт, вишнёвый сок.
Ты будешь руку тянуть к стакану, когда в потоки медийных строк
ворвётся "в городе люди в форме,
винтовки, танки, сирены вой".
У них не Winston, не Kent в обойме.
Запрёшься в панике в душевой?
Простой хоть час. Все каналы вторят друг другу: "в город пришла война".
Ты, сжав кулак, изучаешь море, что видно из твоего окна.
А дальше кончатся курсы лекций, отложишь высшее на потом.
Война - коктейль из горючих специй, перевернувший твой мир вверх дном.
Ты будешь ждать смс от мамы, от папы, тети, сестер, друзей.
Просить у Бога и Далай Ламы простого: "Как ты? Живая, эй?"
На переполненном в край вокзале ты будешь кутаться в лёгкий плащ,
запоминать миллион деталей: сегодня воздух колюч, звенящ,
сегодня небо к глазам подходит
его. Ну или наоборот.
Играет Zombie в твоём айподе, ты тянешь в слабой улыбке рот.
Запоминаешь его ладони, запоминаешь его слова.
Вот он в вагоне, ты на перроне. Болит отчаянно голова.
Ты не привыкнешь к огню и взрывам, устанешь в списках искать родных.
На пирсе стоя в момент прилива, захочешь отпуска, выходных,
покоя, штиля, вернуть "как раньше". Но Бог как будто к молитвам глух.

-------------------------
Ты хочешь знать, что же будет дальше?
Представила?
Захватило дух?
За нас не будет никто в ответе.
Учись вылазить из передряг.
Нам дует в форточки мирный ветер.
Все остальное такой пустяк.

Лёша Самолётова

знаешь, что есть беда, несчастье, даже горе?. нет, не лето в асфальте, когда так хотелось моря. нет, не два человека, кричащих друг другу споря - я тебя никогда не любил. не поломанный ноготь, не кружка разбитая оземь, не будильник, что ставил к шести, а пропел он в восемь, не противный февраль, не безумно холодная осень, пережить это хватит сил. а беда - это знать расписание у больнички, апельсины не нужные через окно сестрички, в белом-белом халате, занятой перекличкой, не понятно зачем, но все же передавать. потому что помочь не можешь ничем, что кроме затаиться в пустом, холодном, безродном доме, будто это не он, а ты утонула в коме, и больничною койкой стала твоя кровать. или, вот ну представь на секунду, ты очень старый, абсолютно один, озлобленны тротуары льдом безжалостным, от подъезда и до базара не дойти. но идешь тихонечко - там еда. и идешь, и скользишь, и страшно от слова очень, потому что ты - стар, и Бог тебя обесточил, потому что один, хоть Он подарил двух дочек. и вот это беда, понимаешь? вот тут беда. я могу продолжать - детей про без мам и папы, про отмерзшие на морозе у кошек лапы, и про мир равнодушный, а ты мне тут про стартапы, про упавшие ставки. что там с твоей душой? ведь тебе повезло, ты вырос в семье под крышей, и горбушку твою навряд ли погрызли мыши. вот пока есть глаза, и руки, и ноги, слышишь? мы не знаем беды. ты понял? - все хорошо. (с) Пряша

Мельтешат черно-белые лица.
Фотографий двенадцатый том.
Где вы мальчики? Кто за границей,
Кто в столице, а кто под крестом.

Где вы девочки, где вы, безумные?
Не стареть, вашу мать, не стареть.
Я плюю в шестизначные суммы
Даже в долларах, ерш твою меть.

Только молодость, только двузначная,
Там, где первая цифра один.
Эх старик, мы же так славно начали.
Что ж ты прячешь глаза, сукин сын?

Где же годы твои суматошные?
Где седины угасших костров?
Там в тумане далекое прошлое.
Там мой остров и роза ветров.

Там луна мне садилась в ладони.
Там любил я, пьянел и трезвел.
В гости к Богу несли меня кони
Вдоль обрыва, как Он тогда пел.

Не забыто, ничто не забыто.
Все хранится, и ящик стола
Я держу постоянно открытым.
Только в ящике этом зола.

Гришка.

Едва наши предки,
Вчерашние звери,
Смекнули,
Что, кажется, выбились в дамки, -
Они,
Кое-как разместившись в пещере,
Уже возводили воздушные замки.

Всю землю
Украсил наш зодческий гений!
Воздвигли мы
Храмы, дворцы и гробницы -
Но нет среди них, - утверждаю! - строений,
Что с этими замками
Могут сравниться!

Краса их
Превыше похвал и желаний.
И тщетно
Ремесленник ей подражает;
Но, знаете
Больше всего поражает
Чудесная прочность
Воздушных созданий!

Тяжелый гранит
Мавзолеев и башен,
Рассыплется прахом,
Размажется глиной, -
А этим бесплотным постройкам
Не страшен
И времени натиск
Неодолимый!

Века и эпохи
Друг друга сменяли,
Но, -
Что бы там скептики ни говорили, -
Воздушные замки
Стоят, как стояли.
А можно точнее:
Парят, как парили!

Вон - в небе над нами,
Вы видите пламя,
Как будто на солнце горит черепица?
То Феникс,
Взмахнув огневыми крылами,
На кровлю воздушного замка садится!..

Борис Заходер

История, вооруженьем бряцая,
Кроит кордон очередной страны.
Здесь вечно времена глобализации
И геополитической войны.
В одной из как-всегда-горячих точек –
Холодный хлев; в соломе на тюках
Новорождённый маленький комочек
Смешно пищит у мамы на руках.

Большому миру дела нет до малых,
Он занят умножением грехов.

Лишь несколько, овчиной провонялых,
Пришли ее поздравить пастухов –
Ей покрывал отдали домотканых,
В печи раздув потухшие угли;
И трое волонтеров иностранных,
Как дар, гуманитарку принесли.

Ребенок спит, и разговор ведется,
И обсужденье местных новостей,
Мол, беженцами скоро стать придётся
Из-за террора нынешних властей,
И хлеба нет, и нет конца проблемам,
И как правитель злобен и могуч.

А в небе над вечерним Вифлеемом
Сиял звезды благословенный луч.

Саша Кладбище

Вже почалось, мабуть, майбутнє.

Оце, либонь, вже почалось…

Не забувайте незабутнє,

воно вже інеєм взялось!



І не знецінюйте коштовне,

не загубіться у юрбі.

Не проміняйте неповторне

на сто ерзаців у собі!



Минають фронди і жіронди,

минає славне і гучне.

Шукайте посмішку Джоконди,

вона ніколи не мине.



Любіть травинку, і тваринку,

і сонце завтрашнього дня,

вечірню в попелі жаринку,

шляхетну інохідь коня.



Згадайте в поспіху вагона,

в невідворотності зникань,

як рафаелівська Мадонна

у вічі дивиться вікам!



В епоху спорту і синтетики

людей велика ряснота.

Нехай тендітні пальці етики

торкнуть вам серце і вуста.



Ліна КОСТЕНКО

Мы жалуемся все на непогоду

За окнами не лето, а зима

Не гневайте... ни Бога, ни природу

Ведь у других за окнами - война...

Где-то там, далеко,
Где кончается дождь,
Так размыты пути,
Ни за что не пройдешь.

Помнишь, в детстве туда
Мы летали во сне -
Далеко-далеко,
Где кончается снег...

Там в любом роднике
Бьет живая вода,
Там, в ладони упав,
Не поранит звезда,

Там чужой никогда
Не бывает беда,
Там друзья и любовь -
Навсегда, навсегда.

Где-то там далеко, где кончается боль,
Вечно молоды вера, надежда, любовь,
Там никто не продаст за серебряный грош,
Там кончается грязь, там кончается ложь...

В этой чудной стране,
В этой светлой стране
Никогда и никто
Не слыхал о войне,

Там не ловят в прицел
Ни зверей, ни людей,
Там не бьют стариков,
Не взрывают детей...

Где-то там далеко, где кончается дым,
Где не должен никто умирать молодым,
Там горелой землей не пропахли ветра,
Там кончается смерть, там кончается страх.

Где-то там, далеко
Где легки облака,
Где рассветы нежней,
Чем любимой рука

Где печали и грусть
В уходящий закат
Как бумажный кораблик
Уносит река

Где-то там далеко, где роса, как вино,
Этот солнечный край я найду все равно...
И любовь, и друзей - всех с собою возьму,
Потому, что без них мне и Рай ни к чему.


Бердзенишвили Андрей

Малыш, ты притаился, милый?
Ты из конструктора построил
то, что принцесса попросила?
Да разве же оно такое?
Ну ладно, ладно… Только всё же –
ты убери потом в коробку.
Тебе любых снежков дороже
сидеть вот так весь день на попке.


Малыш, ты снова веселишься -
в инете чатишься ночами?
Да я хочу – ну, что ты злишься? –
чтоб ты чуть-чуть общался с нами.
Уже сутулишься… И, кстати,
звонила классная чего-то…
Я со стеной сейчас? Ты – в чате…
Иди поешь. Я на работу.


Малыш, куда ты на ночь глядя?
Мне снова не уснуть, похоже…
Прости мне, двухметровый дядя,
но для меня Малыш ты всё же…
Вот хоть бы раз привёл ту Свету
домой... А я бы не мешала.
Где можно шляться до рассвета?
И разве негодяев мало?


Алло, Малыш! Скажите, люди,
вы на каком живёте свете?
Твой сын родителей забудет…
И что ему в твоём привете?
Катает дедушка на санках…
Кому я делала варенья?
А помидорки? Как Светланка?
Приедешь? Жду. До воскресенья.


Малыш, конечно же, я рада!
Хоть не люблю я Дни рожденья,
но мне ж тебя увидеть надо –
вот и терплю своё старенье…
Где шалопай? Как в институте?
Ещё не сделали прабабкой?
Здоровье? Ладно, живы будем…
Ну, раздевайся - твои тапки.


Малыш, я напишу два слова,
но не пошлю письмо такое.
Мне говорят - я нездорова…
Мне бы увидеться с тобою...
Одной не спится до рассвета…
И у отца такое было…
Когда со мной случится это,
ты помни – я тебя любила.

Наталья Григорьева

Сегодня холодно, а ты – без шарфика;
невероятная вокруг зима...
Как будто Пушкину – приснилась Африка
и вдохновение сошло с ума!

"Отдайте музыку, откройте варежку...", –
ворчат медвежие грузовики.
И чай зелёновый друзьям заваришь ты,
когда вернётесь вы из Африки.

Ах, с возвращением! Вот угощение:
халва и пряники, домашний мёд...
А почему сидим без освещения, –
лишь босоногая звезда поймёт.

Когда голодные снега заквакают,
шлагбаум склонится кормить сугроб.
"Любовь невидима, как тень экватора", –
сказал намедни мне один микроб.

Неизлечимая тоска арапова!
Почтовым голубем сквозь Интернет:
разбудишь Пушкина, а он – Шарапова,
а тот – Высоцкого... Да будет свет!

Александр Кабанов

Вот Млечный Путь. Вот потолок.
Зима. Декабрь. Деревня. Чудо.
Откуда в доме мотылёк? —
Дрова оттаяли. Оттуда —
из глубины древесных сил,
из-под коры осины звонкой,
где жар печной её раскрыл,
как книгу неба над заслонкой,
где тянет воздухом иным
и чья-то тень встаёт со стула.
Где смерть, глотая горький дым,
живую бабочку вернула.

Юрий Казарин

Их не ждут. Они приходят сами.
И рассаживаются без спроса.
Негодующими голосами
Задают неловкие вопросы.

И уходят в ночь, туман и сырость
Странные девчонки и мальчишки,
Кутаясь в дешевые пальтишки,
Маменьками шитые навырост.

В доме вдруг становится пустынно,
И в уютном кресле неудобно.
И чего-то вдруг смертельно стыдно,
Угрызенью совести подобно.

И язвительная умудренность
Вдруг становится бедна и бренна.
И завидны юность и влюбленность,
И былая святость неизменна.

Как пловец, расталкиваю ставни
И кидаюсь в ночь за ними следом,
Потому что знаю цену давним
Нашим пораженьям и победам...

Приходите, юные таланты!
Говорите нам светло и ясно!
Что вам - славы пестрые заплаты!
Что вам - низких истин постоянство!

Сберегите нас от серой прозы,
От всего, что сбило и затерло.
И пускай бесстрашно льются слезы
Умиленья, зависти, восторга!

Давид Самойлов.

дикое море по имени Море – навечное.

там рукомойник дворовый, базар, чебуречная,

пляжный пломбир, газировка в картонном стаканчике,

рыцари замка песчаного – вредные мальчики,

море стекляшки катает во рту – леденцовые,

стали бутылки разбитые бусами новыми,

на кипарисах повисли футбольные мячики,

мне бы один или два – как большие поскачут ли?



не заплывай за буйки.

не волнуйтесь, родители.

вы свою дочь безрассудной когда-нибудь видели?

морю – семнадцать, а значит, напрасны волнения.

все мы отважны, красивы, как минимум, - гении.

темной аллеей, по скалам, дорожкою лунною

будем бродить до рассвета - влюбленные, юные.

привкус свободы – и сладкий и терпкий – черешневый.

я напишу, ты приедешь. приедешь?

конечно же!



море, не выдай, пролейся каким-нибудь дождиком,

скоро домой, для загара не сыщешь художника.

фрукты, шампанское, шторы, простые движения…

всё без иллюзий, по-честному, без продолжения.

номер мобильного?

разве что ради приличия.

дождь начинается, значит, погода отличная,

купим в фойе сувениры – надёжное алиби.

если бы знали твои обо всем…

если знали бы…



здравствуй, сумела добраться, дорога не близкая.

мне прожужжали все уши проблемами-рисками:

южное солнце, давление, влажность и прочее…

шустрые мальчики - до раритетов охочие…

даже не верится: снова сижу себе около

и навиваю на палец волнистые локоны,

сколько их было: эгейские, красные, чёрные –

моря по имени Море, почти приручённого…




Чушь Собачья Непоротая