Geoff Tristram и его кошки“Кошачья” тема в творчестве Geoff Tristram началась 15 лет назад. Первую кошку будущий автор “котографии” нарисовал для магазина канцтоваров. По словам художника, она получилась настолько здорово, что другие магазины начали засыпать художника заказами.

Сайт Автора

НИЩЕТА ВОЙНЫ

Я детство прожил в нищете войны,
Хотя наш город и не знал бомбёжки.
Все зимы – с осени и до весны
Давились мы гнилой картошкой.

Зато весной – какая благодать!
Крапива, лебеда, лучок-голубчик…
Колдует ночью у костра с кастрюлькой мать,
Слезами заправляя жидкий супчик.

А голод борется во мне с голодным сном.
Сон победил. Закапал летний дождик.
Вдали осёл перекликается с ослом,
Сестра толкает в бок: не спи, художник!

Художнику три года. На ногах
В кровавых кракелюрах цыпки – клинопись:*
«Испанский башмачок» - замечу на полях:
Так началась любовь к испанской живописи.

Нас будят предрассветные гудки –
Хрипят, свистят, гудят, трубят, меняются…
И жизнь у матери на страшном полпути,
А у меня лишь только начинается.
16. 02. 08.

*Цыпки – болезнь более детская, когда от грязи, воды, жару, морозу и пр. трескается кожа на ногах и руках. (толковый словарь Даля).


ЖИЗНЬ

Перила, перья, перл, перчатка,
Пень, пепел, пение, песок…
Сеть, свадьба, сад, сачок, сетчатка,
Семья, сиделка и сверчок.
12. 11. 08.


ПАЛИТРА ОСЕНИ

Палитра осени скромна:
Мышиная, сорочья, лисья…
Когда ты смотришь утром на
Кристаллы инея на листьях.

Голландской живописи нить
Плетётся в переливах тона,
И сразу хочется купить
Кистей, холста или картона,

Белил слегка на облака,
Две охры, кобальт, кадмий красный…
И ты остался на века
Этюдом осени прекрасной.
20. 10. 08.


ШТОРМ

Писал ли я тебе о шторме?
О злобном ветре, скользком баке?
О том, как с воем хлещут волны
Слюною бешеной собаки?

И в ярости слепой окрепший
Шторм штопором взмывает к тучам
И там, от молнии ослепший,
Громадой падает на кручи.

А море – буйный эпилептик –
Всё бьётся головой о скалы,
Гигантский вепрь в гигантской клетке:
Пленённый рёв, клыков оскалы.

Писал ли я тебе о лодке?
О рыбаках, о битве с морем?
О том, что сельдь даётся к водке
Уже приправленная горем?
11. 11. 08


СОНЕТ ФИЛОСОФА - 1

Природа вовсе не боится посылать
Своих питомцев в Жизнь, и если вымрет
Хоть треть, ей, в сущности, на это наплевать:
Она в своё их Лоно тут же примет.

Чего ж пугаешься той Бездны, где себя
Ты не увидишь? Ты же не боялся
Столетий тех, что были до тебя,
И как ты в этом мире оказался?

Стучись в гробы, спроси у мертвецов,
Хотят они воскреснуть и быть с нами?
Увидишь, что среди глухих цветов
Они согласно замотают черепами.

«Заботливая смерть», как звал её Сократ,
Надёжней всякой жизни во сто крат.
Август 2008


СОНЕТ ФИЛОСОФА - 2

Тупой алмаз блестит мильоны лет.
А бабочка, чудесная, как сказка,
Сложнейшая внутри, как интернет,
Живёт лишь сутки – вечная подсказка

Философам, что жизнь – всего лишь трюк,
Игра Ума. Чьего? Какою силой?
Объемлешь мыслью Мир! Вселенную! И вдруг
Любой пустяк сведёт тебя в могилу.

Но вечен Дух Святой! И мысль проста:
Алмаз и твёрд, и радостен для глаза,
Весь мир объединяет Пустота,
Хоть нет её почти внутри алмаза.

Но радостей всего признаться вслух:
Меня и бабочку объединяет Дух!
Август 2008


СОНЕТ ФИЛОСОФА – 3

Мой друг! Ты сетуешь, что смерть уже близка,
Что старость кандалами вяжет ноги,
Что жизнь как сон мутна и коротка,
Что мутно зрение – не разобрать дороги.

Но вспомни: сколько раз ты наступал
На муравья, жучка или на мушку
От скуки, нехотя… Теперь черёд настал
И Некто уж Тебя берет на мушку!

А ход Судьбы, увы, неотвратим.
Но вот на чём пора остановиться:
Ведь ЧЕМ перестаёшь ты быть, ТАКИМ
Уж лучше было б и не становиться.

Смирись, мой друг. И верь лишь в Небеса:
Там Тишь и Ангельские голоса!
Август 2008


СОНЕТ ФИЛОСОФА – 4

Лицо как зеркало. И в зеркале лицо.
Двойное отражение пороков.
Ума и глупости. И вечное кольцо
Таинственных и скользких поворотов.

Как мало путного в потоке мутном! Но
И там отыщет золото старатель.
В метро – документальное кино:
Фильм ужасов – Советский эскалатор!

Но даже там вдруг явится на миг
Как зайчик от зеркального осколка
Необычайно светлый ясный ЛИК,
И страха будто не было нисколько.

Но РОЖИ есть – страшнее всяких снов!
Надеть бы маски им баранов и ослов!
17. 11. 08.


СВОБОДА

Как просто обрести свободу:
Не врать, не спорить и не лезть
Из кожи каждому в угоду,
Не знать ни зависть и ни лесть.

И сторониться людных сборищ,
И поминутно понимать,
Что драгоценней всех сокровищ
Лишь то, чего нельзя отнять.

Не в силах вор, ни Государство,
Ни даже Смерть к исходу дней
Души Таинственное Царство
Поганить лапою своей.
Август 2008 г.



НА РЕЧКЕ ФОНТАНКЕ

Половина буханки,
Селёдка, полбанки,
Чеснок и солёный гриб.

На речке Фонтанке
Люди-мутанты
Удят мутантов-рыб.
2005 г. СПБ.


ВОСЬМИСТИШИЕ

Чайковский в чайхане и Мусоргский на свалке,
А Пушкин сам себя бормочет в стиле РЭП.
Я вдоль по Питерской проехался б на танке
Со скоростью не меньшей ста карет!

Москва – гигантский свищ, где метрометастазы
Прошили всё и вся, - они во мне, в тебе,
В безумном городе разносчики заразы
Толпа толпы толпою о толпе.
6. 01. 08.


ПЁТР

- Хлеб этот пресный – тело моё.
Это вино – моя кровь.
За вас предаётся тело моё
И моя будет пролита кровь.

Предающий меня здесь, среди вас.
Но нам с ним так на роду.
Он этой ночью меня предаст
И завтра будет в аду.

Все всполошились: Не Я! Не Я!
Не Я, Учитель, но Кто ж?
А Симон Пётр: Да я за Тебя –
В тюрьму! На смерть! На правёж!

- Говорю тебе, Пётр, ещё сего дня,
Пока не крикнет петух,
Ты трижды откажешься от меня!
Вам же – крепить ваш ДУХ,

Ибо то, что о МНЕ, приходит к концу.
У пророков – к злодеям причтён.
Сын Человеческий ныне к ОТЦУ
Пойдёт кровавым путём.

Потом всё стало, как ОН предрёк:
Толпа, вкус Иуды укуса,
И Пётр мечём ухо отсёк
Рабу, что вязал Иисуса…

Когда Господь приведён был, как вор,
К Первосвященнику в дом,
Пётр прокрался за ними во двор
И грелся над их костром.

И первой служанка узнала его:
А ты ведь ЕГО ученик!
- Да что ты! Не знаю я здесь никого!
Ответил Пётр и сник.

А вскоре другой на него указал:
Не ты ли вчера с ним был?
- Да нет! Никогда! Я же вам сказал!
И страх Петра охватил.

Животный страх, когда ни честь,
Ни память, ни долг, ни мать
Не в силах ужаса одолеть,
Слабость души унять.

И тут же третий зло прошипел:
Галилеянин ты, как и ТОТ!
- Ну нет же! Клянусь вам!!! – и вдруг запел
Петух- и Петра поворот

К арке той, где стоял ХРИСТОС,
Как крик был, как вопль, как стон!
А во взгляде Иисуса немой вопрос –
Ты помнишь? И Пётр вон

Вышел в страшное утро, во мрак,
И рыдал до безумия, бреда…

Уже две тысячи лет вот так
ПРЕДАВШИЙ знает, что ПРЕДАЛ.

А мы всё летим в никуда ниоткуда,
Но СВЫШЕ слышим: Будь твёрд!
К счастью, не в каждом из нас Иуда,
Но в каждом почти – ПЁТР.
15. 01. 08

ИМПЕРИЯ ШУДР

 

«Когда произошло разделение каст,
Брахманы остались на востоке*,
Кшатрии** поднялись в горы, Вайшьи***
ушли на запад, а Шудры****
пошли на север…» (ВЕДЫ).

«Нет, если ты небес избранник,
Свой дар, божественный посланник,
Во благо нам употребляй:
Сердца собратьев исправляй.
Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны,
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы,
Гнездятся клубом в нас пороки,
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.»
(А.С. Пушкин, «Поэт и толпа»)

Тундра, тайга, болота, овраг…
Сирень не рис. Карма мрак.
Тайга на окраине, хаос в столице,
Тайга – как в зеркале – в сорной траве.
Льды и пустыни по всей границе.
Хаос в душе,
Тайга в голове.
Наше сознанье смеётся над нами:
Раб – господин над своими рабами.
Что ни случись, - всегда-то мы правы, -
Таковы счастливые барские нравы.
Брахманы осели там, на Востоке,
Кшатрии полезли на Джомолунгмы,
Вайшьи от Европы в полном восторге,
Заняли лучшие ниши и лунки.
Ну, а Шудры – Шудры рванули на Север,
Где мошка, медведи, выдры и тундры,
Ели рыбу, грибы, били всякого зверя,
И мечтали забыть, что они – Шудры.
Воевать не умели – только сзади да скопом.
«Бусурман» презирали, снося унижения.
Голод, морозы, пожары, болота –
Их оружие массового уничтожения.
Зато умирать готовили с детства, -
Телами затыкали прорехи и дыры.
Так с себя снимали ответственность
Шудры – Маршалы и командиры.
А со временем стали обычной ЧЕРНЬЮ, -
Выбивались в Вельможи благородных пород.
«В них пороки гнездятся клубом», как черви,*****
А они присвоили себе имя – Народ!
Захватили власть, придумали лозунги,
А тех, «кто выдавливал из себя раба»,
Секли «статьями», шомполами и розгами,
Объявляли безумцами или поборниками врага.
И тут хоть молись, вопи и кричи –
Шудры – врождённые палачи!

Правды не любят. За правду судят,
Ноздри рвут и карёжат жизни,
Лгут, лжесвидетельствуют – их не убудет!
И воруют всё, что внутри и извне.
В каждом селе у них Истуканы
Стоят напротив церквей. Стаканы
Пользуются, как обычно, огромным спросом,
И каждый второй задаётся вопросом:
Когда ж, наконец, произойжёт слияние
Коммунизма с Капитализмом? У них Сияние
Нимбов Великомучеников – рядом
со смрадом
Трупа их же убийцы. И никаким Парадом,
Как тюлевой занавеской, не скрыть могильник
Вождей-душегубов. Массовик-насильник,
Кавказский затейник – стрелок в тире –
Самая Кровавая Шудра в мире!
Отсюда – триумф гробовой эстетики:
«Рабы – не мы! Мы не рабы!»
Дворцы, машины, «тычинки и пестики» -
У них всё – гробища, гробики и гробы!
 

Раб – лесть, раб – месть,
Раб – смерд, раб – смерть.
Раб – вор, раб – мор.
Раб – спесь, раб – здесь.

«Империя Зла» - какая насмешка!
В Империях и Зло должно быть Имперским!
А у них вся злоба – лишь зависть решки
К любому Орлу. И каждый дерзкий
Мечтатель у них – враг и соперник,
Будь он «сто пядей», талантлив и мудр, -
Он как бельмо на глазу у черни –
«Хамова племени» Империи Шудр.
«Переродиться Шудре в другую касту,
(Как говорится в древнейших сказках)
Возможно, только поняв, что он – РАБ».******
Но бьётся он насмерть за «светлое рабство»,
Защищая его от Свобод и Прав.
Ненавидят и любят исступлённо, неистово,
В спорах доходит до топоров и ножей.
Обожают кино – измываясь над близкими,
Рыдают над горем Махараджей и Королей!
Жадные, лихие, вероломные ДЕТИ!
Удивительно, как терпелив САВАОФ!
Он точно ждёт: «Когда же вы повзрослеете?
Когда избавитесь от рабских оков?»

Но – слава Богу! В конце тоннеля
Сияет ясный, нарастающий свет:
Нынче ЛЮДЕЙ родится не менее,
Чем ШУДР, «в горшке варящих обед!*******
Я тоже всю жизнь, как А.П. Чехов,
По капле выдавливаю из себя раба, -
А вдруг посмертно добьюсь успехов
И воплощусь в Тибетского ламу-попа?

Ну, а что дальше? И есть ли выход?
Пить? В монастырь – усмирять плоть?
После долгого вдоха – короткий выдох:
«Спаси нас, Господи! Жив Господь!»
Апрель 2008 г.