Mummy, can I go and kill tonight?

Мне захотелось нарисовать человека.

Он стоял бы, раскинув руки. За его спиной горел бы ослепляюще-яркий свет, а из его груди рвался бы невероятно красивый кроваво-красный цветок. А внизу, под рисунком, была бы великолепная, выведенная необычным замысловатым почерком с завитушками, надпись – Любовь. Но я совсем не умею рисовать людей.

Во мне нет ничего первоначального.
Я - совместное усилие всех тех, кого я когда-то знал.

Вот так вот просто взять и умереть. Без лишних вопросов. Не важно как, не важно где. Просто умереть. Чтоб не видеть, не слышать, не чувствовать. Чтоб вообще ничего не было. Полное забвение. В крайнем случае хочется потерять память, чтоб вообще без воспоминаний. Без кошмаров ночью. Без страха. Без боли. Я устала.
Зачем я живу? Смысл моей жизни. В чём он? Проблема в том, что его нет. Смысл моей жизни ушёл в иной мир вместе со всеми, кого я люблю. Друзья. Мне так их не хватает. Я так скучаю по ним. Хочу ещё раз увидеться. Провести вместе много много дней. Хочу обнять их. Но не могу. Больше никогда. И встречи наши теперь только на кладбище. И их дни рождения я тоже провожу там. Среди могил. Среди друзей. Рядом с любимым. Я хочу к ним.Но я немогу. Обещала, что буду жить. Обещала. Не могу соврать им. Должна выдержать. Только сил уже почти не осталось. Но всё-равно должна. Я постараюсь.

Когда пятилетнему ребёнку больно, он поднимает шум на весь свет. В десять лет он тихо всхлипывает. А когда вам исполняется лет пятнадцать, вы привыкаете зажимать себе рот руками, чтобы никто не слышал ни звука, и кричите безмолвно. Вы истекаете кровью, но этого никто не видит. Вы привыкаете к отравленным плодам, растущим на дереве вашей боли. Стивен Кинг. Ярость