- Мы ее теряем, как ты не можешь этого понять!
Он сидел в не большой комнате. Она была ему привычна, даже практически стала родной, он знал ее досконально: около стены, сразу за дверь находилась его кровать, в основании которой находились несколько маленьких шкафчиков (такие кровати называли двух ярусными), напротив находилось несколько стеллажей большей частью, заваленные различными книгами, но все-таки там еще и находилась всякая мелочь, которая есть у каждого подростка, в углу комнаты располагался большой рабочий стол, на которым сейчас были раскиданы учебники, тетради, какие то листы и карты, среди всего этого «рабочего беспорядка», как называл он этот бардак, возвышался небольшой девятнадцати дюймовый монитор от компьютера, который находился под столом, а среди тетрадей местами угадывалась клавиатура и мышь. Сам он сидел сейчас на невысоком стуле, в руках у него была гитара. Остап никогда не умел играть на гитаре, но музыка идущая от этого инструмента всегда его успокаивала. Всегда, но не сейчас…
На лице Остапа виднелась борьба идущая в его душе уже на протяжении двух часов. Уже в течение этих самых двух часов он сидел в одной и той же позе, не вставая и не пытаясь пошевелиться. Гитара спокойно, но как будто с нежеланием лежала у него в руках, как будто ребенок, которому читали лекцию.
- Ну, так что будем делать-то? – раздался голос из пустоты. Невидимый собеседник прекрасно знал, что кроме Остапа его никто не слышал, и Остап прекрасно знал это, но пытался, безуспешно, но все-таки пытался игнорировать своего оппонента. Голос продолжал настойчиво добиваться своего, – Нам надо что-то делать. Мы можем ее потерять. Если мы ничего не предпримем, то она уйдет от нас, она последний оплот твоей души. Если она уйдет, ты практически погибнешь, как ты этого не поймешь!
- А что ты предлагаешь сделать? – свой собственный голос Остап с трудом узнал, видимо сказывались или болезнь, или усталость. А может и то, и другое.
- Значит, ты все-таки снизошел до ответа? Может для начала ей позвонить?
- Позвонить? Дай телефон я позвоню. Ты знаешь, что сейчас ставки слишком высоки, чтобы я рисковал сейчас идти против отца и позвонить с домашнего, а на сотовом денег нет. Или ты забыл?
- Я в отличие от тебя помню все – сказал Голос, но Остап понимал, что именно он сейчас был прав. Но его это не радовало. По этому он решил не развивать эту тему дальше, а спросил:
- Еще варианты?
- Давай подумаем вместе – видимо его собеседник пришел к тому же выводу – SMS мы не можем отправить опять-таки по причине отсутствия денег, просто ждать – для нас с тобой это фатально, а посему и этот вариант отпадает. Может, напишем письмо? – Остап усмехнулся – согласен, смешно. Все равно, что мы ничего не станем делать…Точно! Как же я раньше не догадался?!
- Что решил написать письмо? Ты подожди, я сейчас принесу перо и чернильницу – сказал Остап.
- Сейчас не время для шуток. Мы сейчас решаем нашу судьбу, а ты шутки шутишь! – Голосу совершенно не понравилась шутка Остапа, и поэтому Остап решил промолчать – Ладно ничего. А почему бы не воспользоваться Интернетом? В наш век информационных технологий надо слать к дьяволу твои перо и чернильницу. Напиши ее электронное письмо.
- А что писать-то?
- Нет, ну что я все должен за тебя делать? Напиши все, что ты о ней думаешь. Ты же любишь ее! Извинись, попроси прощения, скажи, что она для тебя.
- А ты ее не любишь?
- Люблю. Но в отличие от тебя мне ни горячо, ни холодно от этой любви!
- Ну и сволочь же ты! – сказал Остап, вставая со стула и убирая гитару в чехол.
- Да я сволочь. Но я не хочу, чтобы ты стал мной. А точнее я просто не могу этого допустить.
- Ты сам говорил, что ты это я, а я это ты, разве не так? – Остап знал ответ на этот вопрос, но ему хотелось отвлечься от мрачных мыслей, и он издевался над своим собеседником.
- Говорил. Просто я сейчас не так выразился. Я хочу сказать, что я не хочу, чтобы ты стал таким как я.
- Ну ладно, понял я тебя. Ну что же приступим – сказал Остап, открывая Opera – Я бы на твоем месте молился, чтобы она еще не подцепила другого.
- Я надеюсь на это, друг мой. Очень надеюсь…