Льюис Кэрролл (Чарлз Лютвидж Доджсон) — английский писатель, профессор математики Оксфордского университета, один из лучших фотографов ХIХ века — обессмертил свое имя сказками о девочке Алисе. Любопытство завело Алису сначала в подземную страну, где ее подстерегали неожиданности и фантастические персонажи, а потом девочка попала в Зазеркалье, где пережила немало приключений. Как случилось, что скромный ученый из Оксфорда, известный своей респектабельностью и консерватизмом, написал столь искрометную книжку, которая вот уже более столетия завораживает читателей? О чем она, собственно, эта книга? Что в ней кроется? Говорят, что «Алиса» — иносказание, в котором автор рассказывает о религиозной борьбе в Англии середины XIX века! А еще говорят, что «Алиса» — вовсе не детская сказка, а… закодированная шахматная задача нетривиального типа! 

А для начала я хочу познакомить вас с  музыкальной сказкой (дискоспектакль) «Али́са в Стране́ чуде́с» —  на музыку Владимира Высоцкого по мотивам одноимённой сказки Льюиса Кэрролла, выпущенная студией «Мелодия» на двух грампластинках-гигантах в 1976 году. 

 

 

 

Чарлз Лютвидж Доджсон  — таково подлинное имя писателя, известного нам под псевдонимом Льюис Кэрролл. Он родился 27 января 1832 г. (год смерти Вальтера Скотта, Гёте, Бентама) в деревушке Дарсбери, в одном из тихих сельских графств Англии — Чешире, которое позже прославит, назвав одного из персонажей своей сказки Чеширским котом. К сожалению, дом, в котором Кэрролл родился и провел первые годы своей жизни, не сохранился — он сгорел в 1883 году, еще при жизни Льюиса Кэрролла.

Чарлз был старшим сыном (и третьим из одиннадцати детей) приходского священника Чарлза Доджсона и Франсис Джейн Лютвидж. Оба вели свой род из старинных семейств, связанных между собой приятельством и родственными узами, оба принадлежали к так называемой Высокой Англиканской церкви, тяготевшей в известных вопросах к католичеству. Это было тревожное время: в Европе («на континенте», как говорили англичане) гремели революции, в Англии шла борьба за парламентскую реформу. В самый год рождения писателя в Англии был принят первый Билль о реформе, однако до широкого демократического представительства в парламенте было еще далеко. В Британской империи наконец было официально отменено рабство (при этом рабовладельцам в колониях выплатили 29 миллионов фунтов «компенсации»). Чарлзу было два года, когда парламент принял печально прославленный новый Закон о бедных, учреждавший «работные дома», которых бедняки страшились пуще смерти. Когда Чарлзу исполнилось пять лет, на престол вступила юная королева Виктория (она умерла в 1901 г., три года спустя после смерти самого писателя), по имени которой весь этот период английской истории зовется викторианским.. 

Учиться начал дома, показал себя умным и сообразительным. Его образованием занимался отец^[10]. Был левшой; по непроверенным данным, ему запрещали писать левой рукой, чем травмировали молодую психику (предположительно, это привело к заиканию).

В 12 лет он поступил в небольшую грамматическую частную школу недалеко от Ричмонда. Льюису там понравилось, но в 1845 году ему пришлось поступить в школу Рагби, где мальчику нравилось значительно меньше. В этой школе он проучился 4 года и показал отличные способности к математике и богословию.

В мае 1850 года был зачислен в Крайст-Чёрч, один из наиболее  аристократических  колледжей  при Оксфордском университете, и в январе следующего года переехал в Оксфорд. Учился не очень хорошо, но благодаря выдающимся математическим способностям после получения степени бакалавра выиграл конкурс на чтение математических лекций в Крайст-Чёрч. Он читал эти лекции в течение следующих 26 лет. Они давали неплохой заработок, хотя и были ему скучны. Мы поговорим с вами об этом выдающимся человеке. 

Английский математик и автор книг побывал за границей всего один раз в жизни, и это была поездка в Россию, страну, с которой он давно хотел познакомиться. Писатель во время путешествия с педантичной точностью описывал всё, что с ним происходило, и позже издал свои записки под названием «Дневник путешествия в Россию». Он так и не смог понять изысканного вкуса русских щей, но зато познал все прелести поездки в тарантасе, когда ему пришлось трястись по жуткой дороге длиной в 14 миль. Зато Льюиса Кэрролла восхитила красота русских церквей и необъятность просторов, а русский язык озадачил своей сложностью.

Решение ехать в Россию было принято Кэрроллом внезапно. Мысль о путешествии принадлежала его другу Генри Лиддону. 4 июля 1867 года тот сделал запись в дневнике: «Предложил Доджсону ехать вместе в Россию. Эта мысль его очень увлекла». Спустя шесть дней он отмечает: «Мы с Доджсоном заняты последними приготовлениями перед отъездом в Россию». А Кэрролл на следующий день записывает: «Получил свой паспорт из Лондона. Несколько дней назад Лиддон сообщил мне, что может отправиться со мной за границу, и мы остановились на Москве! Смелое решение для человека, который никогда не выезжал за пределы Англии... Завтра я еду в Дувр». Как видим, все приготовления, включая получение по почте паспорта, заняли всего неделю! Правда, паспорт был заказан еще до разговора с Лиддоном — Кэрролл размышлял о поездке в Париж на Всемирную выставку, которая его очень интересовала.

Путешествие по России. Петербург — Кронштадт — Москва — Сергиев Посад — Новый Иерусалим — Нижний Новгород - таков маршрут Л.Кэрролла. Подробно можете почитать о путешествии здесь

Мало кто знает, что Л.Кэрролл был одним из выдающихся фотографов 19 века. 

Исследователи второй половины 20 века, обратившиеся к неопубликованным дневникам Кэррола и семейным архивам его современников, выяснили, что фотография была для оксфордского профессора серьезным занятием, которому он придавал гораздо большее значение, чем математике или литературе. Но авторы биографий, выходивших в течение первых пятидесяти лет после смерти Кэрролла, упоминали об этом его хобби вскользь, как о чем-то, не стоящем особого внимания.

Интерес Чарлза к фотографии — удивительному новшеству, взволновавшему не только Англию, но и всю Европу, — возник в середине 1850-х годов. В первой половине века ограничивались дагеротипами на металлических пластинах, которые подвергались специальной обработке. В ту пору еще не существовало сухих броможелатиновых слоев, которые используются в наше время; лишь в 1851 году был описан мокроколлодионный процесс. Однако в Англии развитие фотографии сдерживалось строгими патентными ограничениями, которые были сняты лишь специальным судебным решением в декабре 1854 года. Фотографирование при использовании мокроколлодионного процесса было делом нелегким, к тому же приготавливать и обрабатывать фотоматериал приходилось прямо на месте съемки. Это был весьма сложный и трудоемкий процесс. Историк фотографии К.В. Вендровский дает его описание:

«Предварительно стеклянную пластинку выдерживали несколько дней в азотной кислоте. Потом ее промывали и тщательно полировали тампоном, смоченным в спиртоэфирной смеси. На очищенное стекло наносили тонкий слой желатина, который в дальнейшем способствовал сцеплению светочувствительного слоя с подложкой. Для светочувствительного слоя прежде всего надо было приготовить коллодий, то есть раствор коллоксилина в эфире и спирте. Из коллодия готовили собственно светочувствительный слой — коллодион, добавляя раствор, содержащий в основном йодистый калий. Всё это делалось заранее. На месте съемки коллодион поливали на стекло. Для этого пластинку водружали на растопыренные пальцы левой руки, как замоскворецкая купчиха — блюдечко с чаем. Правой рукой выливали на пластинку из склянки несколько кубиков коллодиона и легкими покачиваниями разгоняли раствор по пластинке. Избыток сливали через фильтр обратно в склянку. На несколько минут пластинку ставили в козелки. Эфир улетал, а коллодион студенился. Далее пластинку, как говорили в то время, очувствляли, погрузив ненадолго в раствор азотнокислого серебра.

Теперь всё было готово к съемке. Пластинку заряжали в кассету, подложив под нижнее ее ребро полоску фильтровальной бумаги, чтобы стекающий раствор не испортил камеру. Снимать надо было побыстрее, пока не испарился спирт, а выдержка при съемке в помещении достигала минуты-полторы. Немедленно после съемки требовалось проявить пластинку — еще сырую. Снова ею балансировали на пальцах, поливая поверхность проявителем на основе солей железа. А фиксировали почти как теперь — в кювете с раствором. Правда, не в гипосульфите, а в цианистом калии. После промывки и сушки негатив лакировали, чтобы предохранить очень тонкий и неясный слой от повреждений: со стороны стекла пластинку нагревали на спиртовке "настолько, чтобы еще терпела тыльная сторона ладони", и повторяли всю эквилибристику с нанесением, разравниванием и сливанием жидкости, теперь уже лака».

Льюис Кэрролл занимался фотографией с 1856 по 1880 год и, как и многие джентльмены-любители, рассматривал это занятие в качестве способа воплотить свои эстетические идеалы. Фотография стала удобной возможностью реализовать художественные амбиции для тех, кто не владел кистью и карандашом. Всего Кэрролл снял около 3000 фотографий. До наших дней дошло примерно 40% его работ.

Посмотрим несколько фотографий, сделанных Л.Кэрроллом.

Льюису Кэрроллу очень нравилось играть с маленькими девочками, а самой любимой его подружкой была Алиса Лидделл. Именно для неё он сочинил свою знаменитую сказку "Алиса в Стране чудес".

Алиса Лидделл

Алиса Плезенс Лидделл появилась на свет 4 мая 1852 года в большой семье вице-канцлера Оксфордского университета Генри Лиделла и его жены Лорины. Когда Алисе исполнилось четыре года семья переехала из Лондона в Оксфорд. Вскоре после этого Лиделлы познакомились с 24-х летним учителем математики Чарльзом Лютвиджем Доджсоном (настоящее имя Льюиса Кэррола). Молодой человек рассказал о своем увлечении фотографией и спросил разрешения сделать несколько снимков очаровательных сестер Лорины, Алисы и Эдит.

Алиса Лидделл  в образе нищенки

Льюис Кэрролл часто наведывался в Лидделлам, и через некоторое время уже считался другом семьи. Стеснительный заикающийся Льюис никогда не интересовался ровесницами. Ему нравилось общаться с девочками, а особенно фотографировать их. Они для него были идеалом красоты и чистоты. Родители не видели в этой дружбе ничего предосудительного. 4 июля 1862 года Льюис и сестры Лидделл отправились на речную прогулку. Алиса, которую Кэррол всегда выделял среди других своих "подружек", попросила его придумать для неё увлекательную историю. Так Льюис придумал сказку про девочку Алису провалившуюся в кроличью нору.

Возможно, современного зрителя в этих фотографиях интригует необычная для 19 века (по нашим представлениям) свобода, с которой держатся дети. Фотографии полны динамики, девочки проявляют эмоции, часто смотрят прямо на зрителя, и этот взгляд не всегда кажется невинным. То есть, на фотографиях Кэрролла мы видим живых детей, не очень похожих на степенных маленьких леди и джентльменов, расположившихся на фоне расписанного задника и принявших стандартные позы в портретной студии. Возможно, если бы на фотографиях присутствовали взрослые, они воспринимались бы иначе. Алиса в Стране чудес, за которой никто не присматривает, руководствуется своими собственными соображениями о правильном поведении, меняет роли, рассуждает, спрашивает, поучает, спорит, оказывается в самых неожиданных местах и может даже запросто измениться в размерах. Так же и маленькие подружки Льюиса Кэррролла ведут себя так, как предполагает ход игры, в которую они стали бы играть далеко не с каждым взрослым.

Четвертого июля 1862 года Доджсон, Дакворт и три девочки Лидделл отправились на прогулку по реке. 

Солнце припекало. В 1932 году миссис Харгривс (в далеком прошлом — Алиса Лидделл) свидетельствовала: «"Приключения Алисы под землей" были почти целиком рассказаны в палящий летний день, когда в воздухе под лучами солнца дрожало знойное марево. Мы сошли на берег в Годстоу, чтобы переждать жару под стогом сена».

Доджсон был в превосходном настроении и охотно согласился рассказать девочкам сказку.

В стихотворном посвящении, которое позже откроет публикацию сказки, он описал эту прогулку:

 

Июльский полдень золотой
Сияет так светло,
В неловких маленьких руках
Упрямится весло,
И нас теченьем далеко
От дома унесло.

Безжалостные! В жаркий день,
В такой сонливый час,
Когда бы только подремать,
Не размыкая глаз,
Вы требуете, чтобы я
Придумывал рассказ.

И Первая велит начать
Его без промедленья,
Вторая просит: «Поглупей
Пусть будут приключенья».
А Третья прерывает нас
Сто раз в одно мгновенье.

Но вот настала тишина,
И, будто бы во сне,
Неслышно девочка идет
По сказочной стране
И видит множество чудес
В подземной глубине.

Но ключ фантазии иссяк —
Не бьет его струя.
— Конец я после расскажу,
Даю вам слово я!
— Настало после! — мне кричит
Компания моя.

И тянется неспешно нить
Моей волшебной сказки,
К закату дело, наконец,
Доходит до развязки.
Идем домой. Вечерний луч
Смягчил дневные краски...

Известно, что именно Алиса Лидделл попросила Доджсона записать для нее сказку. Он обещал, но не торопился выполнить обещание — пришлось Алисе снова и снова напоминать о нем. Прошло почти пять месяцев, прежде чем он приступил к работе. 13 ноября 1862 года, после того как Чарлз по дороге на станцию (он отправлялся в Лондон) встретился с сестрами Лидделл, идущими на прогулку с мисс Прикетт, он набросал в поезде названия основных эпизодов, а вечером записал в дневнике: «Начал писать сказку для Алисы — надеюсь кончить ее к Рождеству». (Обычно Чарлз делал записи в дневнике на правой странице — левая оставалась пустой; иногда он возвращался к прошлым записям и делал дополнения на левой стороне.)

Однако работа над рукописью затянулась: Доджсон многое менял в своей импровизации. Лишь в феврале 1864 года он наконец написал на левой стороне дневникового листа напротив первоначальной записи: «Закончил текст сказки, которую обещал Алисе». Этот первый письменный вариант не сохранился. Мы можем лишь весьма приблизительно представить себе, как он выглядел. Обычно Доджсон использовал для черновиков оборотную сторону исписанного листа, будь то его математические вычисления или счета от торговцев. Скорее всего, и этот текст был записан на «оборотках» четким почерком Чарлза. Этот документ — столь важный не только для исследователей текста, но и просто для любителей творчества Кэрролла, — к сожалению, утрачен. Скорее всего, Чарлз сам уничтожил его, после того как перебелил текст для Алисы (второй рукописный вариант). А может быть, черновик пропал после смерти Кэрролла, сразу же после похорон. Торопясь освободить казенную квартиру, родственники, вряд ли понимавшие всю ценность наследия писателя, сожгли часть бумаг, разобрав остальное. Как выяснилось впоследствии, многое было утеряно.

Как бы то ни было, но до нас дошел лишь третий — также рукописный — вариант: текст с иллюстрациями самого Кэрролла, подготовленный им в подарок Алисе. На этот раз он с особым тщанием, почти каллиграфически, переписал сказку в специально купленную для этой цели тетрадь, оставив пробелы для рисунков. Если не считать титульного листа и посвящения, в тексте было 37 рисунков. Чарлз много трудился над ними: советовался с художниками; рисовал героиню то с собственных ранних фотографий Алисы, то с натуры (судя по всему, с ее младшей сестры Эдит). На это была причина: Алисе к тому времени было уже 12 лет, а героине — семь. В конце сказки Чарлз нарисовал портрет ее героини, но рисунок не удался, и он заклеил его фотографией Алисы, выполненной им самим, когда Алисе было семь лет (любимый возраст Кэрролла). Это одна из его лучших работ — к тому времени Доджсон уже был мастером.

Наконец 26 ноября 1864 года Доджсон вручил Алисе Лидделл тетрадь с рукописью сказки «Приключения Алисы под землей». Он торопился выполнить свое обещание и не стал дожидаться Рождества. На титульном листе, украшенном скромной виньеткой, он вывел: «Рождественский подарок милому дитяти в память о летнем дне». Со времени летней прогулки по реке прошло более двух лет.

 

Посмотрите фильм Алиса в Стране чудес 2010 онлайн в хорошем качестве

 

Страницы рукописной книги Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы под землей». 1862–1864 годыThe British Library

Процитируем хорошую статью

Что такое «Алиса в Стране чудес»

Чтобы верно понимать «Алису в Стране чудес», важно иметь в виду, что эта книга появилась на свет случайно. Автор двигался туда, куда его вела фантазия, ничего не желая этим сказать читателю и не подразумевая никаких разгадок. Возможно, именно поэтому текст стал идеальным полем для поиска смыс­лов.

История Англии

Младенец-герцог, превращающийся в поросенка, — это Ричард III, на гербе которого был изображен белый кабан, а требование Королевы перекрасить белые розы в красный цвет, конечно же, отсылка к противостоянию Алой и Белой розы — Ланкастеров и Йорков. По другой версии, в книге изображен двор королевы Виктории: по легенде, королева сама написала «Алису», а потом попросила неизвестного оксфордского профессора подписать сказки своим именем.

История Оксфордского движения  

Высокие и низкие двери, в которые пытается войти Алиса, меняющая рост, — это Высокая и Низкая церкви (тяготеющие, соот­ветственно, к католической и протестантской традиции) и колеблющийся между этими течениями верую­щий. Кошка Дина и скотчтерьер, упоминания которых так боится Мышь (про­стой прихожанин), — это католичество и пресвитерианство, Белая и Чер­ная королевы — кардиналы Ньюмен и Мэннинг, а Бармаглот — папство.

Шахматная задача

Чтобы ее решить, нужно использо­вать, в отличие от обычных задач, не только шахматную технику, но и «шахматную мораль», выводящую чита­теля на широ­кие морально-этические обобщения.

Энциклопедия психозов и сексуальности

В 1920–50-х годах стали особенно популярны психоаналитические толкования «Алисы», а дружбу Кэрролла с детьми стали пытаться представить как свиде­тельство его противоестественных наклонностей.

Энциклопедия употребления «веществ»

В 1960-х, на волне интереса к различным способам «расширения сознания», в сказках об Алисе, которая все время меняется, отпивая из склянок и откусы­вая от гриба, и ведет философские беседы с Гусеницей, курящей огромную трубку, стали видеть энциклопедию употребления «веществ». Манифест этой традиции — написанная в 1967 году песня «White Rabbit» группы Jefferson Airplane:

В мире. 

Кэрролл написал «Алису в Стране чудес» в 1864 году, а в 1868-м Джон Стюарт Милль, британский философ и экономист, обогатил язык словом «антиутопия». По­явилось опасение, что прогресс и ход времени не принесут человечеству ничего хорошего. Массовая литература конца XIX века пронизана смесью страха перед будущим и веры в его радужность. Весь ХХ век человечество будет пытаться покончить со временем, «остановиться» — и все эти попытки будут тщетными. В 1914 году цвет европейской молодежи отправится на «войну, которая положит конец всем войнам» — так называли будущую Первую, а потом и Вторую мировую. В начале 1990-х американский философ Фрэнсис Фукуяма объявит о «конце истории» — и ошибется. Время идет вперед, причем все быстрее.

Защитные механизмы цивилизации. Главным образом — это механизмы для измерения времени, дающие иллюзию контроля над ним. Сегодня часы есть в каждом устройстве: телефоне, автомобиле, плите, фотоаппарате. В процессе борьбы с властью времени цивилизация создала и институт кредитования, суть которого в том, что мы получаем рубли и доллары из будущего, и институт научного прогнозирования: методы статистического анализа и экспертные оценки позволяют нам узнать, какой будет через 50 лет среднегодовая температура в Сибири или численность населения Индонезии. Эти прогнозы запросто могут и не сбыться, зато сейчас у нас есть ощущение полной определенности.

Алиса все время сталкивается с существами, которые в приличном обществе являются несомненными маргиналами: звери (Белый Кролик), сумасшедшие (Мартовский Заяц), говорящие цветы (Тигровая Лилия), мутанты (Шалтай-Болтай). Однако с их точки зрения маргиналом оказывается как раз она, воспитанная девочка из хорошей викторианской семьи. Цветы шокирует форма ее «лепестков», Белый Кролик считает ее прислугой и гонит за перчатками, игральные карты и шахматные фигуры указывают ей место, а для гигантского говорящего яйца все люди вообще на одно лицо. Кэрролл показывает, насколько условно понятие социальной нормы и отклонения от нее: каждый из нас в любой момент может оказаться маргиналом.

В мире. 

В XIX веке маргиналами становились или застрявшие в прошлом (например, разорившиеся и обезумевшие от горя аристократы), или опередившие свое время (социалисты и суфражистки, подвергавшиеся преследованиям со стороны властей или общества). Другим фактором маргинализации являлась принадлежность к определенной национальной культуре: в конце XIX века Анг­лия приобрела репутацию страны чудаков и эксцентриков, потому что ее жители путешествовали больше остальных европейцев и чаще сталкивались с представителями других наций и культур, невольно провоцируя или становясь участниками конфликтов на этой почве.

Само же понятие «маргинал» появится только в 1920-е годы, когда американские социологи зададутся вопросом, почему различные группы иммигрантов адаптируются к новой социальной среде с разными скоростью и результатом. В XXI веке этот вид «отклонения» стал считаться «национальной и культурной самобытностью», а в социальном смысле границы маргинальности почти слились с границами криминала: толерантное западное общество принимает как норму все, что не подпадает под действие уголовного права.

Защитные механизмы цивилизации. 

Общество издавна защищалось от маргиналов, помещая их в специально отведенные места: тюрьмы, лечебницы, приюты для бездомных. В 1970-е с развитием политкорректности соблюдение прав всевозможных маргиналов и меньшинств стало важным социальным трендом. В развитой западной стране гомосексуалист, клошар, носитель языка тувалу, анархо-индивидуалист, ВИЧ-инфицированный и т. п. могут получить преимущества перед обычными граж­данами. То есть общество как бы восстанавливает справедливость по отношению к тем, кого оно веками мар­гинализировало и даже преследовало, а с другой стороны — защищает себя от этих меньшинств, загоняя их в правовое и культурное гетто.

— На что мне безумцы? — сказала Алиса.
— Ничего не поделаешь, — возразил Кот.
— Все мы здесь не в своем уме — и ты, и я.
— Откуда вы знаете, что я не в своем уме? — спросила Алиса.
— Конечно, не в своем, — ответил Кот.
— Иначе как бы ты здесь оказалась?

 

Политкорректность

У Кэрролла.

В мире. 

— Ты меня не обидишь, даром что я насекомое...

— Какое насекомое? — забеспокоилась Алиса. На самом деле она хотела узнать, кусается ее собеседник или нет, но задать такой вопрос прямо было бы, конечно, невежливо…

Более подробно о 10 социальных страхов Льюиса Кэрролла прочитайте здесь

Не секрет, что одними из самых больших поклонников творчества Льюиса Кэрролла являются учёные — причём самого разного толка: от физиков и биологов до логиков и лингвистов. В научно-популярных изданиях уже давно считается хорошим тоном привести пример или цитату из «Алисы».

«Алиса» предвосхитила многие научные открытия
Ю. А. Данилов, Я. А. Смородинский. «Физик читает Кэрролла»: "Мы, взрослые, по-своему, не по-детски воспринимаем фантазии Кэрролла, заставляющего нас видеть всё в непривычном свете, смещать вместе с ним все пропорции, переставлять местами причины и следствия и смутно угадывать, что за всей этой «бессмыслицей» — кроется какая-то тайна, разгадка которой не безразлична для науки. …Нашу уверенность поддерживают те исследователи, которые часто обращаются к творчеству Кэрролла, доказывая, что он предвосхитил математическую логику, что в нарисованном им устройстве материального и духовного мира в зародышевой форме угаданы современные представления о времени, о пространстве, о природе человека, о его резервных возможностях."

Кэрролл-Доджсон действительно издал при жизни немало «профильных» трудов по математике, изобрёл графический способ решения логических задач и придумал множество забавных и хитроумных головоломок. Он стал одним из создателей теории игр. Однако, насколько мне известно, ничего из этого научным прорывом так и не стало. Более того — математические работы Кэрролла даже для своей эпохи были слишком консервативны (например, он защищал Евклида, отвергая новую геометрию Лобачевского). Почему же Кэрролл завоевал столь большой авторитет среди учёных? А потому, что те странные миры, которые он создал в «Алисе», оказались неисчерпаемым источником для иллюстрации и объяснения многих научных теорий — особенно тех, которые для обывателя выглядят такими же абсурдными и парадоксальными. Оказалось, что сказки Кэрролла учат не только тому, как подмечать логические ошибки и нелепости, но и помогают взглянуть на очевидные вещи с неожиданной стороны. Для учёных XX века, когда старая картина мира подверглась серьёзному пересмотру (вспомним хотя бы генетику, теорию относительности и квантовую физику), подобное умение стало особенно полезным.

Когда-то я написал неббольшое эссе о демократии. Там я писал: Демократические принципы всем кажутся самоочевидными: как большинство решит, так тому и быть!
Vox Populi — Vox Dei — «Глас народа — глас Божий» - говорили древние греки. И я вспомнил Бернарда Шоу: «При демократии решения принимаются не горсткой развращенных верхов, а большинством невежественных низов». Кэрролл тоже говорил о демократии .

В XVIII в. — веке Просвещения — некоторые французские аристократы совмещали приятное с полезным: их увлеченность азартными играми породила важный раздел математики — теорию вероятностей.Маркиз де Кондорсе анализировал тактику игроков, которые в процессе игры вынуждены были заключать ситуативные союзы. Он первым описал парадокс, носящий его имя и позволяющий меньшинству на вполне демократических принципах навязать волю большинству, проведя либо непопулярного кандидата, либо непопулярное решение. Эффект Кондорсе основан на том, что непопулярные вещи у разных избирателей непопулярны по-разному.

В новейшей истории лучшей иллюстрации к парадоксу Кондорсе, чем Ельцин, не найти. Так, одна часть избирателей России Ельцина ненавидела за развал СССР, другая — за «прихватизацию» государственной собственности, третьи презирали бывшего секретаря Свердловского обкома за алкоголизм; четвертым не нравилось его холуйское следование указаниям из Вашингтона, пятых тошнило от его бесконечного вранья и т. д. Но в итоге умело проведенной политтехнологами избирательной кампании, где Ельцину в нужной последовательности и нужных комбинациях оппонировали Зюганов, Лебедь и прочие менее рейтинговые кандидаты, Ельцин повторно был избран президентом. Дружная, казалось бы, неприязнь разных слоев электората к Ельцину (его стартовый рейтинг был убийственно мал — 5%, Гайдар публично умолял его снять свою кандидатуру) не аккумулировалась в виде оглушительного поражения, а была взаимно скомпенсирована благодаря использованию эффекта Кондорсе (о других, далеких от науки «грязных» методах мы здесь не говорим). 

Этот эффект переоткрыл Льюис Кэррол, когда разбирался в тайнах выборных технологий.