Санкт-Петербургский государственный академический театр балета устраивает премьерный показ спектакля для ветеранов Великой Отечественной войны и жителей блокадного Ленинграда.
Более 15 лет назад Борис Эйфман впервые обратился к вечному сюжету о Рыцаре печального образа и поставил балет под названием «Дон Кихот, или Фантазии безумца». Премьера этого спектакля состоялась 25 июня 1994 года. Он с огромным успехом шел по всему миру. В 2009 - 2010 годах хореограф, сохраняя основное идейно-философское содержание балета, значительным образом переделывает его хореографию и вводит в повествовательную ткань новых героев и сюжетные линии. В частности, в спектакле появляется тема прекрасной дамы Дульсинеи. Так рождается новое, самостоятельное произведение искусства танца, получившее название «Я – Дон Кихот». Специально для этого балета создаются новые декорации и костюмы (художник – Вячеслав Окунев).
Итак, балет начинается со сцен в сумасшедшем доме, которые поставлены хореографом смешно, остроумно, но с большим тактом. Придуманная Эйфманом хореография имитирует некоординированные движения больных с поврежденной психикой. Но и гротесковые сцены не выглядят издевкой над больными людьми, фантазия хореографа смешна, но не обидна. Сцены, как всегда, у Эйфмана, с одной стороны, выглядят как развернутые ансамбли, с другой стороны - каждый участник этого ансамбля имеет свой характер. Словом, кордебалет обитателей сумасшедшего дома - это кордебалет индивидуальностей. В этой массовке сумасшедших есть и свои солисты, как полагается в кордебалетном ансамбле. Один из сумасшедших вообразил себя «лебедем». Имитируя известный набор движений, которыми в балетах изображают девушку-птицу, хореограф создает образ смешной и трогательный одновременно, воплощенный артистом Сергеем Зиминым конгениально тексту. Танцовщик невероятно серьезно, не комикуя и не утрируя хореографию, создает целую поэму об одиноком человеке, живущем в своем, возвышенном прекрасном мире. В этом его сумасшествие. «Лебедь» Зимина - одна из лучших актерских работ в спектакле.
Другой солист - маленький, смешной человечек, невинная и робкая душа, который становится Санчо-Панса (Алмаз Шамуралиев) в фантазиях главного «премьера» этого ансамбля - Дон Кихота. Образ Дон Кихота, созданный Александром Рачинским, - выдающаяся актерская работа, лучшая в этом спектакле.
В балете Эйфмана пациент сумасшедшего дома читает роман Сервантеса и воображает себя Дон Кихотом. Главная тема, связанная с образом Дон Кихота, - это тема человека, непохожего на других. Быть «другим» в советское время считалось почти политическим инакомыслием, но и в любом человеческом обществе быть «другим» иногда небезопасно (отчего это он не такой, как все?!). Суровая надзирательница-медсестра (ее очень точно исполняет Агата Смородина) стремится пресечь это инакомыслие и заставить непокорного больного подчиняться ее правилам. Сначала в наказание за самостоятельность поступков она оставляет Дон Кихота одного сидеть в углу пустой темной сцены. Маленький «Санчо-Панса», верный друг, усаживается рядом с ним. Но Дон Кихот, кажется, не чувствует унижения, он погружается в мечты... И вдруг...
Задник сцены представляет собой как бы срез двухэтажных камер больницы-тюрьмы (художник - Слава Окунев). И вдруг полумрак в проемах между стенами, разделяющими камеры, как будто оживает и в нем движутся фигуры, несовместимые с миром сумасшедшего дома. Вспыхивает яркий свет, стены камер превращаются в колоннаду изящной постройки, между которыми проносятся смеющиеся пары: нарядные испанки и их кавалеры. Свет гаснет, на сцене вновь мрачный сумрак лечебницы, но Дон Кихот вскакивает со своего сиденья другим человеком: его фантазия проснулась и заработала.
Надзирательница набрасывает на Дон Кихота обруч. Обруч со стуком падает на пол, определяя ту часть пространства, из которого бедному Дон Кихоту нельзя выходить. Начинается самая значительная часть балета: хореографический монолог с обручем. Решившись переступить границу дозволенного, перешагнув через обруч, Дон Кихот обретает свободу. Исчезают стены больницы-тюрьмы. Дон Кихот и Санчо-Панса оказываются на освещенных ярким светом улицах испанского города. Свободный Дон Кихот начинает творить, создавая тот веселый, яркий, праздничный, суетный мир Испании, который привиделся ему в полумраке больничной камеры.
И Дон Кихот на наших глазах создает образы, используя свой личный опыт. Так смирительные рубашки, которые сковывали движения больных, превращаются в его фантазиях в красные плащи тореадоров, а болезненные, бессмысленные движения рук пациентов клиники - в легкие, причудливые игры с веером прекрасных испанок. «Когда б вы знали, из какого сора растут цветы...»
Дон Кихот активно принимает участие в общем веселье.
Но в какой-то момент, когда пляшущая толпа покидает сцену, появляется медсестра-тюремщица и уводит расплясавшегося пациента в камеру.
Все дальнейшее действие происходит в постоянной смене действительности и фантазии. В фантазиях Дон Кихота сюжет новеллы о влюбленных продолжает развиваться. Но творческая мечта не всегда подчиняется автору. Так в какой-то момент, вырвавшись в своих фантазиях за пределы больницы, Дон Кихот оказывается не в веселой толпе испанцев, а в мрачном, таинственном месте, где в кроваво-красном мареве две банды, одетые в красное, сражаются за красотку Китри. Под музыку «цыганской сюиты» идет танцевальная сцена поножовщины. Дон Кихот видит в этой современной Китри свою «Дульсинею» и влюбляется в нее, за что банды избивают «рыцаря печального образа». Несчастный безумец падает бездыханным. Но банды уходят со сцены, и тогда Дон Кихот вскакивает на ноги живой и счастливый, а веселая компания - Дон Кихот, Китри и Санчо-Панса - отправляется на залитую светом городскую площадь. Не ломайте голову! Не задавайте вопросов! Все это - только безумные фантазии. Примите их как увлекательную игру!
Весь спектакль и построен автором на грани комедии, гротеска, абсурда и безнадежной тоски о несвободе человеческого духа. Безумные, прекрасные, веселые, печальные фантазии хореографа!
Сцены в сумасшедшем доме (кстати, новелла «Лебедь» относится ко второму акту), возвращение на испанскую площадь...Спектакль идет к концу. Оттанцевали свадьбу Китри и Базиля, отвеселились, и снова меркнет яркий свет, и снова надзирательница, накинув обруч на несчастного безумца, уводит его со сцены. Опускается занавес. И зритель замирает в печали, но...вновь взвивается занавес, на сцене прежний праздник - Дон Кихот и Санчо-Панса возвышаются над веселящейся толпой. У творца всегда есть возможность побега в мир безумия и в мир фантазии. Спектакль окончен!
