Совет Тридцати богов во главе с Куберой и группа брахманов, стоящая за пандавами (Вьяса, Нарада, Маркандея, Бака Далбхья, Дхаумья, Шаунака, Ломаша) имеют по многим пунктам разные представления о дхарме. И это неудивительно! Ведь Тридцатка пытается сохранить остатки былого влияния и власти, опираясь на старые представления о законе. А группа бродячих брахманов во главе с Вьясой стремится захватить власть, и им часто мешают эти самые старые представления о законе. Но сам принцип дхармы остается неприкосновенным. Дхарма — это средство управления народом. Весь вопрос только в чьих руках будет это средство. Пока Вьяса признает собственную уязвимость и не бросает открытый вызов потомкам Брахмы. Но его усилия не пропадут напрасно, время работает на него.
Следующий раз пандавам уже всем вместе целый курс лекций прочтет профессор метафизики доктор теологических наук Маркандея. Тема все та же: юги, дхарма, варны, сансара. По Маркандее общая продолжительность всех четырех юг — 12 000 лет. Особое внимание он уделяет переходным точкам: концу всех юг, Калиюге и Критаюге.

  На исходе юг наступает многолетняя жара. На землю обрушивается пламя и сжигает весь мир. Затем в небе появляются тучи, и на землю проливается ливень. Двенадцать лет идут дожди. Вода покрывает всю землю. Исчезает все живое, не остается ни богов, ни ракшасов, ни зверей, ни растений. Мудрец Маркандея один странствует по безбрежным водам огромного океана. Наконец, посреди водных просторов он обнаруживает огромный баньян, а на его ветках младенца Кришну. Мудрец беседует с ним, а потом неожиданно против своей воли оказывается внутри Кришны. Там он видит и солнце, и луну, и землю, и брахманов, и горы, и леса, и реки, и людей. Более ста лет он странствует внутри младенца и, наконец, после его просьбы бог извергает его. Мудрец спросил Кришну, почему, проглотив целый мир, он принял обличье младенца? Почему весь мир находится внутри его?
  Кришна сказал, что он вмещает всех богов, поэтому бессмертные не знают его. Младенец поведал Маркандее, что, когда отступает справедливость и торжествует беззаконие, он сам воссоздает себя. Прародитель вселенной — только половина его тела. Когда Прародитель проснется, Кришна сам из себя сотворит и небо, и землю, и свет, и ветер, и воду. Открывшись Маркандее, Кришна поведал ему, что ни боги, ни демоны не способны познать его.

  Маркандея рассказал пандавам о том, что будет с дхармой во время Калиюги. Все ужасы и самые немыслимые преступления будут совершаться в это время. Люди станут торговать дхармой, смешаются между собой все варны, жены станут врагами мужей, брахманы будут хулить Веды, исчезнут храмы богов. В мире воцарится разлад, разбой и разврат.
  Когда Солнце, Луна, Тишья и Брихаспати соберутся под одним знаком зодиака, начнется Критаюга. В деревне Самбхала родится брахман по имени Калки Вишнуяшас, который восстановит мир, благоденствие и процветание.

Араньякапарва. Глава 189. Шлоки 1 — 10, 11 — 18.
«Маркандея сказал:
...С началом Критаюги исчезнет беззаконие, восторжествует дхарма и люди, о бхарата, вернутся к своим делам...

Брахманы, полные благих устремлений, с радостью предадутся молитвам и жертвоприношениям, и цари будут править землей в согласии с дхармой...».

  В описании юг Маркандея фактически повторяет все тезисы первой лекции Ханумана. Если в Критаюгу дхарма властвует над людьми без хитростей и обмана, то в Калиюгу с ней происходит странная метаморфоза: обман властвует над дхармой. Но почему? Что заставило ее так измениться? Нет ответа. Высший закон сам не обладает закономерностью. Не описаны процессы, меняющие его на свою противоположность. Но еще более неожиданным и феноменальным становится переход от Калиюги к Критаюге. После всех ужасов и мучений, преступлений и страданий нежданно и негаданно восторжествует добро, порядок и благоденствие. Преступники вдруг становятся святыми в массовом количестве! Адхарма превращается в дхарму! Не верится. Как природные явления, так и процессы, происходящие в человеческом обществе избегают крайностей, резких перемен. Зима не превращается резко в лето, младенец не становится вдруг стариком, невежды все сразу не могут стать мудрецами. Чудес не бывает! Выводов Маркандея вроде бы и не делает, но они напрашиваются сами: без брахманов всем в мире будет плохо, без жертвоприношений мир пропадет, смешение варн погубит людей.

  Маркандея вещает из чрева Вишну. Надо думать, и мысли принадлежат не мудрецу, а божеству, стремящемуся убедить всех в своем величии. Все рассуждения Маркандеи подчинены одной цели: превознести Кришну-Вишну-Нараяну и умалить Брахму. Именно он явится Спасителем мира. Он вмещает в себя и миры, и богов, и людей, и дайтьев! В реальном историческом смысле пандавы должны забыть о своих надеждах на законное правительство Брахмы и признать Кришну своим руководителем.

Араньякапарва. Глава 187. Шлоки 26 — 38.
«Бог сказал:
  Всякий раз, когда отступает справедливость и торжествует беззаконие, о достойнейший, я воссоздаю сам себя. Когда в этом мире появляются страшные ракшасы и (злобные) дайтьи, приверженные насилию, те, с которыми не в силах расправиться могущественнейшие из богов, тогда в человеческом облике я рождаюсь в (одной) из благочестивых семей и всех усмиряю. Я созидаю богов, людей, гандхарвов, демонов-змеев, ракшасов и весь неживой мир, я же и уничтожаю (их) тайною силою. Когда наступает время действовать, я выбираю форму (для воплощения) и, приняв человеческий облик, приступаю к созиданию, чтоб (возродить) узы закона...».
  Скромно и со вкусом сказано ясно для всех: миссию Спасителя мира я оставляю для себя. С одной стороны ракшасы и дайтьи, носители зла, появляются сами по себе, с другой стороны их создает Кришна. Творец, однако. Сам создает зло, чтобы потом активно с ним бороться. Для нежелающих думать — в этом и состоит высшая мудрость. Многие поколения различных мудрецов усовершенствовали текст, дополняли его новыми красками, чтобы показать своим слушателям и читателям путь становления молодого бога (младенца) Вишну и угасание прежнего (старика) Брахмы. Дхарма здесь только средство обосновать законность этих претензий.Рассмотрим такой редкий случай, когда в роли знатока дхармы выступает шудра. Этот пример характерен еще и тем, что его учеником выступает брахман, а притчу излагает Маркандея.Брахман Каушика находит своего будущего учителя на рынке среди торговцев мясом. Он представляется вначале охотником, потом шудрой, но имени своего так и не называет. По ходу изложения притчи Маркандея называет его Дхармавьядхой. Брахман Каушика спрашивает его, почему он занимается таким ремеслом? Вот какой ответ дает человек, торгующий мясом на рынке.

Араньякапарва. Глава 198. Шлоки 19 — 30, 57 — 62.
«Охотник сказал:
  Это занятие нашего рода, идущее от отцов и дедов. Не осуждай меня, о дваждырожденный: я соблюдаю свою дхарму...Я говорю только правду и не вынашиваю зла, одаряю (брахманов) чем могу, а себе оставляю то, что остается после подношений богам, гостям и слугам... Земледелие, скотоводство и торговля — вот чем живет этот мир. Наука политики и три Веды — на этом стоит мир. Шудра предназначен для ремесла, вайшья — для земледелия, кшатрий — для битвы, а извечный удел брахмана — это обет воздержания, подвижничество, заклинания и истина. Там, где царь правит согласно дхарме, подданные заняты своими делами, а тех, которые отступают от своего долга, (царь) возвращает к нему снова. Подданные должны всегда испытывать страх перед царями: ведь властители губят того, кто отступает от своего долга, подобно тому как охотник (убивает) стрелами антилопу. Здесь у Джанаки, о мудрец-брахман, не найдешь отступника. Каждая из четырех варн занята своим делом, о высочайший из дваждырожденных! Царь Джанака накажет неправого, будь он даже его сыном, но никогда не причинит ущерба праведнику. Царь, окружив себя надежными соглядатаями, на все взирает с высоты дхармы...
Принесение жертв, раздача даров, покаяние, (изучение) Вед и (верность) истине — вот пять очистительных средств, которые всегда к услугам благочестивых, о лучший из дваждырожденных! Дхарма — в подавлении страсти и гнева, гордыни, соблазна и лживости; в этом счастье достойных, поддерживаемых достойными же. Те, кто живут принесением жертв и чтением Вед, не знают греха...».

  Излагая беседу брахмана Каушики и шудры, Маркандея, не будучи очевидцем этой встречи, несомненно, многое что изменяет и добавляет. Он не объективный независимый свидетель этой беседы, а заинтересованный в конечном результате рассказчик: пандавы должны усвоить ряд уроков и сделать определенные выводы. Так в чем же суть откровений охотника-шудры? Каковы его уроки? На кого он охотится? Каков скрытый смысл его речей, которые должны усвоить пандавы?
  Дхарма, по мнению охотника, в умении управлять собой, праведном поведении в рамках своей дхармы. Временами его слова вызывают ассоциацию со второй лекцией Ханумана. Охотник словно ведет скрытую полемику с Хануманом, иногда уточняет многие положения его лекции, хотя в основном их идеи совпадают. Но почему шудра обсуждает методы правления царя Джанаки? Не выходит ли он за рамки своей дхармы? Ведь его дело исполнять свою дхарму, а не оценивать исполнение дхармы правителя. Ох не прост этот шудра, или тот, кто выдает себя за него... С одной стороны он описывает идеального правителя древности. А с другой — он не просто дает советы правителю, а, фактически, устанавливает нормы правления для царя, то есть пишет законы. Как же правит этот благочестивый царь с помощью дхармы? Подданные должны всегда испытывать страх перед царем. Справедливо? Нет! Зато согласно дхарме. И даже лишает жизни ослушника. Ведь дхарме нужны послушники. (Он уподобил действия царя охотнику, убивающему зверей, то есть самому себе. Таким образом, мелькает намек, что охотник-рассказчик равен царю, или даже является для царя образцом.). Царь правит согласно дхарме и опирается на мнение шпионов. Возникает впечатление, что дхарма — официальные нормы и требования государственной и частной жизни, далеко не всем по нраву. Зачем тогда мнения шпионов? Получается, что есть и недовольные. Сколько же здесь возможностей оклеветать неугодного! Мнение соглядатая может не совпасть с общественным. Чью точку зрения тогда примет царь: официально продекларированную или добытую тайным осведомителем? Сомнения здесь кажутся риторическими. Разве была бы нужда содержать надежных соглядатаев при царе, правящем благочестивыми методами?
  Низшим варнам предписаны правдивость, искренность, принесение даров. И лишь жрецы, читающие Веды, не знают греха. Как будто заранее всем уже известно, что они вообще не способны на преступления. Распределение повседневных обязанностей таково, что, фактически, дхарма — это средство держать в подчинении низшие варны ради блага брахманов. Да, конечно, много слов посвящено этике. Но все это на усмотрение брахманов. Их права вообще не ограничены. Свой статус безгрешности они обретают чтением Вед, а не трудом для общества. Как будто всем заранее известно, что они ни в мыслях, ни в словах, ни в делах никогда не ошибаются.

  В описании Дхармавьядхой благочестивого поведения варн основной упор сделан на низших варнах. Вайшьи и шудры должны честно трудиться. Каждый шудра должен узнавать в этом описании себя. Они обязаны работать согласно дхарме, ни в коем случае не обнаруживая недовольство, что многие члены общества живут, вообще не работая. Подробно перечислен целый список положительных качеств, которые они должны проявлять повседневно. Это и миролюбие, и скромность, и терпение, и смирение. Каждый шудра и вайшья могут быть такими. Неоценимую помощь в этом им окажет благочестивый царь вместе с соглядатаями.
  Постепенно интонация рассказчика меняется. Дхармавьядха приводит много примеров, как добрым делам сопутствуют злые: земледелец пашет землю и убивает множество животных в ней, одни рыбы поедают других, при ходьбе погибают живые существа. И вот он незаметно переходит к тому, что иногда ложь или зло впоследствии оборачиваются своей противоположностью — правдой или добром.

Араньякапарва. Глава 200. Шлоки 1 — 11.
«Маркандея сказал:
  Дхармавьядха, первый среди блюстителей всех дхарм, продолжал, о Юдхиштхира, свою поучительную беседу с быком среди брахманов: — «Дхармой является то, что подтверждается Ведами», — говорят старцы. Сложен, извилист и бесконечен путь дхармы. Если речь идет о смерти или о браке, ложь допустима: неправда здесь может обернуться правдой, а истина — ложью. Вывод таков: то, что служит вечному благу сущего,— истинно, иное деяние — зло. Посмотри, как сложна дхарма... (Но ведь) часто люди смиренные, способные, разумные не вкушают плодов, лишены (результата) своих прежних деяний; зато тот, кто всегда ищет вреда всему живому, обманывает людей, живет, глядишь, в свое удовольствие...».

  Рассуждая о противоречиях окружающего мира, сложности и запутанности человеческих отношений, тонкости дхармы, Дхармавьядха приходит к необходимости лжи в таких случаях, как смерть и брак. Сюда он мог бы добавить болезни, отношения между супругами, иногда между взрослыми и детьми. В принципе таких явлений в жизни достаточно много. Но понятно и другое. Подобным образом можно всегда оправдать свое поведение какими-то высшими соображениями. Оправдание лжи и зла проводится не ради корысти, тут очевидно всем: они не могут быть оправданы. Но ложь совсем не выглядит адхармой, если она совершена ради спасения жизни человека (благая цель), в брачном деле (надежды на будущее счастье) и прочих неоднозначных случаях. Вот почему нужны знатоки дхармы. Они должны доказать справедливость формулы: совершая зло — творю добро! А ведь обладатель такого звания при желании всегда может найти лазейку в законе, а, будучи хорошим психологом, попытается манипулировать людьми. Здесь искус столь велик, что можно и добро представить злом.Дхармавьядха развивает и конкретизирует ту часть речи Ханумана к Бхиме, где он предлагал считать дхармой то, что другим казалось нарушением дхармы.

  Дхарма не могла объяснить множество различных противоречий бытия, в том числе и такое, что поведение добрых и смиренных людей, преданных дхарме, оказывалось очень часто не вознагражденным, а вот творящему зло, наоборот сопутствовала удача в делах. Пытаясь объяснить подобное отступление от божественной справедливости, Дхармавьядха, как и многие другие мудрецы и философы древней Индии, предлагает видеть причины этого в предыдущих воплощениях. Для доверчивых наивных людей, возможно, это и хороший аргумент. Но, к сожалению, его никак нельзя проверить. Зато им хорошо пользоваться для управления уже сейчас: формировать будущее можно, управляя настоящим, а управлять настоящим будет гораздо лучше, давая нужное объяснение прошлому.

Блестящие и оригинальные индийские мифологемы, такие как дхарма и сансара, мокша и бхакти, аватара и карма не столько отвечали на философские вопросы о цели жизни людей на Земле, сколько являлись средством манипуляции ими в умелых руках знатоков закона и проповедников любви, отражали представления об устройстве Вселенной запутавшихся мистиков или были причудливым сплавом философских, естественнонаучных, социальных и утопических взглядов на жизнь различных идеологов и мыслителей, поэтов и влюбленных, реформаторов и ортодоксов.
Заканчивая свои поучения, охотник поведал брахману Каушике, как он добился совершенства. Он превращается в добропорядочного семьянина, грихастху, носителя сыновнего долга.

Араньякапарва. Глава 204. Шлока 3 — 4, 16 — 27.
«Охотник сказал:
  Посмотри, о лучший из дваждырожденных, бык среди брахманов, в чем состоит моя непосредственная дхарм, соблюдая которую я приблизился к совершенству...
...Отец и мать для меня, о владыка, высочайшие божества. Что следует делать для богов, то я делаю для них. Как должны быть почитаемы миром все Тридцать три бога во главе с Шакрой, так я (почитаю) этих старцев. Дваждырожденные приносят дары божествам, а я неустанно одариваю (родителей). Нет для меня, о брахман, божества выше, чем отец с матерью. Я всегда стараюсь порадовать их цветами, фруктами и дорогими каменьями, о дваждырожденный! (Родители) для меня — те самые жертвенные огни, о которых говорят премудрые. Жертва и четыре Веды — все для меня они, о дваждырожденный! Они мне дороже жизни, дороже жены, сыновей и друзей. Вместе с женой и сыновьями я всегда ублажаю их. Сам я их мою, омываю им стопы и сам приношу еду, о лучший из дваждырожденных! Я рассказываю им подходящие к случаю истории, избегая неприятного, и доставляю им удовольствие, даже если для этого приходится идти против дхармы. Я делаю так, почитая дхарму наставником, о лучший из дваждырожденных! Во всякое время, о брахман, я неустанно (им) угождаю. У человека, о брахман, есть пять наставников: отец, мать, жертвенный огонь, Атман и учитель, о достойнейший из дваждырожденных! Кто относится к ним как должно, о первый из дваждырожденных, у того всегда зажжены жертвенные огни. Это извечная дхарма каждого домохозяина».
Охотник становится домохозяином. На примере семьи он хочет показать, как должна быть выстроена новая иерархия власти. Образцом для него является в этом смысле отношение сына к своим родителям. Эта метаморфоза вносит коррективы в его мысли. Продолжается скрытая полемика с Хануманом (вместо трех Вед авторитетными следует считать четыре) и с Кашьяпой (совет Тридцати становится советом Тридцати трех). Равными им он считает Шакру и, по всей видимости, Кришну и Шиву. Заслуги этих троих в уничтожении дайтьев, данавов и асуров невозможно преуменьшить и нельзя далее скрывать. Но основное жало его критики обращено к дайтье Прахладе, который внушал своему сыну Вирочане, что преданность дхарме должна стоять выше любви отца к сыну. Так могут вести себя только глупцы и профаны. Домохозяин устами Маркандеи, устанавливает новый культ и новую иерархию ценностей: не старшие должны опекать младших, а «младшие» должны служить «старшим», «сыновья» — «родителям». Фактор личной преданности обеспечивает лучшую управляемость людьми, чем забота старших о младших или догматическое следование доктрине. Это обнаруживает человека, который в корне хочет поколебать старые патриархальные отношения, выстроить новую иерархию власти, оставаясь до определенного времени в тени.

  Домохозяин служит собственным родителям, как божествам. Его трепетное отношение к ним уподобляется совершению обрядов жрецами. Теперь намек охотника-домохозяина был адресован уже брахманам. Сам скромный рассказчик был явлен в качестве образца. Старшие оказываются предметом любви и обожания младших. Расхождение со взглядами дайтьи Прахлады кардинальное: не забота старших о младших, а служение младших вышестоящим — вот что должно быть основой властной пирамиды. Создателю нового культа требуются поклонники. Для них должны быть определены такие ценности, ради которых младшие могут пожертвовать своей жизнью, угождая старшим — наставникам. Слушателям нужно показать пример истинного служения и преданности.

  Совершенства можно добиться только исполняя как следует свою дхарму. Нужно любой ценой угождать пяти наставникам... даже если для этого приходится нарушать официально признанные установления дхармы. Доставлять удовольствие этим пяти наставникам — вот что является дхармой!

  Живой носитель закона выше любого закона! На самом деле их список гораздо короче. Брахман, жертвенные огни и Атман — реально это один жрец, признаваемый наставником. Ритуальные действия брахмана во время жертвоприношения, его мистические переживания во время этих действий, выдаваемые за голос бога — все это один человек, до конца жизни каждого семьянина являющийся его советником. Для охотника любовь к пяти наставникам значит больше, чем верность дхарме. ( У дайтьи Прахлады было совсем иначе: верность дхарме стояла выше, чем любовь отца к сыну. Объективный фактор выше эмоций!). По представлению Дхармавьядхи чувства имеют приоритет перед реальностью, законом и здравым смыслом. Любовь здесь не наивное идеалистическое чувство, а голый прагматизм. Любишь — значит не будешь искать недостатки в объекте любви, добровольно исполнишь все свои желания, которые, в действительности, только требования наставника. Он внушает любовь, потому что это самая надежная форма управления людьми через инстинкты. В этом секрет бхакти.
  В то время как для огромного большинства населения древней Индии — шудр, вайшьев, кшатриев, раджей, дайтьев и асуров — преданность дхарме должна быть выше любых ценностей в мире, для преподающего уроки мудрости и преданности своим ученикам Дхармавьядхи любовь к наставнику — бхакти выше дхармы! По приказу наставника или из желания ему угодить посвященный ученик должен пойти на любое нарушение дхармы. Стать палачом дхармы, ее убийцей — дхармавьядхой! Охотник устанавливает двойной стандарт дхармы. На профаническом уровне кшатрии, вайшьи, шудры, дайтьи и асуры должны следовать всем предписаниям дхармы, совершать жертвоприношения, быть смиренными, честными, добрыми. Одновременно посвященные жрецы, живущие принесением жертв и чтением Вед, и ученики Дхармавьядхи не знают греха. Они — совершенные, им позволено все.

  Если чандалы живут за пределами закона, за пределами варновой системы, вне дхармы, то брахманы (Вьяса, Нарада, Маркандея, Дхаумья и другие) и охотник живут над дхармой, любое их слово следует считать дхармой. Само слово «дхармавьядха» не является именем собственным и его можно перевести и как «убивающий во имя дхармы» (палач, прокурор) и «убийца дхармы, преступник, поправший все законы». Статус официального защитника дхармы позволяет расправиться с любыми людьми, неугодными этим ревнителям дхармы. Убивая своих врагов, следует объяснять всем, что они были нарушителями дхармы, даже если они и вели праведный образ жизни. Такого принципа во всей Махабхарате последовательно придерживается только Кришна. Именно рупором его идей является Маркандея, изложивший взгляды Кришны под псевдонимом Дхармавьядхи. Как и Вьяса, открыто бросить вызов Кубере и Кашьяпе Кришна пока еще не рискует.

А теперь подведем итоги. Вспомним, что думают о дхарме наши герои:

Вьяса признает многомужество нормой для пяти братьев.

Для Панду законом является любое слово мужа к жене, как законное, так и незаконное.

Для Кунти сожительство с тремя мужчинами еще законно, с четырьмя распутство, а вот с пятью уже разврат.

Для Драупади все пять мужей законны, а месть становится воплощением дхармы.

Для Юдхиштхиры любое слово наставника закон, а сожительство женщины даже с семью мудрецами не является беззаконным.
(Напомним обычай того времени. Совершенно некстати для этого хора сторонников неограниченного многомужества диссонансом звучат слова безымянной брахманки из Экачакры: для мужчин многоженство не является беззаконием, для женщин повторное замужество — великое беззаконие).

Для Бхишмы законом является мнение умного человека.

Для Бхимы желание (кама) выше дхармы. Дхарма — это то, чем можно легко пожертвовать и ради выгоды, и ради чувственных удовольствий. Законным будет все, что позволяет уничтожать врагов (желание Драупади — тоже закон), а грех можно искупить жертвоприношением, одарив брахманов.

Для Баки Далбхьи дхарма — это жизнь по подсказке брахманов.

Для Шаунаки суть дхармы в бескорыстном труде для блага брахманов.

Для Ханумана дхарма — инструмент сохранения социального устройства. В зависимости от задачи она может меняться, как хамелеон, поддерживать мир и иллюзию согласия в обществе, как наркотики, или даже стать олицетворением самой власти.

Для Маркандеи уменьшение дхармы с течением юг только повод для прихода спасителя Кришны.

  Для Дхармавьядхи дхармой следует считать исполнение воли наставника, средством чего является бхакти — преданное служение учителю. Любой ценой доставить ему удовольствие — и есть цель жизни ученика, его дхарма.
Подобные представления о дхарме либо создают все условия для нарушения традиционного понимания дхармы, либо уже являются ее нарушением.
Для большинства населения древней Индии дхарма совмещает закон, порядок, долг, справедливость, нравственность, обычай, праведное поведение в общественной и частной жизни. Для брахманов, окружающих Вьясу и Кришну, дхарма — лучший способ получить желаемое, добиться своей цели, использовать закрепленные варновой системой свои права в корыстных целях. Но если возможностей дхармы не хватает, следует пойти на нарушение дхармы, объясняя это проявлением высшей дхармы. В крайнем случае не надо бояться истреблять своих врагов. Знатоки дхармы объяснят потом, что они были нарушителями дхармы, зверями и демонами (асурами, ракшасами, обезьянами и тому подобное).

  А теперь рассмотрим факты. В конце концов не столь важно, что люди говорят о дхарме. Главное, что говорят за них поступки.Эпос часто и красочно рассказывает о распре между пандавами и кауравами. Этот конфликт носит открытый характер, хотя часто приобретает скрытые формы. Кауравов обвиняют во многих прегрешениях против пандавов. Но, по большей части, вина их просто измышлена.В эпизоде «Сожжение смоляного домика» Юдхиштхира предлагает поджечь дом, где жили пандавы целый год. Ночью Бхима поджигает его. В огне погибают невинные люди: пять братьев нишадов, их мать и Пурочана, доверенное лицо Дурьйодханы. В городе люди думают, что это Дурьйодхана расправился с братьями. Пандавам на этот момент 18 — 20 лет. Понятно, что этот план составили не они, а их куратор Вьяса. Акция разработана чрезвычайно тщательно: в убийстве пандавов и сожжении их обвиняют Дурьйодхану. Здесь все признаки адхармы со стороны Вьясы, Видуры, Кунти, пандавов. Погибают невинные и непричастные к трагедии люди. Вину через умело распущенные слухи возлагают на Дурьйодхану — совершенно непричастного к этим событиям. А ведь требование дхармы иное: следует рассказать царю о истинном ходе событий. Но это невыгодно настоящим исполнителям и организатором преступления. Поэтому ответственность пытаются возложить на Дурьйодхану. А это уже клевета! Но никакой оценки со стороны авторов: ни юридической, ни нравственной. Наоборот, якобы целый год выносимое желание поджечь дом Дурьйодханой, (но так и не осуществленное!), выдается за истинную причину поджога. Это ярко выраженные двойные стандарты оценки события: то, что выгодно брахману Вьясе и пандавам, — то дхарма, все, что противостоит им, — то адхарма. Вот в чем корень «злокозненности» Дурьйодханы.

  В Адипарве изложена история учителя богов сына Ангираса Брихаспати. Когда жена его старшего брата Утатхьи Мамата была беременной, Брихаспати силой овладел ей. А после этого еще и проклял своего еще не родившегося племянника. Этот поступок — величайшая адхарма с общепринятых норм и того времени да и ныне действующих у всех народов. Изнасилование беременной преступление! А ведь это учитель богов! Но ни слова осуждения Брихаспати от рассказчиков мы не слышим. «Quod licet Jovi non licet bovi». (Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку). К тому же учитель богов еще и бык среди брахманов! Заслуги мудрого Брихаспати столь значимы перед богами и брахманами, что назвать изнасилование адхармой ни у кого из них не достало мужества и честности. Свобода действий у богов превращается в произвол. Представим, что подобный поступок совершил кто-то из кауравов. Как гневно авторы эпоса обличали бы этот бесчестный поступок.
  Убийство Шишупалы — следующий факт в нашем хронологическом ряду. Если смотреть с позиции традиционного представления о дхарме — и закона, и обычая, и нравственности, и чести, то убийство гостя за обеденным столом другим гостем при полном одобрении хозяина — ярчайшее нарушение дхармы. Но кто осуждается? Жертва! Кто прославляется? Убийца! Дремлет закон дхармы. Как бы ни рассуждали потом авторы о справедливости, как бы ни философствовали о демонической сущности Шишупалы и божественной его убийцы Кришны, но факты говорят против них. Рассуждающие о необходимости законов совсем не хотят их исполнять, если им они мешают. И, наоборот, легко нарушают законы, лицемерно прикрываясь благородными целями. Благая цель освящает любое преступление. Демонизация жертвы становится необходимостью для оправдания преступления.
Хидимба в лесу возле Варанаваты, Бака в Экачакре, Кирмира возле Хастинапура, ниватакавачи в Качском ране — все они жертвы ночных преступлений. Во всех случаях инициатива была на стороне пандавов. А ведь именно ночью совершаются грабежи и разбои, которые должны пресекать ночные стражники — ракшасы. Но именно их осуждают авторы эпоса. Все эти убийства прямо или косвенно направлены против Дурьйодханы. Гибель ниватакавачей выгодна их соседу Кришне. Поэтому он — истинный заказчик этого преступления.

  Но каков ответ Дурьйодханы? Эпос умалчивает о том, что его мучила тайна гибели людей в Варанавате и поджога оружейного склада. Но последовавшие за этим убийства Хидимбы, Баки, сожжение Кхандавы, «воскресение» пандавов, строительство Индрапрастхи — все эти факты ясно указывали на неслучайность такого ряда событий. Подозрение пало на пандавов. Но Дурьйодхана не считает возможным тайное устранение врага. Сыну Дхритараштры нужен именно суд, чтобы в присутствии царей доказать факт клеветы. И вот представился удобный случай — его враги захвачены в плен. Связанными «узами закона» их доставляют в Хастинапур. Суд в Хастинапуре, превращенный в «игру в кости» авторами эпоса, тщательно разбирается в истинной подоплеке последних событий. В глазах людей перед лицом закона Дурьйодхана знает, что его дело правое. Вопрос о поджоге в Варанавате должен решить только суд! Так бы поступил любой правитель, если бы был убежден, что правота на его стороне. И только побег спасает пандавов от неотвратимости наказания.

   Теперь обратимся к другому противостоянию: пандавы против партии Куберы и Кашьяпы. Внешне все выглядит вполне пристойно, но иногда из подводного вулкана вырываются языки пламени. Этот конфликт скрытый.
Бхима отправляется за лотосами на вершину Гандхамаданы. Здесь находится ставка Куберы. А ведь он формально пандавам не враг, ничего плохого им не сделал. Но вот Драупади обращается к Бхиме с приказом очистить вожделенную Гандхамадану от ракшасов. Бхима встречается с Хануманом, который не только погружает его в тонкости рассуждений о дхарме, но и показывает тайную тропу к резиденции Куберы. Теперь уже пандавы стремятся уничтожить наследников Брахмы — конкурентов Вьясы и Кришны в борьбе за власть. Неудавшаяся попытка заставила задуматься Куберу.

  Как же представители бывшей власти Кубера и Кашьяпа отнеслись к конфликту Бхимы с охранниками Куберы? Казалось бы, сумятица вокруг Гандхамаданы могла породить самые тяжелые подозрения у Куберы и привести к скоропалительным выводам. Восточные правители довольно часто отличаются жестокостью. Но эпизоды с удавом и якшей Бакой (Дхармой) свидетельствуют, что правительство в изгнании решает этот вопрос в рамках закона. Пока не получены веские доказательства вины пандавов, никто не собирается их убивать. Разрозненные факты не позволяют сделать окончательный вывод. Сомнения разума, смятения чувств — все это плохой советник правителя, его распоряжения и приказы должны основываться на соблюдении законов. Кубера как и Кашьяпа и их окружение придерживаются традиционного отношения к дхарме. В противном случае, какой пример он подаст своим подданным? Вайшравана «по-отцовски» относится к ним. Царь царей решается только удалить пандавов в город Вираты под надзор своих людей. Понимание дхармы Куберой не приводит его к конфликту со своей совестью.
Поступки пандавов демонстрируют совершенно другие мотивы поведения. Вступая в противостояние с окружающим миром, пандавы, Двайпаяна и Кришна единственным способом разрешения его видят убийство своих оппонентов. Законным образом подкрепить свои претензии на власть они не в состоянии. Именно поэтому претенденты на власть Вьяса, Кришна и их орудие пандавы не боятся идти на любые нарушения закона, морали, обычаев, долга, то есть дхармы. Они ведут свою игру без правил. В битве за власть достаточно часто побеждает самый беспринципный. Победители напишут потом свой вариант истории — мифы о борьбе с ракшасами, в которых представят себя носителями дхармы и героями, защитниками добра, а своих жертв — демонами.