Кто-то из артистов сказал однажды, что его выход — уже сам по себе спектакль. Этому актеру достаточно пройтись по сцене, появиться в кадре — и зритель будет смеяться. — «Я красивый старик, боящийся стать беспомощным. В общем, диагноз — «старость средней тяжести». — умение спрятать и смешать в каждую свою фразу столько юмора, мудрости, грусти — под силу не каждому.

Однажды Марк Захаров в своей книге написал: «Ширвиндт, наверное, все-таки не артист… Тем более не режиссер. Если спросить, кто он такой, отвечу, что профессия у него уникальная. Он – Ширвиндт».

ЦИТАТЫ ИЗ КНИГ И ИНТЕРВЬЮ НАРОДНОГО АРТИСТА АЛЕКСАНДРА ШИРВИНДТА:

1. Мне элементарно неинтересно коллективное мышление. Мне больше нравится жить своим умом…

2. Нельзя существовать в круглосуточном, не проходящем чувстве ненависти, раздражения, неприятия, ощущения беды и горя. Должны быть оазисы, просветы.Жизнь-то одна… Так что внутри любого кошмара надо пытаться искать позитивные эмоции.

3. Человеческая душа как самогонный аппарат — заливается туда всякая гадость, а выходит настоящий эликсир!

4. Будем материться тем, что осталось!

5. С возрастом в человеке все концентрируется — все параметры ума и сердца. Но есть еще и физиология, она к 80 годам довлеет над всеми параметрами. Когда тебе ни сесть, ни встать, тогда все подчиняется этому, и «физика» начинает диктовать. Когда встал, а коленка не разгибается, то становишься и скупым, и злым, и жадным. Причем одновременно. А если коленка чудом разогнулась, то все готов отдать, ничего не пожалеть.

Впервые я понял значение выражения «слаб в коленках» лет двадцать назад — оказывается, это когда они, во-первых, болят, во-вторых, плохо сгибаются и, в-третьих, стали слабыми. Обращался к двум знакомым светилам по коленкам — оба дали диаметрально противоположные рекомендации, и решил донашивать коленки в таком виде, как есть, ибо новые мне не по карману.

---

6. МЕНЯ ОДИН ХОРОШИЙ ДОКТОР УСПОКОИЛ. «ДАТЫ — ЭТО ВСЕ БРЕД. ВОЗРАСТ ЧЕЛОВЕКА, — СКАЗАЛ ОН, — ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ НЕ ДАТАМИ, А ЕГО СУЩЕСТВОМ». ИНОГДА, ОЧЕНЬ НЕДОЛГО, МНЕ БЫВАЕТ ГДЕ-ТО В РАЙОНЕ 20 ЛЕТ. А ИНОГДА МНЕ ПОД 100.

---

 

7. Трусость — сестра паники. Смерти я не боюсь. Я боюсь за своих близких. Боюсь случайностей для друзей. Боюсь выглядеть старым. Боюсь умирания постепенного, когда придется хвататься за что-то и за кого-то… «Наше всё» написало очень правильно: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…» Будучи молодым, я считал, что это преамбула и не более. Сейчас понимаю, что это самое главное в романе.

8. Современный человек испытывает огромный дефицит любви и нежности и превращается в робота. Душа атрофирована — это ненужный орган. Обо мне лично говорить не приходится — все, что касается любви, ласки и нежности, я уже давно прошел.

9. Говорят, что в семье должно быть полное единение. А на самом деле, мне кажется, наоборот. Моя жена — архитектор, сейчас на пенсии, а раньше была довольно известна в своей области, много работала, у нее свои друзья… Она толком не знает, чем я занимаюсь, и это очень важно. Ну театр, премьеры… Жены, которые растворяются в своих мужьях, — наверное, это очень хорошо и большая помощь. Но, я думаю, в конце концов от этого можно сойти с ума — когда в тебе постоянно кто-то растворяется. А вот параллельное существование — это воздух: у нее свое творчество, у меня — свое. Получается, что не круглые сутки нос в нос. Так и набегает много лет…

10. Не могу сказать, что в жизни мне выпал «счастливый билетик». Но в основных каких-то вещах: родители, семья, брак, дети, внуки, правнуки — у меня все очень симпатично и счастливо. Хотя, конечно, это подозрительно.

---

11. В ЖИЗНИ ГЛАВНОЕ — ЭТО УПЕРТОСТЬ, МАНИАКАЛЬНАЯ УПЕРТОСТЬ. ХОТЯ БУДУЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА ОПРЕДЕЛИТ ГЕНЕТИКА. Я УВЕРЕН, ЧТО ВОСПИТАНИЕ, ОБРАЗОВАНИЕ — ЕРУНДА. ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ТОГО, ЧТО В ТЕБЕ ЗАЛОЖЕНО.

---

 

12. У нас с Наталией Николаевной влюбленность была слишком старомодная. 50-й год. Это же середина прошлого века. Ничего себе… Так что наша влюбленность включала в себя все эти невинные «риориты», костры в компаниях, дачные посиделки с танцами и шарадами, нежные вздохи при луне… Ну и кому сейчас могут быть интересны эти ветхие отношения, когда со страниц журналов и по тв мы узнаем о настоящей, страстной любви среди джакузи, яхт и бассейнов, зародившейся под палящим экваториальным солнцем Багамских островов.

13. Шекспир был абсолютно прав: мир – театр! Вот, например, смотрю заседание Думы и вижу депутатов, которые годами сидят в этом зале и рта не открывают. Зачем они нужны? Почему они там сидят? И тут я понимаю, что это массовка. Без массовки театр невозможен. Эта театральность существования касается не только Думы, но абсолютно всех сфер нашей жизни.

14. «До студентов я всегда пытаюсь донести простую истину: счастливее, чем эти четыре года в инкубаторе, ничего у них в жизни не будет. Дальше начнутся творческие муки, зависть, интриги, игры случаев, поэтому во время учебы, вбирая в себя все что можно — было бы от кого, надо пользоваться своим счастьем на всю катушку».

15. «Наше поколение давила цензура, но, если вдуматься, тогда существовала и огромная команда редакторов, эрудированных, потрясающе тонких людей, которые не допускали на выход ничего «ниже пояса» — и в прямом, и в переносном смысле. А сейчас лепи — что хочешь, если эфир купил. Конечно, есть таланты — тот же феноменальный Максим Галкин, или мой любимый Ванька Ургант, которого я с детства знаю, или Юра Гальцев, но и они работают без ценза, а, кроме того, обязаны заниматься производством юмора круглосуточно, отчего у них поневоле начинаются сбои вкуса. Они сами это понимают, но сейчас такая рейтинговая конкуренция, что полчаса не шутишь — могут забыть. Гонка за круглосуточностью приводит к бессмысленности».

16. «Ну, вот говорят нецензурная лексика, нельзя выражаться… Конечно, если матерятся, ругаются — это ужасно! А я так разговариваю, у меня такой язык. Я же не изучал матерный английский. Надо владеть языком страны, в которой живешь. И я говорю языком своей страны».

17. «Вкусно поесть для меня – это пюре, шпроты, гречневая каша со сметаной (с молоком едят холодную гречневую кашу, а горячую – со сметаной). Я обожаю сыр. Каменный, крепкий-крепкий, «Советский», похожий на «Пармезан». Еще люблю плавленые сырки «Дружба»… Я воспитан в спартанских условиях выпивки и посиделок на кухнях. В гараже, на капоте машины, раскладывалась газета, быстро нарезались ливерная колбаса, батон, огурец. Хрясь! И уже сразу хорошо. Когда сегодня я попадаю в фешенебельные рестораны… приносят толстые, в переплете из тисненой кожи меню… у меня сразу начинается изжога. Раньше и в ресторанах было проще: быстро мажешь хлеб горчицей, сверху – сальцо, солью посыпанное, махнешь под стакан – и уже «загрунтовался». Ну а потом заказываешь, что они могут добыть у себя в закромах».

18. «Компьютеры даже не знаю, с какой стороны втыкают и куда… Когда за компьютером играли мои маленькие внуки, я глубокомысленно им кивал, даже не соображая, о чем речь. До сих пор компьютерная мышка для меня – нечто живое и страшное, как крыса, а слово «сайт» ассоциируется с чем-то мочеиспускательным. Поэтому, когда надо на сайт зайти, меня сажают перед экраном, как куклу, и показывают».

---

19. …ДРУГОГО ВРЕМЕНИ У НАС СКОРЕЕ ВСЕГО И НЕ БУДЕТ. И ПОТОМУ МЫ ДОЛЖНЫ ЖИТЬ ВО ВРЕМЕНИ НАСТОЯЩЕМ, НИКАК САМИХ СЕБЯ НЕ ОБМАНЫВАЯ.

---

20. Сегодня полностью девальвированы вечные понятия: если «авторитет» – то только криминальный, если «лидер» – то лишь политический. Раньше мы неслись к коммунизму, теперь к обогащению. И то и другое – призраки. Кругом бутики пооткрывали, мюзиклы ставим. Во всем на российскую действительность нанизана западная вторичность. И чем дороже, тем вторичнее

 

источник

http://moiarussia.ru/20-mudryh-tsitat-nepodrazhaemogo-shirvindta/