Тема: Жванецкий: Непременно читать ....сидя

Всё, кончилось золотое время, в стране всё за деньги. В платных
туалетах посетители, у которых запор, требуют вернуть деньги обратно,
и суды их поддерживают. По любому вопросу можно обратиться в суд и
получить
оправдательный приговор. Главная задача суда - не связываться, главная
задача церкви - не ввязываться. Суд, церковь и народ полностью
отделились от государства, учителя отделились от учеников, милиция
отделилась от воров, врачи отделились от больных, всё, спросить не у
кого.

На экране непрерывно стреляют, любят друг друга в крови, в грязи, и
поют там же. Песни по смыслу приближаются к наскальной живописи. Секс
полностью отделился от любви, на свадьбах под крик "Горько" уже не
целуются, а идут дальше. Любимые называются партнёрами, объятия
называются позой, поцелуй называется началом игры, женихи и невесты
исчезли как класс, среди венерических болезней самая редкая -
беременность.

Остальное нормально. Москва сверкает, Одесса хорошеет, Омск впервые
узнал, что такое автомобильные пробки. В правительстве вяло идут
дебаты, когда давать пенсию - с 60 или с 65 (это при средней
продолжительности жизни в
57). Во время эпидемии гриппа особым шиком считается подговорить
гриппозного поцеловать начальника.

Радиации у нас никто не боится - считается, что умереть от неё мы
просто не успеем. В магазинах всё есть, только кому это всё есть?
Начиная с 17-ого года, едят только "новые русские".

Песен в стране стало в сто раз больше, зато стихов в песнях - в сто
раз меньше. Приятное новшество - пение под фонограмму: любимый певец
прилетает на гастроли, но голос с собой не берёт. То, ради чего
собрались, не происходит, хотя и рот открывает, и на нас кричит, мол,
не вижу ваши руки, не слышу аплодисментов, "браво" не слышу... "Вяло!"
- кричит он на нас, "вялые вы!". Это мы-то в зале вялые? "Не слышу
вас!" - кричит. Это нас он не слышит, как будто мы поём. Но в конце
концов он добивается нашего звучания, так что фактически это мы
выступаем под его фонограмму.

Все газеты о том, как вести себя в постели, как будто мы из неё не
вылезаем, хотя прохожие на улицах есть. Все советы как
спать-переспать, и никаких советов как жить. В результате: как
ограбить банк - знает каждый
россиянин, как сохранить там деньги - не знает никто.

Так как наше производство не работает, одеты мы прилично. Женщины
наоборот - раздеты ярко и броско, делают для этого всё, потом за это
подают в суд.

Президент новый для всех загадка. Раньше была загадочная страна, потом
загадочный народ, теперь загадочный президент... Умом никого из них не
понять.
Тут надо чем-то другим думать, чем - мы ещё не подобрали.

Сегодняшнюю жизнь понять нельзя. Литературы нет, учебников нет.
Рассказать об этой жизни, как об этой новой водке: когда она даёт в
голову- перестаёшь соображать. В Москве пришли в новый ресторан, стали
ждать официанта, он пришёл и принёс счёт. То есть так по-новому
никогда не жили.
Когда меня спрашивают: "Ты как по-английски?" - "Читаю свободно, но не
понимаю ни хрена".

Что хорошо в России - все живут недолго, сволочи в том числе, поэтому
весь вопрос в терпении. И всё же взамен мрачных и одинаковых появились
несчастные и счастливые. И весь этот кипяток со всеми его бедами и
загадками всё-таки больше похож на жизнь, чем та зона, где тюрьма,
мясокомбинат, кондитерская фабрика и обком партии выглядели одинаково.

Жванецкий