“Почему Вы любите меня?”, “Почему я одна Вам нужна?”, “Почему Вы не боитесь ударов, которые я Вам невольно наношу?”, “Почему Вы хотите посвятить мне жизнь и делать меня душевно все лучше и все чище, почему?” (из Ваших писем).

Ну вот, попытаюсь ответить почему. С каким-то внутренним трепетом я берусь за перо, не потому что это “в последний раз”. Нет, “последним моим разом” в этой области будет мой последний сознательный поступок на земле. Затрудняюсь я потому, что это очень важно, трудно, это, по сути, единственно важное в жизни, это необъятно, этому надо посвятить всю свою жизнь, все свои силы, а их у меня сейчас мало – я измучен долгой нелегкой болезнью, – не самой по себе, а тем, что она еще больше ограничивает мои возможности утверждать в мире то, что составляет для меня его главную ценность, – измотан бесконечной нервной перегрузкой, хаосом мыслей, безвыходностью множества ситуаций, неразрывной связью во мне духовного и физического, короче: всеми колючками, которые втыкает в меня жизнь, а каждую из них, которая вонзается в меня только кончиком, я сам в себя всаживаю до конца, потому что я могу прощать всем, кроме себя, потому что я хочу знать всю правду о себе, а этого никогда нельзя узнать, потому что жизнь идет вперед, меняется, а с нею меняется в чем-то и правда, и надо ухватить эту перемену, не прозевать, чтобы ни в чем не солгать ни Вам, ни человечеству, ни в чем не солгать жизни, всему на свете?

Ну так как же выразить: почему? Ведь это нужно даже не Вам, хотя Вы об этом спрашиваете меня, это нужно именно мне. Значит, надо рассказать о себе все-все-все, что я думаю о мире, людях, жизни. И я когда-нибудь, наверное, после больницы расскажу Вам об этом. Только тогда станет понятно, почему мне в жизни нужно именно это! Я говорил Вам уже о тех связях, которые соединяют каждого из нас со всем человечеством, со всеми людьми прошлого и будущего. Это было для вас вроде бы близко и понятно. А от мысли Эйнштейна о том, что он ощущает себя только частью целого и не лишком озабочен судьбой именно этой частицы. Вы отмахнулись, занятые чем-то иным. Ощущение своей связи, общности со всеми людьми возможно только через общение с отдельным конкретным человеком. Общаться с миром. Вселенной можно только путем общения с отдельным человеком. Общаясь с некоторыми другими людьми, я всегда общаюсь с каким-то мирком, то меньшим, то большим, иногда даже очень большим, но всегда, в конечном счете, замкнутым в себе, ограниченным. Общаясь же с Вами, общаешься с беспредельным. Очевидно, это и есть ЛЮБОВЬ.

Какие-то отдельные прорывы и беспредельность могут быть и в общении с другими людьми – ведь все люди – люди, то есть в чем-то не лишены подлинно человеческого, но человек, дающий тебе это ощущение в объеме, которого ты просто не можешь вместить, – это именно твой человек. Так вот для меня такой человек именно Вы.

Почему?! Постараюсь собрать все доступные мне трезвость, логичность, спокойный расчет. Почему? . . Ну, буду говорить очень и очень объективно. Есть ли красивее вас? Сколько угодно. Умнее? Сколько угодно. Добрее, порядочнее, трудолюбивее, аккуратнее, тактичнее, вежливее и т. д. и т. п.? Сколько угодно. Правильно? Правильно. И тут же вся эта правильность идет к черту. Для меня Вы умнее, красивее, добрее, правдивее, лучше всех! Во всех других эти качества для меня, по сути, мертвы; в Вас они живы, они живут и во мне, заставляют и меня стремиться быть таким… Вы ничего не боитесь. Вы, такая “слабенькая трусиха”, ничего не боитесь. Вы видите все ясно, все плохое и кругом и в себе. И эта ясность зрения – огромное бремя. Но Вы не пытаетесь его себе облегчить какими-то шорами, каким-то самообманом. Вы – маленькая, слабая, беззащитная, грешная (употребляю Ваше слово), но и бесстрашная. И сильная. Да, Вы и капризная, и слабая, и резкая, и эгоистичная, и все, что угодно. Но Вы честная, предельно честная и не можете быть иной. Вы делаете, может быть, не все, что можете, но Вы делаете бесконечно много. Да, при всей Вашей “бездеятельности”, тоске, срывах Вы именно делаете очень много, и за это я люблю Вас. Вы заставляете меня верить, что в жизни в человеке есть подлинно прекрасное и великое. И за это я люблю Вас. Правда, это прекрасное в Вас слабо, хрупко, часто срывается, плачет над своей слабостью, но не сдается, не гибнет в своей одинокой борьбе, и это добавляет к моей любви бесконечную нежность. И это прекрасное в Вас – такое человечное в своей беззащитности!-заставляет меня стремиться быть подобным ему. Вы заставляете все время быть беспощадным к себе. Никто другой не может дать мне этого. И за это я люблю Вас. Неужели Вам кажется, что я сегодня такой же, каким был при знакомстве с вами? (Господи, мне кажется, что я был тогда совсем мальчишкой!) Может быть, я тогда внешне выглядел сильнее. Но Вы помогли мне по-настоящему пренебречь всеми внешними ценностями. Когда я ощутил в Вас то бесконечно прекрасное, великое в своей слабости, что таится в душе каждого человека, составляет его подлинно человеческую сущность и так невыносимо томится в Вас, то чем стало для меня все остальное?..

Правда, без внешних жизненных форм тоже нельзя обойтись, они нужны, а я, к сожалению, могу предложить Вам лишь “внутренние ценности”, но все равно все, что у меня есть, – Ваше, для Вас, во имя Вас. Потому что Вы – жизнь, любовь, Вселенная. Вот. Логично это, понятно, доходчиво?

На сегодня я не могу выразиться понятнее: Люблю…”

Эдуард Гольдернесс