Свекровь была мрачнее тучи, жених недовольно морщился, но невеста держалась прямо. Накануне свадьбы она заявила: «Не важно, любит ли он меня, главное – замуж выйти!». На этой брачной церемонии 18 февраля 1692 года в часовне Версаля было все, кроме веселья: так поженились королевский племянник, сын герцога Орлеанского, и незаконная дочь государя – мадмуазель де Блуа.

 

Людовик XIV был хорошим отцом – во всяком случае, он старался устроить судьбы своих внебрачных детей также блестяще, как если бы они рождались в браке. Дочери становились графинями и принцессами, сыновья получали звонкие титулы с колыбели. Малыш граф Тулузский, например, стал адмиралом в пять лет.

Франсуаза-Мария де Бурбон, дочь короля Франции от маркизы де Монтеспан, удостоилась самой невероятной участи: ее решили выдать за королевского племянника! Сына герцога Орлеанского! Так высоко «не взлетал» ни один из бастардов! Ведь Орлеанские – ближайшие к Бурбонам ветвь, и если бы у короля "закончились" прямые наследники, власть перешла бы к ним… Одним словом, Франсуазе-Марии завидовали все ее сестры.

 

А еще отец-король не поскупился на приданое. 2 миллиона ливров (в два раза больше, чем для другой дочери) и дворец Пале-Рояль в самом сердце Парижа, в двух минутах ходьбы от королевской резиденции. Щедрый дар от любящего папы!

Но семья герцогов Орлеанских не обрадовалась такому родству. Будущий свёкор был отпрыском королей, свекровь – Елизавета Шарлотта Пфальцская – дочь курфюрста. А кто такая мадмуазель де Блуа? Плод страсти Людовика XIV и скандальной фаворитки! Замешанной в «деле о ядах»! Конечно, предки мадам де Монтеспан тоже сплошь дворяне, но не королевского рода!

Орлеанское семейство бушевало. Отец жениха так и заявил брату, Людовику XIV, что его сын этим браком: «обесчещивает себя, и только возвышает жену». Государь за такие дерзкие речи пригрозил лишить герцога содержания.

 

Но все вокруг понимали, что это правда. Девушка-бастард, пусть даже официально признанная папенькой, вовсе не ровня королевскому племяннику. Да вот спорить с Людовиком XIV было бесполезно. Раз решил монарх – значит, подчиняйтесь.

На званом ужине в честь помолвки будущая свекровь лила слезы, не стесняясь. Свёкор, скрестив руки на груди, мрачно взирал на сына. Пытаясь вразумить родителей, Филипп – жених и наследник герцога Орлеанского – сказал, что сам согласился на брак. Резко поднявшись из-за стола, что все бокалы зазвенели, матушка буквально подбежала к сыну и влепила ему пощечину.

А невеста? «Она словно окаменела в своем смущении и молчании», - пишет историк Филипп Эрланже. Да уж, на этом торжестве ликовал только король.

 

Венчание утром 18 февраля обставили с королевской пышностью. Жених надел белый атлас, расшитый бриллиантами, невеста утопала в кружевах. Диадема в ее белокурых волосах блистала, будто подлинная корона. Еле выдавив «да» перед кардиналом де Нуайоном, молодожены отправились праздновать. Герцогу было 17, его жене – четырнадцать.

Браку этому не суждено было стать счастливым. Муж называл супругу «Мадам Люцифер» и постоянно изменял, а та платила ему той же монетой – относилась к нему небрежно и холодно, ругалась со свекровью, излишне усердствовала с горячительными напитками. У них, правда, родились семеро детей, и в этом Филипп Орлеанский нашел утешение. Единственное, что радовало его в этом возмутительном мезальянсе – его наследники и наследницы

via