Ни свет ни заря новобрачная заявила, что супруг ее не устраивает. Девице только исполнилось тринадцать, и это вызвало при Дворе настоящий переполох: откуда такие познания у юной особы? Но Людовик Четырнадцатый только посмеялся: что за милые шалости позволяет себе его любимая дочь!

 

Рождение этой юной особы, Марии-Анны де Бурбон, окружили строжайшей тайной, хотя для Двора и не были секретом отношения Короля-Солнце с мадмуазель де Лавальер. Но «на всякий случай» решили не болтать: фаворитку под чужим именем перевезли в Венсенский замок, а когда она разрешилась от бремени 2 октября 1666 года, ее дочь передали на воспитание к мадам Мари Шаррон Кольбер. И это была не просто какая-то придворная дама, а жена самого французского премьер-министра!

Прошло меньше года, как король, еще влюбленный в Лавальер, официально признал ребенка. Фаворитку обеспечили герцогским титулом, а Марию-Анну стали именовать «мадмуазель де Блуа». Этот статус оказался переходящим, потому что впоследствии его же получила и другая дочь Людовика XIV. Что до Марии-Анны, то она стала настоящей королевской любимицей: батюшка обожал свою старшую незаконную дочь, веселую, умную и очень бойкую девчушку.

 

Как же они были непохожи: меланхоличная бледная мать и ее подвижный красивый ребенок! Луиза де Лавальер всегда испытывала отвращение ко Двору, к тому же, король вскоре нашел себе другую пассию, поэтому герцогиня приняла решение уйти в монастырь. На этот раз заботу о девочке поручили герцогине Орлеанской, но юная де Блуа часто посещала мать в обители, и они были очень близки.

Видя, какое большое влияние приобретает эта маленькая девочка на короля, родственники Людовика XIV, семейство принцев Конде, предложили заключить внутрисемейный союз: выдать Марию-Анну за принца Луи Армана де Конти.

 

Тут нужно сделать небольшое отступление. Принцу Луи Арману было 18, он остался совершенным сиротой после смерти отца и матери – племянницы кардинала Мазарини. Он тоже носил фамилию «де Бурбон», как правящее семейство, и считался очень достойной партией. Даже слишком! За принца Конти с радостью отдали бы своих дочерей многие французские дворяне…

Король согласился. Сделать свое «очаровательное солнце» принцессой – отличная мысль! Из бюджета выделили ровно миллион на приданое Марии-Анны. Обвенчали молодых 16 января 1680 года в замке Сен-Жермен-ан-Лэ, а наутро… никто ничего не понял!

Новобрачная ухмылялась, когда выходила из своих покоев ранним утром. Мужа она называла «неумелым» и требовала немедленно набрать ей ванну. Луи Арман не покидал спальни до следующего дня, пока дядя, принц Конде, не пришел лично спросить в чем дело. Принц качал головой и ничего не отвечал, выглядел он при этом очень подавленным.

 

В Версале, куда вскоре перебрались молодожены, они жили в разных комнатах. Луи Арман больше не предпринимал попыток посетить опочивальню жены. Они виделись днем, они сопровождали друг друга на королевские праздники и официальные мероприятия, но как только наступала ночь, каждый удалялся к себе. Говорили, что из комнат Марии-Анны раздается веселый смех и мужской голос, принадлежащий младшему брату Луи Армана, принцу де Ла-Рош-сюр-Йон. Но никто не отваживался вмешаться: ведь это же любимая дочь короля…

В 1683 году принц Конти отправился служить во Фландрию, а после воевал с турками, в Венгрии. Его считали неплохим воином, смелым и не лишенным стратегического таланта. Но он бросил все, когда узнал о болезни жены: Мария-Анна тяжело хворала в Фонтенбло, и Луи Арман поехал ухаживать за ней.

Жизнь девушки была в опасности, об этом врачи сразу предупредили принца. А еще о том, что есть риск заразиться: оспа же! Но принц упорно оставался в Фонтенбло, и, конечно, болезнь перекинулась на него. Супруга поправилась, а он нет. Спустя пять дней принц Конти скончался.

 

Девятнадцатилетняя вдовая принцесса ни в чем не нуждалась, хотя имущество рода Конти унаследовала не она, а брат Луи Армана. Она прекрасно себя чувствовала при Дворе и выйти замуж во второй раз не захотела, хотя к ней сватался – подумать только! – Исмаил ибн Шериф, султан Марокко. Это вызвало новый королевский переполох, ведь Людовик XIV поддерживал неплохие отношения с султанатом.

Мария-Анна оказалась умнее многих своих братьев и сестер: она не ссорилась с новой женой короля, мадам де Ментенон, не пыталась проталкивать своих ставленников на важные позиции. У нее был конфликт с сестрами, которые вскоре заняли более важные роли при Дворе (одна вышла замуж за принца Конде, а другая – за герцога Орлеанского), но при этом Мария-Анна никогда не теряла своего влияния на Людовика XIV и до поры до времени считалась близкой подругой Великого Дофина.

 

Череда неприятностей в королевской семье прошла словно мимо нее. Да, она сопереживала родным, когда один за другим покидали этот мир сын и внуки короля, но сама не понесла никаких потерь: у нее попросту никого не было. Она еще увидела начало царствования Людовика XV, и даже опекала испанскую инфанту, которую некоторое время прочили в жены королю. Занятно, но этот монарх приходился Марии-Анне… внучатым племянником!

Та, что произвела настоящий скандал при Дворе в день своей свадьбы, умерла 3 мая 1739 года. Считается, что овдовев, она мечтала пойти под венец с тем самым принцем де Ла-Рош-сюр-Йоном, но он предпочел ей другую, на которой и женился в 1688 году. И если у Марии-Анны так и не было детей, то у ее предполагаемого возлюбленного их оказалось целых семеро.

via