Итак, продолжим наш рассказ о жизни императрицы Елизаветы Алексеевны в Таганроге и об отъезде её в Москву.

Сохранились любопытные воспоминания Агафьи Александровны Кумской, няни семьи Чеховых, о пребывании Александра с супругой в Таганроге. Её рассказы о старом времени запишет старший брат Антона, Александр Павлович Чехов:

«Царь был батюшка, настоящий царь, а жил просто и даже совсем просто. Бывало генералы и господа на тройках да на четверках с форейторами разъезжают, а он, голубчик, накинет на плечи солдатскую шинель, да и ходит по улицам и по базару, как простой солдат, и прислушивается к тому, что говорят люди: нет ли у кого горя. А то выйдет в офицерском мундире и при шашке с матушкой государыней под ручку и начнет по Большой улице гулять и мимо лавок ходить. Остановится перед какой-нибудь лавкой и спросит:

- Хочешь, Лизета, я тебе этот апельсинчик куплю?

- Нет, мерси тебя, Александр Павлович, — отвечает государыня. — Я дома уже два скушала.

Идут они дальше, как два голубка, а народ сзади них идет и ими любуется, только этого не показывает, а так, будто бы каждый по своему делу идет. Народу было строго приказано, чтобы царю дорогу не перебегали и, когда он гуляет, чтобы не мешали, а главное, по привычке, дурных слов чтобы не произносили. А об своих делах или о чем-нибудь божественном говори, сколько хочешь. Это не возбранялось, и за этим полицмейстер строго следил... Так вот идут государь с государыней дальше по улице и остановятся у другой лавки и тоже любовно:

- Ты бы, Лизета, себе этой материи на платье набрала. Почем за аршин — не беспокойся, я за все заплачу.

- Покорно мерси, Александр Павлович. Мне эта материя не по вкусу. И, кроме того, у меня и без того платьев много.

Народ слушает и понимает, что им ни апельсинов, ни материй вовсе не нужно и что они это нарочно так говорят, чтобы публику к умным и приятным разговорам приучать.

Пройдутся до самого Казенного сада, а там новый разговор начинают:

- Пойдем, Лизета, домой во дворец чай пить. Мне очень чаю захотелось. Только пойдем назад по Греческой улице. Мне хочется, чтобы и греки видели, как мы с тобой в согласии живем.

- Пойдем, Александр Павлович. И греки тоже люди. Надо и им пример показать.

Народ очень любил смотреть, как они прогуливаются вдвоем, но царь батюшка любил больше гулять один по базару в солдатской шинели, чтобы его не узнавали, и в таком виде он очень много добра делал».

Весь этот «медовый финал несчастливого супружества» так бы и продолжалось, пока Михаил Семенович Воронцов, генерал-губернатор Новороссии, не уговорит императора выехать с инспекционной поездкой в Крым. А так как Александр был лёгок на подъем, то несмотря на просьбы Елизаветы Алексеевны остаться, он с небольшой свитой отправляется в путь. Кстати, за 24 года своего правления, Александр проведет в дороге 7 лет! Из них ровно три с половиной года за границей. Многим просителям, чтобы передать прошение на высочайшее имя, приходилось договариваться с его бессменным Лейб-кучером Ильей Байковым (1768-1838), дабы он в условленном месте сделал остановку императорской коляски, и они могли воспользоваться удобным случаем для встречи с царем.

 

Возле Балаклавы Александр единолично проследует в Свято-Георгиевский монастырь, выпьет с настоятелем узвара. Ему станет худо и его срочно доставят в Таганрог.

 

Лейб-медик Виллие определит болезнь так: febris gastrica biliosa. Это можно перевести как «лихорадка желудочно-желчная». Если вспомнить знаменитые строки Пушкина об Александре I – «Всю жизнь провёл в дороге, простыл и умер в Таганроге», то соглашаясь с первой частью стиха про дорогу, трудно поверить о некой простуде императора. Был он закалён и очень вынослив. Но, как бы то ни было, его смерть и её подробности не являются темой данной статьи.

 

19 ноября 1825 года Александра Благословенного не станет. 40 дней гроб с его телом останется в Таганроге в Иерусалимском мужском монастыре и только в конце декабря траурная процессия отправится в столицу, где 13 марта пройдут похороны.

Императрица с телом не последует. Она выкупает дом градоначальства, где скончался ее супруг, повелевает открыть в нем первый в России мемориальный музей «Дворец Александра I». В Таганроге она остается до конца апреля 1826 года в доме на Малой-Греческой.

 

 

Живет тихо, много занимается благотворительностью. Затем, словно повинуясь приказу (а есть такая версия, чти ее вынудили покинуть Таганрог Николай и свекровь Мария Федоровна) отправляется в Москву. Не доезжая старой столицы, в городе Белев Тульской губернии она со свитой останавливается на ночлег в доме купцов Николая и Григория Ивановичей Дорофеевых, как наиболее удобном и большом из городских домов.

Белевское сказание о приезде императрицы гласило так:

«Народ все улицы запрудил; со всех сторон двигались гужом к дому на окраине города, назначенному под квартиру ожидаемой царице; густыя толпы выдвигались далеко за город по дороге на встречу царскому поезду. Ожидали прибытия еще далеко до заката солнечнаго. Но как раз к самому закату медленно двигавшийся поезд совсем остановился, версты четыре не доезжая до города, у подгороднаго села (кажется Мишино прозывается). Отделились-это наших двое или трое от поезда—капитан-исправник, городничий и еще кто; скачут по дороге, и строго так, но без окриков, народу командуют: «назад! по домам! никакой встречи не будет! по улицам чтобы не сновали; шуму—ни-ни! избави Бог! Государыню тревожить настрого заказано!» Так по всей дороге и по улице до царской квартиры все очистили от народа. А сами стали у подъезда на караул».

Кстати, имеется версия, что в Белёв Елизавета Алексеевна стремилась не просто так, а желала посетить знаменитый Крестовоздвиженский монастырь, основанный еще в 1625 году. По другой же, народной версии, хотела она в Калуге встретится с Марий Фёдоровной и лично ей рассказать обо всех обстоятельствах кончины её сына Александра. Но смогла Елизавета доехать только до Белёва. А Мария Федоровна попадет в Белёв только после кончины Елизаветы Алексеевны утром 4 мая.

Смерть императрицы наступит в ночь с 3 на 4 мая 1826 года, между третьим и четвертым часом утра. Её анатомируют и бальзамируют, а внутренние органы, изъятых при бальзамировании, хоронят тут же во дворе дома Дорофеевых. Гроб с телом Елизаветы Алексеевны отправляют без остановок в Петербург.

Сопровождавший процессию А.Д. Соломко вспоминал:

«При въезде печальной колесницы многие в народе плакали… Этот день вначале был освещён лучами солнца, но когда шествие печальное двинулось, то облака сгустились и даже дождик начал кропить землю. – Должно припомнить, что в день въезда тела в Бозе почившего Государя Александра I шёл снег и погода была пасмурна. Природа принимает участие во всеобщей горести». Оставленное в соборе для всеобщего прощания тело Елизаветы Алексеевны 22 июня по тому же церемониалу было погребено рядом с Александром I».

Само же здание купцов Дорофеевых будет вскоре выкуплено царской семьей и в нем откроется Вдовий Дом города Белёва. А в 1842 году, по Высочайше утвержденному Императором Николаем I рисунку, ктитором церкви Вдовьего Дома города Белева, 2-ой Гильдии купцом и Почетным гражданином города Алексеем Сабининым будет устроен Памятный знак в саду Белевского Вдовьего Дома на месте кончины Императрицы Елизаветы Алексеевны. Но в 1917 году он будет разрушен. В прошлом же, 2019 году, памятный знак торжественно восстановят.

Существуют три версии смерти Императрицы Елизаветы Алексеевны:

1. Официальная – государыня умерла в городе Белёве «своей смертью», возвращаясь из Таганрога;

2. Народная – Елизавета Алексеевна не умирает, а скрывается в монастыре и живет многие годы под именем Веры-Молчальницы;

3. Альтернативная – императрицу убивают в Белёве по приказу Николая I и его матери, которые считают невестку опасной претенденткой на престол. И к тому же, имеющую некие тайные записки, могущие опорочить семью Романовых.

Начнем с народной, как самой привлекательной, версии.

История про Веру Молчальницу, которой стала Елизавета Алексеевна, весьма любопытна. Её как бы подтверждает еще одно белёвское предание.

Якобы купчиха Дорофеева в Белёве получает уведомление, что государыня Елизавета Алексеевна, остановиться в её доме. Когда вечером вдовствующая императрица входит в дом, закутанная в шаль, то восклицает: «Свету слишком много… уменьшить!», а затем, не раздеваясь, утомленная дорогой ложится на диван в дальней комнате. В 12 часов ночи хозяйку дома будят и докладывают, что «Государыня скончалась!!!». Усопшую императрицу уже переодели и положили на стол. Когда же купчиха подходит поцеловать руку умершей, то в чертах лица, не узнает вечернею гостью. На другой день в 10 часов утра тело государыни увозят из Белёва.оска на доме Дорофеевых

А в 1834 году некая странница, не имеющая паспорта, появляется в Тихвине (кстати, эта дата совпадает с датой появления Федора Кузьмича в Томске). Называется она Верой Александровной. Любит читать Евангелие, совершает многочисленные паломничества по ближайшим монастырям. А еще она собирает детей по деревням, учит их молитвам и христианским добродетелям. Полицейский пристав заинтересовавшись странной особой, одетой небогато, но отличающейся особой статью, требует паспорт, а так как его нет, то Веру Александровну берут под арест. В участке при допросе на вопрос, кто она, отвечает:

«Если судить по небесному, то я – прах земли, а если по земному, то я – выше тебя».

После чего замолкает почти на 23 года, за что её и прозвали «Молчальницей». Затем её отправляют в новгородскую тюрьму, а оттуда – в дом для умалишённых. Сохранились записи Веры Александровны о её пребывании в лечебнице:

«Мне хорошо там было; я блаженствовала там… Благодарю Бога, что Он сподобил меня пожить с заключенными и убогими. Господь не то ещё терпел за нас грешных!»

Из дома для умалишённых Веру после нескольких лет мытарств, вызволяет графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская, дочка знаменито графа Орлова.

 

 

Она же привозит Веру Молчальницу в Сырков женский монастырь под Новгородом. Со временем к ней стало приходит много странников за прозорливым словом, которые она пишет на листочках. К ней обращались с просьбами о молитвах о близких, что Вера всегда делала, прося в ответ молиться за неё.

Игуменья приняла Веру враждебно, хотя та и содержалась за счет графини Орловой, и даже ездила к Петербургскому митрополиту Серафиму с просьбой убрать её из монастыря. Но митрополит отказал:

«Ах ты дура баба! Да нас скорее с тобой выгонят, чем её; и вспоминать об этом не смей».

В монастыре Вера ведёт уединённый аскетический образ жизни, бывая только в келье или в церкви.

Однажды, в 1848 году, якобы, к ней приезжает сам Николай I, и уходит раздосадованный с ворохом записок. Вечером 6 мая 1861 г. Вера-молчальница скончалась. После неё остались зашифрованные дневники и с монограммами вензелей А и Е.

 

На могилу на средства петербургского купца был установлен памятник в виде гранитного гроба на бронзовых львиных лапах.

С южной стороны была выбита надпись:

«Здесь погребено тело возлюбившей Господа всею крепостию души своея и Ему Единому известной рабы Божией Веры, скончавшейся 1861 года мая 6 дня в 6 часов вечера, жившей в сей обители более 20 лет в затворе и строгом молчании, молитву, кротость, смирение, истинную любовь ко Господу и сострадание к ближним сохранившей до гроба и мирно предавшей дух свой Господу. Во царствии Твоем, помяни Господи рабу Твою и подаждь от земных трудов и скорбей упокоение небесное».

Сейчас нет ни монастыря, ни могилы, но возле стен полуразрушенного Владимирского собора монастыря был возведен кенотаф (символическая могила).