Ее история напоминает сказку, но в ее начале ничего сказочного не было. Девочка по имени Эмили Лайон родилась в апреле 1763 года в провинциальном Честере. Ее отец был простым кузнецом и умер, едва Эмме исполнился год. Мать, Мэри Кадоган, уехала в родной Гаварден в Уэльсе, где работала, чтобы прокормить дочь, то прачкой, то кухаркой. Эмма росла настоящей красавицей. Все девицы городка завидовали ее каштановым локонам, голубым глазам и безупречно ровным зубам. Если добавить к
этому мелодичный голос и ровный веселый нрав, становится понятно, почему соседи с детства называли Эмму «принцессой», хотя она ходила в обносках и не всегда ела досыта.

В тринадцать лет Эмму стараниями лондонских родственников определили в
услужение в дом не слишком преуспевающего композитора Томаса Линли, в
Лондоне. Слухи о том, что она оставила это место после того, как ее
соблазнил сын композитора, Томас Линли-младший, не более чем слухи.
Будущий «английский Моцарт» в это время учился в Италии, а когда
вернулся в Лондон, Эмма, которой исполнилось 16 лет, уже работала
служанкой у миссис Келли. Эта известная в Лондоне дама по кличке
Аббатиса содержала бротель, то есть публичный дом. Лондон времен короля
Георга III был местом, где подобные заведения процветали, и работа в
них не считалась зазорной. Невинность была в цене, и Эмма могла бы
продать ее дорого — но отдала совершенно бесплатно. Это случилось,
когда ее кузена Дика забрали в солдаты и заперли на корабле, чтобы
отправить в Америку, где шла война. Эмма, втайне влюбленная в кузена,
бросилась к капитану корабля Джону Пейну и стала умолять отпустить
юношу. Тот согласился — но при условии, что она станет его любовницей.
Кузен Дик ударился в бега, Джон Пейн отправился в плавание, а Эмма
осталась на берегу — беременная. Едва ее полнота стала заметной, миссис
Келли выставила «бесстыдницу» на улицу.

Каким образом Эмма избавилась от ребенка, осталось неизвестным, но,
вероятно, не без помощи «доктора» Джеймса Грэхема, у которого она
вскоре стала «ассистенткой». Этот шарлатан создал Храм Здоровья и
Гименея, где за 40 шиллингов якобы излечивал бесплодие и попутно
рекламировал некую «электрическую кушетку», которая избавляла от всех
недугов и даже превращала уродцев в красавцев. Каждый вечер любопытные
заполняли «храм» Грэхема, чтобы за пару шиллингов полежать на
чудо-кушетке. В начале сеанса занавес эффектно раздвигался, и все
видели на ложе обнаженное тело Эммы Лайон — «богини здоровья»,
испытавшей волшебную силу электричества. Многие посещали балаган
Грэхема только для того, чтобы полюбоваться ее прелестями. Как-то туда
забрел и юный баронет Гарри Фезерстоунхоф. В отличие от зевак, он был
человеком действия — сразу же прошел за кулисы и предложил красавице
стать его содержанкой. От такого предложения дочь кузнеца и кухарки не
могла отказаться.

Баронет отвез ее в родовое поместье Ап-Парк в Сассексе, и наступил краткий
период счастья. Впервые в жизни она смогла покупать себе наряды, жить в
светлых комнатах и даже общаться со светскими дамами и господами. Среди
гостей усадьбы был известный художник Джордж Ромни, и молодая женщина
надолго стала его любимой моделью. Позже ее рисовали другие
знаменитости — Рейнольдс, Гейнсборо, Элизабет Виже-Лебрен. Но Ромни
создал больше всего ее портретов — в бальных платьях и причудливых
восточных нарядах, в костюме наездницы и даже неглиже. Фезерстоунхоф не
ревновал — он явно воспринимал Эмму как дорогую, но временную игрушку.
Когда она забеременела, его страсть быстро сошла на нет, и он отослал
любовницу на съемную лондонскую квартиру. Прожив там полгода
практически взаперти, она родила дочку, в судьбе которой Фезерстоунхоф
отказался принимать какое-либо участие.

Судьба была милостива к Эмме — вскоре в ее жизни появился сэр Чарльз
Гревилл из графского рода Уорвиков. Молодой аристократ приметил ее еще
в Ап-Парке — это он, как оказалось, оплачивал ее портреты, которые
писал Джордж Ромни. Гревилл по-дружески предложил стать ее новым
покровителем. Она не колебалась ни минуты — Чарльз был богаче и куда
красивее Гарри, и вскоре Эмма почувствовала, что впервые в жизни
по-настоящему любит мужчину. Казалось, эта любовь была взаимной —
Гревилл не только щедро оплачивал расходы Эммы, но и разрешил ей
привезти в свое имение Инджвар-Роу дочь. Позаботился он и об
образовании Эммы. Нанятые им преподаватели обучали мисс Эмму Харт — под
этим именем она жила в имении Гревилла — иностранным языкам, правилам
хорошего тона, пению и рисованию. Она оказалась способной ученицей. «И
вскоре она уже выглядела вполне респектабельно в любом обществе», —
писал бывавший в доме Гревилла адмирал Джеймс. К тому же она оказалась
прекрасной хозяйкой — сохранилась расходная книга, в которую она
записывала все траты. Вопреки легендам, она не была транжирой.

Три года счастья Эммы закончились, когда отец Чарльза в категорической
форме потребовал, чтобы для поправки финансового положения семьи сын
женился на богатой наследнице, Генриетте Уиллоуби. Отказать отцу Чарльз
не смог, но постарался устроить жизнь Эммы. Причем сделал это весьма
деликатно. Сказавшись занятым, Чарльз надолго уехал из Инджвар-Роу,
обещав навещать Эмму. Но появлялся там и писал Эмме все реже.
Сохранились письма Эммы к Чарльзу: "Я постоянно думаю о Вас, — писала
она, — и дохожу до того, что мне кажется, я слышу и вижу Вас.
Подумайте, Гревилл, какой это самообман, когда я так покинута и нет
никаких известий о Вас... Разве Вы забыли, как говорили мне при
отъезде, что будете так счастливы снова увидеть меня... О, Гревилл,
подумайте о количестве дней, недель и годов, которое еще может быть у
нас. Одна строчка от Вас сделает меня счастливой... " Когда же он
познакомил ее с приехавшим погостить в Инджвар-Роу своим дядей, пожилым
вдовцом Уильямом Гамильтоном, британским послом в Неаполе, и в письмах
стал советовать возлюбленной «быть добрее к бедному сэру Уильяму», Эми
все поняла. Она писала Чарльзу Гревиллу: «Я никогда не буду любовницей
Гамильтона! Но если ты будешь так жесток, что оттолкнешь меня, я
заставлю его жениться на мне».

Клятву свою она выполнила — узнав о женитьбе Чарльза Гревилла, Эмма отослала
дочь к родственникам в Уэльс и отправилась в Неаполь к сэру Уильяму.
Она быстро выучила итальянский язык и освоилась в роли неофициальной
хозяйки в посольском особняке. В 1791 году аристократ Гамильтон сделал
предложение дочери кузнеца стать леди Гамильтон. Венчание состоялось 6
сентября в Лондоне, в церкви Сент-Мэри. Невесте было 27 лет, жениху —
за шестьдесят, и он, по описаниям очевидцев, был по-настоящему
счастлив. Эмма писала Чарльзу Гревиллу — не без тайной цели его
позлить: "Вы не можете представить, как счастлив дорогой сэр Уильям.
Право, вы не можете понять нашего счастья, оно неописуемо, мы не
разлучаемся ни на час во весь день. Мы живем как любовники, а не как
муж и жена, особенно если подумать о том, как относятся друг к другу
современные супруги... "

Омрачило бракосочетание леди Гамильтон лишь то, что ее отказались
принять при дворе, хотя по протоколу посланник британской короны должен
был представить свою супругу королю. Чтобы это не повторилось в
Неаполе, супруги посетили Париж, где получили аудиенцию у королевы
Марии Антуанетты. Теперь Эмме был открыт путь ко двору, и скоро
королева Неаполя Мария Каролина — кстати, сестра Антуанетты — была
совершенно очарована приезжей иностранкой. Они проводили вместе целые
дни, а молва утверждала, что и ночи. Супруг, король Фердинанд, мало
интересовал властную Марию Каролину, которая фактически правила
Неаполем и охотно делилась с новой подругой государственными тайнами.
Лондон не мог нарадоваться секретам, которые узнавал посол Гамильтон
при помощи своей супруги.

Впрочем, политика увлекала Эмму куда меньше, чем светская жизнь. На
шикарных балах, которые устраивала Эмма в посольстве, ни один партнер
не мог выдержать ее бешеного темпа в тарантелле, так что заканчивать
танец ей часто приходилось в одиночестве — под восхищенные взгляды
гостей бала. Кроме того, она превосходно пела, и ей даже предлагали
выступать в местном оперном театре.

Но более всего приемы в британском посольстве славились «живыми
картинами» — модным в те годы салонным развлечением. Эмма нередко сама
изображала на сцене героинь классических живописных произведений, порой
весьма фривольных. На одном из таких представлений ее увидел Иоганн
Гете: «Она очень красива и очень хорошо сложена, — писал он. — На
коленях, стоя, сидя, лежа, серьезная, печальная, шаловливая,
восторженная, кающаяся, пленительная, угрожающая, тревожная — одно
выражение следует за другим и из него вытекает. Она умеет при каждом
движении по-особому расположить складки, сделать сто разных головных
уборов из одной и той же ткани».

Мужчины не оставались равнодушными к молодой супруге посла. Стареющий сэр
Уильям относился к флиртам Эммы спокойно — его страсть к жене
мало-помалу переросла почти в отеческую заботу. Именно он и познакомил
осенью 1793 года супругу с «достойнейшим человеком», капитаном Горацио
Нельсоном, доставившим в Неаполь секретное послание из Лондона. Этот
бравый морской офицер, сын сельского священника, был на пять лет старше
Эммы. Оставив дома нелюбимую жену, он предпочитал проводить время в
морских походах и заслужил немалую славу. Эмма была в восторге от
нового знакомого. Нельсон тоже не скрывал своего восхищения. «Во всех
отношениях, — писал он Эмме, едва отбыв из Неаполя, — от выполнения
вами роли супруги посла до исполнения обязанностей по домашнему
хозяйству, я никогда не встречал женщины, равной вам. Эта элегантность,
это совершенство, и прежде всего доброта сердца — ни с чем не
сравнимы».

Они писали друг другу письма почти каждый день, но лишь в 1798 году,
после победы на Ниле, адмирал Нельсон, награжденный за подвиги
рыцарским крестом ордена Бани и ставший указом короля Георга III
пэром-бароном, вновь появился в Неаполе. В честь его приезда Эмма
украсила посольство и все прилегающие к нему улицы цветами. Нельсон
лишился в боях руки и глаза и, вопреки легенде, никогда не закрывал
рану черной повязкой. Но когда он появился на пороге посольства, Эмма
от избытка чувств бросилась ему на шею, забыв про стоявшего рядом мужа.

Их встреча была недолгой. Сразу после бала в честь адмирала, на
котором, по свидетельству очевидцев, присутствовали 1740 гостей,
Нельсон спешно отбыл на флот. Впрочем, вскоре ему пришлось вернуться в
Неаполь. В январе 1799 года, после того как французы приблизились к
Неаполю, местные республиканцы подняли восстание, провозгласив
Партенопейскую республику. Король с королевой бежали на Сицилию,
английское посольство осадила враждебная толпа. Гамильтону и его жене
грозила смерть, но их спасла вовремя подоспевшая английская эскадра во
главе с Нельсоном. После сражения адмирал заболел лихорадкой. Эмма
поселила его в посольстве, ставила ему компрессы, поила с ложечки
бульоном. Она не отходила от него даже ночью. Нельсон растроганно
признался, что никогда не знал ни подобной заботы, ни такой страсти.
Своих отношений Нельсон и Эмма не скрывали. И если Уильям Гамильтон был
достаточно мудр, чтобы подружиться с любовником своей жены, соратники
адмирала чуть было не подняли бунт на флоте из-за Эммы. Дело в том, что
адмирал, одержав победу на Мальте, добился оскорбительного для героев
сражения решения — Эмма, которую он считал вдохновительницей своих
побед, стала первой женщиной, награжденной рыцарским Мальтийским
крестом.

Летом 1800 года британское Адмиралтейство, встревоженное тем, что
адмирал больше внимания уделяет личной жизни, а не флоту, отозвало
Нельсона в Лондон. Он вернулся на родину в сопровождении отправленного
на пенсию Уильяма Гамильтона и его очаровательной жены. В дороге многие
удивлялись, видя, что на ночлеге посол занимает одну спальню, а его
жена с Нельсоном — другую. То же продолжалось и в Лондоне. В ином
случае разразился бы скандал, но своему герою англичане прощали все. В
январе 1801 года Эмма родила дочь, получившую имя Горация
Нельсон-Томпсон. Этот факт скрыли от тяжело больного сэра Уильяма,
который умер два года спустя. Адмирал дежурил у его смертного одра
вместе с Эммой, а потом она записала в дневник: "В 10 часов 10 минут
мой верный сэр Уильям навсегда покинул меня. Какое горе для осиротевшей
Эммы! " Впрочем, горе быстро прошло. Леди Гамильтон все так же
устраивала пышные балы, на что довольно быстро ушло наследство
покойного мужа.

На балах, несмотря на то, что многие аристократы по-прежнему не признавали
«выскочку», леди Гамильтон и адмирал Нельсон неизменно появлялись
вместе и смотрелись довольно комично. Он был ниже ее на полголовы,
молчалив и серьезен, а она много говорила и хохотала без умолку. Некая
леди Сент-Джордж так описала ее в те годы: «За исключением ног, которые
ужасны, она хорошо сложена. У нее широкая кость, и она довольно полна.
Очертания ее лица прекрасны, то же можно сказать о ее голове и особенно
ушах. Брови и волосы... черные, внешний вид грубый. Ее движения не
слишком изящны, голос громкий, но приятный». Если уж женщина, тем паче
природная аристократка, не нашла в Эмме особых дефектов, то Нельсон
просто не мог наглядеться на ее красоту. Они купили близ Лондона
поместье Мертон-Плейс, где, отдыхая после морских походов, адмирал
любил, лежа в гамаке, слушать, как Эмма читала ему вслух или пела.
Когда сельский покой надоедал ей, они ехали в столицу или на
какой-нибудь из морских курортов, где героя неизменно встречали
восторженные толпы. Часть народного обожания перепадала и леди
Гамильтон.

Уходя в плавание, Нельсон чуть ли не ежедневно писал любимой нежные
письма, многие из которых были обнародованы весьма недавно, — настолько
они откровенны. В одном из них говорится: «Я так люблю тебя, что меня
можно безбоязненно оставить в темной комнате с пятью десятками
обнаженных девиц». Другое письмо развивает тему: «Одна мысль о тебе
бросает меня в дрожь и погружает в пламя. Вся моя любовь и все желания
принадлежат тебе, и если какая-либо нагая женщина приблизится ко мне,
даже если я в этот момент далек от мыслей о тебе, то клянусь, что не
дотронусь до нее даже пальцем».

В сентябре 1805 года он простился с Эммой и отбыл с английской эскадрой
к берегам Испании. Там, у мыса Трафальгар, состоялось сражение с
наполеоновским флотом. Наполеон, ставший императором, собрал громадный
флот для похода на Англию, и, только разгромив его, Нельсон мог спасти
остров от вторжения врага. 21 октября французы и их союзники испанцы
были наголову разбиты, но случайный выстрел сразил адмирала. Умирая, он
прошептал доктору Скотту: «Я поручаю леди Гамильтон заботам моей
страны». В каюте Нельсона капитан Харди нашел письмо, адресованное
возлюбленной и дочери: «Я приложу все силы к тому, чтобы мое имя
осталось дорогим для вас обеих, так как обеих вас я люблю больше
собственной жизни. И как теперь мои последние строчки, которые я пишу
перед сражением, обращены к тебе, так и я надеюсь на Бога, что останусь
жив и закончу свое письмо после битвы. Пусть благословит тебя небо: об
этом молит твой Нельсон». Это неоконченное письмо передали леди
Гамильтон. Оно сохранилось, на нем рукой Эммы сделана надпись: "О
славный и счастливый Нельсон! О бедная, бедная Эмма! "

Она как будто предчувствовала, что со смертью любимого кончится ее
счастье. Последняя воля Нельсона не была исполнена: королевский двор
никак не позаботился о любимой женщине адмирала, а все его имущество и
пенсия достались официальной жене Фанни Нисбет и ее сыну. Эмма не
получила ничего, кроме записанного на ее имя поместья Мертон-Плейс. Там
она продолжала устраивать многолюдные приемы, стараясь показать
нелюбившему ее свету, что у нее достаточно сил и средств, чтобы
достойно жить и после смерти Нельсона. Однако скоро у дверей особняка
выстроилась очередь кредиторов. И даже неожиданное завещание в ее
пользу старого маркиза Куинсберри, тайно влюбленного в Эмму долгие
годы, не спасло ее. Особняк маркиза в Ричмонде тут же был продан за
долги. А вскоре пришлось продать и Мертон-Плейс. Леди Гамильтон
перебралась на съемную квартиру. Чтобы спрятаться от проблем, она стала
пить.

Летом 1813 года вдова дипломата Его Величества и возлюбленная
национального героя отправилась в долговую тюрьму Кингс-Бенч. Десять
месяцев она пряла бесконечную пряжу и щипала корпию для армии — в
Европе продолжалась война с Наполеоном. Никто из бывших друзей не
навестил ее и тем более не уплатил за нее долги.

С большим трудом адвокату Джошуа Смиту удалось собрать деньги для
уплаты залога и вызволить свою подопечную из тюрьмы. Рискуя репутацией,
он устроил ее побег во Францию, где Эмма поселилась вместе с дочерью
Горацией в порту Кале. Жизнь леди Гамильтон вдали от родины была
недолгой и несчастливой. У нее совсем не было денег, и она жила
подаянием иногда появлявшихся в Кале английских моряков. Они
подкармливали ее и Горацию из жалости: слухам о том, что эта древняя
старуха — хотя Эмме тогда еще не было пятидесяти — была любимой
женщиной легендарного адмирала Нельсона никто не верил. Те же моряки
проводили ее в последний путь, когда 15 января 1815 года Эмма Гамильтон
умерла от водянки. На чердаке убогого дома, где это случилось, они
нашли портрет адмирала и связку его писем. Только благодаря этой
находке и стало известно, как закончилась жизнь самой знаменитой
куртизанки Британии.

Автор: Эрлихман Вадим
Источник: http://www.sweetstyle.ru/main/raz/star/887