Искусство — это не жизнь.
Это то, что могло бы быть жизнью.
Леонид Быков.
Режиссируя жизнь
Леонид Быков очень хотел стать летчиком, но, когда его из-за маленького роста отчислили из Ленинградского летного училища, поступил в Харьковский театральный институт. Быков-актер родился из несбывшейся мечты: ему не дали стать «маленьким» летчиком, и он от безысходности стал великим актером.

Он был похож на своего отца, который, страдая пороком сердца, переживал только о том, что с таким «приговором» его не возьмут на фронт. Подобно ему, будучи студентом, Леня неудержимо рвался в Корею спасать гибнущих корейских детей. Он смеялся черно-белым юмором сквозь толщу глубокой грусти, когда писал: «Боже! Как я хохотал, представив, что в день съезда кинематографистов УССР я бы загнулся, и собирали бы на венок…» И чувством юмора он был похож на всю Быковскую семью.

Его тетя, Мария Быкова, перед смертью написала своим близким: «Я ухожу от вас и уношу с собой теплоту ваших сердец. Вам всем желаю я гору счастья, океан здоровья, хороших успехов, дождь поцелуев и хорошего настроения. Буду вас ждать там. И кто придет первый, так и знайте — будет гром аплодисментов».

Его творческая биография будто бы проста: одиннадцать лет на сцене Харьковского театра, десять лет работы на студии «Ленфильм» и девять лет работы в Киеве.

Картину «В бой идут одни старики» Быков планировал снимать в Ленинграде, но украинского режиссера настойчиво звали в Киев, и в 1966-м году он возвращается домой. Только, как оказалось, «звать» — еще не значит «ждать», на киностудии Довженко его встретили словами: «Понаїхали тут генії! Своїх вистачає! А хто такий Биков?!»
Ранимый и чувствительный, он тяжело переживал такое отношение. С 1966 по 1971 год он не снялся ни в одном фильме.

В письме к другу Николаю Бориченко Быков писал: «Мне кажется, что я себя потерял. Другого определения найти не могу. Я в простое уже три месяца. Отказался от пяти работ. Уж очень все плохо. Хожу за зарплатой. Стыдно…» В итоге за 9 лет работы на киевской киностудии ему было позволено снять только 2 фильма.

Он не протестовал и не диссидентствовал, на дух не перенося политических хамов, не переваривая приспособленцев, не понимая людей, которые мелко мыслят и мелко чувствуют, он в течение своей сложной судьбы не научился притворяться. Он мог посоветовать министру пойти на пенсию или отказаться от банкета с высокопоставленным лицом в пользу рыбалки, он позволял себе небывалую роскошь по тем временам — говорить правду.

К пятидесяти годам он сыграл двадцать две роли, снял три фильма и перенес три инфаркта.
Во всех невзгодах судьба утешила Быкова очень дорогим подарком — в Харьковском театральном институте он встретил свою будущую жену — Тамару Кравченко. По окончанию института ослепительно-красивую музыкальную актрису приглашала Харьковская оперетта, но она выбрала другой путь — быть Женой.

Когда снимали «Стариков», Тамара оставила работу, чтобы ухаживать за тяжелобольной матерью Леонида. Когда выходила очередная картина, Тамара Константиновна покупала билет, шла в кинотеатр, и пока она смотрела фильм, Быков курил и не находил себе места, ожидая приговора. Жена такого человека, как Леонид Быков, не могла быть обычной. Леонид Федорович писал: «Мы красиво прожили с ней жизнь». Их дочь Марьяна вспоминала: «Прожив свою женскую жизнь и наблюдая многие семьи, я могу сказать, что большего счастья, большего понимания и более бережного отношения друг к другу, чем у моих родителей, я не встречала ни у кого».

Режиссируя смерть

11 апреля 1979 года на трассе «Киев — Минск» произошла автомобильная катастрофа: белая «Волга» врезалась в асфальтировочный каток. За рулем находился Леонид Быков — моментальная смерть… Был поток статей с версиями его гибели: самоубийство, инфаркт, случайная авария, убийство, и если поверить каждой из посмертных публикаций, Быков умирал много раз. Возможно, в этом была своя символика — физической смерти, как правило, предшествует нежелание жить, и в этом смысле смерть постучалась к Быкову еще за три года до аварии.

В апреле 1976 года, в разгар съемок фильма «Аты-баты» у режиссера случился инфаркт, уже второй по счету. Леонида Быкова отправили в санаторий «Конча-Заспа» выздоравливать, но именно здесь началось его умирание. «Часами смотрю на воду (разлив большой), а жить не хочется. Это не фраза кокетничающего юноши. Нет. Просто не вижу смысла. Раньше хотелось достать клочок земли, построить халупу своими руками. Где-то у воды, в лесу. А сейчас даже этого не хочется. Что-то вроде робота…» — написал он в письме.

В один из апрельских дней Леонида Федоровича навестила его коллега по работе, редактор киевской киностудии Эмилия Косничук. По ее словам, провожая свою гостью до дверей, Быков вытащил спрятанный под больничным халатом серый бумажный пакет и сказал: «Это, пожалуйста, вручите им как-нибудь». Пакет был подписан: «Ивану Васильевичу Миколайчуку. Николаю Павловичу Мащенко». Придя на киностудию, Эмилия Андреевна положила пакет Быкова в ящик своего редакторского стола и забыла о нем.

А три года спустя, снова в апреле, киностудия им. А. Довженко была переполнена людьми: режиссер Леонид Быков показывал худсовету актерские пробы к фильму «Пришелец». Как ни странно, новую картину члены худсовета встречали с восторгом и аплодисментами. Все было настолько хорошо, что Леонид Федорович даже растерялся, его едва не носили на руках — и ни слова критики. Это было за три дня до его смерти.

Как только пробы к фильму «Пришелец» были сданы и эйфория на киностудии поутихла, Леонид Быков уехал на дачу, а его редактор Эмилия Косничук собиралась в командировку. Именно в этот день, 8 апреля 1879 года, она СЛУЧАЙНО обнаружила пакет Быкова, тот самый серый бумажный пакет, который три года назад она забыла передать. С этим пакетом в руках Эмилия Андреевна выбежала в коридор, где СЛУЧАЙНО встретила Ивана Миколайчука. Она и не подозревала, что в этом пакете было завещание Леонида Быкова. «Как было объяснить тот факт, что я отдала действительное завещание для огласки за три дня до гибели человека?» — вспоминает Эмилия Косничук. 8 апреля Иван Миколайчук прочел его, а 11-го Леонида Быкова не стало.

Завещание Леонида Быкова было адресовано двум близким друзьям — Николаю Мащенко и Ивану Миколайчуку. Первым прочел завещание еще при живом друге Иван Миколайчук, но когда через три дня Леонида Быкова не стало, на похороны прийти не смог — лежал дома с сердечным приступом.

«НИКАКИХ оркестров, Дома кино и надгробных речей, а то я встану и уйду — получится конфуз. Пусть кто-то один скажет слово „прощай“, и все. Не надо цирка, называемого почестями. После этого „дерболызните“ кто сколько может. А потом пусть 2-я эскадрилья врежет „Смуглянку“ от начала и до конца… вы заметили, что режиссер я не по диплому, а по призванию? Даже свои похороны режиссирую. Во даю. Спасибо и пока…» — так Быков завещал своим друзьям.

13 апреля 1976 года на Байковом кладбище пели: «Я влюбленный и смущенный пред тобой…». Если бы смерть Леонида Быкова была женщиной, наверное, она была бы тронута — встречали ее песней, как девочку-смуглянку.

В настоящее время архив Леонида Быкова вывезен его семьей за пределы Украины. В течение последних восьми лет дочь актера, Марьяна Быкова, дала прессе два интервью, в которых пролила некоторый свет на длительное молчание семьи Быковых.

Несмотря на то, что в предоставленной прессе информации достаточно много эмоциональных оценок, редакция «ЛУ» считает нужным дополнить документальный портрет Леонида Быкова этими свидетельствами, дающими представление не только о самом герое, но и о той неоднозначной информационной ситуации, которая сложилась вокруг его имени.

«Чтобы понять, почему папа погиб, надо знать, как он жил»

Большая часть публикаций в прессе — вымысел псевдодрузей и нынешних биографов папы. О моей маме пишут, что она шизофреничка, родившая меня и брата в период обострения болезни. И что бы мы сейчас ни рассказывали, нас уже слушать не будут; нельзя ведь верить тому, что говорят шизофреники. Гораздо интереснее прочитать, что семья не любила Быкова, чем то, что он всю жизнь обожал жену и детей.

Нам не прощают, что мы не отдали в чужие руки архивы, что не рассказываем, как он жил.
Очень многие люди, окружавшие папу при жизни, показали свое истинное лицо. Мы узнали цену всем дружбам и клятвам. Еще до папиной смерти нам и ему пообещали «выжженную пустыню». И мы ее испытали в полной мере. Первое, что мы сделали после папиной гибели, — вывезли весь его архив за пределы Украины. Успели вовремя: дважды у нас взламывали квартиру. Потом предлагали продать архив, суля приличные деньги, шантажировали, а дальше была попытка убийства. И в тот момент, когда я слышала собственные хрипы, было сказано: «Отдашь архивы — будешь жить!»
Проще сказать, что Быков покончил с собой, чем объяснять, как трудно он жил, почему у него к 50 годам было 3 инфаркта. Папу ведь не приняли сразу, с первого же дня приезда в Киев. Он так и ушел из жизни, не поняв, зачем его сорвали из Ленинграда и пригласили сюда, если он был здесь не нужен…

По медицинским заключениям смерть наступила в результате травм, не совместимых с жизнью.
Папа был необычайно терпеливым, сдержанным и наивным. Очень доверял людям. А если убеждался, что человек поступает по отношению к нему недостойно, вычеркивал его из своей жизни. При этом он мог, не подавая вида, вежливо здороваться с этими людьми. И лишь одну женщину за полтора года до гибели просто перестал замечать. Это его редактор Эмилия Косничук, которая теперь рассказывает сказки про то, как за три дня до смерти Быкова случайно обнаружила в своем столе письмо-завещание…

… Он очень изменился тогда. Он стал еще более замкнутым, у него была такая печаль в глазах. Наверное, он что-то знал, что-то предчувствовал… В тот день, 11 апреля, он поехал проведать дачу — начиналась весна, открывался сезон. Вернуться обещал вечером, просил маму поехать с ним, но она месяц отлежала с больным сердцем и была еще слаба. Я сказала, что с удовольствием поеду, но папа был против. Я училась тогда на третьем курсе института, и он сказал: «Железный Феликс (это было мое институтское прозвище) должен быть на занятиях!» Папа уехал один.

А вечером нам позвонили и сообщили о том, что он погиб и «забирайте свой труп». Но не сказали, куда ехать, и в ту ночь, с 11 на 12 апреля, я маму закрыла дома и поехала искать папу. На этом закончилось детство, и началась жизнь без него… С нами никто не советовался по поводу памятника. Папа не любил пафосных мемориалов и мраморных бюстов. Говорил когда-то, что не хочет лежать ни на одном из киевских кладбищ: «На любом сельском погосте. Холмик, крест и трава». Но нам категорически отказали: «Не противопоставляйте себя обществу. Он был публичным человеком!»

Это неправда, что у отца не было врагов. Были. Причина — его характер. Папа никогда не носил камень за пазухой или фигу в кармане. Он говорил, что за правду нужно бороться только с открытым забралом. Он мог посоветовать министру, который не умеет управлять, идти на пенсию. Мог отказаться от банкета с очень высокопоставленной особой и пойти в это время на рыбалку с тем, кто расскажет ему новый секрет мастырки, и очень ценил, что рыбаки доверяют ему свой секрет. Это было для него интереснее и важнее — нормальные человеческие отношения. Он никогда не искал выгодных знакомств и полезных связей.

Это был не его стиль. Вот рвать на себе тельняшку и закрывать амбразуру или броситься вырывать из пасти озверевшей собаки окровавленного щенка — в этом был весь папа. Или у пьяного мужика отбирать топор, когда даже милиция боится подойти, — это он мог. Подойти и сказать спокойно: «Не шали!» И бандит стоял растерянный… Когда-то Лариса Шепитько рассказала, как незадолго до папиной гибели они встретились в Москве на съезде кинематографистов, который был последним для папы. Он мог посидеть, помолчать, покрутить сигарету, но критическая масса назревала и, не в силах терпеть угодничество, откровенную фальшь и ложь, он выступил. Потом он говорил маме: «Томочка, я не смог, я сорвался».

«Сорвался» — значит вышел на сцену и очень просто, без внешних эффектов, сказал все, что думает о состоянии кинематографа и о тех, кто стоит «у руля». И это было не единственное его подобное «выступление на высшем уровне». В перерыве к нему подошла Лариса Шепитько, обняла и сказала: «Ленечка, и что ты теперь думаешь? Запугать тебя нельзя, купить — нельзя, так что же с тобой делать? Только убирать?» Это было где-то за месяц до папиной гибели, а через полтора месяца погибла Лариса…

Судьба Леся (в армии ему был поставлен диагноз — шизофрения, якобы потому что Леонид Быков отказался оставаться на банкете, устроенном командованием, — Ред.) — это месть за отца. Это то, о чем он говорил: «Не получилось сломать меня, взялись за самое дорогое, за детей». Лесь — это гипертрофированное повторение папы. Он рос таким же чистым и наивным, как и отец, мечтал стать летчиком. В армию он не уходил, а убегал. И не в ансамбль песни и пляски, а в десантные войска.
Служил нормально, без взысканий до тех пор, пока командование полка не узнало, кому рядовой Быков доводится сыном…
Десять лет ушло на то, чтобы снять диагноз. Десять лет загубленной жизни, бесконечных комиссий и хождений по инстанциям. Отец дошел до министра обороны. Тот посоветовал ему поберечь здоровье. Главврач Павловской больницы, доктор Лившиц, сказал тогда отцу: «Используйте все связи, спасайте сына, здесь его „заколют“. Увозите семью из Украины… (Лесь Быков после смерти отца эмигрировал в Канаду, где живет по сей день.

Досье:
1928, 12 декабря — в селе Знаменском Славянского района Донецкой области родился украинский актер и режиссер Леонид Федорович Быков
1945 — начал учебу в Ленинградской спецшколе летчиков, откуда через месяц был отчислен за маленький рост
1947 — поступил в Харьковский театральный институт
1951 — стал актером Харьковского театра им. Тараса Шевченко
1951 — актерский дебют в фильме «Судьба Марины»
1954 — снялся в фильмах «Укротительница тигров», «Максим Перепелица».
1961 — сыграл главную роль в фильме «Алешкина любовь», получил приглашение в Ленинград
1961 — 1968 — актер и режиссер киностудии «Ленфильм»
1963 — первая режиссерская работа — комедия «Зайчик»
1965 — получил звание заслуженного артиста РСФСР
1969 — 1979 — актер и режиссер киевской киностудии им. А. Довженко
1974 — закончил фильм «В бой идут они старики». Получил звание Народного артиста Украины, почетный приз на кинофестивале в Баку
1976 — выпустил фильм «Аты-баты, шли солдаты…»
1977 — стал лауреатом Государственной премии УССР
1978 — начал работу над философской комедией «Пришелец»
1979, 11 апреля — погиб в автомобильной катастрофе на трассе «Киев — Минск» за рулем собственной машины.