Метались женщины и кони. или Тоска по женщине

ТОСКА ПО ЖЕНЩИНЕ

Уют усадеб в пору листопада,
Благая одиночества отрада.
Ружье. Собака. Серая Ока.

Душа и воздух скованы в кристалле,
Камин. Вино. Перо из мягкой стали.
По отчужденной женщине тоска.
И.Северянин

Когда это началось, и почему началось. Побег на дачу, желание испытывать снова и снова страсть, от которой остается только пепел, сожаление и несколько строк стихотворения.
Он был старшим, он с самого начала хотел быть классиком, и определил себя в классики, он плевал на завещание гения «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». Он любил страстно всей душой, и отдавался до конца, сначала, потом, когда стал знаменитым поэтом, позволял, чтобы любили его. И были темные аллеи, в которых всегда хотелось укрыться с одной из них, а лучше с двумя - и в этом есть своя прелесть. И они были хороши или безлики, но они всегда были. Поэт не способен оставаться без своих муз. Тогда почему ни лиц, ни имен, ни писем.
Он с самого начала понял, что они не возвращаются к нему. Но казалось, что так и у всех остальных тоже. Он тешил надеждами свое мужское самолюбие до тех пор, пока не увидел безрассудного профессора.
В витиеватости его стихов было черт знает что, но ничего от реальности и от жизни. И толпа студенток следовала за ним, они на все были готовы. Сначала казалось, что они зависят от него, он так долго себя утешал. Но когда столкнулся с одной из них, рыдавшей на той самой темной аллее, потому что профессор улизнул куда-то с другой, он пытался ее утешить, не без задней мысли, конечно.
- Как он мог, - повторяла истеричная девица,- ведь я ему всю себя отдала.
Ему хотелось сказать ей, что-то резкое, может быть, не стоило отдавать, или и отдавать нечего особенно было, но Ян сдержался, потому что надеялся, что когда историка закончится, она увидит, что он спокоен, что он предсказуем (это хорошо или плохо для них) и надежен.
Истерика закончилась, она вытерла слезы и посмотрела сначала в зеркало, а потом увидела его. Словно бы только сейчас поняла, что он во все это время видел ее рыдания, был рядом и узнал ее страшную тайну.
Вероятно, она могла бы убить его, если бы в руках оказалось оружие, но не сделала этого.
- Что вам нужно, как вы можете так о нем говорить, да знаете, какой он в постели?
Он не знал, каким может быть в постели знаменитый поэт или профессор филологии, хотя вероятно и то, и другое вместе взятое. Он этого знать не мог, потому что во всем был старомоден, и любил только женщин. Но каким же пошляком показался он даже сам себе в тот момент. Вместо этого он сказал другое.
- Но вы не знаете каков я в постели, - промямли он,
Зря сказал, хотя и молчать не мог.
- И знать не хочу, - взвизгнула девица,- падите прочь.
То, что он произнес после этого, ее профессор назвал бы нецензурной бранью, но он никогда не был филологом, и считал, что это иногда возможно, в таких вот случаях. О том странном столкновении в темных аллеях можно было бы забыть, если бы они не повторялись и до и после с завидным постоянством.
Он поморщился и подумал о том, что если девица помириться со своим любовником, то она, возможно, расскажет ему о том, что он ей говорил, и черт с ними со всеми. Пусть делают, что хотят. У него есть семья и дом. Но есть ли?
И все-таки, когда он добрался до дома, то разыскал на книжной полке и открыл томик стихов невесть как у него оказавшийся:
Я сбросил ее с высоты
И чувствовал тяжесть паденья.
Колдунья прекрасная! Ты
Придешь, но придешь - как виденье!

Ты мучить не будешь меня,
И радовать страшной мечтою,
Создание тьмы и огня,
С проклятой твоей красотою
Он отложил книжку в сторону и никак не мог понять, как такой чепухой можно было кого-то увлечь.
Говорят, когда он садится к роялю, они все валятся к его ногам. Музыка, наглость, порок - и в этом успех его, невероятно, но он никогда не будет таким.
Вера взглянула на него молча. Она вообще почти не говорила в те дни, обижалась на что-то. До нее дошли слухи о его похождениях. Хорошо, что она не знала, что там было на самом деле. Он готов был играть роль Дон Жуана, чтобы хотя бы в глазах жены иметь какой-то вес, но иногда ему казалось, что и она скажет, что не хочет его знать и уходит,
-Тогда я останусь совсем один, - думал он, настраиваясь на худшее, словно все уже было потеряно. Почему одним прощается все, а другим ничего.
Но она говорила о его новом рассказе, о творчестве только они и могли говорить, чтобы не касаться личного, слишком болезненных тем.
- Ты снова о прошлом, Ян, ты только не обижайся, но когда твои читатели чувствуют, что ничего нет в реальности, что все было и было ли, они пойдут искать другое, им нужно знать, что поэт не вспоминает о неведомом, а любит и страдает сейчас. У тебя и здесь нет ничего кроме тоски о женщине и обид на весь остальной мир. Она старалась не упрекать его, но ничего не получалось.
Он угрюмо молчал. Но она не могла оставаться.
- Ты должен оставлять им надежду…
- Конечно,
Я буду лобзать в забытьи
В безумстве кошмарного пира
Румяные губы твои
Кровавые губы вампира.
Он усмехнулся и передернулся, есть еще дорогая:
- Так вонзай же мой ангел вчерашний,
В сердце острый французский каблук,
Ты об этом мне хотела напомнить, я так понимаю, - он говорил тихо и отчетливо, но готов был взорваться в любую минуту.
- При чем здесь Бальмонт и Блок, мы же говорим о твоем творчестве, а не о них.
- О моем творчестве, я последний классик, ты это снова хотела сказать, тогда почему все женщины, и слава, все у них, а у меня только дача, осень, собака….
- И старая жена, - она мягко улыбнулась и отстранилась немного.
- Я не это хотел сказать, ты меня не поняла.
- Да, да, конечно, не это, - поспешно согласилась она.
- Но если уж ты завела этот разговор, объясни, как им все это удается.
- Я не знаю, - призналась она,- я никогда не была в их шкуре.
Она знала, даже слишком хорошо знала, но не могла говорить ему о тех качествах, которых у него нет, да и не будет никогда. Они позволяют себя любить, а он нет - вот главная беда, но и об этом она не хотела ему говорить. Она не сразу услышала его, и ему пришлось повторить.
- И тебе не нравится ни один, ни другой.
- Нравятся, но какое это имеет отношение к нам с тобой.
- Вот и убирайся к тому или к другому.
Он все-таки не выдержал, хотя до конца старался сдержаться, но где там, когда о мифических, а может и не мифических соперниках речь захожила.
Она стояла перед ним молча, и кажется, думала о том, чтобы уйти, хотя он был уверен в том, что никуда она не уйдет.
- Они никогда так не обращаются с теми, кто их любит.
Он взглянул на нее, и хотел рассказать все, что видел и знал о них, но ничего говорить не стал, он давно знал, что наговорит такого, о чем потом жалеть станет
- И если я прежде был твой,
Теперь ты мое приведенье,
Тебе я страшнее - живой,
О, тень моего наслажденья
Прочитала она, словно не давая ему произнести горьких и обидных слов, она знала, что он слишком вспыльчив, потом будет жалеть и просить прощения, но столько горьких обид накопилось. Но откуда ей были известны эти стихи?
№№№№№№№№

Того, которого он во всем считал своим счастливым соперником, профессор и поэт, в тот момент был окружен восторженными девушками, взиравшими на него как на бога. Он выбрался с ними за город, на какую -то дачу и теперь готов был покорить всех сразу, заворожить, и они стали игрушками в руках его. Но почему он так грустил и совсем не было похож на себя?
А он читал, задыхаясь, и не глядя в их юные и прекрасные лица:
Ангелы опальные,
Светлые, печальные,
Блески погребальные
Тлеющих свечей,
Грустные, безбольные,
Звони колокольные,
Отзвуки невольные,
Отсветы лучей
Он был так упоен музыкой стиха и собственным торжеством над миром, что не мог видеть, как одна из них наклонилась к другой и пыталась понять, о чем эти стихи.
- Да откуда мне знать, - отмахнулась та,- слушай, смотри, как это красиво, а сам он настоящий Демон, бывают же такие.
Потом он сел к роялю и играл самозабвенно, чтобы покорить их окончательно. Но вовсе не так спокойно было на душе у первого поэта эпохи, так окрестил он себя сам, не дожидаясь пока это сделают другие. Он не хотел думать, но вспомнил о том, кто владел их душами.
Сначала его насмешила Ирэн, она рассказала о столкновении я Яном, он думает с его реализмом можно кого-то подчинить себе. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним, и занес же его черт на ту вечеринку на башню. Если бы он не видел своими глазами и не слышал своими ушами этого юнца, если бы сам не попросил его повторить стихотворение, а потом еще и еще раз, если бы не запомнил все от первого до последнего слова
И пахли древними поверьями
Ее волнистые шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Если бы он был просто самовлюбленным болваном, а не профессором филологии к тому же, то он не понял бы тогда, кто перед ним находится, отмахнулся бы. Но он не мог этого сделать. И он уже знал, пока один из всех, что такое все их стихи и их слава перед вечной славой его.
Вот и схватился он за этих девиц, и бросился сюда, на старую дачу, чтобы еще раз почувствовать себя богом перед ними, потому что завтра все они рядом с лучистой его славой станут только ангелами опальными и ничего не смогут сделать.
Как страшно проснуться знаменитым, но еще страшнее проснутся свернутым с той вершины, куда всеми правдами и неправдами ты успел забраться.
Когда вломился в его покои Ян, он попросил девиц отправляться домой, зная, что он хочет здесь получить.
- Ты пришел со мной сводить счеты, глупец, ты не туда забрел, все это мишура.
И когда тот развалился в кресле, он рассказал ему все, что видел и слышал и даже кусок знаменитого стихотворения прочитал.
- Ну и что - лениво спросил он, из-за этого ты девчонок прогнал
- Ты на самом деле не поминаешь, что как только они его услышат, не будет у нас никаких девчонок, ты видел, как он красив.
- Не знаю, и знать не хочу. Но мне нравится, что ты паникуешь, хоть одна хорошая новость за весь этот мерзкий и бесконечный день.
- Дурак, глупец, осел. Ты всегда оставался неучем. Еще и с Верой поссорился.
- А ты чего это ее защищаешь.
- Потому ч то и ей надоест терпеть тебя, и ты останешься совсем один.
- Я всегда был совсем один, экая невидаль, - буркнул он.
Профессор сел порывисто к роялю и стал исполнять реквием.
Когда он повернулся, изможденный, но немного успокоившийся, кресло было пустым. Этот тип даже не дослушал его музыки.
№№№№№

Как часто потом в охваченном войной Париже вспоминал этот странный разговор и музыку один из них, второй не вспоминал никогда. Они почти никогда не встречались, хотя и жили по соседству. Последний классик считал профессора филологии злым гением, а тот, кто давно был мертв, продолжал владеть и их душами, подчинив их себе.
Они и сами давно стали теми ангелами опальными, и тени их почти бесплотные метались на чужбине, не в силах приблизиться к миру, который они навсегда покинули, в душах истерзанных оставалась только тоска по женщине и тоска по России, как и у всех несчастных изгнанников.
Зыбкие и странные,
Вкрадчиво-туманные,
В смелости нежданные,
Проблески огня,
То мечты, что встретяся,
С теми, кто отметятся,
И опять засветятся,
Эхом для меня
О чем это? Кто его знает, но как завораживает.

Любовь Сушко