Чёрная черепаха (кит. Сюань У) — один из четырёх китайских знаков зодиака, соответствующий группе из семи созвездий в северной части неба. Иногда он называется Чёрным воином Севера (кит. Бэй Фан Сюань У). В Японии он известен как Гэмбу (яп. ), в Корее — как Хёнму . Она символизирует север, воду и зиму. Хотя по-китайски его называют Сюаньу, «чёрный воин», это название часто переводят как Чёрная черепаха. Обычно его изображают как черепаху со змеёй, обвившейся вокруг неё.


Происхождение

В Древнем Китае черепаха и змея мыслились как священные существа долголетия. При династии Хань люди часто носили нефритовые подвески в виде черепах. Поскольку Древний Китай повлиял на Японию, почётные звания и значки там часто касаются черепахи или изображений черепахи.

Некоторые историки китайской астрономии полагают, что ассоциация между «северной» частью эклиптики и черепахой происходит из-за астеризма, известного древним китайцам как (тянь бе), то есть «небесная черепаха». Этот астеризм — соответствующий созвездию Южная Корона в европейской астрономии, и действительно похожий на черепаху — не является одной из 28 стоянок луны (поскольку не расположен на эклиптике), но находится достаточно близко от границы Чёрной Черепахи с Лазоревым Драконом. Предполагают даже, что он казался весьма важным древним наблюдателям, потому что в отдалённом прошлом (примерно до VI тысячелетия до н.э) его первое появление в ночном небе служило знаком наступления весеннего равноденствия.

В старинных комментариях поясняется, что понятие «Сюаньу» сложилось в связи с представлением о цвете "сюань" (цвет неба — чёрный с красным оттенком) и о черепахе как существе с панцирем-бронёй (отсюда "у" , «воинственность»). Черепаха, перевитая змеей, изображалась на северной стороне погребальных сооружений (эпоха Хань), а в более ранние времена — на чёрном флаге, который во время походов несли позади войска. По-видимому, постепенно произошла контаминация образа повелителя севера Хэй-ди с Сюаньу (в средние века Сюаньу именовался Сюань-тянь шан-ди, «верховный государь тёмного неба»)

Хэй-ди(«чёрный государь»), в древнекитайской мифологии один из пяти небесных государей, владыка севера (наряду с владыками запада - Бай-ди, востока - Цин-ди, юга - Чи-ди, центра - Хуан-ди). В апокрифических сочинениях (вэйшу) рубежа н. э. говорится, что имя Х.-д. Е Гуан-цзи и он ассоциируется с основателем Иньской династии - Чэн-таном (или Тан-ваном). Сближение Тан-вана и Х.-д. основано гл. обр. на одной из классификаций, распространённых в эпоху Хань (3 в. до н. э. - 3 в. н. э.), по которой династия Инь связана со стихией воды и соответственно чёрным цветом. По другим источникам, Х.-д. отождествляется с мифическим правителем Чжуань-сюем. По некоторым данным, культ Х.-д. как божества планеты воды (Меркурия) существовал и в позднейшие времена.)


В эру Да-чжун сян-фу (1008—1016) императора Чжэнь-цзуна происходит замена имени Сюань-у на Чжэнь-у («истинная воинственность»), обусловленная табуацией иероглифа сюань (), поскольку он входил в имя основателя сунской империи Чжао Сюань-лана. Чжэнь-цзун даровал этому божеству звание генерала (Чжэнь-у цзян-цзюнь), последующие же сунские правители жаловали ему еще более пышные и длинные титулы.

Историческая справка

В классическом рассказе «Путешествие на Запад» Сюаньу (англ.) был королём севера, которому служили два генерала: «Черепаший генерал» и «Змеиный генерал». У этого короля был храм в Уданшане, в Хубэе, где есть Черепашья гора и Змеиная гора по разные тороны реки в Ухане, столице Хубэя.


В даосской легенде тот, кого называли Сюаньу, был князем Китайской империи. Однако он не интересовался троном, а выбрал путь постижения Дао. В 16 лет он покинул родителей в поисках просветления. Говорят, что он достиг божественного статуса и почитается как бог северного неба.

Другие китайские легенды говорят также о Змеином и Черепашьем генерале. Когда Сюаньу искал просветления и божественного статуса, ему поведали, что для этого ему понадобится вычистить всю «человеческую» плоть из его тела. Поскольку с рождения он ел мирскую, «человеческую» пищу, его желудок и кишечник были всё ещё людскими. Отторгнутые, они приняли форму черепахи (желудок) и змеи (кишки). Многие китайские легенды говорят также о животных, становящихся демонами по мере роста знаний и преследующих людей. Сюаньу, став богом, пришёл и стал убивать демонов из своего прошлого. Они раскаялись, и он не убил их. Сюаньу отпустил их совершенствоваться под его присмотром и искупать их злодеяния, и они стали Черепашьим и Змеиным генералами, помогающими Сюаньу в его поисках.

Согласно другому источнику, когда Сюаньу начал свой путь обучения, ему открылось, что он должен искупить все свои прошлые грехи, чтобы стать богом. Он промывал желудок и кишечник в реке. Вымытые из его внутренностей, его грехи приняли тёмную, чёрную форму. Они воплотились как чёрные черепаха и змея, которые стали терроризировать людей. Когда Сюаньу понял это, он вернулся и победил свои грехи, после чего они стали его слугами.

Место, где Ли Шиминь убил своих братьев Ли Цзяньчэна (англ.) и Ли Юаньцзи (англ.), — ворота, давшие название происшествию при Вратах Сюаньу (англ.).

В литературе

В китайской средневековой литературе образ Сюаньу нашёл отражение в фантастической эпопее «Фэн шэнь яньи» («Возвышение в ранг духов», XVI век) Сюй Чжунлиня, романе «Бэй ю цзи» («Путешествие на север», XVI—XVII вв.) и некоторых даосских сочинениях («Записки о поисках духов трёх религий» XVI века и другие произведения).

В китайском городе Харбин открылся 12-й фестиваль ледяных скульптур, во время которого был выстроен целый снежно-ледяной город

1.
Читать далее

Чань-буддизм как по форме, так и по содержанию явился развитием тех идей, которые содержала «Ланкаватара-сутра». Слова не могут ни создать реальность (как полагали некоторые школы буддизма), ни адекватно ее отразить. Ими нельзя выразить глубинную сущность, они лишь замутняют непосредственное, прямое отражение реальности. «Ланкваратара-сутра» выражает эту мысль, в частности, через диалог между Буддой и его учеником: «Будда обратился к Махамати: “О, Махамати, когда ты хочешь познать все вещи, как внешние, так и внутренние, знай, что они созданы лишь твоим сердцем (разумом), отдели себя от шумов, умиротворись и усни, и прозрей все различные аспекты своего сознания”». Об этом же неоднократно говорит и Бодхидхарма в своих проповедях.

Первый из четырех цзюаней сутры так описывает эту концепцию: «Три мира – лишь наше сердце» (сань цзе вэй синь). Это значит, что весь видимый и невидимый мир сводим к нашему сердцу или душе. Позже она легла в основу школы Вэйчжи цзун («Школа Только сознания», VII в.), которая восходила к классической буддийской философии виджнянавады (V в.). Весь мир, который нас окружает, все явления, люди и другие существа, то есть «три мира», изначально заключены в нашем сердце. Даже сам Будда, точнее его природа, его внутренняя суть, также живет в нашем сердце, душе или сознании (синь). А отсюда же существует «только сердце» (вэй синь), учитывая, что под китайским понятием «сердце» подразумевается совокупность всей психической и духовной деятельности человека. Таким образом следует постигать «только сердце».

Концепция «только сердца» базируется на ряде четко сформулированных постулатов, в основном относящихся к гносеологии буддизма, к самой природе Знания: «пять способов [получения Знания], „три самоприроды“, „два типа наличия и отсутствия Я“. „Пять способов“ (у фа) подразумевают пять путей постижения нашего бытия и включают деяния и явления (ши у), понятия (гай нянь), размышления (сы вэй), истину (чжэнь ли), мудрость (чжи хуэй). „Три самоприроды“ (сань цзы син) предполагают три этапа, через которые проходит человек, очищая изначальную природу или свое изначальное сердце на пути к освобождению: самоприрода суетных (иллюзорных) мыслей (ван сян цзы син), когда человек еще не способен избавиться от желаний, иллюзий и раздражающих мыслей; самоприрода постижения первопричин (юань ци цзы син), когда человек уже понимает взаимосвязь вещей и явлений, их исток и свое место, но еще не способен достичь окончательного освобождения; и реализованная самоприрода (чэн цзясин). Последний этап и является моментом просветления.

Наконец, «два самоотсутствия» (эр у во) подразумевают отсутствие «Я» как такового (у-во, досл. «не-я»), так и отсутствие дхарменного не-я (фа у во). Последнее означает, что человек даже не является сгущением, скоплением мельчайших частиц дхарм – он лишь нечто, произведенное сердцем-душой самого человека, его сознанием.

Другой важной концепцией «Ланкаватара-сутры» становится тезис о «сокровищнице Воистину пришедшего» (жу лай цзан). Она гласит, что все сущее, все люди имеют свой исток в мистическом теле Татхагаты (то есть Будды), и как следствие все в равной степени обладают «природой Будды» (фо син), ничем не отличаясь от него. А это значит – каждый способен достичь состояния Будды, что именовалось «единая истинная природа» (тун и чжэнь син).


Природа Будды, и как следствие природа каждого человека, изначально чиста и пустотна, лишь иллюзии, страсти могут замутнить ее: «Хотя само-природа и чиста, пыль может осесть на нее, и поэтому она может видеться нам как нечистая» [11, 481]. Благодаря потенциальной пустотности нашей природы, весь внешний мир, наполненный вещами и явлениями, представляется иллюзорным.

Осознание «единой истинной природы», внутреннее самоочищение и избавление от иллюзий вели к «возвращению к истине» (гуй чжэнь), то есть к изначальному, нерасчлененному видению мира, к возвращению в «сокровищницу Воистину пришедшего». Как следствие вся практика Ланкаватары, а затем и чань-буддизма была направлена на «очищение сердца от пыли мира», для этого и использовалась сидячая медитация, которая приобрела в Чань традиционный вид созерцания лицом к стене – «созерцания стены» (би гуань).

«Ланкаватара-сутра» объясняет, что существует четыре типа созерцания-Чань. Первый – это «Чань, которому следуют глупые люди», то есть чисто механическое занятие медитацией, не дающей плодов очищения. Под глупыми людьми или под глупцами здесь подразумеваются, прежде всего, шраваки (слушающие), то есть те, кто слышит слова Будд и бодисаттв, может их повторить, но не способен ни осознать их, ни следовать этим наставлениям. Более высокий этап представлен «Чань взирающих на все за и против» (гуань чаъи чань), то есть людьми, находящимися в расчлененном, двойственном состоянии сознания, не способными понять единую суть всех вещей и явлений. Затем следует «Чань тех, кто находит опору своим сознанием в чувственном» (чань юань жу чань), то есть людей, преодолевших влияние внешнего мира на себя, но еще опирающихся на свои чувства и переживания. И лишь четвертый тип созерцания может считаться истинным – «Чань Воистину пришедшего», то есть при котором последователь идентифицирует себя с самим Буддой и достигает освобождения от всех мирских условностей.

Таким образом, «Ланкаватара-сутра» устанавливает приоритет интуитивного знания над книжным, начетническим, ставя во главу угла опыт личного мистического переживания. Это находит свое отражение в концепции противопоставления «проникновения через школу» (цзун тун) и «проникновения через слова» (шо тун). «Проникновение через школу» подразумевает постижение именно глубины истины и «пробуждения» (у), требует игнорировать чисто вербальные объяснения, письменные тексты, ведущие лишь к иллюзии достижения знания и просветления. Прежде всего необходимо «самому почувствовать мир духовного» (цзы цзюэ шэн цзин), но не просто услышать или прочитать о нем.

Тезис «не опираться на письмена» (бу ли вэнь цзы), восходящий к «Ланкаватаре-сутре», мы позже встречаем в проповеди Бодхидхармы и других чаньских патриархов. Более того, нередко подчеркивается, что великие чаньские наставники были вообще безграмотны, что как бы указывало на предельное выражение «игнорирования письмен».
Чаньская традиция достаточно коротко определяет изначальную суть учения Бодхидхармы, сформулированную им в четырех базовых постулатах: непосредственно указывать на сердце человека (чжи чжи жэнь синь), взирая на собственную природу, становиться Буддой (цзянь син чэн фо), не опираться на письмена (бу ли вэнь цзы), не передавать учение вовне (цзяо вай бе чжуань). Это и есть четыре основных действия – «сы син». Первый принцип учит, что не нужно никаких дополнительных методик, сложных рассуждений или теоретических построений, чтобы очистить свое сердце. В человеке уже изначально присутствует все, чтобы достичь просветления, надо лишь отбросить все сомнения и мысли, лишь замутняющие наш чистый разум. Это и есть «непосредственное указание на сердце» или сознание человека. Каким же образом достичь этого? Об этом второй принцип: «взирать на собственную природу» или практиковать особый тип медитации.

Практической основной для осуществления этих принципов является сидячая медитация, причем не любая, а имена та, которая именуется «созерцание стены» – гуаньби. «Созерцание стены» – это особого рода медитативная методика, суть которой связана с тем, что сердце должно уподобиться недвижимой, непоколебимой стене. Сердце или сознание человека оказывается не подверженным ни влияниям внешнего мира, ни чувствам и ощущениям, которые поднимаются изнутри – так и достигается полное очищение и умиротворение сознания. Известный чаньский наставник Цзунми писал: «Бодхидхарма наставлял людей в том, чтобы через созерцание стены умиротворять сердце. И тогда снаружи прекращаются все причинно-следственные связи, внутри же сердцу не за что зацепиться. И когда сердце становится подобно глухой стене, можно вступить на Путь. Так разве не в этом заключается истинный путь сидячей медитации?»

по книге Алексея Маслова "Афоризмы и тайные речения Бодхитхармы"

Китайскому царю Мяо Чжуану, жившему в VIIв.до н.э. и захватившему трон силой, Небо не даровала сына-наследника. Он надеялся,выдав замуж трех дочерей, объявить наиболее достойного зятя своим приемником. Двум старшим сестрам были найдены подходящие мужья, лишь младшая, Мяошань, решительно отказалась исполнить волю отца, сославшись на то, что хочет посвятить свою жизнь благочестивым деяниям.

Мяо Чжуан бушевал, как ураган! Он постарался сломить волю непокорной дочери, не выпуская её из комнаты, отказывая сначала в приятных мелочах - нарядах и сладостях, а затем в самом необходимом - воде и пище. Применял он и меры физического воздействия.Но кроткая и добродетельная девушка,терпеливо сносила побои.Выказав железную волю, она продолжала твердо стояла на своём - замуж не выйдет ни за что! В конце концов разум тирана помутился и он приказал казнить Мяошань.


В ход событий решили вмешаться бессмертные духи.Они были возмущены тем, что отец решил убить девушку только за то,что она решила избрать праведную жизнь. По законам Неба она была достойна вечного блаженства. Они вызвали духа, в обязанности которого входила охрана провинции Сяншань и, изменив его облик - превратив в огромного тигра, послали спасать Мяошань.

Полосатый хищник с рёвом ворвался на место казни,ударами лап и хвоста разбросал опешивших охранников,усадил девушку к себе на спину и быстро, словно порыв ветра,перенес её к подножью скалистых гор Сяншань острова Путо (полное название - Путолока в архипелаге Чусань). Здесь Мяошань прожила девять лет и достигла совершества.

В "Саддхар-мапундарика-сутре" рассказывается,что она избежала множества опасностей. Посланные отцом слуги пытались её сжечь, заколоть мечом, напускали диких зверей, напускали на беззащитную девушку подкупленных разбойников. Она побывала в преисподней и одержала победу над многочисленными демонами. В потусторонних странствиях она встретила самого Шакьямуни - Будду,от которого приняла посвящение и новое имя - Гуаньинь (иногда её называли так же Гуаньцзыцзай - "Внемлющая звукам мира").

Обретя божественное могущество,она совершила множество благих дел. Вскоре её канонизировали.В официальном объявлении было записано:"Мяошань будет носить титул "Самая Милосердная и Самая Сострадательная Пуса, Спасительница попавших в беду,чудотворная и всегда готовая прийти на помощь Защитница смертных". Восседая на своём величественном драгоценном троне-лотосе, Ты будешь Владычицей Северных морей и острова Путо".

Так принцесса стала небесной царицей справедливости, которую стали изображать четырехрукой, восьмирукой, одиннадцатирукой,а иногда даже тысячерукой. Канон допускает изображать богиню с 8400 лицами и таким же количеством рук,на ладони каждой из которых находится глаз. Защитница справедливых этими глазами видит всех обиженных, а руками наносит удары их обидчикам. Сводные руки она складывается в жесте исполнения желаний - мудра.

Её атрибутами являются множество разных предметов: кувшин с веткой ивы; символ спасения от бед - веревка, четки, посох, трезубец и юбка из тигриной шкуры, символизирующая бесстрашие страждущих.

С момента трансформации принцессы Мяошань в многорукую воительницу Гуаньинь люди узнали о том, что они отныне небеззащитны, которая опекает отправляющихся в дальние края; утешает умирающих и указывает душам усопших дорогу в Западный Рай Амитабхи. По странному стечению обстоятельств эта девственница ассоциируется с материнством и изображается беременной или с новорожденным на руках.

Исследователь К.А.Уильямс в "Обзоре китайского символизма" пишет, что остров Путо в архипелаге Чусань - святыня для буддистов,а его главная достопримечательность - культ Гуаньинь. Считается,что в этом месте она взирает вниз на человечество.На острове почти сто монастырей,в которых живет свыше тысячи монахов.Все они весьма торжественно трижды в году празднуют день рождения небесной заступницы - в девятнадцатый день второго,шестого и девятого месяца.

Гуаньинь обитает в Западном Раю, который находится между иллюзорными сферами смертных и непостижимыми тайнами нирваны. Здесь она встречает и провожает души умерших, ведя их к вечному блаженству.

Кунг-фу или гун-фу ( кит. упр. 功夫 , пиньинь: gōngfu) — это китайский термин, в современном значении использующийся за пределами Китая для обозначения китайского боевого искусства и является его синонимом. В самом Китае термин означает навык, компетенцию, мастерство отточенное годами в любом роде занятий (ремёсла, искусства, спорт и т.д). Боевые искусства обозначались в китайских текстах как «у-и» и изредка как «у-шу». Оригинальным термином «китайское боевое искусство» является 中國武術 zhōngguó wǔshù.

Читать далее

За бутылку первоклассного китайского вина египетский султан дал барону Мюнхгаузену столько золота, сколько тот смог унести. Всего за 1 доу вина Менг Туо из Фуфенга купил пост губернатора одной из китайских провинций. К сливовому вину, которое сейчас так модно в Москве, в Японии относятся весьма прохладно. Зато на второй родине сливового вина - в Китае - его обожают и пьют с удовольствием. Возможно, дело в самой сливе? В Японии к умэ (так здесь называют сливу) отношение двойственное. С одной стороны, для японцев слива - символ чистоты. Именно она первой зацветает весной. С другой стороны, со сливой ассоциируются здесь не весенние, а зимние мрачноватые месяцы и тоскливые периоды затяжных дождей. В Китае слива (для вина используют шанхайскую муме) считается символом долголетия. Поэтому все, что связано со сливой, китайцы принимают с восторгом.

У этого вина - двойные, японо-китайские, корни. Впрочем, к сливе и, соответственно, к сливовому вину в этих странах относятся по-разному. Для японцев этот фрукт - символ чистоты, при этом он ассоциируется с мрачными дождливыми весенними месяцами, когда сливовое дерево цветет. В Китае же слива - символ долголетия.

Многие сливовые вина производят из плодов китайской сливы Ume. В честь этой китайской любимицы летние дожди, идущие в течение 20 дней в июне-июле, как раз в то время, когда созревают плоды уме, именуют "сливовыми дождями". Плоды уме богаты полезными веществами и широко используются не только для приготовления китайского вина и безалкогольных напитков, но и в восточной медицине. Благодаря высокому содержанию фруктовых кислот и минералов, слива "уме" считается очень полезной для здоровья. Приготовленное из нее вино снимает усталость и улучшает обмен веществ.

Вино на основе слив уме изготавливалось в Китае еще тысячи лет назад. И технология изготовления этого напитка, дошедшая до наших дней практически без изменений, убедительно свидетельствует о том, что сливовое вино с самого начала пришлось жителям Востока по вкусу. Это неудивительно, ведь в плодах зеленой сливы уме сконцентрировано большое количество полезных минералов и фруктовых кислот. Сливовое вино, получаемое из слив уме, легкое и ароматное. Цвет вина нежно-золотистый. Букет тонкий, фруктовый, с оттенком миндаля. Вкус сладкий, насыщенный, но без приторности, с длительным приятным послевкусием. Современный рецепт сливового вина выглядит примерно так: зрелую сливу "уме" (вместе с косточкой) настаивают на фруктовом спирте с сахаром. Иногда, чтобы придать вину красный, зеленый или желтый оттенок и особый привкус, во время настаивания в него добавляют листья периллы (душистого растения с красными или зелеными листьями, произрастающего в Юго-Восточной и Восточной Азии), мед или листья зеленого чая.

Самое популярное китайское сливовое вино - "Юкихимэ". Технология его производства более сложная, нежели аналогичных вин других производителей: отборные плоды сливы помещают в ёмкости с Шоху - крепким (около 25%) национальным японским напитком, добавляют фруктовый сахар и настаивают не менее года, ежедневно тщательно перемешивая для поддержания однородности будущего вина. После окончания процесса настаивания проводят фильтрацию вина, к этому моменту имеющему содержание алкоголя около 20%. Полученное таким образом чистое сливовое вино хранится не менее 5 лет, разбавляется свежим сливовым соком того же сорта до содержания алкоголя 15%, повторно фильтруется и разливается по бутылкам.

Сливовые вина производят не только китайцы, но и японцы, правда, любят они это вино не так страстно. Компания "Kishu Wine", специализирующаяся на продукции из сливы уме, была основана в 1932 году. Ее производство расположено в регионе Вакаяма (ранее – Кишу), известном как основной район произрастания этого фрукта. Среди напитков компании: десертные сливовые вина "Kishu Akai Umeshu Plum Wine" (вино красноватого оттенка) с добавлением листьев периллы, "Kishu Hachimitu Umeshu Plum Wine" (желтое) с добавлением меда, и "Kishu Ryokucha Umeshu Plum Wine" (зеленое) с добавлением зеленого чая.

Компания "Choya" открыла свой винодельческий бизнес в 1914 году, и своей известностью она обязана, прежде всего, сливовому аперитиву Umeshu.
Сейчас в России предлагается довольно много сливовых вин под маркой "Choya" такие, как, например, традиционные японские аперитивы двенадцатилетней выдержки со сливами внутри бутылки: "Choya Umechu Dento" (со сливами внутри бутылки) с добавлением травы Шисо и "Choya Umeshu Dento Herb" с добавлением листьев периллы, а также натуральное сливовое вино "Choya Original" и игристое "Choya Royal" - вино золотистого цвета с зеленоватым оттенком, приготовленное из игристого немецкого вина "Sekt" и сливового вина "Choya Plum".


Как его правильно пить
Сливовое вино, как правило, имеет сладкий, но не приторный вкус.
Главное - уметь правильно его пить.
ПРОЦЕДУРА:
Сливовое вино пьют из матовых пиал на низкой тонкой ножке. В японских ресторанах его подают на стол в графинчиках по 100-200 мл.
Пить это вино нужно медленно, как будто медитируя.
Обычно сливовые вина пьются охлажденными (до 6-8оС). Подаются как аперетивы или дижестивы. Ими можно запивать суши, ростбиф. Сливовые вина сочетаются с десертам или вообще их заменяют: для этого в вино добавляются кусочки льда. Также в это вино можно добавлять мороженое: в отличие от остальных вин, сливовому такой компонент пойдет только на пользу, раскрыв его вкус.
Подсказки и предостережения
В плодах зеленой сливы уме, из которой делается китайское вино, богаты минералами и фруктовыми кислотами.
Цвет китайского сливового вина - нежно-золотистый. Вкус сладкий, но не приторный, с послевкусием.

Вещества, содержащиеся в сливовом вине оказывают благотворное влияние на сердечную мышцу и сосуды. Ну и совершенно непревзойденным напитком является сливовица - облагороженный самогон, исходным продуктом для которого служит именно сливовое вино. Как диджестив сливовица даст большую фору даже качественному виски.