«- Они не позволят тебе быть!
- Мне плевать на них! Они попрали законы Вселенной, а я попираю их! Презрение к ним – мое второе имя!»

Когда-то давно, когда реки и моря были полны рыбы, а леса разным зверьем, люди верили, что связаны с животными, которые дали начало их племени. В такие дни на севере Хазарии жило одно племя, люди которого считали своим предком древнего медведя, сошедшего с гор в долины. У племени был обычай: каждый ребенок мужского пола, вступая во взрослую жизнь, должен был встретиться с предком и выдержать его взгляд. Если древний зверь был чем-то недоволен, он мог покарать юношу, оскорбившего его. После убийства зверем такого отпрыска родители и все племя стирало его из своей памяти, ведь он не заслужил быть потомком медведя, не смог стать охотником и воином.
В феврале настал черед пройти испытание Келнаху, был он мальчик справный и сильный, он с восторгом ожидал встречи с грозным предком. Была у Келнаха сестра по имени Калибдах, было ей на ту пору только 9 лет, и она повсюду таскалась за братом, что он не очень-то любил, ведь она встревала в игры мальчишек, и вообще вела себя странно. Шаман племени говорил, что Калибдах необычный ребенок и ее стоит опасаться, иногда этот маленький ребенок как-то слишком по-взрослому смотрел на людей. Калибдах немного боялась за брата, ведь все в племени знали, что медведь – их дальний предок, зверь весьма капризный, особенно в такую пору, на пороге весны. В такое время его лучше не тревожить, а то наказание будет жестоким, да и охотиться на него была весьма опасно, но праздник медведя с поеданием мяса священного животного был очень важным событием в племени, но праздник был еще не скоро, а мальчикам нужно было пройти испытание….
Мужчины племени с помощью шамана разбудили медведя и стали приманивать его на поляну испытания. Келнах стоял на своем месте испытуемого и был готов на все. Огромный бурый медведь показался из чащи, глаза его горели огнем, а из красной пасти капала слюна. Мальчик был обречен, но испытание есть испытание. Все племя с замиранием сердца следило за приближающимся грозным предком. Когда животное встало на дыбы перед Калнахом, мальчик испытал неподдельный страх, все его тело оцепенело, он не мог двинуться с места, он смог понять только одно – нужно бежать – это единственный выход. Решение было принято за долю секунды до того, как зверь простер над ним когтистую лапу. И вдруг откуда ни возьмись появилась Калибдах, парень споткнулся о сестру и упал наземь, отовсюду послышались причитания и ропот.
Повернув голову, Келнах увидел, что медведь схватил Калибдах, разрывая одежду и оставляя кровавые следы на плечах девочки. Еще немного и он съест ее, отгрызет ей голову! Но в мгновение раздался один изумленный вздох. Маленькая Калибдах со всей силы уперлась ногами в грудь медведя, схватила его маленькими ручонками за морду и просунув голову к его шее, уцепилась зубами в его горло! Медведь взревел, это был крик боли и отчаяния, Калибдах своими заостренными зубами добралась до артерии исполина и рванула что есть мочи. Огромный зверь, древний предок засеменил в сторону, сначала вправо, потом влево, неуклюже перебирая задними лапами. Он повалился наземь, выпуская из груди протяжный стон, эхом проносящийся над лесом. Калибдах перевернула тушу медведя, придавившую ее и посмотрела на соплеменников. Она нарушила ритуал, встала на пути Предка, убила его! Из ее рта сочилась густая медвежья кровь, тяжело дыша она обвела глазами застывших взрослых, детей и стариков, нашла глазами изумленного брата. Он был первым, кто ударил ее, швырнув со всего размаху в лицо грязь, покрытую снегом. Люди из племени хватали камни и комья земли и бросали в нее. Ее хотели убить. Как она посмела поступить так со всем племенем, убить предка без его разрешения, нарушить ритуал взросления, посягнуть на святая святых для мужчины – битву со зверем, унизить своего брата. Зачем она побежала к нему, как посмела сопротивляться предку, когда он решил лишить ее жизни!
Калибдах не плакала, вытирая снег и грязь с лица, отмахиваясь от камней. Наконец в перед выступил шаман:
- Хватит с нее! Оставим ее здесь, закрыв вход в деревню. Отныне она – изгой, она мертвец, ее больше нет с нами. Она посмела убить Предка и за это будет наказана. Духи леса растерзают ее. Мы отрекаемся от тебя, Калибдах! Теперь твое имя – Ничто! Тебя для нас не существует. Не смей следовать за нами, не смей подходить к деревне. Теперь твое обиталище – Великий Лес! Да свершиться Возмездие!
После этих слов люди еще какое-то время смотрели на маленького ребенка рядом с тяжело умирающим недвижимым животным, а потом они все отвернулись и ушли, оставив ее одну.
Калибдах с грустью смотрела им вслед, она звала родителей, но никто ей не ответил, для них ее больше не существовало. Она заплакала, как плачут все маленькие дети, потом повернулась к Передку и зарыдала еще горчее. Теплое дыхание становилось все прерывистее и прерывистее, пар из пасти струился еле заметной дымкой, глаза начали застывать. Калибдах бросилась на грудь медведя, обнимая его:
- Прости меня! Прости! Я не хотела! Я лишь хотела отвлечь тебя от Келнаха! Прости меня, дедушка! Очнись! Прошу тебя, очнись…
Калибдах понимала, что мертвый медведь не очнется и не побежит обратно в лес. Она знала, что ей некуда теперь идти, теперь она умрет, за то, что убила Предка, умрет в лесу, забытая всеми. С неба начал падать снег, крупные мягкие снежинки опускались на ее волосы, руки, одежду, покрывали бурую шерсть ее нежеланной жертвы. Она подняла глаза к холодному серому небу, откуда неслись пуховые зайчики застывших льдинок. Она еще раз взглянула на медведя, и ей словно бы показалось, что он пытается ей что-то сказать напоследок, как-будто чувствуя, что она не хотела его убивать, просто ее сознание куда-то исчезло на миг, и она совершила этот грех отцеубийства. Девочка наклонилась над телом и словно бы услышала шепот, исходящий глубоко из груди:
- Отнеси меня в берлогу, ты найдешь ее в чаще. Когда я умру, найди острый камень и освежуй меня как делают в вашей деревне. Мясо оставь и закопай поглубже, чтобы не испортилось, оно спасет тебе жизнь. Кости очисти и заточи, - они защитят тебя. Шкуру одень на себя, она укроет тебя от зимнего холода. Сделай так, как я сказал. Выполни мою последнюю просьбу. Я знаю, что ты не хотела меня убивать, ты защищалась. Люди из деревни повинны в моей смерти и однажды они поплатятся за это, а ты – мое дитя, и я помогу тебе.- Проговорил теплый гортанный голос.
Калибдах оцепенела. Было ли все это правдой? Она, маленькая девочка, убила Грозного Предка , родные отвернулись от нее, а ее нежеланная жертва решила спасти ей жизнь и взять под свою опеку. Но мороз начинал крепчать, времени думать не было. Она схватила мертвого зверя за лапу и потащила в направлении леса. Как же тяжел и грузен он был. Такого великана тащили бы около десятка взрослых мужчин, куда ей маленькой девочке, но гортаный голос ясно звучал в ее голове: «Отнеси меня в берлогу…»
Долго Калибдах пришлось бродить по лесу, оглядываясь по сторонам, ведь в лесу есть ще и голодные волки, которые явно учуяли запах крови. Наконец, в очередной раз обернувшись, Калибдах увидела присыпанную снегом берлогу, глубокий провал под старой сосной. «Наверное, здесь», - решила она.
Затащив тело Предка в берлогу, она упала на него. Шерсть еще была теплой, но Калибдах уже чувствовала внутренний холод исходящий от него. «Камень. Мне нужен камень, иначе я не смогу отделить шкуру от мяса и костей» - вспомнила она. Девочка оглянулась в поисках подходящего камня в берлоге, но ничего не нашла, тогда она выбежала на улицу в пронизывающий насквозь холод. Разбрасывая снег, она вдруг порезала палец. Это был наконечник копья. Кто-то из охотников, наверное, обронил его. Вместе со своей находкой она рванулась в пещеру и принялась освежевывать медведя. Маленькие замершие ручки тряслись, до этого она имела дело только с зайцами, да и то ей было их все время немного жалко. Но вот наконец, шкура поддалась и показалось красное холодное мясо. Она принялась разрезать его на куски, что выходило достаточно плохо, ведь копье было каменным и могло в любой момент сломаться, но дух старого медведя словно помогал ей, и спустя несколько часов, она уже скоблила шкуру камнем, а мясо удалось кое-как прикопать в углу берлоги. На улице было уже темно и где-то далеко завыли волки, она очень устала, и уже не могла куда-либо бежать и прятаться, да и не убежишь от волка.
Калибдах покорно завернулась в шкуру и стала ждать смерти, напоследок пригубив медвежьего мяса и крови. Но никто на нее не напал и она проснулась, вся провоняв медведем и его кровью. Так проходили дни и даже месяцы. Мясо, оставленное медведем подходило к концу. Тогда Калибдах отправилась «изучать территорию» леса, в котором теперь жила, вооружившись заостренной медвежьей берцовой костью.
Лес начинал расцветать от солнечных лучей, повсюду струились ручейки, и пахло свежестью, в проталинах на полянах появлялись первые белые и желтые цветы. Она шла мимо э того пробуждающегося великолепия вдыхая запах первых набухающих почек, и вдруг поняла , что вышла на берег реки. Река была бурная, с порогами, лед на ней уже сошел, и было видно, как рыбы иногда высоко подпрыгивает, отбивая хвостом. Неподалеку она увидела медведя, ловившего рыбу лапой, но не решилась подойти. Остановилась, просто наблюдая за гармонией природы, славной охотой предка.
Углубившись в лес она стала откапывать коренья, и повсюду ей открывался чудный мир, которого люди боятся и сторонятся, который иногда глубоко почитают. Вон там брачные игры лосей, а вон там на ветке птицы начинают вить гнездо, а там к реке подошла рысь, чтобы вдоволь напиться.
Таким образом наблюдая за животными, ловя рыбу, с помощью самодельного гарпуна, выкапывая коренья и воруя яйца из гнезд, поедая ягоды и охотясь на зайцев, Калибдах прожила в лесу два года, пережив зиму, когда ей однажды пришлось столкнуться с голодной рысью, которая когтями чуть не подрала медвежью шкуру на плечах девочки, но научила ее отходить и снова кидаться в бой. Калибдах ее не убила, и однажды рысь сама принесла ей зайца, а потом ушла. За все это время Калибдах ни разу не видела своих соплеменников, хотя берлога медведя была не так далеко, ведь подняли его здесь когда-то охотники. Однако теперь ни один из них не проходил по лесу, охотясь на какого-нибудь зверя, даже женщины не ходили за ягодами.
На исходе второй зимы Калибдах, кутаясь в шкуру услышала вдруг топот копыт. Она выглянула из берлоги и увидела с десяток всадников в странных одеждах, среди них был человек с длинными светлыми волосами, поддернутыми сединой.
- Смотрите! Что это? Медведь? – крикнул одни из них.
- Какой же это медведь! Просто какой-то недорослик нацепил медвежью шкуру! Видишь , лапы болтаются!
- А ну-ка я его сейчас! - крикнул третий. – Продам его на рынке, а за эти деньги кобылу куплю.
Калибдах плохо понимала, о чем они говорят, она не знала их языка, но занесенный над ней хлыст был понятен без слов. Она изогнулась и подпрыгнула, словно дикая кошка взобралась она на склон и прыгнула на всадника. Уж что-что, а у рыси она на такое насмотрелась и выучилась, не зря же та, оставила ей несколько шрамов, поверх медвежьих!
Она принялась бить всадника по лицу, целилась в шею, кусала, тот отбивался как мог, но длинные когти и острые зубы все же задели его. Вдруг громкий голос пронесся рядом с ними:
- Хватит!
Кто-то схватил ее сзади, и она почувствовала, как этот кто-то спрыгнул с лошади. Резко повернувшись, она увидела высокого человека.
- Это же совсем еще ребенок, но как дрался! Ты кто? Я – Альбегдал, вождь кочевого племени Лунной Кобылицы.- Говоря это он показывал на себя, а потом еще пару раз повторил свое имя.
- Калибдах…- произнесла она, уже устав биться в его крепких руках
Альбегдал улыбнулся.
- Знаешь, Калибдах, у меня больше нет ни жены, ни детей, они погибли когда на нас напали. Хочешь, я сделаю тебя своим сыном?
Калибдах почти ничего не могла разобрать, поняла только последнее слово – «сын», и молча кивнула.
- Какой сын? Это – девка! – произнес изранненый в бою с Калибдах всадник.
- Ну что ж! Не важно! Будет дочь, только дралась она как истинный воин. – Он еще раз заглянул в ее глаза и она совсем перестала бояться.
Они сели на лошадей и поскакали. Ехали они долго, очень долго, но Калибдах не было холодно, на ней была шкура медведя, голова его, служила как шлем. И вот они приехали в город, большой и грязный, там было много людей.
- Калибдах, тебе нужно купить одежду, подожди меня здесь и постереги коней, произнес ее названный отец и отправился куда-то со своими спутниками. На Калибдах прохожие смотрели с удивлением, пытались дразнить ее и немедленно получали тумака от несносной девчонки в медвежьей шкуре, один даже хотел избить ее, но в это время вернулся Альбегдал.
- Что еще за новости! В вашем занюханом городишке нельзя даже взрослого ребенка без присмотра оставить!
- Это ваше, господин?
- Да, это моя дочь! Не видно что ли. Что мы похожи? Девчонка немного дикая, но ничего скоро говорить научиться, и таких как ты будет вообще с одного удара разделывать!
Прохожий отпустил девочку, не хотелось ему связываться с этими кочевниками, о которых ходили странные слухи, даже поговаривали, что вождь у них колдун, владеющий магией огня.
- Да, ты не бойся, Калибдах. Я тебя в обиду не дам, вот приедем «домой» тогда ты все сама увидишь.
Когда они прибыли на место, где остановилось племя, Калибдах уже понимала простые слова. Она оказалась на редкость смышленой девчонкой. По вечерам ее новый отец читал ей старые свитка, повествующие о том, как появилось племя и рассказывал ей, что скоро они пойдут на большой город с огромной библиотекой, где как говорят сокрыта мудрость прошлого, и кто ей обладает, может владеть всем миром. Калибдах очень нравилось читать, но еще больше ей нравилось кидать камни из пращи и ездить на лошади, что она собственно и делала днем. Женщины учили ее создавать кукол и плести священные узелки, а она все смотрела на то. как тренируются мальчики в рукопашном бою. Ей было интересно все здесь, ей нравились эти люди. Когда табун пробегал по степи, стук их копыт напоминал биение сердца медведя. Это был великий свободный народ полубогов, который колесил по миру, пил молоко диких кобылиц и верил в то, что они произошли от Луны, лунной богини, которая превратилась в кобылицу и зачала от степного коня, а на свет появились они. Это было как про медведя, только здесь была лошадь и она ей нравилась не меньше. Иногда по ночам, когда на небе светила Луна, Калибдах словно бы слышала песенку, такую же как в своих походных жомах пели женщины своим младенцам. Но песня, которую слышала Калибдах, была нежнее нежного материнского голоса – это был голос богини Луны.
У Альбегдала была палица – страшное оружие, такая могла сокрушить кого угодно, он ей правда не рассказывал, откуда она у него, не хотел говорить об этом, и Калибдах перестала спрашивать. Росла она быстро набирая силу, объезжала самых норовистых лошадей, применяя и ласку и силу, умела защищать себя в бою, и однажды названный отец подарил ей меч. Многие судачили об этом, не понимая, что задумал их вождь, обучая эту девчонку ратному мастерству, он же однажды просто сказал ей:
- Калибдах, я хочу, чтобы ты участвовала в битве за Великий Город.
Калибдах с изумлением и радостью взглянула в его глаза, и не мудрено, ведь такая честь выпадает не каждому мужчине, а в их племени, только она одна из женщин могла сравняться с мужчинами в ловкости и силе.
******
На рассвете все двинулись на юго-восток. Перед ними расстилался огромный город за каменной стеной, многочисленный башни с окнами бойницами для лучников, несколько осадных стен. Когда Альбегдал вышел вперед и произнес им свою волю стражники засмеялись:
- Убирайся отсюда, невежда! Этот город под охраной девяти теней!
- Девяти теней? Ну и где же они? Я их не вижу!
- Чтобы разбить тебя, нам не нужна их помощь! Вот получи! – Лучник выпустил стрелу, она вонзилась в землю перед конем седовласого всадника.
- А вот тебе мой ответ.- Сказал он спокойно, взметнув ввысь свою палицу, покрутил ею несколько раз, и она загорелась ярким как солнце огнем. Альбегдал направил пламя на город и крепостные стены загорелись таким жаром, что стал плавиться камень. Кочевники подошли ближе и разбили ворота, в ствои пращи они вкладывали огромные камни и швыряли их ввысь. Вскоре Альбегдал с небольшим отрядом, в котором была и Калибдах, облаченная в обитые золотом кожаные латы и разящая врагов мечом, добрался до центральной башни города, в которой обитали жрецы.
Отряд взял их в плен. Все они были в библиотеке. Калибдах, увидев такое количество книг. Не удержалась и схватила первую попавшуюся ей на глаза. В кожаном переплете, с непонятной вязью символов, и вдруг кто-то полоснул ее рукой по лицу.
- Не смей, грязная тварь!
Эти слова были понятны Калибдах, изучившей уже несколько наречий, в том числе и это. Этого она снести не могла и треснула жреца так своей кожаной, закованной в золото перчаткой, что тот повалился наземь. А Калибдах все еще держа в руках книгу произнесла с ненавистью глядя на него:
-Что такого в этой книге, что потомка Лунной Кобылицы ты смеешь называть «грязной тварью»?
Один из жрецов, видя страх в глазах самого смелого из них, лежащего сейчас на полу, робко и в то же время словно подлизываясь, произнес:
- Многоуважаемый старший жрец только хотел сказать, что женщина не имеет права прикасаться к этим священным книгам.
- Ах, вот как! Ну, что ж простите меня, «многоуважаемый старший жрец», но мой отец и я пришли сюда именно для того, чтобы прикоснуться к этим «священным книгам». Кто имеет что-то против будет отправлен в подземелье, пока не откроет нам смысла этих книг, а я проверю. Отец нанимал для меня лучших учителей, и если он или я найдем несоответствия в вашем рассказе со сказанным в книге, вы будете убиты.
- Будь ты проклята, сука! Серые тени отомстят за нас!
- Заткнись!- крикнула она и вонзила свой меч в его горло.
- Калибдах, успокойся. Мы ведь не варвары, а они нужны нам живыми. – Мягко произнес Альбегдал, касаясь ее плеча.
Калибдах пришла в себя и направилась вглубь библиотеки, восхищенно оглядывая книги и свитки. Она хватала книги и жадно пожирала их, пытаясь разобраться в древних письменах. Если она чего-то не понимала, то звала к себе жреца и тот трясущимися губами объяснял ей значение символов и букв. Она начала разбираться. Альбегдал медленно бродил по библиотеке вчитываясь в каждое слово. Вдруг раздался резкий звук, словно что-то упало и все направили свои взгляды в сторону звука. На стене висела картина, изображающая башню, увитую плющом. Башня стояла на холме, а рядом с ней казалось вырисовывались какие-то тени. Картина упала, а за ней оказалась металлическая дверь.
- Где ключ? – прокричал Альбегдал, склонившись над замком.
- Простите, промямлил миролюбивый жрец, с пухлыми ручками, но мы не знаем, где ключ, нам никто не открывал этой тайны.
- Поговаривали, что ключа и вовсе не было. Там храниться то, что не должно никому знать.
- Здесь висит замок, - раздраженно произнес Альбегдал, - а значит, есть ключ, и он у тех, кому должно знать.
Ключа нигде не было, они обыскали всю башню и прилегающие к ней сооружения. Ничего. Никто не знал, где ключ и как он должен выглядеть. Они позвалт кузнеца, но тот не смог сломать металл и открыть замок. Вождь кочевников погрузился в раздумья. Он сидел в старинном кресле, опершись на руку.
- Все я иду спать, Калибдах.
- Я еще немного побуду здесь, отец.
- Ладно, - произнес он выходя за дверь, а потом немного замявшись добавил.- Странная ты, Калибдах, направо и налево рубишь жрецов и так самозабвенно читаешь книги... Жаль, что ты не моя родная дочь…
- Я …ваша дочь!…- сорвалось с ее пересохших от ветра, дувшего из окна, губ, но он уже не услышал.
Лунный свет падал в темноту библиотеки, одинокая свеча горела на кафедре для книг, Калибдах снова и снова перечитывала непонятный отрывок, но на мгновение отвлеклась подставив лицо теплому ветру. На небе светила полная луна, скоро должен быть праздник! И вдруг она снова услышала песенку, и невольно обернулась на металлическую дверь с непонятным замком, состоящим из сотен механизмов. Лунный свет упал прямо на замок и под звуки неведомой нежной песни, колесики зашевелились и затвор щёлкнул, дверь открылась сама собой, Калибдах увидела огромную книгу, которую кое-как смогла вытянуть из этого громадного шкафа.
Открыв ее, она поняла, что этот язык вообще, возможно, никто не знает, настолько древним он был, но кое-какие слова все-таки поддались ей. В книге было много картинок, изображающих разные символы, обряды, людей в странных одеждах и снова эти тени… Она стала читать.
Утром Альбегдал увидел в своей комнате странное свечение. Это был некто в сером капюшоне. Он сказал, что они вторглись в город, принадлежащий им. Люди, проживающие там, их рабы. За осквернение их стада, они должны заплатить им дань своими жизнями или свободой. Альбегдал рассвирепев, бросил в видение кубок. Видение исчезло, а он направился в библиотеку. Перед ним предстала такая картина.
В тиши библиотеки на коленях сидела девушка в доспехах и горько плакала, склонившись над разбросанными по полу книгами и свитками.
- Что с тобой? Чем ты так опечалено, дитя мое? – произнес седовласый воин, вошедший в хранилище знаний.
Девушка взглянула на него заплаканными красными глазами, полными слез. Это было так странно, ведь никто никогда не видел, чтобы она плакала.
- Это все в книгах, отец!
- Что такого ты прочла в них?
- Ты знал?…- Произносила она сквозь слезы, сдерживая всхлипывания,- ты знал, что раньше женщины правили вместе с мужчинами?
- Разве это возможно?
- Да, более того, так было! – Она уткнулась в его кирасу, заглушая слова новым плачем. – Раньше власть передавалась самому достойному, неважно, будь то мужчина или женщина, и при правителе всегда был совет шести: три мужчины, которых выбирали женщины, и три женщины, которых выбирали мужчины. Они правили вместе, а потом…. Потом что-то произошло, - она повысила голос,- здесь ничего не понятно, но во всем обвинили женщин и королеву, правившую тогда.- Она схватила книгу и швырнула ее в сторону. – Женщин унизили до положения раба и прислуги. Униженная и принужденная во всем подчинятся мужчине, она не могла сказать «нет», когда пришел «некто в сером» и подчинил людей, мужчины приклонили колена, ибо эти серые обещали им власть! Женщины были «против», но кто стал их слушать!?- Она немного успокоилась и подошла к окну. – Мы обречены…. Эти «серые» поставили себя выше богов… Отец, ты знал, что вся наша вера и символы, в которые мы верим, не имеют почти никакого смысла?
- Как ты можешь так говорить?- произнес он с испугом.
Ее глаза снова наполнились слезами:
- Могу. Они принадлежат только мужчинам. У нас есть замок, но нет ключа. Вселенная была создана дуальной, и об этом написано в этих запретных книгах! Мужчины отвернулись от них, именно поэтому наши боги иногда не слышат нас, мы стучимся в запертую дверь и многого не знаем, так как утеряли необходимую часть знаний.
- «Серые»…Это не могут быть обитатели зеленой башни?
- Это может быть кто угодно, но я знаю одно… никто не давал им право ставить себя выше Вселенной и попирать Богов или Бога.
- Не печалься, дитя.
- Как, отец? Читая эти книги и глядя вокруг, я вижу все те же глаза и лица, которые смотрели на меня в детстве, когда я одолела медведя! Ребенок, да еще и девочка посягнул на исконно мужское занятие – убийство и охоту. Они боялись меня, били камнями, чтобы отогнать. Когда ваш отряд нашел меня, я жила в берлоге, укутавшись медвежьей шкурой. Меня хотели продать как раба! Меня спасло только то, что у вас не было , и увидев как я дерусь, вы сказали: «Эта девочка может стать воином!» Это спасло меня тогда. Но я не вашей крови и люди смотрят на меня с ненавистью, как на всех женщин, что были тогда и могли что-то сделать! В природе медведица одолевает медведя, спасая медвежат, волчица править стаей, а самка рыси охотится ловчее самца. В природе есть эта их хваленная дуальность, - она кинула ему свиток. – Она есть, а у людей нет. И почему? Из-за мужчин, которые возомнили себя выше других? Из-за лишенных жизни теней?!
- Они требуют от нас покаяния, - произнес он со вздохом, и устало сел в кресло, столь полюбившееся ему. – Я думал, что приведу племя Лунной Кобылицы к процветанию, а завел его в западню «Девяти из Зеленой Башни».
- Ты знал о них? О чем ты?
- Я слышал о них, вон они там, на картине. Теперь не удивительно, что именно она закрывала дверь к этой книге, ведь то, что написано в ней противоречит им.
- Кто они такие?
- Никто толком не знает. Поговаривают даже, что они бестелесны и им все время нужно новое тело, когда старое отмирает. Они вечны, но привязаны к людям, потому что им нужны их тела, чтобы задержаться здесь. Это мир материи, а они – тени.
- Откуда они взялись здесь?
- Жрецы говорят, что они были здесь всегда. Когда они пришли, с ними пришли странные машины, рывшие землю. Людей они погнали на рабский труд, таскать камень и лить железо, за любой проступок, усталость, голод их били плетьми, огненными плетьми, изжигавшими кожу до костей.
- Это как в твоей палице?
- Нет, там немного другой огонь, но в общем-то что-то вроде…
- что нам теперь делать отец? – произнесла она, сев в соседнее кресло и наклонившись к нему, подперев подбородок кулаком в перчатке.
- Сражаться! Это единственный выход! Когда-то они уже разрушили то, что я любил, теперь они снова мне угрожают. Я не собираюсь быть их рабом, и мой народ тоже! Ты с нами, дитя Медведя?
- Я с вами, отец.
Они выдвинулись к башне, стоявшей на холме в нескольких километрах от города. Она сияла стальным блеском на солнце. Кочевники ждали. И вот появились тени. Эти девять безлицых существ в серых капюшонах. Всадники, вооруженные пращами и короткими копьями направились вперед. На них обрушились огненные молнии. Всадники гибли и тогда, Альбегдал снова занес свою палицу-меч из сверкающей огненной меди! Он поднял руки к небу и казалось, что енбеса разверзлись, и огненные шары угодили в эти тени. Вот вспыхнул один, вот – второй. Они стали отходить все ближе и ближе к башне, рассыпая огненное море перед всадниками и посылая молнии в предводителя.
Над башней сгустилась тьма, Калибдах резко повернула свою лошадь, увидев, что отец странно повис на коне. Он был мертв. Она кричала и плакала, и никто не мог обругать ее слезы. Потом внезапно она успокоилась и обернулась к башне.
**************************************
Белый владыка был повержен. Его дочь взирала на объятую огнем степь глазами полными ненависти и жажды мести. В сердцах воинов поселилось отчаяние.
- Завтра выступаем! – сорвалось с ее пересохших от жара губ.
- кто дал тебе права приказывать?!
- Хочешь его оспорить?!- приставила она мечь к его горлу с молниеностной скоростью. Она тяжело дышала и взгляд из-под лобья говорил о том, что она не шутила. Она готова была убить кого-угодно, будь то свой или враг, единственным критерием служилоо его согласие или несогласие с ней. – Мы похороним моего отца, - по толпе прошел ропот, - Мы похороним моего оца! И после этого разобьем врага, как хотел он. Они унижали людей, живущиъх здесь, они пришли к нам, чтобы унижать нас – свободный народ степей! И мы это стерпим? Никогда!- Теперь она говорила всем, распаляя их сердца своим собственным огнем. – В нашей крови бьется вольный ветер, а в груди сердце Лунной Кобылицы! Лунная Богиня сошла на землю с неба, обратилась прекрассной кобылицей и дала жизнь нашему народу! Так неужели какие-то тени, ставящие себя выше Лунной Богини и поправшие правила мироздания могут стоять на нашем пути? Мы – народ полубогов, полуконей, сокрушительные как ветер в пустыне! Неужели мы будем столь жалки, что поклонимся им?
- Калиабдах, ты говоришь правильные речи, но ты – женщина, а женщина не может вести мужчин!
- Каспардан, ты решил оспорить мое право после отца занять трон?
- Ты не его кровный отпрыск!
- А ты что же, кровный?
- Я из племени, а ты нет.
- Я это знаю и без тебя. В моих жилах течет кровь медведя, но Лунная Кобылица была женщиной, и это не помешало ей гнать табуд сквозь степи к Земле Процветания. Ты решил оспорить мое право вождя, что ж, я буду ждать поединка после похорон отца. После того, как последний кубок будет поднят за жизнь после порога, я приму бой! Кто –нибудь еще желает оспорить это?
- Я!
- Хорошо Брудгард, я принимаю! Кто еще? – Тишина над палящим полем битвы у подножия башни.
Они совершили обряд погребения, отпустив покойному все, что понадобиться ему в раю и его палицу тоже. Все их племя и даже люди из города, -все, кто знал о битве и провожал отряд, пришли, чтобы почтить память мудрого владыки свободного племени. Каждый принес камень и горсть земли, и курган над белым владыкой был огромен. Они подняли кубки с вином, и стали расходиться. Остались только Калибдах и два ее противника. Победителем был тот, кто останется в живых. Каждому было дано по копью. В огне горящих факелов Калибдах прикусила губу, выбирая первого противника. И вдруг они оба двинулись на нее. Она выпустила свое копье в одного и повергла его, второй получил своего же копья в грудь. Битва не была долгой, еще два тела лежало у ее ног. Она взяла в руки факел и подожгла тела, а затем медленно скрылась в темноте ночной степи.
Утром они снова выступили.
Перед битвой она нарисовала на себе знаки из книги, принадлежащие и мужчине и женщине, и произнесла единственное заклинание, которое смогла разобрать. Она была готова. Снова в медвежьей шкуре, с мечом похожим, на меч ее приемного отца.
- Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.- Произнес Лудгард, один молодой воин из знати, с которым ее когда-то хотели обручить и с которым она раньше играла.
Ее взгляд был устремлен только вперед:
- Я не знаю, из чего сделана эта башня и единственное на что я надеюсь, что она не исчезнет под землю. Как было сказано в одной из книг, под башней огромное пространство. Я надеюсь, что они не сбегут, потому что единственное, что я знаю, это то, что хочу их уничтожить за то, что они сделали с людьми и природой.
- Они не позволят тебе быть, - робко взял он ее за рук, - как и твоему отцу.
- Мне плевать на них! Они попрали законы Вселенной, а я попираю их! Презрение к ним – мое второе имя!
- В атаку! – закричала она, но войны не двигались, одержимые страхом перед девятью фигурами стоящими на холме у входа в башню. Лиц не было видно, серые рогатые птицы, словно сложившие крылья, готовые выступить в любой момент. Калибдах сильна, но она не из их племени, она чужая и воспитывалась по-другому, она была дочерью вождя, но тот зов крови, который преодолевал их с вождем, здесь затихал, страх застилал очи и сковывал руки, застывшие на рукоятке оружия.
Калибдах было все равно, она спешилась. В шкуре убитого ею еще в детстве медведя, ее нежеланная жертва своему взрослению, она выглядела особенно странно. Она встала перед холмом и закричала как зверь, готовый ринуться в битву. Это был не крик, а рык грозного великого животного, крик всей природы, чуть ли не целой Вселенной, он был похож на взрыв, внезапный взрыв в тишине космоса.
С ее зубов начала капать слюна, она хотела вкусить их плоть.
- Вы попрали законы Вселенной! Поставили себя выше Законов Древних! Я сокрушу вас! – с этими словами она ринулась на холм. Тени стояли неподвижно. Одна из теней отправила в нее огненную стрелу, но Калибдах с криком отбила ее, и вот тогда тени «забеспокоились».
- Что ты видишь в ней?
- Это ужасно! Соединение зверя и человека! Даже страшнее! Это то, что было ДО!
Слыша эти слова, вздымая меч и сжимая воздух, пульсирующий вокруг нее, Калибдах произнесла:
- Это то, что было ДО! Энергия Жизни и Смерти! Только то, что может породить, имеет право решать, кому и чему умирать!
Тени стали скрываться в башне, но Калибдах продолжала. Она взобралась на холм и со всего размаху вышибла только что закрытую дверь в башню. Витая лестница, ведущая вверх была пуста.
- Прячьтесь, жалкие отродья! Мне все равно! Это мир плоти, мир материи, а вы лишь духи! Я сокрушу ваши тела, а головы насажу на частокол перед своим домом! Бойтесь меня! Сама земля и небо восстали против вас!
- Она материальна, а мы нет, но в ее силах убить нас. Наше оружие почему-то не способно противостоять ей. Единственный способ одолеть ее, это завладеть телом одного из смертных.
Калибдах поднималась по ступеням с ужасающей скоростью, она чувствовала, как кровь кипела в ее жилах, она вот-вот готова была упасть, но должна была идти вверх, чтобы отомстить, за единственного мужчину, принявшего ее звериную природу – своего приемного отца, за всех умных и поруганных некогда женщин, за все человечество, ставшее рабами бестелесных теней, обреченных вечно искать новое тело, за Всю Природу и Вселенную, униженную ими. Сейчас эта древняя сила Хаоса говорила в ней, кричала в ней, билась и рвалась на волю, вся боль тренировок, все шрамы от когтей и железа, все разочарование образования, - все вопило в ней рыком зверя!
Поднявшись в башню она увидела лишь, исчезающие тени, а в окне перед ней предстало побоище: люди и кони умирали в огне, порождаемом плетями молниями. Она выбежала наружу. И когда воины увидели ее, то бросились к ней:
- Ты обещала победу, а принесла смерть! Умри же! - С этими словами несколько всадников вонзило в нее копья.
Ее убили, убили предатели. А серые тени остались невредимы… и башня вскоре исчезла не оставив даже следов на холме. Видя все это: огненный дождь, агонию смерти своего народа и животных, и сама умирая, она произнесла:
- Будьте вы прокляты! Вам никогда не стать богами! Поправшие законы Вселенной, вы никогда не достигнете той власти, о которой мечтаете! Я не позволю вам этого! Где бы вы ни были, я буду преследовать вас!
Она умирала, смеясь, и смех ее обратился в карканье.
*********************************
Ее тело сожгли, а пепел развеяли в степи, племя разделилось, и каждая группа замечала, что над ними парит ворон. Он полетел тысячи киллометров, побывал со своим разделенным народом в разных уголках земли. Одна из групп, отделившаяся от народа Великой Лунной кобылицы, которую вел Лудгард, тоже заметила этого ворона, черного как пепел. Это было знамение смерти. Его пытались убить, но он исчезал и снова появлялся, а вскоре, когда они добрались до острова Священного Меча, ворон свил гнездо. Тогда их жрец сказал:
- Это душа Калибдах, не нашедшая успокоения, почерневшая от убийств, которые она совершила.
В этот момент черный ворон, соглядатай полей битв и кладбищ, обратился в женщину, похожую по описанию на Калибдах, и она произнесла:
- Я стала Богиней Смерти, если не повинуетесь мне, я заберу вас всех в царство теней, которым вы принадлежите.
С тех пор на острове Священного Железа стали почитать богиню смерти и назвали ее « Великой Королевой». Из памяти племен давно стерлось предание о седовласом войне и его приемной дочери – звере, но женщин мужчины стали ставить почти наравне с собой и даже разрешали им быть воинами и выбирать короля, потому что боялись ту, которая обращается вороной, ведь смерть всегда ходит рядом и забирает и царя и раба, не зависимо от ранга, пола, возраста и веры. Многие старались победить смерть, победить Калибдах, ставшую богиней войны и смерти, но бренное тело всегда сдает свои позиции перед ее страстью и величием. Лишь те, кто принял ее власть, получили отсрочку.
А она все так же ждет ПОСЛЕДНЕЙ БИТВЫ со своим врагом в серых доспехах.