Молодой человек был настороже. Наконец-то он это сделал. Он доказал отцу, что из него вышел толк. Он нашел их… «живых мертвецов», исчадий ада, которых пытался истребить его отец. И вот сейчас, здесь это действительно были вампиры, а не несчастные, обреченные на смерть ни за что. В Лондоне много нечисти, но умирают большей частью именно невиновные. А это неправильно.
Это всегда было для него невыносимо больно – видеть несправедливость и не быть способным ей воспрепятствовать. Отец не слушал его доводов. У отца была своя правда, свой метод. Жестокий, порой неоправданно кровавый, но как бы то ни было дающий результаты.. хоть и несносно дорогой ценой. Но вот первый из них появился.
- Вот, он! Убейте тварь! Именем Господа!!!
Карлайл ожидал всего что угодно. Но этот первый выглядел... жалко. Сгорбленный, оборванный старик. Вампир закричал, предупреждая остальных об опасности, и рванулся прямо на ожидающую его толпу. Благодаря невиданной скорости и силе сушество прорвалось и Карлаил. А так же еще несколько охотников ринулись за ним. Они не знали на что способна загнанная в угол голодная тварь. Вампир обернулся и кинулся на них. Молодой сын священника оказался впереди преследователей.
- Нет!
Острые лезвия клыков впились в плоть слабо трепыхающейся жертвы. Тело мгновенно парализовало. Сопротивляться не хотелось.. хотелось конца.. конца этой сладкой пытки. В этот миг его спутники напали на вампира. Тварь отпустила его, и с новыми силами, полученными от свежей крови кинулась на новых жертв. Краем сознания Карлаил понял, что его подчиненные мертвы, а вампир скрылся. А он остался лежать посреди мостовой. В одном из злачных районов Лондона и корчится от боли. Тело молодого человека корчилось в судорогах. Его словно разрывало на миллионы мелких частиц и одновременно сжимало, сдавливало. Каждая часть его тела, каждая клеточка горела адским пламенем, словно истлевая заживо, испепеляясь тысячи раз все вновь и вновь. А в сознание закралась тень понимания, и несмотря на адскую муку, Карлаил понимал, что еще пара минут и его собственный отец может стать его же палачом. Я не хочу умирать! Боль которую он чувствовал не затмевала желания жить. Ужас от сознания того, в какое чудовище он превращается, не лишал надежды на спасение. Он не мог думать о том. Что сам станет таким же убийцей. Он не хочет. А значит, не станет.
Я смогу. Я должен. Это не может быть концом.
Благодаря нечеловеческим усилиям ему удалось отползти в какую-то подворотню и заползти в какой-то подвал с картошкой.
А потом.. долгие три дня он корчился в агонии. Три дня изнемогая о боли внутренней он мучился и от боли душевной. От того, что вот-вот потеряет эту самую душу. Бессмертную, человеческую душу. Я не хочу. Не хочу. Я не буду таким как они. Лучше я вам умру, чем обреку кого-то вот на такие же мучения. Или на смерть. Я не стану таким!
Он кричал безмолвно. Содрогаясь и телом и сознанием. А боль, огонь преисподней лизал, опоясывал его тело. Но вот мука окончилась. Боль прошла. Выйдя из грязного погреба Карлаил огляделся по сторонам. Вдохнул. Такой сладкий и манящий запах. Жжение в горле. Тяга к источнику запаха. Жажда.
- НЕТ!
Он бежал. Бежал прочь из города. Подальше от людей и их соблазняющего аромата. Сколько еще лет он сможет скрываться от соблазна?
