Предыдущая глава: http://blog.kp.ru/users/3568543/post174254659/


Прикосновение одиннадцатое

Выйдя через несколько минут из здания вокзала, я, покрутил головой, но парня и след простыл. Я прошёлся взад-вперёд вдоль торца здания, и вдруг из-за угла, запыхавшись, выскочил тот самый парень.

- Ой, - воскликнул радостно я. – А я думал, ты ушёл.
- Да тут такая фигня случилась, - начал объяснять мне парень, - у меня младший брат ждал меня в подсобке у строителей, ну и полез на какой-то шкаф. Шкаф упал и придавил ему ногу. Я не могу сам поднять его. Помоги, будь другом.
- Так давай веди скорее, - вскрикнул я. – Что же ты медлишь? Может, скорую вызвать?
- Да погодь ты со скорой, давай сначала вытащим его, может ничего страшного нет. Бежим! Это вон, рядом здесь! – крикнул пацан и указал рукой на стройку.

Подсобка действительно оказалась недалеко, в метрах ста от автовокзала. Парнишка вбежал в помещение первым, я за ним. В подсобке было темно. На полу кто-то лежал и тихонько стонал. Мой «проводник», вбежав, крикнул ему: «Всё в порядке!». Затем, отойдя в сторону, обратился ко мне:

- Ты тащи его за куртку, а я попробую шкаф приподнять!

Я наклонился над лежащим пацаном и, не успев прикоснуться к нему, почувствовал сильный удар по затылку и тут же потерял сознание. Очнулся связанным по рукам и ногам. К моему удивлению, боли не было, только трясся от холода. Связан я был скотчем. Через щель в двери на пол падал луч. Я зубами перегрыз путы на руках, затем освободил ноги. Встал, осмотрелся. Ни рюкзака, ни обуви, ни куртки, ни свитера, ни шапки. Я бросился к двери, но она оказалась запертой. У самого порога я заметил какие-то ботинки и тут же натянул их на себя. Что делать в такой ситуации? Я пришёл в ужас, когда понял, что у меня теперь нет ни денег, ни телефона, ни одежды и что я заперт в какой-то холодной подсобке. Я принялся колотить в дверь. Но через несколько минут понял, что всё тщетно.

«Накаркал, - подумал я. – Сам же говорил, когда гостил у бабы Фроси, что, мол, чёрт с вами, украдите у меня всё, что захотите, только ветеранов не трогайте…»

Только вы не подумайте, что я от своих слов отказываюсь. Нет. Хотите, ещё раз повторю: «Украдите у меня всё, что захотите, ограбьте меня, заберите всё! Только ветеранов не трогайте…»

Я снова покричал в пустоту. Меня никто не слышал. Стало, как мне показалось, ещё холоднее, а на мне джинсы и майка. Обследовав своё узилище, я обнаружил в углу какую-то тряпку, пропахшую керосином. Пусть она чем угодно пахнет, подумал я и укутался, словно в одеяло. Дрожу… Вспомнил выражение и мысленно добавил: дрожу, как осиновый лист. Ну, всё, думаю, замёрзну здесь на фиг. Вот это купил цветочков. Букет из ростовских «незабудок» называется. Что делать? Скажите, что бы вы стали делать, окажись в моём положении? В разных книгах я не раз читал, что сдаваться нельзя до последнего. За жизнь нужно бороться до конца. Вспомнил басню (или сказку) про двух лягушек, которые упали в кувшин с молоком. Затем графа Монте-Кристо. Иными словами, кого я только в тот момент не вспоминал. Вы, наверное, думаете, сейчас Миша начнёт героя из себя корчить. Ничего подобного.

Врать не стану. Да и тут такая ситуация, соври, вы сразу поймёте. Словом, я испугался. Чего душой кривить. Очень испугался. Хотя (не лгу) почему-то больше испугался даже не за себя, а за маму. Я представил, как меня мёртвого и холодного выносят из этого вонючего сарая и кладут на тротуар. Мама моя бросается ко мне, падает на колени, обнимает меня, целует, пальцами ворошит мои волосы и кричит… Кричит, как та несчастная женщина на трассе «Дон. «Сыночка, кровинушка моя родная, зачем ты так рано покинул меня, родненький ты мой. Проснись, сыночек! Миленький мой! Мишенька! Мальчик мой!» Честное слово, больше всего меня страшило именно это.

То ли на улице стало холодать, то ли это страх так подействовал, но меня стало трясти ещё больше. «Нет, думаю, надо время от времени всё-таки стучать в дверь и кричать. Всё равно рано или поздно кто-то должен будет услышать». Я пнул несколько раз по двери и крикнул в щель: «Люди! Помогите! На помощь!

Тишина.

Вдруг на полу, у самой двери я заметил какие-то небольшие прямоугольные предметы. Наклонился, дотронулся – что это? Да это же книги? Я поднял с земли книжки – оказались моя книга – подарок Машке, «Мёртвые души» и «Рождественские стихи». Видимо, их сюда вбросили через щель, после закрытия двери.

«Надо же, - подумал я, - книги оставили… А почему они их выбросили? Странно»

Из двери сильно дуло. Я, спрятавшись от холодного воздушного потока и прижав к себе книги, забился в угол, решив перед новым наступлением на дверь набраться сил.

И тут случилось такое, что предвидеть было совершенно невозможно. Откуда-то издалека до меня донеслась знакомая песня: «Знаю, встретишь с любовью меня, что б со мной не случилось…» Кто это? Кто поёт?

Неожиданно дверь распахнулась, под потолком загорелась лампа, и в подсобку вошла моя Маша. В белой шубе до пят, на голове ярко красный мохнатый шарф. В левой руке она держала крошечную ёлку, а в правой синий мешок с нарисованными на нём серебристыми снежинками. Я хотел вскочить, но ноги перестали меня слушаться. Я медленно протянул ей навстречу свинцовую руку, но Маша стояла, как вкопанная, пристально разглядывая моё несуразное одеяние.

- Маша, - выдавил я с трудом, - Маша, как ты узнала, что я здесь?

Но она не отвечала, видимо, шокированная моим видом.

- Мария, девочка моя! Любимая! Это я, Миша. Ты не смотри на мою одежду, меня обманули, Маша.

Вы видели мультик или художественный фильм «Снежная королева»? Так вот тем, королевским голосом, Машка мне отвечает:

- А я тебя предупреждала, что это очень опасно, но ты не послушался меня.
- Так я же тебя хотел увидеть, Мария! – простонал я. – Я люблю тебя.
- Теперь ты убедился, до чего может довести тебя твоя любовь?
- Что с тобой, Маша?
- Ха-ха-ха! - Машка вдруг превратилась в Наталью, не верившую в любовь, и, подойдя ко мне вплотную, выпалила прямо в лицо: - Любовь – дерьмо!
- Нет! Нет! Нет! – громко закричал я и проснулся.

Думаю, такое случается не только со мной. Я уже понимал, что это всего лишь страшный сон, но всё равно почему-то пялился на потолок и какое-то время думал, почему же погасла лампа. Наконец-то я очнулся полностью, вскочил и быстрым шагом заходил по своей камере. «Нет, дорогой Миша, так дело не пойдёт, - мысленно корил я себя, - разве ты не знаешь, что в холоде нельзя спать. Ты можешь никогда больше не проснуться. Не сдавайся, никогда не сдавайся. Слышишь меня? Что же ты так? Тем более, сегодня в Ростове целый день шёл дождь. Мороза нет. Радуйся, тебе крупно повезло. Не расслабляйся. Собери свою волю в кулак. Должен быть выход. Должен. Ты умный пацан. Соображай. Ты обязательно найдёшь выход из этого дурацкого положения…»

И тут я вспомнил мудреца, Василия Петровича (мы с ним лежали в больнице в одной палате), который предупреждал меня: «Умный найдёт выход из сложной ситуации, а мудрый в неё никогда не попадёт!» Да, до мудрости мне ещё, ой, как далеко. Одним словом, тупица…

Я снова подошёл к двери и, ни на что не надеясь, тихонько крикнул: «Помогите!» И вдруг к двери подбежала собака. Она понюхала дверь, посопела в щелку, скульнула и, отбежав от двери метра на два, села на тротуар. Прищурив один глаз, я стал рассматривать эту единственную живую душу. «Интересно, что за порода? Наверное, обыкновенная дворняжка, – подумал я и сам себе удивился: - Ну, ты и придурок, Миха. Сам скоро в ледяную скульптуру превратишься, или, как говорит дядя Федя, надуешь боты, а думаешь о какой-то фигне: какая порода у собаки? Да какая тебе разница? Ты ори погромче, пока совсем тут не околел…»

Я тихонько свистнул и стукнул в дверь. Моя «беспородная» гостья вдруг громко залаяла и, видимо, на всякий случай отбежала ещё на несколько метров. Я снова позвал её и стукнул ногой в дверь. Собака залилась ещё громче. «Давай-давай, милая, гавкни погромче, пожалуйста! Только не уходи…» Собака, как будто услышав мои мольбы, не только не прекратила лаять, но, задрав высоко морду, завыла. Разглядывая через щель беспокойное животное, я вдруг поймал себя на мысли, что вижу знакомую картину. Где-то я это уже видел. Ну, точно! Это же картина у папы в кабинете. Называется «Свет во тьме». Только там морда волка (или волчицы) на фоне луны, а здесь морда (впрочем, ничуть не хуже картинной) собаки на фоне фонаря, качающегося под козырьком здания напротив.

Если бы здесь был мой дед, он повторил бы: «Везёт дуракам и смелым людям!». Не знаю, кем вы сейчас меня считаете, но к двери подошли пацан и девчонка. Пацан примерно моего возраста, а девчонка совсем мелкая, лет шести-семи.

- Эй! - крикнул пацан. – Кто там?
- Миша меня зовут, - отвечаю. – Вы не могли бы открыть дверь?
- А как ты там оказался? – спросил парень, трогая рукою навесной замок.
- Попросили помочь, - отвечаю я, - поднять какой-то шкаф, а потом… ну, в общем, меня обманули… меня ограбили…
- А-а-а! – рассмеялся парень. – Всё ясно: тебя по ходу Басмач выставил. А зачем ты попёрся в этот сарай? Ты чё?
- Откуда я знал, - говорю, - я вышел из автовокзала, подходит парень, говорит, что так, мол, и так, ну, короче… так получилось. Слушай, - предложил я, - а ты не можешь дверь открыть? Или позвать кого-нибудь? Ведь я тут замёрзну до утра. Да и завтра же никого не будет. Все будут Новый год встречать.
- Чё у тебя отобрали? – спросил пацан.
- Всё! – говорю.
- Ты что, совсем голый там? – удивился парень.
- В джинсах и майке…
- Вот скотина! – ругнулся пацан и добавил: - Это я не тебе. Басмач - рожа беспредельная. Они недавно пьяного мужика на улице раздели, тот умер в больнице, обморозился. Сейчас, погоди.

Парень повертел навесной замок, постукал им о дверь.

- Замкнули они тебя, - говорит. – Ладно, ты подожди, я попробую что-нибудь придумать. Может, сорвём замок. Если не смогу, позову Сухаря. Он такие замки щёлкает как семечки.
- Может, милицию вызвать? – спрашиваю я. – Может, они…
- Ты чё, чувак? - перебил меня парень. – За кого ты меня принимаешь? Я же пацан, а не какой-то непуть…
- Извини, - сказал я, догадавшись, что парень явно не из кадетского училища. – Тормознул. Тебя как зовут?
- Краб, - буркнул парень и пояснил: - это погоняло моё. Короче, щас чё-нибудь сообразим, жди. Танюха с Кроликом подежурят тут возле тебя. Я скоро вернусь, - крикнул он издалека.

Девчонка подошла вплотную к двери и, просунув свою крошечную ладонь в дверную щель, спросила:
- Замёрз?
- Да, - отвечаю и стучу зубами.
- Держись за ладошку, - предложила девочка. – Мне когда холодно, я всегда за Димкину ладошку держусь, и мне становится теплее.

Я аккуратно обеими руками взял ладонь и, сам не зная почему, поцеловал тоненькие пальчики. Девчонка весело рассмеялась и спросила:

- Ты что там делаешь? Руку мне целуешь, что ли?
- Угу, - говорю.
- Ты, как моя мама, - рассмеялась Таня, - она всегда мне пальчики целовала.
- А где твоя мама? – спросил я.
- В тюрьме, - ответила девочка таким спокойным голосом, словно её мама на минуту отошла в магазин. – Они с папой «дурью» торговали, вот их и посадили.
- Чем торговали? – сразу не сообразил я.
- Трава такая есть, «дурь» называется. Первый раз не посадили, а второй раз посадили. Мы теперь с Димкой у бабушки живём. Тут, недалеко от автовокзала.
- Димка, это Краб? – спрашиваю.
- Ну да, - кивнула девчонка. – Это мой брат. А Краб – это у него такая кличка… Ой, то есть кликуха. Нельзя на людей говорить «кличка», Димка ругается. Говорит, кличка у собак, а у людей кликухи. А у тебя есть кликуха?
- Нет ещё, - улыбнулся я. – Хотя, наверное, есть по фамилии.
- Так и у Димки по фамилии. У нас фамилия такая: Крабовы. А у тебя? Как твоя фамилия?
- Миров, - отвечаю. – Друзья меня зовут Мирный. Миша Мирный.
- Какая смешная у тебя фамилия, - хмыкнула девчонка.
- Ну, какая есть… Фамилии не выбирают.
- У меня тоже кликуха есть, - гордо заявила Танька и добавила: - Крабушка. Так меня Димкины друзья называют.

Такая тоска на меня навалилась, так защемило в груди, чую, на глазах слёзы появились. «Ну, хватит нюни распускать, - мысленно приказываю я себе, - придёт пацан, а ты тут весь в соплях. Хорош!»

- А что за кролик? – спрашиваю, вспомнив Димкину фразу.
- Так вот же он! – девчонка кивнула куда-то в сторону. Я попытался всмотреться, но не увидел никакого кролика. – Это он тебя нашёл. Умный пёсик. Баба Зина как-то шла пьяная домой и уронила кошелёк. Так вот Кролик подобрал его и нёс до самого дома. Бабушка потом ему даже подарок купила – корм собачий.
- Так это пёс?! А почему кролик-то? – удивился я.
- Кролик, когда сильно голодный, морковку ест. Мы с Димкой крадём тут овощи с рынка. Димка с продавцом разговаривает, а я подкрадываюсь сзади и беру, что поближе лежит. Мы раньше в супермаркете продукты добывали, а теперь нас туда не пускают. Но на улице даже удобнее. Ну что ты там, согрелся?
- Да, - соврал я, чтобы не обидеть девочку, – спасибо.
- Вот видишь, - улыбнулась она, - я же говорила тебе, что поможет. А вот и Димка идёт… отпускай мою руку.

Я даже не заметил, что крепко сжимал Танькину руку. Краб принёс гвоздодёр и приступил к работе, пытаясь сорвать замок. Затея эта удалась ему только минут через десять, когда я уже совсем потерял надежду. Замок бухнулся на асфальт, и дверь моей темницы распахнулась.

- Заходи, - скомандовал Дима сестре, - скорее, тут и так холод собачий. Кролик, ко мне!

Они все втроём, включая Кролика, вошли в мою темницу, затворили за собой дверь, и мне показалось, что стало вдруг теплее. А может, и не показалось. Скорее всего, так оно и было. Когда люди помогают друг другу, вокруг образуется дополнительная энергия и становится теплее. Я так думаю.

- Ну что? – усмехнулся Краб. – Нарвался на Басмача? Да, пацан, лоханулся ты. Сам-то откуда?
- Из Москвы, - отвечаю.
- Чего? – воскликнул Димка. – Откуда?
- Из Москвы, - повторил я.
- Ты гонишь? – не поверил Димка.
- Нет, не гоню. Правда…
- В смысле, приехал из Москвы или там живёшь?
- И приехал, и там живу, - отвечаю и пытаюсь улыбнуться.
- Ни фига себе! – свистнул Димка. – А сюда-то чего припёрся?
- В гости, - вздохнул я. – Девчонка у меня тут живёт…
- А она знает, что ты здесь?
- Знает, - говорю. – Ну, что в Ростове я уже… А где именно, не знает. Телефона же теперь у меня нет. Как я ей позвоню?
- Ты крутой, наверное, там, в Москве? – ухмыльнулся Краб. – Мобильник, по ходу, компьютер дома, игры всякие. Да?
- Ну да, - ответил я как-то виновато, словно я всё это украл у Димки.
- Ясно, - он хлопнул меня по плечу и, сняв с себя куртку, протянул мне: - На, пока накинь на себя. А это что у тебя за коцы? – заметив на моих ногах странную обувку, спросил Димка.
- Мои угги пацаны забрали, а эти коцы, как ты говоришь, тут оставили.
- Переобулись прямо здесь, суки, – рассмеялся Димка. – Ладно, пока надень куртку…
- А как же ты? – говорю.
- Ты за меня не волнуйся, - Димка снова ударил меня в плечо. – Посидите тут с Танюхой, я схожу что-нибудь поищу тебе из шмоток. Крутых не обещаю, но хоть не замёрзнешь.

Таня уселась на какой-то ящик, прижалась к собаке и, обращаясь к ней, приказала: «Сидеть смирно, Кролик!» Заметив рядом со мной книги, Танька спросила:

- А это что у тебя за книги? Где ты их нашёл?
- Почему нашёл, - улыбнулся я. – Это мои. Эти, как их… грабители… Почему-то выбросили их. Они у меня в рюкзаке лежали. Хочешь, вот эти две подарю.
- Не хочу.
- Почему? – удивлённо спросил я. – Ты не любишь книги?
- Люблю.
- А почему тогда отказываешься?
- Потому что они, наверное, неинтересные, вот их и выбросили, - тут же сделала вывод Танюха.
- Это ещё почему? Как они могли сразу определить - интересные или нет? Они что, читали тут под дверью, думаешь?
- А там картинки есть? – спросила Танюха.
- Нет.
- Ну, вот видишь, значит, неинтересные.
- Тань, хорошая книга может быть и без картинок.
- Обманываешь. Так не бывает…
- Ну ладно, - согласился я. – Будь по-твоему…

Какое-то время мы сидели молча. Затем девчонка тихо спросила:

- А ты Красную площадь видел?
- Видел, - отвечаю, поплотнее укутываясь в Димкину куртку.
- Красивая?
- Очень.
- У нас, когда телевизор был, я смотрела парад…
- А сейчас что, нет телевизора? – спросил я.
- Нет, у бабушки сейчас вообще ничего нет. Она много водки пьёт, Димка говорит: потому ничего и нет. Раньше дедушка был жив, он ей не разрешал пить водку. Дед умер летом…
- А кто же вам готовит, стирает, убирает? – спросил я.
- Готовит Димка, а стираю я или бабушка… когда она трезвая. Убираем все вместе или я одна. И готовить я пробовала, но у меня почему-то не получается. Всё время яичница подгорает. Димка запретил мне готовить. Сказал, чтобы я не портила продукты.
- А где вы деньги берёте? – я думал, что Танька скажет: крадём. Но ошибся.
- Зарабатываем, - ответила девочка.
- Чем? – удивился я. – А сколько Диме лет?
- Двенадцать…

Меня словно по голове чем-то стукнули. «Двенадцать». Почему это число всё время преследует меня? «Двенадцать». Машка живёт на двенадцатом этаже, и номер дома, где мы должны были встретиться, тоже двенадцатый. Какая-то мистика.

- Так чем вы зарабатываете? – повторил я вопрос.
- Димка скульптуры делает из старой мебели.
- Это ещё как? – изумлённо спросил я.
- Мы с мусорных баков собираем всякие предметы, а Димка потом из них делает прикольные штуки. Люди покупают, мы же не дорого продаём. Сегодня вот продали скульптуру «Дед Мороз». Мужик за пятьсот рублей купил. Повезло. Сегодня Новый год. Димка пообещал мне торт купить. Ты любишь торты?
- Люблю, - отвечаю.
- Я тоже люблю. Такая вкуснятина! Мама раньше нам всегда покупала. Мама у нас была богатая, у неё всегда деньги были. Жалко, что её в тюрьму посадили. Это всё менты виноваты, - девчонка тяжело, по-взрослому, вздохнула. - Димка говорит, если бы не менты, мы бы жили хорошо. А ещё Димка мечтает стать художником. У нас в соседнем подъезде настоящий художник живёт. Егорычем зовут. Он такие красивые картины рисует, если бы ты видел. Замки разные, реки, озёра. Храмы. Ты видел у нас на центральном рынке храм? Красивый такой. Он и его нарисовал…
- Не видел, - признался я.
- Ты что, ни разу в Ростове не был? – удивлённо спросила девочка.
- Был, но с родителями, мы в Сочи ехали и здесь ночевали…
- И не заехали в храм? Мимо проехали?
- Так получилось, - виновато ответил я.
- Это плохо. Наша бабушка говорит: мимо храма проходить нельзя. Она когда едет в храм, всегда меня берёт с собой. Я и креститься научилась. Хочешь, покажу? Смотри, - Танька, не дожидаясь ответа, перекрестилась и посоветовала мне: - Ты тоже перекрестись!
- Зачем? – спросил я, но чтобы не обижать девочку, всё же перекрестился.
- Как зачем? – удивилась Танька. – Чтобы больше не попадать в беду. Ты, наверное, вообще не крестишься?
- Ну… редко очень, - признался я.
- Вот видишь! – радостно воскликнула Танька. – Потому тебя и ограбили. Художник наш тоже постоянно крестится. Ты знаешь, чем он рисует?
- Чем? – спросил я с любопытством, предполагая какой-нибудь фантастический ответ, но ошибся.
- Маслом. Не веришь?
- Ну почему же не верю, - усмехнулся я, разочарованный ответом. Зато следующее заявление девчонки рассмешило меня до слёз.
- Оно такое вкусное…
- Что? Что вкусное? – я оцепенел, представив Таньку, жующей краску. – Вы что краску ели?
- Ты что, Миша? – фыркнула Танька. – Кто же краску ест?
- Так ты же сама говоришь…
- Я говорю: масло, - перебила меня девчонка. – Ты что, глухой, что ли?
- А-а! Масло, - сообразил я.
- Да, масло. Льняное. У него целая банка его. Такая большущая. Нам когда дома не на чем жарить яичницу или картошку, Димка идёт к Егорычу и отливает немного масла.
- Разве оно съедобное? – удивился я.
- Конечно, съедобное, - рассмеялась Танька. – Ты не пробовал?
- Не-а.
- Зря, - сказала Танька. – Попробуй как-нибудь. У тебя есть знакомые художники?
- Есть, - кивнул я.
- Вот и хорошо, когда у тебя не будет семечкового масла, ну… этого, как его…
- Что за семечковое?
- Ну, вот как-то оно называется…
- Подсолнечное? - подсказал я.
- Точно, - хихикнула моя собеседница, - я всё время забываю, как оно называется. Так вот, если у тебя закончится это масло, ты попроси у художника льняного и пожарь картошку. Не пожалеешь. Лучше, чем картина, зуб даю…

Танька так смешно произнесла свою клятву «зуб даю», что я не выдержал и рассмеялся, вспомнив Андрея-барсеточника. Тот тоже так говорил, но его «клятва» звучала совсем не смешно. А тут…

- Ты чего? – насупилась Танька. – Не веришь, что ли?
- Верю, верю, - успокоил я девчонку.
- А чего ржёшь тогда, как конь бургудонский.

Я снова стал смеяться. Это не Танька, а какая-то маленькая жена юмориста Петросяна. Как скажет что-нибудь, хоть стой, хоть падай.

- Танька, что у тебя за слова такие? Какой, ты говоришь, конь? – утирая слезу, переспросил я.
- Бургудонский. Не слышал, что ли?
- Не слышал, - замотал я головой. – Ты не обижайся, я не над тобой смеюсь. Просто слова смешные.
- Ничего смешного. Так и дедушка говорил, и папа, и Димка. У нас все так говорят. И никто не смеётся.
- Ну, я-то впервые слышу, вот и рассмеялся. Ладно, проехали. Не злись на меня. Может, я туплю. Не каждый же день меня грабят.
- Да, согласилась Танька. – Это нервы. Бабушка говорит, что от нервов человек не ведает, что творит.

Интересно, кто-нибудь и когда-нибудь внесёт вот такие истории в учебник обществознания? Я слушал Таньку, а сердце моё колотилось так, что я боялся, как бы оно не выпрыгнуло наружу.

- Слушай, а в школу вы ходите? – вдруг вспомнил я.
- Я скоро пойду в первый класс, а Димка бросил школу. Говорит, как мать или отец выйдут, пойдёт доучиваться. Он пять классов закончил. А ты учишься?
- Да, - кивнул я. – Но сейчас ведь каникулы.
- В каком классе?
- В седьмом.
- Школа хорошая? – Танька задавала вопросы так, будто я общался со своей одноклассницей. Если бы не её малый рост и детский голос, можно было бы подумать, что рядом со мной сидит девчонка лет двенадцати-тринадцати.
- Хорошая, - ответил я и спросил: – А ты хочешь учиться?
- Хочу, - вздохнула девчонка. – Я бы могла уже и в этом году учиться, но Димка сказал, что рано. Хочешь сладенького? На, - она протянула мне конфету.
- Спасибо, - ответил я и протянул руку, но вдруг резко отдёрнув, спросил: - А у тебя-то ещё осталось?
- Нет, - закачала головой Танька, - у меня одна.
- Так нельзя, - сказал я, отстраняя её руку, - я не возьму. Сама скушай.
- Ты что, не любишь конфеты? – удивилась Танька.
- Люблю, но я не могу взять последнюю…
- Это не последняя, - рассмеялась Танька.
- Как? – удивился я. – Ты же сама сказала, что у тебя всего одна конфета.
- Одна, - согласилась девчонка, - но она не последняя.
- Так не бывает, - возразил я. – Если конфета одна, то она и есть последняя.
- Бывает-бывает, - Танька вскочила с коробки и приблизила своё лицо ко мне почти вплотную, - сегодня Димка купит мне торт и много-много конфет.

У Таньки своя теория о последней конфете.

- Ну, это когда будет, - улыбнулся я.
- Как когда? Сегодня. Он обещал. Димка сегодня купит себе крутые сигареты, а мне торт и конфеты.
- Он курит? – спросил я.
- Да, – кивнула Танька, - но хочет бросить. Он сказал, что на Новый год покурит сигареты с ментолом и бросит. А ты что, не куришь?
- Не-а.
- И не курил? – Танька так и стояла напротив меня, я чувствовал на своём лице её дыхание.
- Ну, если честно, пробовал как-то, - признался я. – Но мне не понравилось.
- Я тоже пробовала, и мне тоже не понравилось. Мне даже плохо было. Димка, когда узнал, что я курила, поколотил меня.
- Сильно? – спросил я.
- Да нет, - улыбнулась Танька, - он сильно не бьёт. Но я притворяюсь, что мне больно. Он потом меня жалеет. Только ты ему не говори, а то обидится ещё.

А я думал, что это только я такой хитрый, когда притворяюсь, как мне страшно от маминых угроз. Танька, вон мелкая какая, а тоже поняла, что своих воспитателей нужно жалеть.

- Хорошо, не скажу, - пообещал я.
- А ты, когда вырастешь, кем пойдёшь работать? – неожиданно спросила Танька.
- Я ещё не знаю, - соврал я. Почему соврал? По правде говоря, в этой обстановке мне было как-то неловко рассуждать о моей будущей профессии.
- Такой большой и не знаешь? - удивилась девочка. – Ты что?
- А ты кем будешь работать? – спросил я.
- Я буду Димке помогать.
- А Димка кем хочет стать? – спросил я.
- Водителем мусоровоза, - не задумываясь ни на мгновение, ответила Танька. –
Видел такие большие машины?
- Видел. А как ты ему будешь помогать? – усмехнулся я.
- Я буду проверять, чтобы он ничего полезного на свалку не увёз, - ответила Таня. – Понимаешь?
- Что ты имеешь в виду? – удивился я. – Что за полезное?
- Ты чего? Так сильно замёрз? – она погладила меня по голове.
- Угу, - честно признался я.
- Я вижу, что ты совсем перестал соображать, - сделала вывод моя маленькая собеседница. Ничего себе, она мне комплимент отпустила. Фактически обозвала тупицей.
- Это ещё почему? – нахмурил я брови.
- Я же тебе объяснила, что Димка делает скульптуры и что ему нужны разные вещи для его работ. Понял?
- А-а-а-а! – рассмеялся я. – Теперь понял. Да, - согласился я, - точно: торможу немного. Слушай, а куда Дима пошёл?
- Домой, наверное, - пожала плечами Таня. – Тебя же нужно одеть, обуть. Что бы не замёрз, да и вообще… Посмотри на себя. Ты же как бомжик какой-то.

Танька, указывая на моё странное одеяние, сама ни на минуту не сомневалась в своей одежде, словно сама она была одета из бутика.

- Что-то долго его нет, - заволновался я.
- Не переживай, - успокоила меня Танька, - придёт. А у тебя здесь невеста живёт? – неожиданно сменила она тему.
- Да, - кивнул я.
- Ты её любишь?

Я вспомнил карапуза Юрку с его мечтой о грузовике и троллейбусе. Теперь я понимаю, почему взрослые иногда от меня прятались, когда я был дошкольником. Да, я вопросов задавал не меньше.

- Люблю, - говорю.
- А она тебя? – не унималась Танька. – Любит?
- Наверное, - пожал я плечами.
- Не верь ты ей, - ошарашила меня Танька. – Такой большой, а веришь в любовь. Не верь, я тебе говорю.
- Это ещё почему? – вытаращил я глаза.
- Потому что любви нет, - вздохнула девочка.
- Кто это тебе такое сказал? – опешил я.
- Димка, - ответила Таня и добавила: - Он точно знает.
- Он, может, пошутил, - сказал я.
- Нет, не пошутил, - возразила Танька. – У него тоже была невеста, но она его обманула. Говорила, что любит его, а потом стала дружить с другим пацаном.
- Ну, и такое бывает, - говорю, - может, разонравился.
- Ничего не разонравился, - Таня отошла от меня и снова села на ящик, - просто Людке нужен богатый жених, а Димка бедный. Вот она и стала дружить с другим пацаном. Так и бабушка сказала. А бабушка у нас всё знает. Она очень умная. Если бы она водку не пила, мы бы тоже были богатыми.
- А с чего она взяла, что новый пацан богач?
- Да это все знают. Его папа на вот такой машине, - Танька вскочила и, подняв руки к верху, встала на цыпочки.
- Ну, машина, - говорю я, - это ещё не богатство.
- Как это? – удивилась Танька. – Все богачи ездят на машинах.
- Ой, Танюха, всё это глупости…
- Ничего не глупости, - настаивала Таня. Слушай, а почему ты так смешно говоришь?
- В каком смысле? – опешил я.
- Ты так говоришь, как будто чем-то подавился.

Вот это новость. Никогда не думал, что ребёнок упрекнёт меня неправильным разговором. Но тут выяснилось, что Танька имела виду. Оказывается, как нам в Москве смешно слышать «г», произносимое ростовчанами, как «х», точно так же в Ростове людям режет ухо наше московское звонкое «г». Танька тут же продекламировала на эту тему стихотворение:

- Слышал стишок? Гуси, гогочут, город горит, - она изо всех сил давила на букву «г», - каждая гадость на «г» говорит.
- Почему же сразу «гадость»? – удивился я.
- Потому что Димка говорит: нормальные люди не могут так издеваться над своим горлом.
- Значит, по-твоему, я ненормальный чел? – нахмурился я.
- Значит, ненормальный, - согласилась Танька.

Не знаю, до чего бы мы ещё договорились с Танькой, но этот самый миг распахнулась дверь, и на пороге вырос Димка с кучей какого-то тряпья.

- Ну, москвич, радуйся! – громко объявил он. – На, вот, надевай. Дедовы валенки разыскал. В них точно не замёрзнешь. Надевай-надевай! Не смотри, что лужи на улице. Смотри, - он поднёс валенок прямо мне к лицу, - они на толстой резиной подошве. А это, - Димка протянул что-то наподобие куртки, впоследствии оказавшейся телогрейкой, - это самая тёплая одежда. Правда, она грязноватая, в мазуте, дед перед смертью в кочегарке работал, ну ничего, зато тёплая очень. И шапка. Надевай. Это настоящая солдатская шапка.

Через несколько минут, я стоял под фонарём-луной, а мои спасители, осматривали меня со всех сторон. Кролик несколько раз подходил ко мне и обнюхивал, но каждый раз отходил в сторону с какой-то, как мне показалось, брезгливостью. Все вещи оказались большими размеров, как минимум, на шесть. Но то, что в них тепло, не поспоришь.

- Тебе куда ехать? – спросил Димка-Краб.
- Микрорайон «Северный», улица Добровольского.
- Что же с тобой делать? – вздохнул Димка. – Пешком далеко, а в автобус тебя не пустят или ментам сдадут. Денег у тебя, конечно, нет?
- Нет, - виновато ответил я и добавил: - Дим, может, займёшь? Я как только домой приеду, сразу вышлю тебе перевод. Могу даже побольше выслать, честное сло…
- Что за люди! – воскликнул Димка и сплюнул. – То ментов ему вызови, то за барыгу меня принимает. Ты чё? У вас там все такие в Москве? – Димка вплотную приблизился ко мне. – Ты хочешь, чтобы я нажился на тебе? Бабок срубил на твоей беде? Ты хоть врубаешься, что говоришь?
- Дим, извини, - стал я оправдываться, - я просто… ну, понимаешь, я … в общем, люди-то разные. А мы мало знакомы…
- Ну и что, что мало, - ответил Димка уже поспокойнее. – Всё равно, должен разбираться в людях. Если бы я был какой-то гнидой, разве я стал бы тебя вытаскивать из этого кандея? Подумай своими мозгами. Я это делаю не ради денег. Просто тебя, дурака, жалко. Скажешь потом, что у нас в Ростове одни ублюдки живут. Запомни: это не так. Таких, как Басмач, мы сами презираем. Беспредельщик он. А в основном, здесь все пацаны путёвые. Понял?
- Понял, - закивал я. – Всё понял. Спасибо тебе, Дима.
- Не за что, - буркнул Дима и предложил: - Пошли тачку ловить, а то мы тут будем до Нового года тусоваться. - Он заглянул в окно автовокзала и, покачав головой, сказал: - Блин, уже одиннадцать вечера.
- А ты торт не купил, - жалобно произнесла Танька. – Новый год…
- Да погоди ты со своим тортом, - перебил её Димка. - Нужно сначала вот этого гаврика, - он указал на меня, - отправить.

Мы подошли к таксистам. На пятачке стояло три машины.

- Мужик, - обратился Димка к первому мужчине и кивнул в мою сторону, - на Северный забросишь?
- Забросить-то заброшу, - таксист осмотрел меня с головы до ног, - а деньги-то у него есть?
- Я плачу, - сказал Димка. – Сколько?
- Косарь, - ответил таксист.
- Сколько? – вскрикнул Димка. – Ты что? Ты думаешь, я не знаю, сколько до Северного отсюда?
- Слышь, - таксист швырнул окурок нам под ноги, - а ты случаем дату не перепутал? Или ты думаешь, я в новогоднюю ночь от хорошей жизни королей гоняю? У меня самого таких двое дома сидят и ждут, когда я им пожрать привезу. Понял? Хочешь скидку, приходи 2-го января. Не хотите платить, идите пешком.
- Да не ругайся ты, - спокойно сказал Димка, - дело не в том, что мы не хотим, дело в том, что у нас всего пятьсот рублей. Больше нету. А пацан не ростовчанин, он из Москвы приехал, города не знает. Его ограбили. Ты не смотри, что он в телогрейке, это я ему из дома приволок, от деда осталось. Может, поможешь?
- Погоди, - ответил мужчина, - сейчас у своих спрошу. Мужики, - крикнул он в сторону машин, - на Северный за пятьсот кто поедет?
- Маловато в Новый год, - отозвался кто-то из таксистов.
- Да нету у них больше. Ну, так что?
- Давай я смотаюсь, - подошёл к нам второй мужчина. – Что же с ними теперь делать? Вы все, что ли поедете?
- Нет, - ответил Димка и похлопал меня по плечу, - только он…
- Постой, - сказал я Димке, - давай отойдём.

Мы отошли подальше, и я начал говорить:

- Дима, только давай спокойно поговорим, без наездов. Ты на меня не ругайся. Хорошо?
- Ну, хорошо, - выпятил он губу. – Что случилось? Что ты хочешь сказать?
- А то, что я никуда не поеду, - выпалил я.
- Это ещё почему? – вздёрнул брови Димка. – Ты же сказал, что тебя там девка ждёт. Наврал, что ли?
- Нет, не наврал, - отвечаю, - ждёт. Но я не могу взять твои деньги.
- Это ещё почему? – изумлённо спросил Димка. – Западло, что ли?
- Да при чём тут «западло»? – вспылил я. – При чём здесь это? Я тоже не какая-то гнида. Понял? Сколько у тебя денег?
- Пятихатка, - сказал Димка. – И что?
- А то! Ты же обещал Таньке торт и конфеты? И себе хотел сигарет с ментолом купить?
- А тебе какое дело до всего этого? – Димка схватил меня за грудки.
- Прямое, - сказал я и, вцепившись в его руку, процедил сквозь зубы: – Отпусти меня сейчас же.

Димка отпустил меня и стал смотреть на меня с недоумением.

- Объясни, что ты хочешь, - спокойно произнёс он.
- Я не могу так поступить, Дима, понимаешь? Я буду себя чувствовать каким-то скотом. Понимаешь меня? Я сейчас сяду в тачку и поеду к своей девчонке, а вы с Танькой пойдёте домой и… и… я же знаю, что там у тебя ничего нет. Мне Танька рассказала. Как бы ты поступил на моём месте?
- Давай ещё подальше отойдём, - предложил Димка и, заметив, что Танька приближается к нам, крикнул ей: - стой там, мы сейчас вернёмся.
- Надеюсь, ты меня понял, - сказал я.
- Держи, - он протянул мне руку, - ты прав. Молодец. Я бы так же поступил. Уважаю, - он сильно сжал и потряс мою руку. – Ты, Миха, настоящий пацан. Теперь я знаю, что и в Москве есть настоящие пацаны. А у нас тут некоторые говорят, что у вас все барыги и стукачи. Молодец, Миха.
- Что делать, пойду пешком, - понуро сказал я.
- Хочешь, открою тебе секрет? – спросил Димка. – Только пообещай, что никогда не скажешь об этом Таньке. Договорились?
- Железно, - почему-то я решил употребить именно такое обещание.
- Есть у меня ещё деньги, - сказал Краб. – Типа неприкосновенного запаса. Храню на случай смерти бабки. Так что езжай к своей девке и не переживай.
- При одном условии, - сказал я. – Ты даёшь мне свой адрес, а я по приезду в Москву, вышлю тебе деньги, а Таньке подарок.
- Ну, ты и мурый, - рассмеялся Димка. – Хитёр бобёр.
- Я имею на это право, - сказал я. – У меня есть свои деньги, заработанные мною. Только сейчас не настаивай ни на каких подробностях. Получишь бандероль, тогда сам всё поймёшь. Договорились? - я снова протянул руку Димке, и мы пожали друг другу руки.
- Идёт, - согласился Димка. – Согласен.
- Вот и договорились, - сказал я. – И ты мой адрес запиши. Всё равно когда-то будешь в Москве, заезжай.
- Спасибо, - улыбнулся Димка и повторил: - Спасибо. Обязательно приеду. Давно мечтаю. Пошли…
- И ещё, - я придержал его за локоть. – Ты это… Скажи Таньке, что пошутил. Ну, насчёт любви. Не говори ей больше, что любви нет…
- Вот болтушка, - рассмеялся Димка. – Она тебе уже и это рассказала.
- Пожалуйста, Дим. Обязательно скажи. И сам знай: без любви человек превращается в скотину.

Мы подошли к таксисту, попросили у него бумагу и авторучку. Пока я писал свой адрес, Димка сунул водителю деньги. Затем он записал свои данные. На прощание я обнял Димку, затем Танюху, чмокнул её в щёку и забрался в машину.

- Спасибо вам! – крикнул я через открытое окно, как только автомобиль тронулся.
- Передавай привет своей Маше! – донёсся до меня звонкий голос Крабушки.

«Доехать бы ещё до неё», – подумал я и тяжело вздохнул...



Окончание: http://blog.kp.ru/users/3568543/post174515108/


_____________________________________________________