Супруга Ленина готова была предоставить ему свободу, однако Ильич не принял подобную жертву.

Надежда Крупская. © / www.globallookpress.com

Бедная дворянка

В советской историографии Надежда Крупская упоминалась исключительно в статусе «жены и соратницы» Владимира Ленина. В постсоветский период по причине этого же статуса она подвергалась издёвкам и оскорблениям со стороны всевозможных «обличителей» и «ниспровергателей».

Кажется, ни тех, ни других не интересовала личность этой незаурядной женщины, вся жизнь которой была окрашена в трагические тона.

Она родилась 26 февраля 1869 года в Санкт-Петербурге в обедневшей дворянской семье. Педагогический класс гимназии Наденька окончила с золотой медалью и поступила на Высшие женские курсы, но проучилась там всего лишь год.

Михаил Васильевич Фрунзе скончался 31 октября 1925 года. Истинные обстоятельства его смерти до сих пор неизвестны: согласно официальным данным, революционер умер после операции, однако людская молва связывала кончину Фрунзе то с диверсией Троцкого, то с желанием Сталина. Интересные факты о жизни и смерти партийного деятеля – в нашем материале. 

«Жребий брошен»

Михаил Фрунзе родился в 1885 году в семье мещанина-фельдшера и дочери народовольца. Место его рождения — Пишпек (так в ту пору назывался Бишкек). В 1904 году Фрунзе стал студентом Петербургского политехнического института, вслед за этим вступил в РСДРП. 9 января 1905 года он принял участие в шествии, возглавляемом Георгием Гапоном. Спустя несколько месяцев после этого события Фрунзе писал матери: «Милая мама! На мне, пожалуй, должна ты поставить крест… Потоки крови, пролитые 9 января, требуют расплаты. Жребий брошен, отдаю всего себя революции».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 декабря 1987 года,за большие заслуги в коммунистическом воспитании,обучении,гражданском становлении детей-сирот и детей,оставшися без попечения родителей,ей присвоено звание ГЕРОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ТРУДА  вручением ордена Ленина и золотой медали "СЕРП И МОЛОТ"

Награждена орденами «Ленина», «Трудового Красного Знамени», медалями. 

.ВПОСЛЕДСТВИИ Д.ДОМ БЫЛ НАЗВАН ЕЕ ИМЕНЕМ.ЕЩЕ СОВСЕМ ДЕВЧОНКА ОНА ПРИНЯЛА ДЕТЕЙ (ПО НЕКОТОРЫМ ДАННЫМ ИЗ ЛЕНИНГРАДА, ПО ДРУГИМ ИЗ СТАЛИНГРАДА) И ОРГАНИЗОВАЛА ЭТОТ ДЕТСКИЙ ДОМ. 

У НЕЕ В КАБИНЕТЕ БЫЛ БОЛЬШОЙ ПИСЬМЕННЫЙ СТОЛ,ГДЕ ПОД СТЕКЛОМ ЛЕЖАЛИ НЕ ГРАФИКИ И ПЛАНЫ РАБОТЫ, А ФОТОРГРАФИИ ВОСПТАННИКОВ, И ДЕТЕЙ. МНОГИЕ ИЗ НИХ,УЖЕ СТАВШИМИ ВЗРОСЛЫМИ ПРИХОДИЛИ В ДЕТСКИЙ ДОМ  ИЛИ ПРИСЫЛАЛИ ЕЙ ПИСЬМА И ФОТО,КАК ПРИСЫЛАЛИ ЕЙ ПИСЬМА С ФРОНТА РОДИТЕЛИ СПАСЕННЫХ ДЕТЕЙ.

ЕЖЕГОДНО В ДЕНЬ ОСНОВАНИЯ ДЕТСКОГО ДОМА ПРИЕЗЖАЛИ ГОСТИ СО ВСЕГО СОВЕТСКОГО СОЮЗА, ЭТО БЫВШИЕ ВОСПИТАННИКИ СОБИРАЛИСЬ И ВСПОМИНАЛИ СВОИ ДЕНЬКИ В ЭТОЙ БОЛЬШОЙ СЕМЬЕ. 

ПОЧЕМУ В СЕМЬЕ?  НА ТОТ МОМЕНТ,КОГДА Я ПОЗНАКОМИЛАСЬ С АНТОНИНОЙ ПАВЛОВНОЙ В ДЕТСКОМ ДОМЕ РАБОТАЛИ ЛЮДИ,КОТОРЫЕ ПОСВЯТИЛИ СВОЮ ЖИЗНЬ ЭТИМ ДЕТЯМ..ЭТО И ЗАВУЧ,И ПОВАР,И ШОФЕР,ВСЕ ВОСПИТАТЕЛИ

 № 22. Находился на улице Байнал-Минал, особняк старой постройки, если ехать от Ак-тепе по Байнал-Миналу в сторону метромоста по левой стороне.

 в 1949 году и является охраняемым памятником архитектуры. Толстые стены выдержали все прошедшие землетрясения, внутри прохладно в жару и тепло летом.

 Она - один из символов Ташкента, как кузнец Шамахмудов, тренер Сидней Джаксон. Тысячи детей называли ее мамой, 

В детдоме была карта огромная, где она отмечала флажочками города, куда судьба забросила жить выпускников детдома. Так вот эта карта была вся испещрена флажочками. 

Бывшая батрачка,в 1936 году,по окончании педагогических курсов по путевке комсомола была направлена в Таджикистан для работы с детьми и молодежью.Затем она была переведена в Ташкент.

В один из суровых морозных дней января 1943 года Антонину Павловну, директора детского дома №22, срочно вызвали в Среднеазиатское управление военно-промышленного строительства. Молодая женщина вошла в приемную, где ее уже ждал руководитель политотдела Александр Иванович Абрамов. Он показал ей телеграмму.

- Антонина Павловна, нужно помочь военным строителям Ленинграда. Они с большим трудом вывезли своих детей из ледового плена блокады. Сейчас дети находятся на станции Клин. Правительство поручило это важное дело вам...
- Сколько детей? - не раздумывая, спросила она.
- Шестнадцать... Отправляйтесь сегодня же. С вами будет сопровождающая медсестра. А сейчас ознакомьтесь с маршрутом. Уже приготовлены в дорогу нужные продукты...

До места Антонина и Саодат, молоденькая медсестра, добирались намного дольше, чем планировали. Частые остановки из-за бомбежек, нехватка топлива и страшный холод - все это удручающе действовало на пассажиров. Когда поезд, наконец, остановился у станции Клин и Антонина с медсестрой вышли на перрон, их буквально сбивал с ног порывистый холодный ветер. Они стояли в растерянности, пытаясь сориентироваться на месте.

Пройдя к зданию, женщины увидели надпись «Начальник вокзала». Антонина Павловна решительно постучала в дверь. В большой просторной комнате возле письменного стола они увидели высокого сухощавого человека в военной форме, один рукав которой был заправлен за ремень. А вдоль стены, на полу, покрытом соломой, на матрасах лежали изможденные дети с огромными запавшими глазами. Они напоминали маленькие скелеты.

Мужчина внимательно прочитал бумаги и, кивнув головой в сторону детей, сказал:

- Да, теперь они в вашем распоряжении... Двадцать детишек... Еще несколько дней назад они были на грани смерти... Теперь им немного лучше. Я военврач... Прошу вас строго соблюдать время их кормления... Давать пока только жидкую пищу, но часто и помалу.

Оглядев детей, Антонина подумала про себя: «Боюсь, что живыми мы их не довезем...»

По приезде в Москву к группе прибавилось еще пятнадцать детей, которые, по сравнению с ленинградскими, были здоровее и крепче. Немного освоившись, они стали ухаживать за теми, кто от слабости не мог даже говорить и ходить. Женщины, глядя на все это, еле сдерживали слезы. Вечером, накормив детей и уложив их спать, Антонина и Саодат сели в уголке вагона и призадумались.

Антонина смотрела в окно на бескрайний унылый снежный пейзаж и под мерный стук колес думала о четырехлетнем сыне Виталике, оставшемся дома с ее матерью Прасковьей Степановной... Вот сейчас состав проехал Куйбышев, родную землю, деревню, добрая половина жителей которой носила крестьянскую фамилию Хлебушкины. Здесь Тоня родилась такой же холодной зимой 1914 года.

Отец ее, потомственный крестьянин Павел Хлебушкин, погиб в первую мировую войну, так и не узнав о рождении дочери. Тяжело пришлось матери без кормильца. В девять лет Тоня устроилась работать к зажиточным людям, где присматривала за детьми. Здесь с ними заодно она изучила грамоту.

В 1936 г., по окончании педагогических курсов, Тоню Хлебушкину по путевке комсомола отправили в Таджикистан для работы с детьми и молодежью. У этой хрупкой девушки сразу выявились качества талантливого организатора. Вскоре ее перевели в Узбекистан, куда она приехала со своим мужем, лейтенантом Александром Алышевым. Жили они в Ташкенте, на съемной квартире. В 1939 г. в их небольшой семье родился голубоглазый мальчик Виталик, вылитая копия отца. В 1941 г. Александр Алышев, как и многие другие, ушел на фронт. Зимой того же года Антонина получила похоронку...

В начале 1942 г. в республику с прифронтовой полосы, из разрушенных городов и сел стали прибывать сотни составов с эвакуированными людьми, где большей частью были больные голодные дети, и возникла проблема их расселения. Многие семьи взяли к себе по несколько детей. По всей республике правительством Узбекистана были организованы детские дома. И тогда же, летом 1942 г., Главвоенпромстроем г. Москвы было принято постановление об открытии в глубоком тылу, в Ташкенте, детского дома №22 для детей-сирот военных строителей. Тогда же Антонине Павловне, работавшей в то время директором Центральной детской туристско-экскурсионной станции, поручили организовать и возглавить руководство детским домом. Она сразу согласилась.

Дорога в Ташкент предстояла долгая, а главное, опасная, потому что линия фронта подходила все ближе и ближе. Три раза поезд попадал под обстрел немецких «мессершмитов». Никто, слава Богу, сильно не пострадал, если не считать легких ранений и ушибов.

Наконец, через шестнадцать дней ребята благополучно прибыли в ташкентский детский дом №22, находившийся в Старом городе на улице Сагбан. Здесь детей уже ждали. Была затоплена баня, где воспитатели, искупав ребят, надели на них чистую, пахнущую хлоркой одежду. Освободили комнату, побелили ее, занесли железные кровати с постелью и поселили там особо ослабленных детей, которых в течение месяца выхаживала и кормила медсестра Саодат-апа, тетя Соня, как любовно называли ее дети. Благодаря самоотверженной работе воспитателей и жителей махалли постепенно оттаивали ребячьи сердца. Около пятисот обездоленных, осиротевших детей принял детский дом за годы войны. У каждого из них была своя история.

Антонина Павловна с семьей долгое время жила в районе Алайского базара в маленькой комнате коммунального двора без всяких бытовых условий. Каждое утро она с ребенком на руках пешком шла на работу в Старый город, в свой второй дом. Антонина Павловна так и не устроила свою личную жизнь.

Ей это и не нужно было, потому что вся жизнь директора с раннего утра до позднего вечера проходила в детском доме среди воспитанников. Единственный сын Виталик рос в большой дружной семье. вТОРОГО СЫНА А.П. ХЛЕБУШКИНА УСЫНОВИЛА.Прасковья Степановна во всем поддерживала дочь.

Она помогала ей, заботилась о воспитанниках, чем заслужила почетное звание бабушки большого дома. Мама Тоня, как любовно называли дети своего директора, следила и за уроками, и за тем, что и как ели ее подопечные. На кухне всегда сама проверяла качество приготовленных блюд. Ночами просиживала она вместе с врачом около больного ребенка, пока не наступало облегчение.

Дети участвовали во всех мероприятиях, связанных с жизнью детского дома.

Они под руководством взрослых посадили цветник, фруктовый сад, который впоследствии стал давать большой урожай. В подсобном хозяйстве, выделенном правительством республики, завхоз Абдуррахман Сагдиев и сторож Мухаммадокил Набиев засеяли землю под корм для коров и единственного ослика Яшки.

У ДД БЫЛ СВОЙ АВТОБУС

Дети с удовольствием возились с домашними животными, убирали загон, кормили и доили коров. А в награду за это им позволяли покататься на арбе, запряженной Яшкой.

В швейной мастерской девочки помогали шить постельное белье, одежду для воспитанников. Здесь они вышивали кисеты для воинов со словами: «Дорогой солдат, бей крепче врага! Мы ждем тебя с победой!»

Прошли годы... Более четырех тысяч детей сорока национальностей вышли из стен детского дома №22. Каждого из них Антонина Павловна помнила по имени.

ДАЧА ДЕТСКОГО ДОМА

БЫЛ СВОЙ САД И ОГОРОД

ЭТО РАСТУТ ВЕНИКИ. ЗА ЗАБОРОМ ПИОНЕРСКИЙ ЛАГЕРЬ "ГУЛЬБАХОР"

Для тысяч воспитанников детский дом стал родным, а самым близким и дорогим человеком - мама, Антонина Павловна Хлебушкина.

Сорок ее питомцев взяли эту замечательную, добрую фамилию, которую носят с гордостью.

Тамара Юсопова народная артистка Узбекистана с сыном пришла навестить маму.

…Вечером шофер, как всегда, отвез домой директора и Машу Землянскую, девочку, которую мама Тоня удочерила после безвременной кончины сына Виталия.

На следующее утро Маша рано убежала в школу, а Антонина Павловна лежала, так как почувствовала себя неважно. Она всегда была крепким, здоровым человеком.

Наверное, потому, что никогда не могла себе позволить расслабиться. А сейчас острая боль в сердце заставила ее остаться в постели. Когда за Антониной Павловной приехал шофер, она не смогла открыть ему дверь... Подъехавшая «скорая помощь» ничего не смогла сделать - было уже поздно.

Сердце мамы Тони, дарившее тепло и любовь тысячам детей, 18 ноября 1995 года остановилось..

Герой Социалистического Труда,Член Президиума Правления Советсого детского фонда им.В.И.Ленина,Заслуженный учитель школы УзССР, Лаурят премии Ленинского комсомола (1986), Лаурят Международной Премии и золотой медали имени Льва Толстого(1987г Советский детский фонд имени Ленина)

АНТОНИНА ПАВЛОВНА ХЛЕБУШКИНА ПОХОРОНЕНА В ТАШКЕНТЕ НА ДОМБРАБАДСКОМ КЛАДБИЩЕ.

ПРОХОДЯТ ГОДЫ, НО ЕЕ ДЕТИ ПРИХОДЯТ НАВЕСТИТЬ ЕЕ

С ТЕХ ПОР КАК  А.П.ХЛЕБУШКИНА СТАЛА ДИРЕКТОРОМ ДЕТСОГО ДОМА (1942-1995) ОНА НИ НА МИНУТУ НЕ ОСТАВЛЯЛА СВОИХ ДЕТЕЙ,ДЛЯ КОТОРЫЙ СТАЛА РОДНЫМ И БЛИЗКИМ ЧЕЛОВЕКОМ.

В ЧИСЛЕ ВЫПУСКНИКОВ-ВОСПИТАННИКОВ ДЕТСКОГО ДОМА 22

ЕСТЬ НЫНЕ ИЗВЕСТНЫЕ ВСЕМУ УЗБЕКИСТАНУ И МИРУ ЛЮДИ-

СОВЕТНИК ПРЕЗИДЕНТА РЕСПУБЛИКИ УЗБЕКИСТАН ПО ТРАНСПОРТУ ПУЛАТ НУГМАНОВ,

НАРОДНАЯ АРТИСТКА УЗБЕКИСТАНА ТАМАРА ЮНУСОВА,

ЗАСЛУЖЕННЫЕ АРТИСТКИ УЗБЕКИСТАНА-АРТИСТКИ БАЛЕТА  ОЛЬГА СУЛТАНОВА И ФЛОРА КАЙДАНИ.

из воспоминаний об А.П.Хлебушкиной

Верил ли он, что слово и легкая рука этой женщины принесут ему удачу на новом поприще, или просто захотел в ответственный момент поклониться удивительной матери?..

Вопрос любителям устного счета: сколько детей в семье, если внуков в ней в десять раз больше, чем правнуков — а пока их триста, а общее число тех и других равно числу детей?

Правильно, в семье этой три тысячи триста детей. Но годы идут, и семья растет. Поэтому писавшие в разное время об Антонине Павловне Хлебушкиной, директоре 1-го Комсомольского детского дома в Ташкенте, не повторяли друг друга в цифрах.

Да и суть, конечно же, не в них. Важней другое.

Это о воспитанниках можно сказать «нынешние», «бывшие». О своих детях, даже взрослых, так не скажешь, свои бывшими не бывают. В 42-м, только приняв детдом, Антонина Павловна привела сюда своего трехлетнего сынишку и показала: «Вот твои братья и сестренки». Так и рос Виталька детдомовским мальчиком, как все. И даже лучшей, чем у всех, одежки не покупала ему мать — у других же не было.

... — Ты что, сынуля, так кричишь? — останавливается в коридоре Антонина Павловна. Большеголовый первоклассник, всхлипывая, поднимается с пола:

— Чего он бьется?

Вижу, как обидчик выглядывает из-за двери, ловлю себя на желании догнать его, восстановить справедливость. Директор удерживает меня взглядом.

— Иди ко мне, — ласково зовет обиженного, — давай поговорим. Что же ты, сыночка, такой грязный? Костюмчик не бережешь. А носочки чего не надел? Испачкал? Ну, пойдем со мной, вместе постираем твои носочки...

Все просто. Те, дети войны и голодных послевоенных лет, и эти, нынешнего, благополучного вроде бы времени, — ее дети. Жившие некогда в этом доме и разлетевшиеся по Союзу, они все равно с ней. И не только памятью сердца, фотографиями под стеклом на огромном письменном столе, на стенах музейной комнаты. Старшие из них давно уже сами родители, а кто и внуками обзавелся, но как прежде идут со своими проблемами к маме Тоне. Звонят, пишут, прилетают на праздники — в одиночку и семьями. И очередной внук, родившийся где-нибудь на Дальнем Востоке, знает, что в Ташкенте живет у него бабушка и он непременно поедет к ней в гости. Сколько их уже гостило у бабушки на даче! Кто проездом, а кто и неделями пропадает тут: живут вместе с воспитанниками, купаются в бассейне, загорают, но и работают на детдомовской плантации наравне с другими. Чувствуют себя здесь как дома — и ждут новых каникул.

Подобные факты трогают, но у ревнителей всяческих инструкций они вызывают лишь недоумение. Когда в детдом нагрянула однажды комиссия с проверкой «по тревожному письму» и встретила на усадебном участке народную артистку республики, солистку ансамбля «Бахор» Тамару Юнусову, то... Какой вопрос пришел бы вам в голову в подобном случае? Какими судьбами к нам, Тамара Юнусовна? Или: как вам пляшется-танцуется?

— Почему посторонние на территории? — спросила проверяющая у директора.

— Да это же наша Тамарочка! — не без гордости произнесла Антонина Павловна, надеясь, что теперь-то «ее Тамарочку» узнают. — Она племянницу привела показать свой детский дом...

— Ну и что? Какое она сейчас-то имеет отношение?

Что тут ответишь? Как объяснишь? Разве расскажешь, что было тридцать лет назад? Как страшно было им, детдомовским девчушкам, возвращаться вечерами после танцкласса с другого конца города, как мальчишки поочередно ходили встречать своих «артисток», как повара-кормилицы — тетя Таня и Саодат-опа — неизменно поджидали их с подогретым ужином. Разве такое забудешь?

Но это все сейчас к делу не относится. Задача комиссии выяснить, не слишком ли часто заходят в детский дом его бывшие воспитанники. А если да, то зачем и как сие отражается на нынешних питомцах? Проще сказать, чего хотят все эти граждане — названная артистка, министр республиканского Минмонтаж-спецстроя Пулат Нугманов, директор автобазы Владимир Хлебушкин и прочие (только в Ташкенте сорок воспитанников детдома взяли себе фамилию Антонины Павловны)? Не пытаются ли они урвать для себя от завтрака Наташи или ужина Рамиза? И какое им всем сегодня-то дело до бывшего своего детского дома? Собственно, довольно бы и того, что сказала Тамара Юнусова: «Пусть у каждого есть квартира, но то свой дом, а этот — наш, родительский. Разрушь его, и мы сюда уже так не придем...»

Вот вам и средство избавиться от посторонних на территории: сломать прежнее здание и переехать в новое. Предлагался уже такой вариант, да жалко старого дома — слишком многое с ним связано. Строительство его — особая история, а следом тянется другая — о том, как нашего директора едва не исключили из партии...

В 1947 году была Антонина Павловна в Москве, искала подрядчиков на строительство. Всю войну детишки перебивались где придется. Да и после ютились в клубе, спали по двое-трое на одной кровати... Зашла и к знакомому по Ташкенту начальнику главка Военпром-строя Средней Азии Копейко. Посочувствовал Василий Яковлевич и вышел из кабинета на минуту, предупредив, чтоб не трогала телефон — прямой к самому министру. Но только хозяин за дверь, сняла Хлебушкина трубку именно с этого аппарата. Решительности ей было не занимать (еще комсомолкой довелось в тридцатые годы повоевать с басмачами в Таджикистане). Переборола страх и... напросилась к министру на прием.

— Ты и есть тот самый директор? — удивился министр, взглянув на Хлебушкину. — И как же ты с ними управляешься?

Выслушал Дыгай внимательно про то, как дрова зимой приходилось добывать и как платья меняла на лишний мешок картошки ребятишкам.

— Ни один.

И предложил он ей тогда повторить все это на совещании руководителей строительных организаций. — Пусть и они услышат, что есть такой детдом, где живут дети погибших фронтовиков. Отцы их были героями, таким памятники ставят, а у детей своего дома нет. И посмелее, не стесняйся — пусть начальники стыдятся, что до сих пор ничем не помогли...

Именно после того визита и начали строить дом, что стоит сегодня на улице Байнал-Минал. И тогда любимой сказкой малышни стала история о предстоящем вселении в новые хоромы. Неужели у каждого из них будет своя кровать, своя тумбочка и у каждого — свои тапочки?

Трудно представить нынешним детям, что самая большая мечта в детстве может быть такой скромной.

— Тогда мы знали, что новые ботинки — за хорошую учебу, за хорошую работу, — говорит Владимир Васильевич Хлебушкин. — Я на своих детей смотрю, нет у них тех стимулов. Трудятся, ленятся — все равно знают: им принесут на блюдечке. А жаль, ведь не готовы они к настоящей жизни...

Когда строительство дома заканчивалось и уже ожидалось великое переселение, кем-то было принято решение: здание отдать греческим репатриантам. Как бы поступили вы в этой ситуации на месте Антонины Павловны? А она подумала о том, что не сможет ничего объяснить детям, и приняла решение вселяться. Даже несмотря на недоделки. Телеграфировала об этом Дыгаю и даже успела получить от него ответ: «Решение поддерживаю». А чуть ли не на следующий день после переезда — звонок из ЦК Компартии Узбекистана и вызов к первому секретарю Усману Юсупову.

— В кабинет вошла уже без слез — прежде отревелась, — вспоминает теперь Антонина Павловна. — Тут же полковники стоят, все начальники стройуправлений. И началось:

— Это ты, Булочкина, натворила? Наломала дров!

Я побледнела, партбилет в руке зажала. Ну, как, думаю, скажет сейчас: «Клади билет!».

— Да как же ты посмела-то?

— А мне разрешили, — говорю тихо, а сама чувствую, как заливаюсь краской.

— Что? Кто?

— Дыгай Николай Александрович... Тут же связался он по телефону с Дыгаем, и тот подтвердил разрешение на переезд.

— Ну, Булочкина, твое счастье, — оттаял первый секретарь. — На новоселье-то позовешь?.. Вот что, товарищи, сегодня вечером чтобы все были с женами и подарками на новоселье в нашем Комсомольском детском доме...

С того времени и повелось: новогодняя елка у нас третьего января. И дети из прошлых выпусков, и видные люди Ташкента к нам в этот день приходят. Приезжайте, гостям мы всегда рады, — улыбнулась Антонина Павловна.

Своя история и у дачи. А с ней тоже не обошлось без везения. После землетрясения 1966 года дачу в Чопан-Ота у детдома забрали кому-то под жилье, обещав со временем выделить другой участок. А потом, как водится, все не до того было. Целый год ходила Антонина Павловна на прием к председателю облисполкома. То просят еще ждать, то предлагают участок слишком далеко. Наконец один старичок из исполкома ей посочувствовал:

— Давно ходишь, смотрю, все никак не находишь. Что никогда не зайдешь к Кариму? Знаю тебя, знаю, что ищешь, знаю участок, поедем покажу.

Привез ее Каримока к участку на реке Каракамыш.

Глянула она и еще раз пожалела об утраченной даче с ее фруктовым садом; здесь же почти 10 гектаров неудобий — бугры, да овраги, да вековые талы в три обхвата.

— Не так смотришь, сестра. Участок выбракованный, знаю, — тем верней совхоз тебе его уступит. Речка — дети купаться будут, озеро — рыбу ловить. Дорога, город рядом — электричество легко тянуть. Поставишь насосы, водопровод проведешь, бугры сроешь — овраги засыплешь. Руки все сделают. Будет желание — все будет, большой сад будет...

После у Антонины Павловны не раз спрашивали: как удалось отхватить ей такой чудесный участок? «Повезло», — смеется она. Ее иногда в шутку так и зовут за глаза — «помещица». Да тут и впрямь целое поместье, и чего только нет! Черешня, вишня, персик, айва, яблоки, на грядках клубника, огурцы, на полях помидоры, капуста... (И за многоточием много всего: арбузы, сладкая редька, морковь, баклажаны.) И все с размахом: в пудах и тоннах — одного варенья варят центнерами, капусту квасят десятками бочек. В столовой арбузы не переводятся: летом — свежие, зимой — соленые. Сколько сил все это требует — и душевных и просто физических — говорить не приходится. Но потрачены они не зря — и не только в смысле роста урожайности. Тут урожай другой пробы: этим детям никто не твердит о трудовом воспитании, они просто воспитываются трудом.

Но вы ошибетесь, если подумаете, что дети днюют и ночуют на работе. Нет, ездят на дачу, на свой участок, по очереди и только те, кто успешно учится и быстро справляется с домашними заданиями. Поездка сюда — поощрение, а значит, еще один стимул хорошей учебы. Вот бы такой да некоторым домашним детям...

На эту дачу мы ехали на автобусе, подаренном шефами. Ехали мимо кварталов, отстроенных после катастрофы шестьдесят шестого года, — каждый дом на свой манер, ведь строили их разные республики. И вспомнилась директору история пятилетней давности, когда Комсомольский детский дом готовился отметить свое сорокалетие. Ожидали большого приезда «старичков» прошлых выпусков со всего Союза. Обратилась Хлебушкина за помощью к тогдашнему секретарю райкома партии. И что же? Он попытался вовсе запретить проведение встречи, увидя во всем этом лишь нежелательное скопление народа: неизвестно, где прибывающих разместить, как их кормить (город переполнен разгар летнего сезона).

«Что же сказать детям? — подумала Антонина Павловна, уходя от секретаря. — Что они заблуждались, считая детский дом родным своим домом? Что это обычное детское учреждение, а сами они не братья и сестры, она же им просто воспитательница... Да в это бы никто из них не поверил, зачем же говорить? Надо думать, как обойтись своими силами». «Ничего, мать, — успокоили ташкентские- дети, — встретим, как надо». И обошлись — чего не сделаешь для родных-то! И расселились, и голодным никто не остался: плов, шурпа, пельмени — всего наготовили ради такого праздника. И странной показалась сама мысль, что праздника могло не быть...

Над воротами дачи крупными буквами написано «Радость». Ребята сами дали ей это имя. Что ж, им лучше знать. Конечно, тут сад, бахча, всюду кусты роз. Но не только же из-за этого — «Радость»? «Ваши дети совсем не похожи на сирот, — писали Хлебушкиной побывавшие тут ленинградки, сами выросшие в детдоме, — нет у них той грусти в глазах, по которой сразу узнаешь воспитанников...»

Думал: в чем же секрет Хлебушкиной как воспитателя? Как удается ей — тихим словом, одним лишь присутствием — справляться со своим многочисленным семейством?

Когда-то показателем благополучия семьи считались крепкие стены да чтоб все дети были обуты-одеты, сыты. Теперь все знают, что не это главное. Вот рассказал о плантации, на которой встретишь все, что душе угодно. Так не для души это, поправит меня кто-то, а для желудка. А для души-то что? Четыре пианино, два комплекта духовых инструментов, танцевальный кружок, библиотека, где и самые крикливые сидят тихо и где у порога (как в восточных храмах) снимают обувь. Есть здесь редкие издания и даже книги, подаренные одной американской писательницей. Вот откуда человек приехал, чтобы написать об этом детском доме...

Уж совсем было отчаялся найти ответ на вопрос, чем же создан здешний удивительный микроклимат, как пришла мне на помощь сама Антонина Павловна. Вдруг представил ясно, как она улыбается и говорит: «Не мучь себя, сыночка. Нет никаких секретов — нужно просто быть матерью...»

Просто быть матерью — и весь секрет.

А ведь работать с Хлебушкиной непросто. Сам видел, как она возмущалась, когда воспитательница отпрашивалась с работы на десять минут пораньше, или как ворчала Антонина Павловна на водителя, что торопил ее домой... Если честно, тут не видел я повода для умиления. Вроде бы обычное дело, житейское — и такая реакция. Вот когда осознал парадокс: недостатки есть продолжение достоинств. Нет; при всей внешней солидности этой женщины спокойствие ей чуждо.

Собираясь в Ташкент и выясняя по телефону, когда удобнее застать Антонину Павловну в детском доме, удивился фразе: «Каждый день с девяти утра до восьми вечера». Ну, подумал, так уж и каждый?

Улетая в Москву, уже не удивлялся этому.