Вот Мария была очень честной блудницей, и это её спасло. Если бы она выдумывала себе оправдания, ничего бы не получилось. Она пряла, ткала, всякую другую работу исполняла чтобы есть, чтобы хлеб получать, чтобы зарабатывать себе на жизнь. А блудила она из одного только удовольствия. Это совершенно удивительное явление в мире, потому что подавляющее большинство блудниц ещё и сребролюбицы. Они, зарабатывая телом, прекрасно понимают, что они конвертируют свой блуд в деньги. Они их копят, собирают, и потом как-то пытаются жизнь свою устроить, накопив какие-то деньги. Мария денег за блуд не брала, только поэтому она и спаслась. Если бы она к цепям блуда добавила цепи сребролюбия, то всё — она бы не спаслась. Она была честная развратница, развратница без всяких угрызений совести. Семнадцать лет, день за днём, с утра до вечера и с ночи до утра без передышки. Это очень важно себе заметить, потому что сегодня таких марий есть очень много. Она одна такая святая, которая взошла на небо, а в принципе, их же есть тысячи и тысячи, десятки, сотни тысяч таких марий, которые не собираются каяться, которым нравится, которые зарабатывают так, которые придумывают себе всякие оправдания и объяснения. И потом заметьте, что она плывёт в Иерусалим. Т.е. лукавый позволяет ей сесть на корабль, поплыть в Иерусалим на праздник Воздвижения Креста, потому что он-то знает, что это его добыча, что она у него в руках плотно. Он позволяет ей ездить куда хочешь: «Куда хочешь, туда и езжай, всё равно ты моя. Хоть в Иерусалим, хоть на Афон езжай». И она на корабле блудит, в Иерусалиме блудит, т.е. там продолжается то же самое. Это такая очень интересная вещь: возле святых мест грех гуляет с наибольшей интенсивностью. Там, где есть некая святость, вокруг этой святости завихриваются потоки греха: люди там с ума сходят, греша. Там, где много Бога, там много и его врага. Враг лезет туда, где Бога много, он там пытается настроить свою «радиоволну» и с неё вещать свои мысли. Поэтому лукавый ведёт её в Иерусалим, в храм Господний: «Всё, пожалуйста, давай иди, всё равно ты моя». И вот там уже происходит обращение.

Она была неграмотной женщиной. Возле иконы Божией Матери она перетерпела некое такое возбуждение от сна, т.е. совесть её впервые затревожилась от вопроса: «Почему все заходят в храм, а я не могу?» До этого семнадцать лет она абсолютно не тревожилась в душе своей от того, что делала.

Когда вы, друзья мои, встречаетесь с грешниками, которые на голубом глазу говорят: «А что такого? Нормально всё, я живу себе и живу», — которые грешат, богатеют разными извращениями, воровством, содомскими упражнениями, чем хочешь, не удивляйтесь. Конечно, нельзя не удивляться, потому что удивительно, но из жития Марии мы узнаём, что, оказывается, можно жить абсолютно адской жизнью и совершенно не мучиться совестью. Впервые только в Божием храме она ощутила эту некую руку, упёршуюся ей в грудь и не пускающую её в церковь. Вот как важны наши храмы, в которых совершается богослужение.

Сколько раз мы, священники, наблюдаем это зрелище, когда люди приходят в храм, и в какие-то моменты, например, вдруг тошнота подкатывает к горлу, человек выбегает и блюёт. Или, например, в обморок падает. Или бледнеет, синеет, зеленеет, трясётся вдруг. Что это такое? Это сто раз видел я, и наверняка каждый священник это тоже видел не менее ста раз в своей жизни. А вот так вот. Церковное богослужение настолько сильно влияет на человеческую жизнь, настолько явно возвещает нам Бога Живого, что Бог Живой действует на душу мёртвую. Эта мёртвая душа вдруг начинает трепыхаться, оживать, дёргаться и иногда проявлять своё возвращение к жизни через плач, крик, обморок, трясение, стенание, рвоту, что-нибудь ещё такое. Это мы наблюдали очень много раз. Храмы очень важны. Храм Божий — это не квартира, в которой читают Евангелие, храм Божий — это место живого присутствия Живого Бога. Вот Он здесь есть. И люди приходят в храм Божий, переступают его порог, и вот он стоит-стоит, всё нормально, потом вдруг раз — позеленел, раз — упал, упал и не дышит. Говорят: «Ты чего упал-то? Так хорошо тут». Тут-то хорошо, а у него внутри всё плохо. Вот когда «хорошо» и «плохо» встречаются между собой, то человеку очень трудно устоять на ногах. То, что хорошо, душит то, что плохо в нём, и он падает навзничь, как будто его пулей сразили во время боя.

Так что Мария обратилась к Богу в храме, это очень важно. В храме, на богослужении. Потом очень важно, что она вышла из храма, заручившись поддержкой Божией Матери. Дали ей какие-то пару копеек в руку, она пошла к берегу Иордана, чтобы пойти за Иордан и там найти себе покой. И она причастилась. Здесь, вообще, взрыв нашей церковной реальности: она причастилась не исповедуясь. Если бы она начала исповедоваться и рассказывать все свои гадости, которые она творила семнадцать лет подряд, не переставая, то любой священник взял бы палку и выгнал её вон из храма, и не причастил бы её. Но она причастилась без исповеди. Она покаялась перед Божией Матерью, поцеловала крест Господний, услышала от Божией Матери: «Иди за Иордан, там будет тебе покой», — и она пришла в церковь Иоанна Предтечи на берегу Иордана и там причастилась. Она вообще только два раза в жизни причастилась. Если бы сегодняшнюю дисциплину навесить на блудника кающегося, то блудник кающийся никогда не причастится. И это есть вопрос. Как же нам поступать? Вот приходит человек, обременённый тысячами грехов: всякими гадостями, всякими мерзостями, всякими злодействами, всякими неправдами, всякими извращениями — и ты слушаешь его. Если брать по Типикону или по Правильнику, по книжке со сроками епитимьи, то нужно гнать его лет на сорок из храма. А реально что делать? А реально нужно, очевидно, поступать по Духу Божиему: как Дух подскажет. Потому что если бы Мария не причастилась Святых Тайн, она бы не выдержала сорок семь лет в пустыне, а если бы она исповедовалась в храме, устно рассказывала про свои грехи, то никто бы её не причастил. Она причастилась без исповеди, это очень важный вопрос. Спорьте со мной, ругайтесь со мной как хотите, но житие об этом говорит очень ясно. Она приняла Христовы Тайны, переправилась через Иордан, ушла в пустыню и там осталась на сорок семь лет.

Первые семнадцать лет она боролась с помыслами как с дикими животными, как со зверями: как с шакалами, как с гиенами, как с львами и леопардами. Они грызли её, а она сопротивлялась. Т.е. её мучил блуд, она мучилась от голода, от жажды, от холода ночного. Вообще, в пустынях зимой очень холодно, особенно ночью. Там почему песок, вообще? Потому что там зимой ночью холодно, а летом очень жарко, и там трескается любой камень, он превращается в песок. И она страдала от холода, голода, воспоминаний блуда, разжения в плоти, и прочее-прочее. Семнадцать лет подряд, день в день: как блудила она семнадцать лет подряд, столько лет она и страдала от всех этих вещей. Но Христос крепил её, и Божия Матерь помогала ей, и эта бедная святая женщина дотерпела до конца. А потом через семнадцать лет пришёл к ней покой, продолжавшийся ещё тридцать лет до пришествия в пустыню Зосимы, который причастил её и дал ей возможность уйти с миром в мир иной. Настолько важно причащаться Христовых Тайн, что даже такие вот, по мирским понятиям, конченые блудницы спасаются именно благодаря причащению Святых Христовых Тайн. Пробудившаяся совесть тут же требует Причастия. Как только проснулась совесть, как только есть боль о прожитой жизни, тут же душа желает Причастия. Без Причастия спастись невозможно. Зосима специально пришёл в пустыню, — Господь повёл его, — чтобы Марии причаститься Святых Христовых Тайн.

Всё это важно для нас, сегодняшних людей, потому что разврат и безобразия — это константы нашего бытия, вы всё это знаете и без меня. Нет жития, есть только вонючая жизнь. И блуд составляет главную составляющую этого букета, этой икебаны греховной, которая нам сплетена и составлена хозяином греховной жизни, врагом Божиим. Поэтому нам всем с вами нужно подружиться с Марией Египетской, нужно полюбить её, нужно обращаться к ней. Когда дети наши начнут смотреть порнографию в интернете, нам нужно будет молиться ей. Когда мы сами начнём дурака валять и разжигаться похотями всякими, достойными пятнадцатилетнего возраста, а хотя нам уже пятьдесят или шестьдесят, нам нужно будет молиться ей. Нам нужно будет молиться ей всегда, когда блуд вступит в свои права и начнёт командовать нашей жизнью. Ведь Христос Сам сказал, что кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами. Христос называет мир сей прелюбодейным и грешным. Т.е. прелюбодеяние выделяется в отдельную категорию. Грешный — это сребролюбивый, злословный, суетный, лукавый, хитрый, злой, недоброжелательный, — все грехи там, все отдельно. А ещё отдельно есть прелюбодейный. Прелюбодеяние — это отдельный грех. Люди действительно блудники. Не просто празднословцы, жадины, брехуны, сплетники, злословцы, мстители за себя и т.д., они ещё главное — прелюбодеи. Куча брошенных женщин, куча брошенных мужчин... Кстати, бабы стали такими же развратницами, как мужики. Раньше только одни мужики бросали женщин, а сегодня бабы посходили с ума, отбивают чужих мужей, развратничают, творят непонятно что, такие же сумасшедшие стали, как демоны в аду. Всё поменялось, вообще, всё изменилось. У них в голове только — в какой салон пойти ногти красить и какого мужика у какой бабы отбить. Мужики всегда, так сказать, за цокающими каблуками, за короткой юбкой вели глазом, в этом нет ничего удивительного. Но женщины! Женщины стали ещё более развратными, чем мужчины, это факт нашей жизни. Они развратились до корня волос. И вот Господь называет мир сей прелюбодейным и грешным. Всё остальное — это уже другие грехи. Так вот когда мы захотим избавиться от грехов своих, нам нужна будет хорошая помощница. Звать её Мария. Но не Божия Матерь, хотя Божия Матерь помогает всем и везде. Есть ещё одна помощница по имени Мария — Мария Египетская, которая утонула в блуде, но не захлебнулась. Вынырнула, доплыла до берега, на берег вышла и сегодня в раю живёт. Преподобная мать Мария, моли Бога о нас!