Название: Время перемен
Автор: Eishi
Бета: Grethen
Пара/Персонажи: Неджи/Хината, Хиаши, Хизаши, ОМП Хьюга
Жанр: gen, romance, action (немного)
Рейтинг: PG
Саммари: Трудно быть собой в клане, где ты всего лишь один из сотен таких же. Но всегда найдется кто-то, кто пойдет против правил, как бы трудно это ни оказалось.
Дисклеймер: Мир и герои принадлежат Кишимото Масаси, выгоды я от них не извлекаю.
Примечание: написано на Naruto-fest 2008 для nomad_child, которая хотела:
- Хьюга-эпопея (не обязательно крупномасштабная): атмосфера жития суровой коноховской фамилии, постепенное изменение или болезненное сохранение традиций; если пейринг, то Неджи/Хината.
От автора: очень хочется надеяться, что ожидания заказчика фик оправдает.



Глава 3

Он проиграл.
И кому? Вечно отстающему, бестолковому и шумному мальчишке, которого никогда и за противника-то не считал. Узумаки Наруто. Уму не постижимо.
Что с ним не так? Что у него есть такого, чего нет у Неджи? Откуда эта его абсурдная уверенность в победе, даже когда запасы чакры исчерпаны?
В памяти по частям всплывает их поединок – каждая атака, каждое слово. Наруто всегда много болтал, Неджи помнит это еще с академии, и он еще тогда считал это пустой тратой времени. В битве нет места словам, только – ударам. Одна из самых простых истин, но Узумаки умудрился оспорить даже ее.
Неджи раздражала его болтовня. Раздражала настолько, что впервые в жизни он позволил себе почти сорваться. Снять повязку с протектором перед кем-то не из их семьи, вспомнить о прошлом: об отце, о печати и долге перед кланом. И даже более того – рассказать об этом Узумаки.
Он же хотел знать, верно? Вот и узнал.
И надо отдать ему должное, в попытках выяснить все, Наруто оказался не меньшим упрямцем, чем сам Неджи. Хотя бы за это он уже заслуживал признания.
Когда он улыбался там, на арене, усталой, но широкой и счастливой улыбкой, Неджи вдруг ясно осознал, что завидует ему. Бестолковому и шумному Узумаки Наруто, который пробьет головой любую стену исключительно благодаря своему чертову упрямству и воле, которой у Неджи никогда не было. Воле принимать решения самому: выбирать куда идти и за что сражаться. Не по приказу клана, а потому что он просто любит свою деревню и друзей.
Если живешь прошлым, не сможешь двигаться вперед. А Неджи хочет идти своей дорогой и решать сам за себя. И он это сделает.
Когда дверь в палату, в которую его принесли с арены, медленно открывается, Неджи ожидает увидеть лишь свою команду, ведь кроме них вряд ли кто-то еще явится навестить проигравшего – на арене начинается следующий бой. Зрители пришли сюда восхищаться победителями, а не жалеть неудачников. Неджи никогда не думал, что однажды окажется в числе последних, но сегодня многое происходит впервые.
Дверь отворяется слишком тихо для Гай-сенсея.
- Прошу прощения, - произносит голос, который Неджи ненавидит уже многие годы. - Не могли бы вы оставить нас наедине ненадолго?
Санитары, еще секунду назад говорившие ему, что все в порядке, замирают под взглядом вошедшего, как кролики перед удавом. Один из них все же сопротивляется, выдавливает из себя дрожащее «но» и замолкает, едва слышит тяжелое:
- Это не займет много времени.
Хьюга Хиаши умеет говорить так, что не подчиниться невозможно. Потому что это приказ. Даже если звучит он, как обычная просьба.
Санитары испаряются в мгновение ока.
Неджи садится на постели. Руки дрожат, голова кружится от слабости: он истратил в поединке всю чакру, но держит спину прямо.
- Что вам нужно?
Трудно смотреть на человека с лицом своего отца.
Сколько бы раз они не встречались после смерти Хизаши, Неджи никогда не поднимал взгляд. Все думали, что это почтение, что он счастлив и горд тем его отец выполнил свой долг перед кланом. Правда же была куда страшнее. Если бы они только заглянули ему в глаза, присмотрелись чуть повнимательнее, то увидели бы в них лишь ненависть. Такую черную и разъедающую, что Неджи никогда не поднимал взгляд, зная, что если это случится, не помогут никакие оправдания. За прошедшие годы он так и не научился лгать.
Но сегодня он хочет, чтобы Хиаши увидел все. Впервые с того дня, Неджи смотрит ему прямо в глаза.
Его накажут за эту дерзость, он знает, но в том, что он сорвался, не только его вина. Наруто заставил его вспомнить, пережить все заново, а Хиаши пришел, чтобы нанести последний удар: ткнуть носом в его место, как зарвавшегося щенка, показать, кто сильней, раздавить. Он ведь здесь за этим, верно? Что еще может быть нужно главе клана от проигравшего?
Неджи не верит ни единому слову, когда Хиаши говорит, что пришел рассказать правду о дне, когда погиб его брат. Он привык ко лжи, привык, что старшая семья помыкает младшей, пользуясь силой печати. С привычками трудно бороться.
Неджи повышает голос. Он почти кричит на главу клана, и только боги знают, почему Хиаши ему это позволяет. Все ведь должно быть, как обычно: гневно сдвинутые брови и разрывающая голову боль от печати. Но боли нет, как нет и гнева. В глазах Хиаши лишь печаль – слишком похожая на ту, что была в глазах отца, когда он в последний раз провел ладонью по тогда еще чистому лбу Неджи.
Он смотрит на свиток, что Хиаши кладет рядом с ним, как на гадюку. Еще одно оправдание? Идеально слепленная история в подтверждение того, что старшая семья всегда права, а младшая ошибается?
Неджи трясет. Он так хочет кинуть этот свиток в лицо Хиаши, что пальцы сводит судорогой. Но на свитке слова «для Неджи», написанные рукой отца. Его почерк не спутать ни с чьим другим, и Неджи кажется, будто он слышит, как что-то с треском ломается внутри, когда он тянет руку и хватает запечатанный лист.
Голос отца звучит у Неджи в ушах. Так странно чувствовать, что слушаешь того, кого потерял много лет назад, представлять, как все произошло в тот день. То, о чем Хизаши мечтал всю свою жизнь, он смог осуществить, лишь умерев. Пойти против судьбы Хьюга. Единственный раз сделать выбор самому, без оглядки на долг перед старшей семьей. Жить каплей в потоке и уйти встречной волной.
Не ради защиты главной ветви, а ради своей семьи и селения.
Отец выбрал смерть по собственной воле, и с этим выбором обрел свободу. Ту самую, которая, как думал раньше Неджи, недоступна ни одному из младших Хьюга.
Хиаши на коленях, его голова опущена к полу. Он просит прощения за то, что все прошедшие годы Неджи жил бок о бок с этой ненавистью. Возможно, если бы он рассказал обо всем раньше… Ждал, пока Неджи вырастет? Пока будет способен понять? А ведь мог и опоздать. Еще пара лет, и Неджи сжился бы со своей ненавистью настолько, что уже не смог бы вот так просто от нее отказаться. И, наверное, даже почерк отца на свитке уже ничего бы не изменил.
Но Хиаши успел.
Неджи не способен выдавить даже слова. Да и не нужны они сейчас, эти слова. Только одно он знает точно – никто и никогда не узнает, что в этот день глава клана стоял перед ним на коленях.
Когда Хиаши уходит, Неджи еще долго сидит, сжимая в пальцах свиток. Ему кажется, что, прикасаясь к нему, он касается руки Хизаши. Совсем как в детстве, когда он засыпал, держась за большую и теплую отцовскую ладонь.
Хорошо, что никого нет рядом. Хорошо, что никто не видит, как по его щекам бегут соленые дорожки слез. Неджи не помнит, когда плакал в последний раз. Кажется, это было так давно, что даже не отложилось в памяти, и будет ли еще когда-нибудь, Неджи не уверен.
Слезы текут по щекам, и Неджи чувствует, как то, что отравляло его все эти годы, вытекает сейчас вместе с ними. Обида, ненависть, бессилие перед собственной судьбой капают на колени теплыми прозрачными каплями и высыхают, оставляя после себя лишь корочку соли.
А за окном взмывают в небо птицы, которым Неджи больше не завидует.
Он все еще думает о них, когда, снеся дверь с петель, в палату ураганом бодрости врывается Гай. Кидается к Неджи, хлопает его по спине так, что у того перехватывает дыхание, и заявляет во всеуслышание, что несмотря на проигрыш, он гордится своим учеником ничуть не меньше, чем раньше. У Неджи закладывает левое ухо.
Ли сегодня не столь активен из-за перелома ноги, но встать в позу Классного Парня и показать Неджи оттопыренный большой палец это ему не мешает. Тен-Тен выглядывает из-за его плеча, улыбаясь и размахивая бумажным пакетом, в котором, судя по запаху, что-то вкусное.
Они все-таки пришли.
- Не унывай, мой ученик! - вдохновенно декламирует Гай. - Мы будем тренироваться еще больше: не только днем, но и ночью! Сила юности вольется в тебя, и, наполненный ею, ты будешь непобедим!
- Ты отлично сражался, Неджи, - кивает Тен-Тен и подталкивает вперед старательно отводящего глаза Ли. - Ну же, Ли, скажи ему.
Тот делает шаг вперед, опираясь на костыль.
- Я… Я не видел твой бой, Неджи, прости. Но как только моя нога будет в порядке, я буду тренироваться еще усердней, чтобы стать сильней тебя.
Неджи мысленно поздравляет себя с тем, что по воле судьбы оказался продолжателем традиций своего учителя. Гордое имя вечного соперника Ли, вне всяких сомнений, принадлежит ему.
Он коротко кивает.
Его слезы уже давно высохли, но Неджи все еще думает, как, должно быть, красива Коноха, с высоты птичьего полета.


* * *

В саду главного дома мало что изменилось с того дня, когда Неджи был здесь в последний раз на празднике трехлетия Хинаты-химе. Старые сакуры все так же величественны, узкие дорожки усыпаны тем же серым гравием и даже огромные белые карпы в садовом пруду, кажется, совсем не постарели. Но рядом со скрученными временем сакурами стоят и молодые деревца, на ветках свиты новые птичьи гнезда, а у карпов в пруду прибавление в семействе. Все меняется, и даже Хьюга, столько рьяно отторгающие любые перемены, не могут этому помешать.
Неджи опускает руку в прозрачную воду, и карпы тут же кидаются к ней в надежде, что она съедобна. Те, что покрупнее, отпихивают молодняк широкими плавниками, но мальки все равно отважно рвутся в бой. Неджи чувствует, как рыбы дергают за волоски на его руке. Глупые. Думают, что это червяки. От их попыток по руке бежит приятное покалывание, и Неджи закрывает глаза, сосредотачиваясь на ощущениях.
Всего полчаса назад он был на арене.
Неджи еще не успел прийти в себя после эффектного появления Гая и команды, как Тен-Тен уже схватила его за руку и потащила за собой на трибуны. Ну конечно, ведь скоро должен был начаться поединок Саске. Кто бы такое пропустил? Большинство зрителей пришли сюда сегодня только для того, чтобы увидеть последнего из легендарных Учиха. Быть единственным выжившим из клана – незавидная участь, даже несмотря на подаренную жизнь. Вот уж на чьем месте Неджи точно не хотел бы оказаться, так это на месте Саске.
Покинуть палату они не успели: до двери оставалось всего пара шагов, когда объявились Таймей и Хидео. Хотя Неджи и тренировался с ними довольно часто, нельзя сказать, чтобы они были большими друзьями, а значит, здесь они могли оказаться всего по одной причине – приказ главы клана.
Лицо Хидео вытянулось, когда Неджи попросил его озвучить слова Хиаши.
- «Проводить Неджи в главный дом, где ему окажут необходимый медицинский уход», - ответил за напарника Таймей. - И закрой уже рот, Хидео, малыш ничего особенного не сказал. Как будто было сложно догадаться, что мы тут делаем.
- Так это… Ну да, в общем-то, - нашелся, наконец, тот. За то время, что Неджи его не видел, Хидео успел заработать себе еще один тонкий шрам на шее, прямо над воротником жилета джонина.
- Но здесь же есть медики, - вмешалась Тен-Тен, - О Неджи смогут позаботиться.
- Извини, малышка, приказ Хиаши-сама, - развел руками Хидео.
Неджи коротко кивнул, давая понять, что все в порядке. К тому же он не горел желанием возвращаться на арену, пусть даже и в качестве зрителя. Воспоминания о поражении еще были слишком ярки, и проверять, помнит ли о нем еще кто-нибудь, совсем не хотелось.
- И почему такие поручения всегда достаются нам? - кажется, у потолка спросил Таймей, когда они уже шли по коридору. - Скоро начнется бой Учиха. Чтобы выбить себе выходной на сегодня я на прошлой неделе отпахал два дежурства за Генджи, между прочим.
- Да ладно тебе, - хлопнул его по плечу напарник. - Мы быстро. Может, еще успеем. Все равно я слышал, он еще не появился. Самоуверенный малец, раз рискует так испытывать терпение Хокаге-сама.
И вот Неджи здесь – с промытыми и перевязанными ранами и чувством, что ему тут совсем не место. Зачем все это? Ясно, что Хиаши хочет загладить вину, но с его стороны все же глупо надеяться, что за один день Неджи забудет все, чем жил последние восемь лет. Он по-прежнему не любит старшую семью. Правда о том дне, когда родилась его ненависть, многое изменила, это верно, но верно так же и то, что Старейшины вряд ли одобрили поступок главы клана.
Карпы неожиданно прекращают атаковать опущенную в воду руку, и Неджи открывает глаза, чтобы узнать, что их отвлекло.
Настоящая еда. Ну конечно. В нескольких шагах от него, присев на корточки, Хината-химе крошит в воду свежую рисовую лепешку.
Она умеет ходить бесшумно, словно тень, но одного этого все же мало, чтобы стать хорошим шиноби. Неджи всегда считал ее ни на что не годной и только недавно начал понимать, зачем ей все это: тренировки дни напролет, мозоли от кунаев на ладонях, кровь и пот, через которые проходит каждый из них. Хината идет своей дорогой – неровной, трудной и совсем не подходящей для наследницы клана, но той, что выбрала она сама.
Вода бурлит от ожесточенной схватки за еду: белые спины мелькают на поверхности, и они так близко друг к другу, что кажется, будто у берега всплыл живущий в пруду змей. Домашний питомец Хьюга.
- Сколько ни корми, они всегда голодные, - улыбается Хината, бросая в пруд остатки лепешки. - Но зато они умеют слушать, как никто другой.
Она смотрит на рыб так, будто они ее лучшие друзья. Те, кому не страшно доверить свой самый сокровенный секрет. Неджи невольно думает о том, сколько времени провела Хината у этого пруда и о чем здесь говорила.
Она переводит взгляд на его руку, ту самую, которую он только что пускал в пруд. С нее капает вода, и намокшие бинты похожи на плоскую змею, обвившую локоть и лениво свесившую с него часть своих колец.
- Неджи-нии-сан, твои бинты.
- Ерунда.
- Нет, - мотает головой Хината. В ее голосе вновь звучит та твердость, что Неджи слышал в их поединке. - Повязка теперь никуда не годится. Я… - она вдруг замолкает, будто испугавшись своей решительности.
Неджи молча протягивает ей руку.
За те годы, что он жил своей ненавистью, не замечая ничего вокруг, Хината успела измениться. И вместе с тем она все та же. Неджи помнит ее робкую улыбку в тот день, когда они впервые встретились.
- У меня с собой есть запасные бинты…
И да, Хината-химе, похоже, тоже до сих пор не научилась лгать. Легкий румянец выдает ее с головой. Она ведь шла вовсе не к пруду, а к Неджи. Иначе зачем ей брать с собой бинты?
- А эта лепешка тоже была для меня? - спрашивает он, бросая взгляд на плещущихся в темной воде карпов. В их выпученных глазах нет ни капли стыда за то, что они только что слопали чужой обед.
Хината нехотя кивает.
Интересно, что еще она принесла в жертву оправданию их якобы случайной встречи?
Хината осторожно кладет пальцы на перебинтованное запястье Неджи. Он видит, как дрожит ее рука, когда она принимается бережно снимать намокшую повязку слой за слоем.
Его раны, в сущности, не так уж и опасны – всего лишь глубокие ссадины, но лекарь старшей семьи клана сказал, что их необходимо перевязать, чтобы не попала инфекция. В академии их учили оказывать себе и друзьям по команде первую помощь, и навыки Хинаты в этом прямо противоположны тому, что может Неджи. Он способен обработать и перевязать практически любую нетяжелую рану, но лишь на себе самом. Когда дело доходит до практики на ком-либо еще, бинты упорно не желают ложиться, как следует. В итоге гипотетическую рану на голове Кибы, который достался ему на занятии по медицине в напарники, Неджи перевязал так, что того опознал лишь Акамару, да и то исключительно благодаря острому нюху.
С Хинатой все наоборот. Она может помочь другому, но абсолютно не способна позаботиться о себе самой. Но, кажется, ее это совсем не беспокоит.
Когда дело доходит до нижних слоев повязки, ее движения чуть замедляются. Аккуратно, чтобы не потревожить рану, она отделяет бинты друг от друга, одновременно наматывая их себе на ладонь. К счастью, намокшая ткань легко отходит.
- Я слышал, тебе стало плохо на экзамене.
Благодаря Хидео с Таймеем можно узнать вообще много чего интересного.
Пальцы Хинаты замирают на миг над раной, а затем она снимает со своей ладони использованный бинт и, присев, кладет его на траву.
- Со мной все в порядке, Неджи-нии-сан, - она сжимает руку в кулак, подносит его к своей груди, туда, где бьется сердце. - Спасибо, что беспокоишься.
- Ты все-таки моя сестра.
Нелепое оправдание, и Неджи это понимает. Еще недавно ему было все равно.
Интересно, каково слышать такое от человека, который тебя едва не убил?
Хината поднимает голову и улыбается ему – робко, неуверенно, но искренне. Она всегда честна с собой и с теми, кто рядом, и, наверное, поэтому, стоя сейчас перед ней, Неджи жалеет о том, что вообще открыл рот. Он ведь никогда не думал о Хинате, как о сестре. Точно так же, как Хиаши для него не дядя, а глава клана, Хината в первую очередь наследница Хьюга. Оттого, что он использовал их родство, как оправдание тому, о чем никогда бы не спросил раньше, Неджи чувствует себя прожженным лжецом.
Хината накладывает новую повязку ничуть не хуже семейного лекаря – быстро, ловко, уверенно. Неджи неожиданно понимает, что не может отвести взгляд от ее пальцев, порхающих над его запястьем.
- Ну вот и все, - довольная собой, произносит она. - Теперь гораздо лучше.
Неджи пробует согнуть руку в запястье, проверяя, не слишком и туго затянут бинт, и кивает в знак благодарности.
- Неджи-нии-сан…
Кажется, Хината хочет сказать что-то, но никак не может решиться. Смотрит в сторону, на пруд, будто ждет оттуда помощи. Неджи вспоминает страх в ее глазах, когда, стоя напротив нее в зале для предварительных боев, говорил, какой беспомощной и жалкой она выглядит в такие моменты. Почему он сказал это? Хотел унизить, доказать свое превосходство? Единственный, кто был жалок тогда, это он сам, но Неджи понимает это только сейчас.
Хината умеет принимать решения сама. И даже лучше, пожалуй, чем Неджи, поэтому он терпеливо ждет, когда она сделает свой выбор.
- Отец хочет, чтобы ты жил с нами, - наконец, на одном выдохе скороговоркой выдает Хината. - И я… и… и я тоже.


Неджи молчит.
Кем он будет здесь? Нахлебником, которого родственники пригрели из жалости? В доме старшей семьи на младших Хьюга смотрят, как на слуг, и потому никто из них не желает задерживаться тут дольше необходимого. А Неджи предлагают остаться.
Перебраться из одной клетки в другую? Нет, спасибо.
Хиаши хватило мужества признать свои ошибки, но это вовсе не значит, что пропасть между главной и побочной ветвью исчезла.
- Неджи-нии-сан?
Хината смотрит на него, Хината ждет ответа. В ее глазах всегда отражается все, что она чувствует. Еще одна непозволительная роскошь для шиноби, но такая редкость для того, кто рожден в Хьюга. Неджи не понимает, откуда в его голове появляется мысль о том, кто же оценит эти глаза по достоинству, когда придет время.
- Я не останусь.
Хината не спрашивает почему. Она понимает гораздо больше, чем может показаться со стороны, однако ничего не скажет вслух. Иногда Неджи это раздражает, но сегодня он ей благодарен.
Резкий порыв ветра налетает внезапно.
Неджи поднимает руку, защищая лицо, и смотрит в небо. Солнце плавится в радужном ореоле, равнодушное к тому, что происходит под его лучами.
Знамя змея. Плохой знак.
Дурное предчувствие бьется и кричит внутри, как пойманная птица, и оно оказывалось верным слишком часто, чтобы Неджи сейчас его проигнорировал.
- Что это?
Весь сад будто смотрит на них сотнями чужих глаз.
- Хината-сама, вам нельзя здесь…
Договорить Неджи не успевает. Земля начинает дрожать, и Хината, не удержавшись на ногах, падает ему на руки. Перепуганные карпы исчезают в темной воде, опускаются ко дну, туда, где безопасней. Неджи и Хинате бежать некуда.
- Змея… Неджи-нии-сан, там змея!
Неджи поворачивает голову в направлении, которое указывает Хината. Там, вдалеке, над Конохой качаются две огромные змеиные головы. Вокруг гремят взрывы – отряд дозорных с окружающей селение стены уже вступил в бой, но против такого чудовища у них нет ни шанса. Откуда оно взялось? Что происходит?
Неджи чувствует, как Хината дрожит в его руках.
- На Коноху напали. Мы должны…
Они появляются неожиданно – восемь шиноби в одеждах Деревни Звука. На то, чтобы подумать, откуда они здесь, времени нет. Неджи без оружия: младшим Хьюга запрещено приносить его в дом старшей семьи, но у Хинаты на поясе сумка с сюрикенами. Это поможет им продержаться некоторое время.
Хината встает Неджи за спину. Она все еще дрожит, но не намерена отступать.
- Бьякуган, - произносят они одновременно.
- Это владения Хьюга. Убирайтесь.
Они не послушают, Неджи знает, но разговор даже в пару фраз даст отсрочку во времени, вполне достаточную, чтоб незаметно отвести руку за спину и вытащить из сумки Хинаты сюрикены.
- Сопляки нам не указ, - нагло бросает в ответ один из шиноби Звука.
А затем кунаи летят со всех сторон. На полпути их встречают сюрикены Неджи: пусть их меньше, но они дают шанс уклониться от остальных. Неджи прыгает в сторону, краем глаза отмечая, как Хината отражает несколько кунаев и едва успевает увернуться еще от нескольких. Один из них пропарывает рукав ее куртки.
Разделиться было ошибкой. Одна она не справится.
Долг младшей семьи – защищать старшую. Нельзя допустить, чтобы наследница пострадала.
Восстановленной чакры хватит, чтобы применить Хаккешоу Кайтен всего раз, но Неджи не может использовать технику, пока Хината в радиусе ее действия. Если бы она смогла двигаться, как он, если бы смогла стать его тенью… Тогда, возможно – только возможно – они бы справились. Идея отдает безумием, но другого выбора у них нет.
- Хината-сама, - Неджи бросает свой последний сюрикен и снова оказывается возле нее. - Вы видели мой Хаккешоу Кайтен в поединке с Наруто?
- Да.
Хината отвечает с такой уверенностью, что Неджи понимает: в тот момент на арене она смотрела не на Наруто, а на него.
- Доверьтесь мне, Хината-сама.
Он резко поворачивается к ней, хватает за руку и дергает к себе.
- Просто держись за меня, - шепчет Неджи ей в волосы. - Хината.
Она кивает, не поднимая головы, вжимается в него так, будто хочет слиться с ним в одно целое: обхватывает за пояс, вцепляется в ткань его куртки на спине. Нет времени на споры или на смущение.
Сейчас они – один вихрь, который сметет любого, кто осмелится к ним приблизиться.
Неджи слышит звон отскакивающих от барьера кунаев и проклятия противников. Пока хватает чакры, они в безопасности, ну а дальше будь, что будет.
Слабость накатывает опустошающей волной.
- Неджи-нии-сан!
Он слышит ее сорванный голос, хватаясь за воткнувшийся в плечо кунай. Вихря больше нет, а значит, они снова уязвимы. Но шиноби Звуки уже только четверо – остальные, видимо, не стали проверять, насколько хватит запасов чакры противника, и двинулись дальше. Неджи надеется, что все слуги уже успели где-нибудь укрыться.
Он выдергивает кунай из плеча и зажимает рану ладонью.
- Неджи-нии-сан…
- Встаньте за мной, Хината-сама.
Нужно выиграть еще немного времени. Еще совсем чуть-чуть, пока сюда не доберется охрана. Хьюга слишком горды и надменны, чтобы позволить врагу находиться на своей земле: тех четверых, что ушли вперед, наверняка уже нет в живых. Ждать осталось недолго.
Неджи чувствует, как пропитавшаяся кровью ткань куртки липнет к спине. Без чакры остается полагаться лишь на навыки рукопашного боя. Проиграть противнику в тайдзюцу – позор для ученика Гая-сенсея, и хотя Неджи обычно предпочитает использовать техники клана, тренировки с Ли не прошли даром.
Он блокирует первую атаку нападающего и, поднырнув под его выброшенную руку, бьет точно в солнечное сплетение. Усиленный чакрой удар в жизненно важную точку – верная смерть. В кулаке собраны лишь ее остатки, но этого вполне достаточно. Шиноби Звука замирает на миг с открытым ртом, будто хочет вдохнуть и не может, а затем падает к ногам Неджи.
Когда Неджи поднимает голову, готовый к следующей атаке, три оставшихся противника уже валяются на земле.
- Скоты, - презрительно кривится Хидео. Кровь на металлических когтях его щитков кажется Неджи слишком яркой в свете окольцованного радугой солнца. - Вы в порядке, Хината-сама?
Та только молча кивает. Страх в ее широко распахнутых глазах тускнеет, отступает перед пониманием: долг шиноби – защищать свое селение и близких любой ценой. Но смерть слишком уродлива, чтобы Хината могла смотреть на нее с таким равнодушием, с каким смотрят остальные.
Когда она кидается к нему и нерешительно замирает с протянутой к его ране рукой, не сделав последнего шага, Неджи думает, что не все должны уметь убивать. Сохранить жизнь порой гораздо труднее.
- Еще четверо ушли.
- Недалеко, - успокаивает его появившийся рядом с напарником Таймей. Судя по тому, что на самом нем ни царапины, а на рукаве пятна крови, с теми четырьмя он уже разобрался. - Наши перебили всех, кто осмелился сюда сунуться, так что здесь теперь безопасно.
Хидео кивает в подтверждение его слов.
- На кого они вздумали напасть? - бормочет Таймей, подбирая с земли валяющиеся у ног сюрикены и запихивая их к себе в сумку. - Хьюга не проигрывают таким ничтожествам.
Земля вновь начинает дрожать под их ногами.
- Чертова гадина, - ругается сквозь зубы Хидео, всматриваясь в клубы дыма среди, которых мелькают огромные змеиные головы.
- Что происходит, Хидео-сан?
- На деревню напали. Не знаю точно, но, похоже, песчаники заключили союз с шиноби Звука. На улицах полно и тех, и других.
- А мой отец… - наконец спрашивает Хината. По ее лицу видно, что она и хочет, и не хочет услышать ответ.
- С Хиаши-сама все в порядке, не волнуйтесь. Неджи, - Хидео переводит на него взгляд, - позаботься о Хинате-сама.
Неджи кивает, и джонины исчезают вместе с новым порывом ветра.
Нападение. Как низко было воспользоваться тем, что на время экзамена чунинов Коноха открыла ворота для шиноби из других скрытых селений.
Все, кто могут, сейчас сражаются. Неджи хотел бы быть там, вместе с ними, но в его нынешнем состоянии от него будет мало толку. Остаться здесь, с Хинатой, лучшее, что он может сейчас сделать.
Признать свою слабость всегда трудней, чем сражаться.
- Нужно вернуться в дом, Хината-сама.
В воздухе начинает пахнуть гарью, но Хинате, кажется, все равно. Она смотрит на качающиеся в клубах черного дыма змеиные головы, и на ее волосах оседают хлопья принесенного ветром пепла – частички сгоревших домов, частички чужих жизней.
- Хината-сама.
Она вздрагивает, когда ладонь Неджи опускается ей на плечо. Полуденное солнце высоко над головой, но по ее телу бежит дрожь, будто от холода.
Она плачет, глядя, как горит Коноха.