ОРДА
Видя неисчислимую силу Золотой Орды, святой князь Александр поступил так, как
подобает христианину. Он смирился перед Божьей волей и приложил все силы к
реально возможной защите нужд и интересов русского народа. Когда в 1252 году его
брат Андрей Ярославович поднял обреченное на провал антиордынское восстание,
Александр не выступил против Батыя. Но, став после сокрушительного разгрома
восставших и нового разорения Руси великим князем, он за годы своего правления
путем сложных дипломатических переговоров не раз спасал от уничтожения Новгород,
Ростов, Углич, Ярославль и многие другие русские города, пытавшиеся, невзирая на
очевидную несопоставимость сил, выступать против монголов.
Не так поступил Даниил Галицкий. Восстав вместе с Андреем Ярославовичем против
Батыя он, опираясь на поддержку Литвы, Венгрии и Польши, сумел нанести поражение
некоторым татарским отрядам. Возгордившись, он принял от римского папы титул
"короля Малой Руси" и включил свои владения в орбиту западного политического,
культурного и религиозного влияния.
05 декабря 2007 года, 21:29
Святой Александр Невский как полководец и дипломат. Доклад митрополита
Ташкентского и Среднеазиатского Владимира на конференции, посвященной наследию
святого князя
www.interfax-religion.ru
Узбек Султан Мухаммед хан (в источниках - Азбяк, Озбяк) (г. рождения неизвестен
- умер 1342) - хан Золотой Орды (правил в 1313-42).
В январе 1313, после смерти своего дяди хана Тохты, Узбек воцарился в Золотой
Орде. Ввёл ислам как государственную религию и преследовал всех инаковерующих,
что вызвало заговор золотоордынских эмиров, жестоко подавленный Узбеком. Узбеку
удалось ликвидировать феодальные распри в Орде и добиться её подъёма.
Опасаясь усиления Руси, Узбек постоянно разжигал вражду между русскими князьями.
Против тверского князя Михаила Ярославича, стремившегося объединить под своей
властью русские земли и освободиться от монголо-татарского ига, Узбек в 1317
выдвинул на великое княжение Владимирское московского князя Юрия Даниловича,
женив его на своей сестре Кончаке. Узбек дал Юрию татарское войско, но Михаил
разбил войска Юрия. Неожиданная смерть Кончаки дала повод Юрию обвинить перед
Узбеком Михаила в отравлении ее. Михаил был вызван в Орду и здесь, вследствие
ненависти к нему приближенного Узбека, Кавгадыя, был убит по приказанию Узбека.
Сын Михаила Александр возобновил борьбу с Иваном Калитой. Известный случай с
ханским послом Шевкалом (Чол-хан), который был со своим отрядом убит в Твери,
погубил Александра. Узбек очень рассердился, узнав о гибели Шевкала, и решил
наказать дерзкого князя. Калита воспользовался этим, приехал к Узбеку, получил
татарский отряд и приказ разорить Тверь. В 1327 Иван Калита во главе с татарским
отрядом жестоко подавил антиордынское народное восстание в Твери и опустошил
Тверское княжество. Александр, спасаясь от гнева Узбека, бежал в Литву. В 1337
г. он сам явился к Узбеку и просил помилования. Узбеку понравилась мужественная
речь князя, и он его простил; но 29 октября 1339 г. по наущению Калиты Александр
с сыном Федором был все же казнен Узбеком мучительной смертью. После чего
основные территории Северо-Восточной Руси были разделены на две части.
В 1340 г. Узбек послал войско на Смоленского князя Ивана Александровича, который
не хотел платить Узбеку дани, и разорил Смоленскую землю. Узбек вёл также
активную политику на юге. В 1319 и 1335 он совершил походы на Арран - владение
Хулагуидов на территории современного Азербайджана. В 1342 г. Узбек умер. После
его смерти власть в Орде перешла к его сыну Джанибеку (правил в 1342-57).
http://forum.arbuz.com/showthread.php?t=22636
. Сообщения Государственного Эрмитажа. № 47. Л., 1982. С. 66—70). Возможно,
"шапка
Мономаха" была подарена князю Ивану Даниловичу Калите татарским ханом Узбеком во
время одной из поездок князя в Орду
Владычество татаро-монгольских ханов легло тяжелым духовным гнетом и
извратило ментальные ценности древнерусской культуры. В сознание вошел образ
"царя" как неотвратимый, непобедимый, абсолютный символ власти золотоордынских
ханов. И если до ордынского нашествия вопрос власти был всегда вопросом
первенства, то в последующее время это стало неким роком, судьбой, навязанной
извне и неотвратимой действительностью парализуя волю и формируя рабскую
психологию. Психическим проявлением этого было постоянное напряжение,
пронизывающее весь строй души и духовной культуры в целом, ощущение страха. "И
было видеть страшно и трепетно, – пишет летописец в Лаврентиевской летописи, –
как в христианском роде страх, и сомнение, и несчастье распространялись". Когда
великий князь московский Дмитрий Иванович узнал о походе Мамая на Русь, он в
спасительной молитве сказал: "Ты же, господи, царь, владыка, светодатель, не
сотвори нам, господи, того, что отцам нашим сотворил, наведя на них и н
а их города злого Батыя, ибо еще и сейчас, господи, тот страх и трепет великий в
нас живет". Это обстоятельство традиционно недостаточно учитывается историками,
культурологами и другими учёными в исследованиях. После описания больших потерь
во время завоевательного похода татаро-монгол на Русь обычно констатируется, что
впоследствии татары ограничивались сбором дани, не занимались непосредственно
управлением завоеванных территорий, не вмешивались в духовную и религиозную
жизнь подчиненных народов, а после получения московскими князьями права от
Золотой Орды собирать дань и вовсе установилась "тишина". Страх, источником
которого была воля и произвол татаро-монгольского хана ("царя"), стал главным
фактором коллективного бессознательного в формирующейся русском самосознании
вплоть до наших дней. Ставка на силу, силовое решение оставалась нормой
социальной жизни, которая обеспечивала успех, придавала надежность социальному
положению. В отличие от западноевропейской культуры, важнейшим средством
построения пространства которой, его стабилизации выступал закон, в
древнерусской культуре, а затем и в русской эту функцию выполняла Сила. Одну из
фундаментальных основ (если не сказать главную опору) западноевропейской
культуры, начиная с Древней Греции, составлял Закон, абсолютная сила Закона,
власть Закона. В древнерусской культуре, а затем и в русской, закон Силы, власть
Силы. Как уже отмечалось, в переходе от варварства к цивилизации, в процессе
культурообразования нет более важной проблемы, как разрушить "силовое мышление"
мифологического варварского сознания. Это универсальный Вызов для всякой
возникающей культуры. Можно сказать, что от того, насколько удастся обществу
подорвать древние корни дикого культа силы, зависит плодотворность генезиса
культуры. Универсальным ответом является опора на Закон и высшие формы религии,
открывшие царство чистого духа, трансцендентного божественного бытия. Русской же
культуре найти эффективный Ответ не удалось вплоть до настоящего времени, что
предопределило какой-то перекошенный, химерообазный путь культурного развития, в
котором нельзя отыскать ни одного периода относительного благоденствия, "с
человеческим лицом". Даже периоды культурного взлета русского Духа всегда
происходят на фоне дикости, зверства, крови... как бы вопреки зловещему царству
силы. Если в период Киевской Руси культ силы как дионисийское начало выступал
проявлением языческих корней, природных сил носил жизнеутверждающий характер,
то татаро-монгольское иго превратило культ силы в культ насилия как форму
внешнего, противоестественного угнетения, что стало имманентным выражением
духовного пространства культуры.
Установление татаро-монгольского ига привело к исчезновению духа "вольницы"
Киевской Руси, который переполнял душу древнеруского славянина, фина, тюрка и
др., от холопа до князя. Дух "вольницы", как глубинное мироощущение необъятного
простора, раздолья, отсутствие жестокого социального и духовного гнета (всегда
можно было от него уйти в другую землю) и развитой системы правовых ограничений,
сети законодательства, варварской свободы, был одним из живительных источников
духовной культуры Киевской Руси, придававший ей своеобразное очарование. Внешне
неупорядоченный, безалаберный, рационально неорганизованный образ жизни оказался
уникальной реализацией в истории мировой культуры стремления к свободе.
Подобной ценностно-мыслительной ориентации не было ни водной другой культуре.
Это мироощущение исчезло. Оно, как бы, ушло в коллективное бессознательное, и
осталось в виде щемящей тоски, как ностальгия, по безвозвратно утраченному
празднику натуралистической свободы, душевному простору. Строящееся на насилии
духовное пространство русской культуры в своем основании обнаруживает
фундаментальный разлом между нарастающим тотальным деспотизмом и загнанным в
глубины бессознательного, "натуралистическим анархизмом". Этот духовный конфликт
частично "снимается" устойчивой традицией к пьянству, (не потому ли любая
попытка ограничить потребление спиртного рассматривается чуть ли ни как
покушение на свободу воли?) а так же в так называемой "колонизации", бегстве от
гнета на окраины российского государства, где не достает царский, чиновничий и
помещичий гнет. Впоследствии "вольница" будет, подобно вспышке, эпизодически
возгораться в виде разбоев новгородских ушкуйников, в крестьянских во
стояниях, особенно, под предводительством С.Разина, образ которого являет собой
яркий образец и воплощение духа "вольницы", и Е. Пугачева, будет тлеть в среде
разбойников. Дух "вольницы" полноценно "живет" лишь в русских народных сказках,
переполняет их, а в русских народных песнях звучит с тоскливой грустью, как
ностальгия, по утраченной вольнице.