• Все фото, приведённые мною в тексте, взяты из открытых источников.

***

Ксения Годунова, дочь царя, невеста - вдова, вышивальщица от Бога, первый поэт на Руси, сочинительница музыки... и красавица, о которой мы и сами того не подозревая, знаем с детства.

Кто она, русская опальная царевна, затворница в тереме, инокиня поневоле - в конце жизни, пережившая столько, что хватит с лихвою на долю десятерых. Чем она привлекла меня? Что сразило меня напрочь в её судьбе, что я решилась написать, сказать о ней Вам? Признаться честно?
Презрение потомков, высказанное в комментариях под циклом статей, ей посвящённых. «Разборчивых» в исторических контекстах потомков в судьбе русской царевны Ксении Борисовны интересовало лишь её поруганное Лжедмитрием девичество, возможно, рожденный от него и умерший младенцем, ребенок и её гипотетическая смерть от сифилиса или иной дурной болезни. Более ничего. Ошеломленная комментариями, в первую секунду я не могла сообразить, о ком в них идет речь! А когда поняла, то меня захлестнула волна горького отчаяния. Именно так. Злость и холодная решимость пришли потом. И я отважилась, наконец, написать, что же меня в её Судьбе прочно - сразило. И что я буду помнить всегда о ней, лишь услышав это имя: Ксения Годунова. Я решилась сказать обо всем этом громко. И мне все равно, понравится ли все это Вам, мои читатели или - нет.

Итак.

Её образование. Она получила его наравне со своим братом, царевичем Фёдором, всерьёз постигая риторику, географию, музыкальную грамоту, основы сольфеджио, языки, рисование, грамматику, церковную историю - с малых лет.

 

 

С малых лет, её уже представляли важным персонам: патриархам, князьям и государям, как прилежную умницу и рукодельницу. В одном из писем иерусалимскому патриарху Софронию IV Борис Годунов пишет так:

«И дочь моя Аксинья, тебе, великому государю, челом бьет: икону, Спасов образ, да ширинку» ( рушник).

Ксении в это время семь лет неполных. Выходит, что уже в этом возрасте она вышивала золотом и украшала жемчугом и бисером иконы, обережные полотенца, белье, ладанки. Что говорит о её терпеливости, смирении и усидчивости, внутренней сосредоточенности и художественном даре - шитье золотом давалось не всем, не каждому.

 

 

Её красота. Она легендарна. Осталась в воспоминаниях современников. Например, историк и писатель того времени рассказывал о ней весьма восторженно:

«Царевна же Ксения, дщерь царя Бориса, девица сущи, отроковица чюднаго домышления, зелною красотою лепа, бела велми, ягодами румяна, червлена губами, очи имея черны великы, светлостию блистаяся; когда же в жалобе слезы изо очию испущаше, тогда наипаче светлостию блистаху зелною; бровми союзна, телом изобилна, млечною белостию облиянна; возрастом ни высока ни ниска; власы имея черны, велики, аки трубы, по плещам лежаху. Во всех женах благочиинийша и писанию книжному навычна, многим цветяше благоречием, воистинну во всех своих делах чредима; гласы воспеваемыя любляше и песни духовныя любезне желаше.»

Читая это описание, я то и дело ловила себя на мысли, что где то уже слышала его. Мне кто то уже говорил о русской царевне Ксении. Но кто, где?! Вспомнив, рассмеялась. Михаил Афанасьевич Булгаков упоминает облик Ксении Годуновой в своей пьесе «Иван Васильевич меняет профессию». Пьеса послужила основой сценарию знаменитой комедии Л. Гайдая.

«Светла очами, бровьми союзна», - царевна русская, давняя, далёкая, получается ненавязчиво являла собою символ русской девушки, возвышенный и честный, сильный именно в тихом сиянии истинного благородства и серьёзности, мягкосердечия и доброты. Отзвук красоты Ксении Годуновой, так неожиданно, благодаря писателю Булгакову, остался с нами рядом.

На Ксению всегда и всюду обращали внимание: она посещала вместе с отцом и семьей, матерью, братом, все церковные службы, монастырские паломничества, щедро раздавала милостыни, вплоть до смерти своей. Будучи уже инокинею Ольгой в монастыре, дала из своих последних, «смертных» сбережений рубль серебром на погребение бездомного, чем удивила безмерно тех, кто окружал её.

Еще одно: У Ксении Годуновой, девушки среднего роста, была очень маленькая нога, в её гробнице при вскрытии, обнаружили крошечную, почти детскую, искусно сделанную из кожи туфельку, расшитую нитями и жемчугом. Возможно, расшила её она сама. Было найдено также и кольцо, подаренное при помолвке женихом, принцем Иоанном. Но о женихах Ксении немного позже.

Её творчество.

От природы она имела тонкий музыкальный слух, развитый занятиями, прекрасно знала нотную грамоту, нотное письмо, и сочиняла духовные песни, похожие на былины, баллады в народном духе. Из них уцелело всего лишь несколько отрывков.

Замечу только, что сочиняла песни эти царевна Ксения совсем не в веселую пору своей жизни, а именно: потеряв всех почти родных, пережив смерть жениха, герцога Иоанна, злостное поругание чести, наветы и хулу на имена родителей, гнев яростной толпы, смерть от яда. На её глазах задушили её мать и красавца - молодца любимого брата Фёдора Борисовича, начертившего первую княжества Московского, человека смелого, но весьма миролюбивого по нраву. Её же саму сделал своею невольницей гнусный обманщик и изменник Лжедмитрий. Она жила в заточении в его палатах шесть месяцев, несколько раз пыталась бежать, но безуспешно!

Однако никто и ничто не смогло отвратить её от стремления слагать напевы, в которых таилась глубокая нежность, любовь к родной земле, поруганной иноземцами, поляками и шведами, да еще и русскими бесшабашными бунтарями. Вот несколько строк из песни царевны Ксении, записанной случайно, в Архангельске, путешественником и собирателем народных виршей:

Что же? Едет к Москве Расстрига,

Так и хочет он терема ломать,

Терема ломать, царевну поймать.

На Устюжину, Железную послать.
Изловить и постричь,

И в решетчатый сад посадить.

Как же мне горевать - вековать?!

Как мне в тёмную келью ступить,

Как ступить, да не оступиться,

У игуменьи благословиться?

(* Переложение песни К. Б Годуновой – Лана Астрикова)

Она сознательно готовила себя к постригу после всего ею пережитого, но какова же была в ней сила Духа и Воли, тяга к красоте и свету, если и печаль свою неизбывную сумела она переложить в песню. Сумела вот так петь. Нежно, не воинственно, не озлобившись и не подстрекая никого к бунту. Это меня и потрясает в характере Ксении более всего. Признаюсь честно. Думаю, что мало кто сумел бы так сохранить достоинство и в менее страшные времена. Мужество сочеталось в ней с мягкостью и великодушием нрава непомерным. Заслуживающим едва ли не поклонения!

Будучи очень зрелым духовно человеком, Ксения оставила после себя неоценимые свидетельства того Смутного времени, страшного и беспощадного. О море болезнями и о голоде в княжестве Московском уже во времена Лжедмитрия и боярина Федора Басманова, при осаде монастыря польскими заговорищиками - князьями Лисовским и Сапегой царевна, сокрушаясь о бедах русской земли, писала своей тетке, княгине Домне Ноготковой, уже как инокиня Ольга, 29 марта 1609 года:

«Я у Троицы в осаде, в своих бедах чуть жива, конечно, больна со всеми старицами, и впредь, государыня, никако не чаем себе живота, с часу на час ожидаем смерти, да у нас же, за грех за наш моровыя поветрея, всяких людей измаяли скорби великия смертныя, на всякий день хоронят мёртвых, человек по двадцати, и по тридцати и больше».

После трудного освобождения от трёхлетней (!) осады Троице – Сергиева монастыря и посада, в котором осталось живых людей «едва ли на треть», Ксения спешно уехала в Новодевичьев монастырь, но и там её настигли беды и сокрушения великие. В одной из грамот того времени говорится, что в начале августа 1611 года казаки Ивана Заруцкого, «бунташные люди», взяли монастырь приступом и совершенно разграбили его. «Когда Ивашко Заруцкий с товарищами Девичий монастырь взяли, они церковь Божию разорили, а черниц, королеву, дочь князя Владимира Андреевича, и Ольгу, дочь царя Бориса, на которых прежде и зрети не смели, ограбили донага, и иных бедных черниц и девиц грабили и на блуд имали, а как пошли из монастыря и церковь и монастырь выжгли».

После этого нового бесчестия и горя царевну Ксению и других монахинь отправили во Владимирский Княгинин монастырь, и о русской инокине, боярыне Ксении свет Борисовне, Годуновой больше не слыхано, не ведомо доподлинно не было никаких известий, вплоть до 30 августа 1622 года.

****

В этот день, сорока одного года от роду, Ксения Борисовна Годунова, русская боярышня и царевна, дважды невеста, «немужняя вдовица», мастерица - золотошвея, безвинная жертва чудовищных преступлений Смутного времени, предательства бояр и ярой жестокости лихоимца - самозванца Лжедмитрия Первого - расстриги монаха Григория Отрепьева - отошла в болезни ко Господу и была погребена в Троице – Сергиевом монастыре, близ могил своих родных: отца, брата, матери. Так она, смело, по тем временам, завещала, желала. Так и свершилось.

Она совсем не думала о бессмертии. Никогда. Но народ, любивший царевну и ценивший её высокую девичью, именно девичью, смелость, гордость и чистоту - и в поругании, и в бесславии, - решил по своему, иначе, трепетно сохранив вышивки Ксении, (им более четырехсот лет!) её лик на выгравированном на меди портрете, парсуне, посланной её жениху, герцогу Иоанну, слова её песен – заплачек, былинных, её баллад - легенд, листки её писем, отзвуки речений её лебединых. Её глаза, союзные брови, сияющее чело её, знакомо нам и близко, осязаемо нами с картин К. Маковского, С. Грибкова, В. Сурикова, со страниц трудов Николая Карамзина и Василия Ключевского, Николая Костомарова и Вл. Соловьёва, Юрия Катырева – Ростовского, Федора Буслаева и Александра Пушкина. Рядом с нами - её загадка, её образ, её шарм и незримое, одухотворенное временем, веками, присутствие, сопричастие нам и нашей жизни. Это и есть, наверное, бессмертие, истинная легенда жизни. Высокая честь её. Ксения Годунова её достойна по праву. Несмотря на злоречие и невежество далеких своих потомков.

https://zen.yandex.ru/media/ladydi_17/kseniia-bori...sudby-5eaeb51470671122c89d6a52