Цитата сообщения Шмель-из-Сада Пробуждение (итальянские каникулы)

Сиена, балкон гостиницы на втором этаже, двое молодых людей сидят на полу, напротив друг друга, один прикуривает от зажигалки папиросу.
- Где траву достал?
- Официант в кафе продал.
- Вот так сразу?
- Нет, не сразу, сначала пиццу принес.
Тысячи километров до Москвы, чужая страна, другой язык, а он заходит в первый попавшийся бар, подходит к официанту и… «рыбак рыбака».
- Как ты меня нашел?
- Ты говорил, в какие города поедешь.
- А виза?
- Шенгенская зона, границы открыты, меня ребята отпустили, у нас выступление завтра вечером.
- И все таки.
- А, где еще быть в солнечный день - только на площади. – Он был прав площадь Кампо здесь, как Рим, к ней ведут все дороги.
Сиена словно морок завораживает, заколдовывает, притягивает. Я влюбился с первого взгляда и навсегда. Дома, улицы - везде камень, видевший, невообразимо страшно представить, семь веков историй людей, государств, войн, побед и поражений. «Не уходите далеко, здесь легко заблудиться». С каким наслаждением я два часа плутал по этим путаным-перепутанным улицам, где проносятся на своих конях накрытых цветными попонами всадники средневековья и юноши на скейтах с наушниками в ушах. Я открыл для себя мою не похожую ни на один путеводитель готическую красавицу - Сиену. Устал, приятной усталостью и неожиданно выйдя на площадь, зашел в кафе, заказал огромное блюдо пасты и бутылку Кьянти. А потом лег в двух метрах от еле слышно, шелестящего фонтана на теплые камни и проспал с ладошками под щекой до вечерней прохлады, открыл глаза и увидел его, сидевшего рядом. Умиротворение, которым допьяна напоила меня Сиена, не исчезло даже с его появлением…
- На хуя, ты приехал мне было так...
- Я видел, несколько часов за тобой наблюдал.
- Чё, не свалил?
Димка не ответил, глубоко затянулся и передал мне косяк.
- Я одно не пойму, ты от меня или от себя убегаешь?
- Да, пошел ты.
- Я не знаю как тебе помочь, ну, хочешь я…
- Что?
- …никогда не появлюсь в твоей жизни.
- Заебись, как пафосно, долго репетировал?
- Хоть что-то можешь сказать?
- Иди на хуй.
Он поднимается, подходит к двери балкона, я не вставая ловлю его руку, он смотрит на меня, долго, потом садится обратно.
- Поговорим?
- Говори, - Ну, что тут обсуждать, ну, хреново мне, ну, чем ты поможешь?
- Можно я спрошу? Какой я у тебя по счету?
- Я их что считаю? – медленно до меня доходит смысл вопроса. – То есть? Первый.
- До меня у тебя не было мужчин?
- Слово первый, это подразумевает.
- А как же, - он замолкает, кажется смущен, - ну, там тюбики со смазкой.
- Девушки с фантазией попадаются. – Стоп, а я у тебя?
- Вообще-то я не гей.
- Это я уже понял, даже несколько раз видел.
- С тобой в первый раз.
- Что? – Убейте меня, я лишил девственности мальчика, вместе с девочками это будет пятый! У меня, что карма такая – невинности лишать? А я все парился, в чем же мое предназначение? Да, вот в чем!
- Ты же знаешь у меня девушка.
- Ирка, что ли? Я думал она для камуфляжа, как и все остальные. Подожди, но ты же первый целоваться полез.
- Просто, так ситуация сложилась, ночь, твои губы…
- Хочешь сказать ты меня, как телку целовал?
- Нет! Ты мне еще в клубе понравился.
Оба нервно смеёмся, я передаю ему косяк, в окне дома напротив горит свет, поэтому видно, как днем.
- Но изнасилованием это тоже не назовешь, ты кое-что сделал, что я не просил.
- Это вы называете кое-что? – опять смеёмся. – Ну, скажем так, мне всегда было интересно, что в этом находят девчонки.
- И что?
- Попробуй узнаешь.
- Еще один косяк, и можешь меня даже трахнуть.
- Не буду.
- Брезгуешь?
- Придурок, где логика : в рот брать не брезгую, а трахать брезгую?
- А хуй вас разберет извращенцев, - опять ржем, похоже пробило. Отсмеявшись он продолжает :
- Теперь я понимаю, как ты себя чувствуешь, я же видел твоих друзей.
- И что?
- Оголтелые гомофобы.
- Нормальные чуваки.
- Вот-вот, ты стал считать себя не нормальным.
- Ну, почему? Всё, что шевелится – очень по-мужски!
Свет в окне погас, в окутавшей меня темноте красный огонь папиросы превратился в бардовый глаз моего дракона, который подмигнул и ухмыльнулся. Похоже, происходящее ему в кайф.
- Твоя беда в том, что ты слишком консервативен. Все расставляешь по полочкам, у каждого предмета или человека свое назначение, а со мной детей не заведешь, семью не создашь, друзьям не расскажешь.
- Не очень то и хотелось. А вывод будет, Фрейд?
- Ты ведь сам понимаешь, что выхода нет. – После его слов сердце, почему-то сжалось, как от предчувствия, словно в больнице выходит врач и говорит: «Мы сделали все, что могли…» и ты знаешь продолжение, и ощущение беды пронизывает тебя.
– Теперь мы вместе, - и сердце забилось снова. «Мы сделали все, что могли… и он выжил!» - Когда-нибудь заведем жен, детей, а сейчас можем встречаться с девчонками и быть вместе. Это наше. Не обязательно это с кем-то делить или кому-то объяснять, даже себе…
Мы говорили всю ночь, проваливаясь, словно в темную воду, в озвученные мысли: откровенные, жестокие, блядские, и… обнадеживающие. Путаясь, где сон, где реальность. Кажется, все точки над i были поставлены, но их оказалось так много, что они превратились в бесконечное, уходящее в неизвестность многоточие. Неизвестно рифмуется с интересно, да, мне стало интересно. Я проснулся, стряхнул с себя пепел стыда и понял, что ни мои друзья, ни девчонки, никогда не поверят, в то, что я гомик, даже если я у них на глазах его трахну, скажут – прикалывается…
…Утром мы спустились в холл, он поцеловал меня в щеку, уходя. Сопровождающая Катя (русская, замужем за итальянцем, переспал с ней в первую ночь в Риме) сидела в кресле около ресепшна пила кофе.
- Кто это был?
- Мой любовник.
- Да, ладно врать! – женщине виднее и я улыбаясь пошел в номер.