На юго-восточной окраине Парижа, в закрытой психиатрической клинике Шарантон, в 1814 году тихо умер старик 74 лет. Прошло уже два века, а люди все еще спорят, кем он был: воплощением зла и порока или бунтарем и философом свободы.
Что же сделало маркиза де Сада — а речь именно о нем — едва ли не самой обсуждаемой фигурой среди всех его современников?
В терминах века нынешнего маркиз де Сад — отпетый рецидивист. Шесть арестов, три побега из-под стражи, почти тридцать лет заключения в тюрьме и психиатрической клинике. Впрочем, по меркам века собственного маркиз поначалу был личностью отнюдь не выдающейся, а лишь одним из многих.
Сын богатых и знатных родителей (отец его даже успел побывать послом Франции в России), он окончил кавалерийское училище, с успехом поучаствовал в Семилетней войне, а в возрасте 23 лет и звании капитана кавалерии ушел в отставку. Дальше — светская жизнь, выгодный брак на дочери президента налогового суда Франции. Даже первые его сексуальные «шалости» не были чем-то из ряда вон выходящим.
Подумаешь, дебош в публичном доме вскоре после женитьбы. Наказание — месяц тюрьмы и освобождение по приказу Людовика XV… Подумаешь, несколько лет спустя заманил в свой дом нищенку и выпорол ее плетью — крупный штраф и снова свобода. Своими поступками он не сильно выделялся на фоне общего морального облика аристократии того времени. Его молодость пришлась на середину XVIII века — годы после регентства герцога Орлеанского, когда пестовался «дух аристократического разврата», а сам Филипп Орлеанский поднял планку аморальности на труднодосягаемую высоту, имея в любовницах собственную дочь, герцогиню де Берри.
Но гедонизм затягивал де Сада все сильнее, а какие-никакие законы во Франции все же существовали. И в 1772 году суд Марселя уже приговаривает его к смертной казни за оргию с избиением плетьми и содомией. Спасло от смерти лишь бегство в Италию. Чуть позже де Сад тихо перебрался в родовое имение Ла-Кост. Но и там не смог сидеть «без дела». После череды сексуальных скандалов со служанками — новый арест и суд, который отменяет смертный приговор, но отправляет маркиза в бессрочное заключение в Бастилию.
От Замка Лакост, прибежища де Сада между 1769 и 1772 годами, остались только руины
Освобождение ему — лишь через тринадцать лет — приносит Великая французская революция. А вместе с де Садом на свободу выходят и его произведения — ведь именно в Бастилии он взялся за перо и тем самым не позволил истории забыть себя, как она забыла толпы его гедонистов-современников.
Проба пера
Пробой пера де Сада стал «невинный» атеистический «Диалог между священником и умирающим», но затем в тюрьме появляются «Сто двадцать дней Содома» — своеобразная «энциклопедия» сексуальных извращений, а вскоре и роман «Несчастья добродетели». «Обречена будет каждая девушка, которая прочтет одну-единственную страницу из этой книги», — сказал об этом произведении великий моралист Руссо.
«Если в библиотеках имеется свой Ад, то как раз для таких книг, — уже в наши дни объясняет реакцию общества на эту книгу де Сада исследователь его творчества, писатель и эссеист Морис Бланшо. — Пожалуй, ни в какой литературе никакой эпохи не было столь скандального произведения, никто другой не ранил глубже чувства и мысли людей».
«Где мы? Здесь только одни окровавленные трупы, дети, вырванные из рук матерей, молодые женщины, которым перерезают горло в заключение оргии, кубки, наполненные кровью и вином, неслыханные пытки, палочные удары, жуткие бичевания», — возмущается литературный критик XIX века Жюль Жанен, рецензируя творчество де Сада.
Но эта реакция была чуть позже. А пока что революционная вольница позволяет де Саду опубликовать все написанное им в тюрьме и потом. И даже задуматься — а не для того ли произошла революция, чтобы осуществить и его идеи свободно предаваться сексуальному наслаждению как угодно и с кем угодно? «Теперь, когда мы выкарабкались из тьмы религиозных заблуждений, <…> удостоверимся, что главное преступление — это сопротивление желаниям, которые внушает природа, — пишет он. — Постараемся навести порядок в этой области… Для этой цели в городах будут воздвигнуты специальные дома, чистые, просторные, уютно меблированные, надежные. Там мужчины и женщины всех возрастов и все иные создания будут предоставлены капризам пришедших наслаждаться развратников, и будет правилом строжайшее повиновение, за ничтожный отказ тотчас последует наказание со стороны обиженного».
Де Сад, по определению Мориса Бланшо, формулирует нечто вроде Декларации прав эротизма, в основе которой максима: отдаваться всем, кто того желает, овладевать всеми, кого хочешь.
Надо признать, лидеры Французской Республики оказались не в восторге от такой вольной трактовки понятия «свобода». Книги де Сада свободно пролежали на прилавках магазинов лишь пару лет, а уже в 1800 году их конфискуют, а самого маркиза помещают в ту самую клинику Шарантон за «распутное безумство», где он спустя 14 лет и умирает.
Классики и современники
С этого момента и больше чем на столетие произведения де Сада подпадают под жесткую цензуру, сам он в общественном сознании становится воплощением зла и насилия, появляется понятие «садизм». Дурная слава маркиза не ограничивается Францией. «А правда ли, что вы принадлежали в Петербурге к скотскому сладострастному секретному обществу? Правда ли, что маркиз де Сад мог бы у вас поучиться? Правда ли, что вы заманивали и развращали детей? Говорите, не смейте лгать», — спрашивает один из героев «Бесов» Достоевского у другого — нигилиста Ставрогина.
Реабилитация де Сада началась лишь в 20—30-е годы прошлого века с подачи сюрреалистов, провозгласивших его «апостолом самой абсолютной свободы». «В произведениях Сада сюрреалистов увлек вселенский бунт, который они сами мечтали учинить; Сад стал для них символом протеста против ханжеской морали. Коли буржуа эпатируют романы маркиза, коли он считает их одиозными, скандальными, безнравственными — так да здравствует Сад! Маркиз был привлечен на службу «сюрреалистической революции», потому что эротика — это «булыжник» сюрреализма», — пишет об этом этапе реабилитации де Сада писатель Виктор Ерофеев.
Не сказать, что попытка была абсолютно успешной — еще в середине 1950-х в Париже за «преступление против общественной морали» судили мелкого издателя Жан-Жака Повера, напечатавшего мизерным тиражом несколько книг де Сада.
Но все же процесс был необратим, и уже в середине 1960-х в той же Франции выходит полное собрание его сочинений. Можно сказать, что реабилитация завершается. И сегодня никого не удивить научными исследованиями философских и литературных достижений опального маркиза.
Исследователи обратили внимание, что на фоне оргий и крови разворачиваются настоящие философские беседы, что де Сад кроме плотских утех внимательно следил за литературой и философскими дискуссиями своего времени и в меру своих сил и способностей пытался в них даже участвовать. А то, что оставил о себе дурную славу, — что ж, бывает. Биограф де Сада Томас Дональд уверен, что герой его исследований стал жертвой слухов и неверного полного отождествления его с персонажами его же книг. Да и сам де Сад, будто предвидя не самую лучшую свою репутацию среди потомков, пытается выступить себе адвокатом. «Да, я распутник и признаюсь в этом,— пишет он в одном из писем своей жене. — Я постиг все, что можно было постичь в этой области, но я, конечно, не сделал всего того, что постиг, и, конечно, не сделаю никогда. Я распутник, но я не преступник и не убийца…».
Виктор Купрейчик
Источник:http://style.rbc.ru
 (300x230, 12Kb)](http://img0.liveinternet.ru/images/attach/b/4/103/998/103998700_ignor190987_300x230_.jpg)
