Прага кажется нарисованной на холсте
Пропитанном кровью, поэзией, сдобой, глиной...
Три буквы на лоб, и - танцующий в пустоте,
Есть маленький голем, потрепанный Буратино
Что нервно сжимает в трясущемся кулаке
Не ключик - бумагу, на ней - Только имя. Имя.
...Распластана рыба на выдохшемся песке,
И куст догорает. Кустарник. Пастух. Пустыня.
И буквы, в ночи расколовшие небосвод,
Лишь только запишешь - и сразу горит бумага.
Их могут терпеть только шепчушие в ночи
Два города - Ершалаим и Прага.
Услышь меня, город, где всякая тварь жива,
Пока вдохновенна. Где музыка есть стихия.
Мария. В разводе. По паспорту - тридцать два.
Наполнена спиртом. И только слова - сухие.
Запекшейся коркой покрылся немой родник.
Мой Бог, положи меня именем под язык,
Возьми меня на руки, выдави, раствори,
Но дай говорить мне! Без умолку - говорить!
Дай снова глотнуть той тяжелой, медовой браги,
Что варит лишь Один. (И, кстати - сейчас он - в Праге).