http://mirchudes.net/people/913-shernval-avrora-karlovna.html

 И снова портрет прекрасной дамы. Портрет украшает один из залов Государственной Третьяковской галереи в Москве. Казалось бы дама и дама, тем более в белом простом платье, без жемчуга и бриллиантов, с открытыми белыми плечами и голой шеей. Иная модница нашего времени фыркнет, мол подумаешь портрет какой-то простушки, да ещё и не молодой. Да вот только не все так просто и эта дама с портрета прожила жизнь слишком яркую и замечательную, достойную может быть отдельного литературного повествования.

Зарянко С. Портрет княгини М.В. Воронцовой 1851

Государственная Третьяковская галерея Москва

 

  Век XIX подарил России множество замечательных людей, чьи жизни так или иначе переплетались между собой, то родственными связями, то дружескими и любовными отношениями. Все это находило отражение в живописи, литературе и даже военном искусстве. Дама с портрета принадлежала к одной из старейших дворянских фамилий России - к роду князей Трубецких, чем очень сильно гордилась и считала себя ровней представителям царствующего Дома Романовых. Хотя светское общество порой и подсмеивалось над ней, вспоминая, что матушка сей дамы была дочерью простого виленского полицмейстера. Княжна Марья Васильевна Трубецкая (именно Марья, а не Мария как почему-то упорно сейчас пишут в большинстве исторических повествований) была дочерью князя Василия Сергеевича Трубецкого, члена государственного совета, генерала и Софьи Андреевны Вейс. Семья была большой и дружной, Марья Васильевна имела ещё пятерых братьев и четырех сестер, которые в течение всей жизни помогали и поддерживали друг друга.

 МИХАИЛ БУЛГАКОВ. ЧЕРНЫЙ СНЕГ

  Иван Алексеевич Бунин родился в Воронеже в один год с Лениным и умер в Париже в один год со Сталиным. Его творческая жизнь делится на две равные половины - в России и во Франции.  

  В фильмы включены реальные диалоги и реплики, стихи, выдержки из писем и дневников Ивана Бунина и его близких, множество фотографий и документальных съемок, благодаря чему авторам удалось создать эффект личного присутствия писателя. 

 «Нам очень нравилось, как он танцует. Мы не знали, что он гений».(Из воспоминаний Эллы Агроновской о доэмиграционном периоде Барышникова).

— Вы меня, конечно, не помните?
— Простите, Ваше Высочество?
— До замужества я не пропустила ни одного вашего выступления в «Ковент-Гардене». А однажды вместе с другими вашими поклонницами дождалась вас после спектакля, и вы мне даже дали автограф.
— И что же я вам тогда написал?
— Только фамилию. Мне кажется, вы тогда очень торопились.
(Из беседы Барышникова с принцессой Дианой)

«Я не пытаюсь танцевать лучше, чем кто-либо другой. Я пытаюсь танцевать только лучше самого себя».
(Барышников)

 Сегодня Михаил Барышников - легенда балета (сказать «русского балета» язык не поворачивается), известный во всем мире как Misha, на родине — как «тот самый из „Секса в большом городе“», обладатель всех возможных балетных премий, номинант на «Оскар», любимец женщин, друг Бродского, фотограф, невозвращенец.

  Михаил Барышников родился в Риге, в большой коммунальной квартире на улице Сколас, 36-а. Мать домохозяйка, отец подполковник, переведенный из России в Латвию «по служебным обязанностям», человек суровый, не разделявший интересов жены и сына к искусству. Об отце Барышников в немногочисленных интервью не говорит и двух слов, о матери же всегда вспоминает с теплотой и благодарностью.

 «Моя мать, простая женщина, обожала театр. Походы в оперу, на балет, в драму, даже латышскую, хотя она по-латышски не понимала, были для нее хлебом насущным. Она меня с собой повсюду брала. У нее была любимая актриса — Вия Артмане, она обожала ее голос. Мне было семь лет, помню, как я засыпал в театральном кресле, а мама меня будила: „Что она сказала?“ — и я должен был переводить, и все в партере на нас шикали».

 Когда Мише исполнилось одиннадцать лет, мать покончила с собой («Я никогда не думал о причинах самоубийства матери до самого недавнего времени, когда стал более хладнокровно к этому относиться»), вскоре Барышников переехал в Ленинград, и отношения с отцом практически прекратились.

«Наконец-то я понял, почему ценят Достоевского – мысль у него есть», – эту фразу Льва Толстого любит повторять Игорь Волгин. Всю свою жизнь он посвятил изучению произведений Достоевского. 

• Надо любить жизнь больше, чем смысл жизни.
• Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой.
• Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.
• Счастье не в счастье, а лишь в его достижении.
• Жизнь задыхается без цели.
• В истинно любящем сердце или ревность убивает любовь, или любовь убивает ревность.
• Я хочу хоть с одним человеком обо всём говорить, как с собой.
  
  

http://predanie.ru/volgin-igor-leonidovich/zhizn-i-smert-dostoevskogo/#/video/

 http://www.1tv.ru/documentary/fi8739/fd201509272335

О нем говорят: «Великий, легендарный, грандиозный». Его именем названа улица в Тбилиси, театр и сквер в Питере. Он создал самую сильную и прославленную театральную империю в СССР, но никогда не был бессердечным императором-титаном. Наполовину русский, наполовину грузин, Товстоногов обожал легкость и скорость, он умел вкусно жить. Не считая театра, у него было три страсти — женщины, вино и автомобили. Автомобили — заграничные, вино —грузинское, а женщины… разные. Но чаще, конечно, актрисы.

Актрисы Товстоногова — те, кого он разглядел среди тысяч выпускниц театральных училищ. Кого-то сделал заслуженными, кого-то народными: Татьяна Доронина, Эмма Попова, Светлана Крючкова, Наталья Данилова, Лариса Малеванная, Наталья Тенякова, Зинаида Шарко, Людмила Макарова. И всех он любил. Но, конечно, каждую по-своему.

В доме на Фонтанке Товстоногов создал свою реальность, фантастическое зазеркалье, где были свои традиции и правила, далёкие от морального кодекса строителей коммунизма.

Казалось, Георгий Александрович исправил несправедливость судьбы. Все его премьеры в БДТ наутро становились классикой. Причем, мировой. Французская гувернантка и немецкая бонна постарались — их вундеркинд свободно объяснялся с европейскими импрессарио и легко устраивал зарубежные гастроли. Если раньше по миру летали только наш цирк и балет, то при Гоге впервые взлетел советский драмтеатр!

Непросто складывались у Гоги и отношения с мужчинами-артистами его театра. Евгений Лебедев (тоже родом из Тбилиси) стал мужем сестры Товстоногова Нателы. А вот Сергей Юрский все-таки ушел из  театра и уехал в Москву. Они с Гогой не сошлись темпераментами. Одним из любимых артистов Товстоногова в последние годы был молодой выпускник института Юрий Стоянов. Это потом он стал всероссийским юмористом, а в середине 70-х Стоянов был серьезным драматическим артистом.

Легенда о Гоге гласит: однажды Товстоногов проезжал на своей старой «Волге» мимо Витебского вокзала, заметил цыганку. Остановился, попросил погадать. Она сказала ему: «Ты умрешь в машине». «В этой?» — уточнил он. «Нет, в другой, подороже».

«Кстати говоря, никогда не пользовался Гога театральной машиной, всегда ездил на своей, — вспоминаетОлег Басилашвили. — А потом, когда он ослаб, его стали уже возить. Так вот он здесь попросил разрешения сесть за руль, шофера посадил рядом, сам сел за руль. Все вышли на крылечко наше, он высунулся и нам сказал: «Прощайте». И поехал. Умер в «Мерседесе» около памятника Суворову, на Марсовом поле. Остановился на красный свет. И умер».

http://www.1tv.ru/documentary/ts=866

https://vk.com/wall-998865_41056

 "Все-таки, необыкновенно интересно устроена жизнь. Я, когда уехал из Германии много лет тому назад, поклялся, что никогда больше моей ноги в этой проклятой стране не будет. И по сути дела, так оно и случилось, пока мне все-таки не пришлось приехать за моим отцом, у которого здесь был инфаркт, когда он с мамой приезжал сюда навещать друзей. У него не было тех проблем, которые были у меня. Но я уж за ним приехал с мамой, это был такой форс-мажор, конечно. Но я был уверен, что больше никогда не приеду. И надо же, чтобы так случилось, что моя единственная любимая дочь приехала сюда и, как выяснилось, очевидно, навсегда.

 Она здесь живет уже 22 года, вышла замуж сперва за одного немца, потом за второго. И конечно, я стал приезжать. А куда мне деваться? Я ее люблю и скучаю очень. Мало того, я теперь еще и фильм делаю о Германии".

С внуком Колей. Берлин, 1999 г.

Коля. Ему 15, и девушки уже на него засматриваются. Берлин. 2009 г.


Внучка Маша Лобанова. Берлин, 2001 г.

http://book-online.com.ua/read.php?book=7525&page=1

 С этого монолога Владимира Познера начинается последняя серия фильма, в которой он анализирует своe отношение к Германии, знакомит зрителей со своей дочерью Екатериной Чемберджи, еe мужем Клаусом, а также со своими внуками Машей и Колей.

http://vladimirpozner.ru/?p=1534

"Радость и счастье – это дети любви, но сама любовь, как сила, - это терпение и жалость. И если ты теперь счастлив и радуешься жизни, то благодари за это мать: она жалела тебя и много терпела, чтобы ты вырос и стал счастлив." Михаил Пришвин

"Я пишу для тех, кто чувствует поэзию пролетающих мгновений повседневной жизни и страдает, что сам не в силах схватить их..."
М.Пришвин

Дневники М.Пришвина:

www.litmir.co/br/

http://litfile.net/web/337006/305000-306000

http://knigi-chitaty.ru/read/15230/page-s_2.html

 "Учиться хорошей, спокойной, интеллигентной речи надо долго и внимательно – прислушиваясь, запоминая, замечая, читая и изучая. Но хоть и трудно – это надо, надо. " Д.Лихачев

http://www.ex.ua/9931425?r=1987

http://mreadz.com/new/index.php?id=289850

Ариадна (слева) и Ирина Эфрон. 1919.

Але:

В шитой серебром рубашечке,
- Грудь как звездами унизана! - 
Голова - цветочной чашечкой
Из серебряного выреза.
Очи - два пустынных озера,
Два Господних откровения - 
На лице, туманно - розовом
От Войны и Вдохновения.
Ангел - ничего - всё! - знающий,
Плоть - былинкою довольная,
Ты отца напоминаешь мне - 
Тоже Ангела и Воина.
Может - всё мое достоинство - 
За руку с тобою странствовать.
- Помолись о нашем Воинстве
Завтра утром, на Казанскую!

                     Марина Цветаева

   Аля с самого раннего детства была отчаянно влюблена в родителей, и даже крохою понимала, что они, каждый по своему, – удивительны! Папа Сережа умел рассказывать сказки и превращаться во льва – лицо на глазах свирепело и покрывалось морщинами – складками. Отца Аля немножко боялась, при звуке его шагов мгновенно стихали ее капризы и сонный плач.

  А Марина. Марина вообще была центром детской Вселенной Али. Наказывала она ее редко. Разве что - за разорванную нечаянно книгу, да за мокрые штаны на прогулке. Но и не баловала. Самым большим "баловством" для большеглазой, неуклюжей немного девочки – Аля начала ходить очень рано, но весьма неуверенно, широко расставляя ножки и отчаянно боясь высокой домашней лестницы, - было приглашение " погостить" у Марины в комнате, где на столе было столько замечательных и таинственных вещей: перья и карандаши, пюпитр для писем в форме ладоней, замысловатая статуэтка девы Марии, с дверцами, полая внутри, чернильница с портретом красивого молодого человека с золотыми шишечками - погонами на плечах. Марина называла его ласково и странно: "Тучков - четвертый" - будто знала его давным – давно и он был ее близким другом..

  Аля любила гладить лаковый " нежный лик" чернильницы своими тонкими пальчиками. И еще много – много чего было на столе у "мамы – Мариночки", но трогать это руками запрещалось категорически! Разве что, иногда, затаив дыхание, осторожно, с верхнего края листа, рассматривала крохотная Аля толстые тетради - альбомы с портретами Сары Бернар и Марии Башкирцевой, тетради, где непонятными закорючками – птичками на белоснежных листах - страницах чернели слова. Марина говорила:" это – стихи".

   Впрочем, читать Аля научилась рано, лет с трех, сразу - словами, осмысливая их про себя, с помощью той же требовательно - нежной "Мами". Сказки и волшебные истории они часто читали вместе. Это тоже было наградой за хорошее поведение, в"китайскую туфельку" которого, Аля если честно, не очень любила влезать, по ее собственному, позднему, признанию! Она писала позже, почти перед концом своего пути, со щемящим чувством потерянного и вновь обретенного в чреде воспоминаний, далекого детства:

  "Как запомнился быстрый материнский наклон мне навстречу, ее лицо возле моего, запах «Корсиканского жасмина», шелковый шорох платья и то, как сама она, по неутраченной еще детской привычке, ладно и быстро устраивалась со мной на полу — реже в кресле или на диване, — поджав или скрестив длинные ноги! И наши разговоры, и ее чтение вслух — сказок, баллад Лермонтова, Жуковского... Я быстро вытверживала их наизусть и, кажется, понимала; правда, лет до шести, произнося: «не гнутся высокие мачты, на них флюгеране шумят», думала, что "флюгеране" — это такой неспокойный народец, снующий среди парусов и преданный императору; таинственной прелести балладе это не убавляло". (Ариадна Эфрон. Страницы воспоминаний. Из самого раннего.)

  http://www.rp-net.ru/flipbook2/index.php?ID=7114

  Я стала разговаривать с Мариной, но она сказала, чтобы я не мешала ей и пошла поиграть. Я не захотела играть, а захотела рвать цветы. Вдруг я увидела, что под ногами у меня растет клевер. Там перед ступеньками были ровно уложенные старинные камни. Каждый из них был в темной рамке из клевера. Если посмотреть на эти камни внимательно, то на них были полосы и узоры и получались настоящие картины в зеленых рамах. Я села на корточки и стала искать четырехлистник Марине на счастье. Я искала так долго, что у меня зашумело в ушах. Когда мне захотелось уйти, вдруг я его нашла и так обрадовалась, что испугалась. Я бросилась к Марине и подарила ей свою добычу. Она обрадовано рассмотрела мой четырехлистник и спросила, где я его нашла. Я сказала. Она поблагодарила меня и положила его засушить в записную книжку". (Ариадна Эфрон. Из детского дневника. "Четырехлистник" август 1918 года.)

/books/efron_ariadna/o_marine_cvetaevoy_vospominaniya_docheri/read/