«Изюминка» - вот секрет любой красоты. Без «изюминки» нет красоты, которая привлекает». Кристиан Диор

В 1947 году, после окончания самой разрушительной войны в истории, женщинам очень хотелось вспомнить о том, что они умеют не только копать окопы, водить грузовики, стрелять из снайперских винтовок и вытаскивать раненых с поля боя. Им хотелось вновь почувствовать себя элегантными, красивыми и желанными, обрести новый облик. И во Франции нашелся полный, лысый и уже не очень молодой человек с застенчивой улыбкой, который этот облик им подарил. Всего через десять лет он умер, но его имя навсегда вошло в историю – как имя создателя стиля New Look и человека, который первым превратил модный дом в гигантскую международную империю красоты и роскоши.
Детство Кристиана Диора, родившегося 21 января 1905 года, прошло в небольшом городке Гранвилль в Нормандии, у самого Ла-Манша, – серо-розовый родительский дом стоял прямо на берегу моря.

О детских годах Диор всегда вспоминал с теплотой, как о счастливом и беззаботном времени, а цветовая гамма отчего дома много позже стала фирменным признаком его модных коллекций. Родители Кристиана, Морис и Мадлен, были весьма состоятельными буржуа – отец владел заводом по производству удобрений. Любопытная ирония судьбы: предприятие отца раздражало местных жителей неприятными запахами, предприятие же сына спустя полвека очаровало женщин во всем мире изысканными ароматами Miss Dior, Diorama и Diorissimo.

Кристиан рос мечтательным, мягким и любознательным ребенком. Ему единственному из пятерых детей в семье удалось подобрать ключик к сердцу строгой матери, которая считала, что проявления любви и нежности в отношении собственных отпрысков неуместны и только избалуют их. К Кристиану же она всегда относилась теплее, чем к остальным, скорее всего, потому, что именно он искренне заинтересовался главным делом ее жизни – садоводством и разведением цветов. Любовь к цветам осталась у него на всю жизнь; особенно он любил ландыши и часто носил их в петлице. И неудивительно, что, думая над первой своей коллекцией – той самой, которая изменила мир, – он захотел, чтобы женщина была похожа на цветок: «Нежно-выпуклая линия плеч; округлая линия груди; талия, гибкая, словно стебель… и широкие линии бедер, расходящиеся книзу как чашечка цветка».

В 1911 году семья Диоров переехала в Париж, но все лето продолжала проводить в родном Гранвилле. С ними подолгу жила бабушка по материнской линии, которая привила интерес маленькому Кристиану ко всему сверхъестественному, поскольку сама свято верила в астрологию и предсказание судьбы. В тринадцать лет Кристиану, который, переодевшись цыганом, торговал на местной ярмарке амулетами, старая гадалка впервые предсказала будущее: «Ты испытаешь бедность, но удачу тебе принесут женщины. Ты заработаешь на них много денег и будешь часто путешествовать». Предсказание это потом полностью сбылось, а Кристиан на всю жизнь остался очень суеверным человеком, и в поздние годы буквально шагу не мог ступить без личной предсказательницы, которая сообщала ему удачные дни для модных показов, подписания договоров и замены флористов.

Кроме цветов, у Кристиана в детстве была еще одна страсть – регулярно проводящиеся в Гранвилле карнавалы. Он любил придумывать карнавальные костюмы для себя и братьев с сестрами, а потом шил их вместе с семейной швеей. Сестра Кристиана Жаклин поразила однажды местное общество придуманным братом костюмом Нептуна, с лифом из ракушек не думал тогда, что создание одежды станет его профессией: в юности он увлекся искусством и мечтал поступить в Академию художеств, чтобы учиться на архитектора. К большому его разочарованию, родители оказались категорически против. Они хотели, чтобы у сына была более солидная и основательная профессия, и в результате Кристиан поступил в Школу политических наук.

Однако политические науки интересовали Кристиана меньше всего. Gay Paree двадцатых годов был местом бесконечных соблазнов и развлечений. Богемные вечеринки, театры, музыка и балет, художественные галереи – вот чему без остатка посвящал себя Кристиан в годы студенческой жизни. Он познакомился со многими художниками, поэтами и музыкантами, не пропускал ни одного представления Жана Кокто, от которого был в восхищении. Неудивительно, что по окончании Школы он решил не делать карьеру дипломата, а открыть художественную галерею. Родители скрепя сердце согласились профинансировать предприятие, но с условием, что их фамилия на вывеске галереи не появится. Таким образом, в 1928 году в Париже открылась Галерея Жана Бонжака, друга Диора, на пару с которым он и затеял это предприятие. Галерея пользовалась весьма устойчивым успехом, партнеры выставляли в ней работы современных художников: Дали, Пикассо, Матисса, Брака, Леже и многих других.

Но успех продлился недолго. Во всем мире разразился финансовый кризис, а в семье Диора произошла цепочка трагедий. Сам Диор, веривший в знаки судьбы и плохие приметы, связывал их с разбившимся от порыва ветра в их гранвилльском доме зеркалом. Младший брат Бернар, всегда отличавшийся странностями в поведении, оказался в сумасшедшем доме, мама умерла от заражения крови, отец полностью разорился. Кристиан очень тяжело переживал обрушившиеся на семью несчастья и чувствовал, что ему необходима резкая перемена обстановки, если он не хочет, как брат, сойти с ума. Такой переменой стала поездка в Советский Союз с группой молодых архитекторов, отправившихся туда дышать романтикой революции и перенимать передовой опыт. Однако Кристиана постигло жестокое разочарование, к истокам вдохновения, питавшим его любимых Дягилева, Нижинского, Стравинского и Малевича, припасть ему не удалось: все, что он увидел в Советской России начала тридцатых, – это «облупленные фасады, пустые витрины, чудовищную нищету».

Вернувшись в Париж, Кристиан узнает, что их с Бонжаном галерея разорилась. Какое-то время он живет в бедности, перебиваясь на деньги от распродажи картин и помогая своему другу Пьеру Коллю управлять его галереей, в которой дела тоже шли неважно. В 1934 году Кристиана настигает очередной удар, на этот раз личный: он заболевает туберкулезом. Вот тут-то, наверное, в первый раз в жизни он по-настоящему почувствовал отдачу от своего мирного и дружелюбного характера: друзья, которыми он обзавелся в бушующие двадцатые, так его любили, что собрали необходимую сумму на лечение и восстановление в клинике на Балеарских островах. Через год Кристиан снова оказывается во Франции – здоровый, но без гроша в кармане. И тут опять на помощь приходят друзья: художник Жан Озенн, делавший эскизы для модных домов, вводит его в мир кутюрье и их клиентов. Кристиан делает первые эскизы – шляпок, а затем нарядов, – их берут в производство и публикуют в Le Figaro.

В 1937-м на него обращает внимание модельер Робер Пиге: сначала заказывает создать несколько моделей для коллекции, а потом берет к себе на постоянную работу. Диор потом вспоминал, что Пиге научил его тому, что элегантность – это сама простота. Работа у Пиге прерывается с началом войны – Диора призывают в армию. В военных действиях ему участвовать не пришлось – он служил в строительном батальоне, – а после капитуляции Франции перебрался в неоккупированный Прованс, где жили отец с сестрой, и занимался там до 1941 года фермерством – надо было как-то кормиться.
Пиге к тому времени взял на работу другого человека, но Кристиану везет – его кандидатурой заинтересовался другой кутюрье, Люсьен Лелонг. В итоге до конца войны Диор занимался тем, что наряжал жен нацистских офицеров и местных коллаборационистов. Сам он был достаточно аполитичен, но в 1944-м, когда его младшая сестра Катрин попала в концлагерь за участие в движении Сопротивления, он поднял на ноги всех, кого возможно, включая шведского консула, в попытках ее освободить. Характерен и другой случай, уже из более позднего периода, когда Диор стал знаменитым: он очень сильно поссорился со своей прежде любимой племянницей Франсуазой, дочерью старшего брата Раймона, после того как она начала заявлять во всеуслышанье, что управляющая Диора участвует в еврейском заговоре, чтобы свести его в могилу. В итоге Диор даже лишил Франсуазу наследства.

Вскоре после окончания войны у Диора происходит судьбоносное знакомство с одним из самых богатых людей Франции, «хлопковым бароном» Марселем Буссаком. Буссак заинтересовался идеями Диора о новом послевоенном изящном облике для женщин и решил, что готов вложить деньги в основание модельером его собственного модного дома. В итоге модный дом Christian Dior открылся в конце 1946 года. Когда Кристиан увидел, как рабочие прибивают к особняку на авеню Монтань табличку с его именем, он подумал: «Если бы мама была жива, я бы никогда на это не осмелился».

Уже через несколько месяцев после открытия, в феврале 1947 года, Диор представляет свою знаменитую коллекцию Corolle, которая взбудоражила весь мир. Главный редактор журнала Harper’s Bazaar Кармель Сноу назвала коллекцию New Look («новый взгляд», «новый облик»), и именно под этим названием она стала известна. Сноу также сказала, что Диор спас Париж – так же, как Париж был спасен в битве на Марне. И действительно, именно благодаря Диору Париж вновь стал столицей мировой моды.

New Look представлял собой, собственно говоря, не революцию в мире моды, а возвращение к традициям изящества и грации. Женщина в костюме от Диора действительно походила на цветок, а еще – на песочные часы: с утянутой талией, подчеркнутым бюстом и пышной юбкой, доходящей до икр или лодыжек. «Женщины почувствовали своим верным инстинктом, что я хотел их сделать не только более красивыми, но и более счастливыми», – вспомина л Диор позже. Судя по грандиозному успеху New Look, видимо, это действительно было так.

Успех надо было поддерживать – и Диор, не останавливаясь на достигнутом, каждые полгода придумывает новые коллекции, меняя не только длину юбки, но даже весь силуэт в целом. Демонстрирует он и свои коммерческие таланты в сочетании со способностью хорошо разбираться в людях и работать с ними. Он окружает себя мощнейшей группой поддержки – чего стоили только три дамы-кита, на которых держался модный дом Диора и которых Кристиан называл не иначе как «мои дорогие»

Раймонда Зенакер, управляющая студией, Маргерит Карре, глава мастерских, и Мица Брисар, главный стилист и специалист по шляпкам и аксессуарам. А в 1948 году он нанимает менеджера Жака Руэ, который стал деловым гением дома Christian Dior. В частности, именно ему принадлежит идея лицензирования, которой теперь пользуются все модные дома: когда американская ком пания предложила купить права на производство чулок Dior, Руэ вместо этого договорился о выплате процента от продаж.

Очень скоро таким же образом были лицензированы аксессуары, перчатки, галстуки, духи. Дом Кристиана Диора открыл магазины готовой одежды и обуви, не только во Франции и Америке, но и во многих других странах. Диор шил костюмы для таких знаменитых женщин, как Марлен Дитрих и Ава Гарднер, Элизабет Тейлор и Марго Фонтейн; одевал герцогиню Виндзорскую и принцессу Маргарет. По результатам социологического опроса Гэллапа в 1949 году, Диор был назван одним из пяти самых знаменитых людей мира.

Звездной болезнью Диор не заболел, он для этого был слишком скромен. Он давал интервью, но не любил шумных светских мероприятий. Коктейльные вечеринки для журналистов после показа каждой новой коллекции он оставлял на своего коммерческого директора, подругу детства Сюзанн Люленг, а сам чаще всего на них не появлялся.

Любимым местом для него было убежище на природе, где он мог отдыхать и гулять со своей собакой, заброшенная мельница в Нормандии, недалеко от родного Гранвилля. Впрочем, несмотря на то, что ему не нравилось оказываться в центре общественного внимания, одиночества он тоже не любил – его всегда окружали близкие друзья. Та же Сюзанн Люленг говорила о том, что в нем удивительным образом сочетались два свойства – талант и преданность друзьям.

Практически все люди, с которыми он близко сошелся в ранней юности, поддерживали с ним душевные отношения всю жизнь. Его любили не только друзья, но и подчиненные. Все вспоминали о том, каким он был вежливым и приветливым – даже практиканткам с поклоном уступал место в лифте. Один из бывших оформителей витрин в бутике Диора вспоминал о своем начальнике: «В бутиках царила удивительная атмосфера благодаря выдающемуся дару Диора общаться с людьми. Он полностью сформировал мою жизнь. Его можно было назвать настоящим джентльменом – в том смысле, который вкладывали в это слово в XVII веке».

Было у Диора и еще одно нехарактерное для мира высокой моды свойство – полное отсутствие зависти. Он не только находил молодые таланты, но и помогал им раскрыться и сделать карьеру. Так, например, Фредерик Касте, пришедший работать к Диору в 1953 году, был удивлен, когда начальник вскоре подвел его к двери, где висела табличка с его именем: он стал заведовать отдельной студией.

Известна история с юным Ивом Сен-Лораном, которого Диор взял на работу в девятнадцать лет и вскоре объявил своим преемником. Характерен и случай, который произошел с Пьером Карденом. Когда Диор в 1948 году был в Америке, в его модном доме во Франции проводилось расследование, связанное с промышленным шпионажем.

В качестве подозреваемого на допрос вызвали и работавшего у Диора молодого Пьера Кардена. Тот очень оскорбился и уволился. Диор издалека не смог вмешаться и уговорить Кардена остаться, но, вернувшись во Францию, первым делом отправился в только что открытую Карденом студию по производству театральных костюмов, чтобы заказать себе наряд Короля чудовищ для маскарадного бала. Карден был так тронут, что даже расплакался.

Семейность и заботливость Диора в отсутствие собственного потомства обратились к вдове его лучшего друга Пьера Колля Кармен и ее трем дочерям. Диор взял Кармен к себе на работу в должности директора бутика, а дочкам в полном смысле слова заменил отца: дарил им кукол в нарядах New Look, изображал на Рождество Пера Ноэля (французского Деда Мороза), проверял уроки, планировал поездки на каникулы. Одна из крестных дочерей, Мари-Пьер Колль, присутствовала и при последних минутах его жизни: Диор взял ее с собой, когда отправился отдыхать и поправлять здоровье на воды в Италию.

Главной страстью в жизни Диора, помимо моды, была вкусная еда. Через пятнадцать лет после его смерти вышла книга любимых им рецептов «Моя доморощенная кухня», в которой основной добавкой в блюда указывалось шампанское Dom Pérignon. Испытывая тревогу за свой статус в мире высокой моды, он периодически думал о том, что в случае краха мог бы сделать карьеру в кулинарии. «Мы могли бы производить ветчину Dior или, может быть, ростбиф Dior?» – делился он своими планами с Жаком Руэ. Его друг Александр Либерман вспоминал один обед в гостях у Диора летом 1956 года: они с женой Татьяной одно за другим пять блюд. «Видели бы вы, как он подкладывал себе добавку!»

Однако еда, хоть и была одной из главных радостей в его жизни, была и источником постоянного расстройства, потому что неумеренное ее поглощение не было полезным ни для больного сердца Диора, пережившего два инфаркта на рубеже 1940–1950-х годов, ни для его фигуры. В письме к другу Диор однажды подписался с грустной самоиронией: «Твой старый кутюрье, который чем больше дряхлеет, тем больше толстеет». В середине пятидесятых врачи посоветовали Диору, который от огромного объема работы находился в состоянии стресса, почаще отдыхать и выделить для этих целей комнатку рядом с офисом. Но комнатка эта стала для Диора местом, где он украдкой ел шоколад. Раймонда Зенакер периодически заставала его за этим занятием и ругала, отчего Кристиан чувствовал себя виноватым. Чувство вины обостряло голод, и круг замыкался.

Но однажды Диор все же решил наступить на горло своей любви к еде – ради другой любви. Надо сказать, что в личной жизни он всегда был очень скрытным и никогда не афишировал своих связей с мужчинами. Известно только, что большинство его романов заканчивались жестокими разочарованиями: ему предлагали «остаться друзьями». Совсем по-другому все сложилось с молодым алжирским певцом Жаком Бенита, с которым Диор познакомился в 1956 году (самому ку тюрье в этот момент был пятьдесят один год, Жаку – двадцать пять). Жак, обретя в лице Диора отца, действительно очень к нему привязался – и, похоже, искренне полюбил. Кристиан же потерял голову настолько, что даже стал появляться с Жаком на людях, чего прежде себе никогда не позволял. Жак всегда утверждал, что любит Диора таким, какой он есть, и тому совершенно не нужно что-то менять в своей внешности. Но Диор все равно решил похудеть – и отправился для этой цели в октябре 1957 года на воды в Италию, в местечко Монтекатини, которое с XIV века считалось одним из самых целительных в Европе: там поправляли здоровье Россини, Верди, Кларк Гейбл и Грейс Келли. Даже предупреждение его личной прорицательницы, что поездка для него крайне неблагоприятна, влюбленного Диора не остановило.
Через десять дней после прибытия в Монтекатини, 23 октября, Диор скончался от очередного сердечного приступа. Одна версия гласит, что это произошло после того, как он подавился рыбной костью, другая – что сердце у него прихватило во время игры в карты. Значительно позже светский лев Алексис фон Розенберг в своих мемуарах написал, что сразу после смерти Диора бытовала другая версия: мол, сердце у кутюрье не выдержало после секса с двумя энергичными молодыми людьми. Впрочем, никаких доказательств у этой версии нет – скорее, она может вытекать из циркулирующих при жизни Диора слухов о его гомосексуальности.

На прощание с Диором в Париже собрались тысячи человек. Принесли столько цветов, что мэрия столицы разрешила Дому Диора выставить их на Пляс де л’Этуаль – в результате Триумфальная арка просто утопала в разноцветных лепестках. Самому кутюрье это бы наверняка понравилось, ведь он любил цветы почти так же, как еду и моду.

Сейчас, спустя более полувека после смерти Кристиана Диора, его модный дом процветает под руководством Джона Галлиано. Имя великого кутюрье до сих пор остается знаком качества и роскоши. Недаром в свое время Жан Кокто расшифровал фамилию друга как соединение слов Di – от Dieu («Бог») и Or («золото»).

А ЭТО МОЙ ЛЮБИМЫЙ СТИЛЬ!