...Всю дорогу мы шли молча и уже практически у своего дома я решила, что мне не помешает извиниться.
– За что, – спросил молодой мужчина. – Вы нарочно бросились под колеса?
– Если честно, я не совсем припоминаю, как это произошло.
– В следующий раз, если захочется покончить с собой, выбирайте машину покрупнее, что-то вроде камаза или грузовика, поезд, кстати, для такого случая подойдет просто идеально…Если же изначальной целью было расшибить меня, то в будущем желательно не делать этого собственным телом, а воспользоваться тем же камазом.
Его ирония показалась мне до чертиков забавной и вдруг, ни с того ни с сего, я истерически захохотала. Стоит ли говорить, что я полностью сознавала при этом, насколько выгляжу непристойно и глупо, но ничего не могла с собою поделать, даже головная боль, тошнота, не сгибающиеся колени и тело, словно побывавшее под прессом не стали помехой. На глаза навернулись слезы и чтобы хоть как-то себя унять, я закрыла лицо руками.
– С вами точно все в порядке, – переспросил Кирилл.
Я кивнула, делая быстрый вдох.
– Это нервная система пытается отыскать баланс, – прокомментировал он мое идиотское состояние, за что я была ему премного благодарна.
Еще не успев отделаться от первого неприятного впечатления, хорошо запомнившееся от предыдущей встречи, я принужденно улыбнулась, но его проницательные синие глаза, холодные, как льдинки, казалось, видят меня насквозь, достаточно им взглянуть лишь мельком.
Он оставил побитый мотоцикл под подъездом и похромал следом за мной.
Поднимаясь на свой этаж, я ощущала совершенную неправдоподобность сложившейся ситуации. Второй раз в жизни вижу этого человека, он едва не убил меня только что, и вот я веду его в свою квартиру. Пока открывала замок непослушными еще руками, молодой человек стоял рядом и чуть искоса разглядывал меня. Но на лице его не доминировало никаких эмоций.
«Если он окажется хладнокровным убийцей, то я в пору сгожусь на роль его жертвы. Что помешает ему прикончить меня прямо здесь, в моем собственном жилище? Разве я способна опираться?..»
Но замок в это время услужливо щелкнул, и дверь бесшумно подалась вперед. Все что мне оставалось – это предложить своему гостю войти...
...– Мне нужно полотенце.
– Там, – я растерянно кивнула в сторону ванной. – В шкафчике.
Как только он исчез за дверью ванной комнаты, я стала размышлять, что же делать дальше, но не в силах что-либо придумать, пошла на кухню готовить кофе. Когда шум воды внезапно стих и высокая широкоплечая фигура возникла в проеме кухни, я сидела во главе маленького столика, на котором уже стояло две чашки. Кирилл молчаливо принял мое предложение и сел напротив.
Во всем его облике отгадывалась какая-то затаенная внутренняя сила. Исходившая от молодого человека энергия была настолько объемной и властной, что заполнила собою буквально все пространство кухни, заставив меня почувствовать себя неловко в собственном доме.
– К сожалению, мне нечего предложить к кофе, я не располагала к гостям…
Он лишь сухо усмехнулся.
– Спасибо.
– Что с вашими ранами?
– Не смертельно. А вы как?
Он прямо посмотрел на меня и я молча кивнула, давая понять, что тоже не жалуюсь. В эту секунду я неожиданно поняла, что именно беспокоило меня в этом человеке, что пугало и притягивало одновременно. Глубоко посаженные раскосые глаза и четкие контуры лица делали его похожим на воина-одиночку из японского аниме – отважного и бесстрашного, не ведающего, что такое поражение. И вместе с тем, было в нем что-то неуловимо чуткое и отчаянно ранимое.
Фаворитный черный цвет выдавал стремление оставаться в тени, а заодно и настораживал. Несомненно, на каждого встречного Кирилл Чатаев производил очень сильное впечатление. Но обычного имиджа, отыгранного образа, актерского лоска для этого недостаточно. Слишком гармонично он выглядел, не надуманно, скорее - небрежно...
– Гром – это ваша настоящая фамилия? – спросил вдруг Кирилл.
Я кивнула.
Он подумал несколько секунд и объяснил:
– Вы кажетесь мне знакомой.
– Наверное, мы виделись вчера, в театре.
– Помню. Я испоганил вам рабочий процесс. Наверное, я должен извиниться?
Мне пришлось улыбнуться, чтобы скрыть смущение.
– Не обольщайтесь, – заметила я суховато. – К тому же мы и так квиты. Вы поймали меня на ступеньке в холле театра…
– Выходит, я не впервой мешаю вам разбиться, – усмехнулся он сардонически. – Но все это не то… Ситуация выглядела иначе.
– Возможно, мы пересекались где-то в столице, – пожала я плечами.
– Так значит, вы не местная? А еще даете советы. Но тогда это все объясняет.
– Объясняет что?
– Дезориентацию.
– Нет, вы меня не правильно поняли. Это мой родной город. Хотя я действительно какое-то время здесь не жила. А дезориентация – вероятнее всего от шока.
– Шок случился с вами до или после аварии? – Он смотрел на меня испытующе, словно от моего ответа зависело нечто чрезвычайно важное.
– Почему вы спрашиваете об этом?
– Потому что я видел, как вы выбегли на дорогу. И либо вы хотели себя убить, либо совершенно не понимали, куда бежите.
Под его изучающим взглядом я вовсе стушевалась.
– Наверное, была не в себе от ярости. Я только что ушла из газеты, у нас с шефом возникли разногласия. Хотя ушла – слишком сильно сказано, особой деятельностью я там не занималась.
– Я видел статью. Дерзко! – Лаконично резюмировал мужчина.
– Да, – согласилась я. – Именно поэтому ушла. Не приятно, когда такое выдают под твоим именем.
Заметив его удивление, иронично добавила:
– А вы, конечно, не сомневались, что такая особа, как я, что так бездумно бросается под колеса, ничего другого не написала бы.
– В целом - дерзко, но не так уж далеко от истины, и не важно, кто это написал, – проронил Кирилл и достал из кармана сигареты. – Она «висела» - это факт … А он систематически ее снабжал и при этом не забывал подкладывать, куда следует… Это тоже факт!
Он спросил, можно ли закурить и я не возражала. Наблюдая за тем, как молодой человек прикуривает, с нетерпением ждала, что он скажет еще.
– Она рыдала, целуя мне ноги, и клялась, что это было в последний раз. А следующей ночью я снова не знал, где она. Я разговаривал с ним, он утверждал, что она ему не нужна. – Лицо молодого человека исказила презрительная усмешка. – Оказалось, что все не так.
– Может и нет, – предположила я осторожно, обратив внимание, что ни Мирославу, ни Гришина он не назвал по имени, как если бы это вызывало слишком много боли или слишком много ярости.
Глаза Кирилла наполнились арктическим холодом, сверкнули почти враждебно. Бросив в чашку из-под кофе недокуренную сигарету, он вдруг поднялся.
– Спасибо за гостеприимство, но что-то я засиделся, – попрощался актер. – Провожать не надо.
Уже через несколько секунд я сидела одна, вдыхая призрачный аромат его сигареты.
Ощущая при этом самую настоящую дезориентацию…