ГОВАРД КАРТЕР НАХОДИТ ТУТАНХАМОНА
 

К.Керам (из Книги пирамид)

 Перед Карнарвоном и Картером лежала Долина царей. Десятки людей копали
здесь до них, и ни один не оставил каких-либо мало-мальски точных записей
или планов этих раскопок. Горы мусора и щебня громоздились здесь одна возле
другой; между ними были видны проходы в уже обнаруженные гробницы.
Существовал только один путь - приступить к планомерным раскопкам и вести их
до тех пор, пока не докопаешься до скального грунта. Поэтому Картер
предложил начать раскопки в треугольнике, образованном гробницами Рамсеса
II, Меренпта и Рамсеса VI. "Рискуя, - писал он впоследствии, - быть
обвиненным в том, что я проявляю прозорливость задним числом, я тем не менее
считаю себя обязанным заявить, что мы твердо надеялись найти совершенно
определенную гробницу, а именно гробницу фараона Тутанхамона".
  Это звучит неправдоподобно, если представить себе разрытую вдоль и
поперек Долину царей, более того, неправдоподобно смело, особенно если
учесть, что у обоих исследователей было очень мало оснований для подобных
надежд, а весь ученый мир решительно склонялся к мысли, что время великих
открытий в Долине царей миновало. 

 Приступив к раскопкам, Карнарвон и Картер в продолжение зимы убрали
внутри намеченного треугольника почти весь верхний слой мусора и щебня и
довели раскопки до подножия открытой гробницы Рамсеса VI. "Здесь мы
наткнулись на ряд хижин для рабочих - на несколько лачуг, которые были
построены на куче обломков кремня, что, как известно, всегда служит в Долине
верным признаком близости какой-либо гробницы".

 Они "разворотили" весь треугольник, за
исключением того клочка земли, на котором стояли хижины рабочих. И снова они
оставляют нетронутым этот последний участок, снова отправляются в другое
место, в небольшую, прилегающую к Долине царей лощину, к гробнице Тутмеса
III, роются там два года подряд и в конце концов не находят ничего ценного.
  Тогда они собираются и вполне серьезно обсуждают вопрос, не следует ли
все-таки после столь ничтожных результатов долголетних исследований
перенести раскопки в совершенно другое место. По-прежнему нераскопанным
остается только тот пятачок земли, где стоят лачуги рабочих и находится куча
кремневых обломков - небольшой кусочек территории у подножия гробницы
Рамсеса VI. После долгих колебаний они наконец решают посвятить Долине царей
еще одну, на этот раз действительно последнюю, зиму.
 И вот они начинают копать как раз в том месте Долины царей, где они
остановились за шесть лет до этого, - на том месте, где находятся лачуги
рабочих и кучи кремня. На этот раз, когда они наконец осуществили то, что
могли сделать еще за шесть лет до этого - срыли лачуги, - им тотчас же, чуть
ли не с первым ударом кирки, удалось обнаружить вход в гробницу Тутанхамона,
в богатейшую царскую гробницу Египта. Картер пишет: "Внезапность этой
находки так ошеломила меня, а последующие месяцы были так наполнены
событиями, что я едва нашел время собраться с мыслями и все это обдумать".

  Третьего ноября 1922 года Картер (лорд Карнарвон находился в это время
в Англии) приступил к сносу лачуг - это были остатки жилищ времен XX
династии. На следующее утро под первой лачугой была обнаружена каменная
ступенька. К вечеру пятого ноября, после того как были убраны горы мусора и
щебня, уже не оставалось никаких сомнений в том, что удалось найти вход в
какую-то гробницу.
 По мере того как продвигалась работа, возрастало и волнение Картера.
Ступенька за ступенькой высвобождались из-под мусора и щебня, и к тому
времени, когда внезапно, как всегда в Египте, зашло солнце, все увидели
двенадцатую ступеньку, а за ней "верхнюю часть закрытой, обмазанной
известкой и запечатанной двери". "Запечатанная дверь! Значит,
действительно... Это мгновение могло взволновать и бывалого археолога".
 рабочие очистили все ступеньки. Сойдя
с последней, шестнадцатой, Картер очутился перед запечатанной дверью. Он
увидел оттиск печати с именем Тутанхамона и одновременно то, с чем пришлось
столкнуться чуть ли не всем исследователям гробниц: следы грабителей,
которые и здесь сумели опередить ученых; здесь, так же как и в других
местах, воры успели сделать свое дело.
  "Так как теперь была видна вся дверь, мы сумели увидеть то, что до
этого было скрыто от наших взоров, а именно: часть замурованного прохода

дважды вскрывали и вновь заделывали; ранее найденные нами печати - шакал и
десять пленников - были приложены к той части стены, которую открывали,
печати же Тутанхамона, которыми и была первоначально запечатана гробница,
находились на другой, нижней, нетронутой части стены. Таким образом,
гробница вовсе не была, как мы надеялись, совершенно нетронутой. Грабители
побывали в ней, и даже не раз. Хижины, о которых мы уже упоминали,
свидетельствовали о том, что грабители действовали еще до царствования
Рамсеса VI, а то обстоятельство, что гробница была вновь запечатана,
говорило о том, что грабителям не удалось очистить ее полностью".
 ом верхнем углу..."
  Взяв железный прут. Картер пропустил его сквозь отверстие; прут не
встретил преграды. Тогда Картер зажег спичку и поднес ее к отверстию:
никаких признаков газа. Он принялся расширять отверстие.
  Теперь вокруг него столпились все: лорд Карнарвон, его дочь леди Эвелин
Герберт и египтолог Кэллендер, который, едва узнав о новой находке, поспешил
предложить свои услуги в качестве помощника. Нервно чиркнув спичкой. Картер
зажигает свечу и трепетной рукой подносит ее к отверстию, но горячий ток
воздуха, вырывающийся из отверстия, чуть было не задувает ее, и в мерцании
света Картеру не сразу удается разглядеть то, что находится за дверью.
Постепенно глаза его привыкают, и он различает сначала контуры, потом первые
краски, и, когда наконец ему становится ясно видно содержимое камеры,
расположенной по ту сторону двери, победный крик застывает у него на
устах... он молчит. Для тех, кто стоит в ожидании рядом с ним, это мгновение
кажется вечностью. "Видите ли вы там что-нибудь?" - спрашивает его
Карнарвон, не в силах более вынести неизвестность. Медленно, словно
завороженный, Говард Картер поворачивается к нему. "О да, - говорит он
проникновенно, - удивительные вещи!"

 

  "Можно не сомневаться, что за всю историю археологических раскопок
никому до сих пор не удавалось увидеть что-либо более великолепное, чем то,
что вырвал из мрака наш фонарь", - сказал Картер, когда первое волнение
улеглось и исследователи один за другим смогли уже спокойно подойти к
проделанному в двери отверстию. Его слова подтвердились, когда открыли 17
ноября дверь и луч света от сильной электрической лампочки заплясал на
золотых носилках, на массивном золотом троне, на двух матово поблескивающих
черных больших статуях, на алебастровых вазах, на каких-то необычайных
ларцах. Головы диковинных зверей отбрасывали на стены чудовищные тени;
словно часовые, стояли одна против другой две статуи "с золотыми
передниками, в золотых сандалиях, с палицами и жезлами. Их лбы обвивали
золотые изображения священных змей". И среди всей этой роскоши мертвых,
которую невозможно было охватить взглядом, виднелись следы живых: возле
двери стоял наполовину наполненный известкой сосуд, неподалеку от него -
черная от сажи лампа, в другом месте на стене был заметен отпечаток пальца,
на пороге лежала гирлянда цветов - последняя дань усопшему. Словно
завороженные, стояли Карнарвон и Картер, глядя на всю эту мертвую роскошь и
на сохранившиеся на протяжении стольких тысячелетий следы жизни; прошло
немало времени, прежде чем они очнулись и убедились, что в этом помещении -
настоящем музее сокровищ - не было ни саркофага, ни мумии. Неужели вновь
должен был всплыть уже не раз обсуждавшийся вопрос: гробница или тайник?
  Однако, обойдя шаг за шагом все помещения, они обнаружили между
часовыми еще одну, третью, запечатанную дверь. "В мыслях нам уже
представилась целая анфилада комнат, похожих на ту, в которой мы находились,
тоже наполненных сокровищами, и у нас захватило дух". 27 ноября они
обследовали дверь и при свете сильных электрических ламп, которые к тому
времени удалось установить Кэллендеру, убедились в том, что почти на уровне
пола, рядом с дверью находится ход, тоже запечатанный, правда позднее, чем

сама дверь. Значит, и здесь успели побывать грабители. Что же могло
скрываться в этой второй камере или втором коридоре? Если за этой дверью
находилась мумия, то в каком виде? Была ли она цела? Здесь было немало
загадочного. Странной была и планировка этой гробницы, не похожая ни на одну
из найденных ранее. Еще более странным было то обстоятельство, что грабители
старались проникнуть за третью дверь, не обратив никакого внимания на те
богатства, которые находились перед ними. Что же они искали, если спокойно
прошли мимо кучи золотых вещей, лежавших в первом помещении?
  Оглядевшись, Картер увидел в этой удивительной сокровищнице нечто более
важное, чем материальные ценности. Какое великолепное представление о
прошлом, какое множество ценнейших сведений могли дать науке собранные в
этом помещении вещи! Здесь находились бесчисленные предметы материальной и
духовной культуры древних египтян, и каждый из них мог послужить достаточным
вознаграждением за зиму тяжелых археологических раскопок. Более того,
египетское искусство целой эпохи было представлено здесь в таком
многообразии и такими совершенными образцами, что Картеру было достаточно
беглого взгляда, чтобы понять: тщательное изучение всех этих сокровищ
"приведет к изменению, если не к полному перевороту во всех прежних
воззрениях и теориях".
  Вскоре исследователи сделали еще одно важное открытие: в камере, помимо
всего прочего, стояли три больших ложа. Заглянув под одно из них, один из
исследователей обнаружил небольшую дыру. Он позвал остальных. Осветив
отверстие лампой, они увидели маленькую боковую камеру, меньшую, чем первую,
но также до отказа наполненную всякими предметами обихода и драгоценностями.
Насколько об этом можно было судить, в гробнице все осталось в том виде, в
каком ее покинули грабители; они прошли здесь, "как хорошее землетрясение".
И снова возникает вопрос: грабители перерыли тут все, они (об этом можно
говорить совершенно определенно) перебросили некоторые вещи и предметы из
боковой камеры в переднюю, они кое-что повредили, разбили, но почти ничего
не украли - даже то, что, так сказать, само лезло им в руки. Быть может, их
спугнули?
  Вплоть до этого момента все - и Картер, и Карнарвон, и остальные -
находились словно в чаду и плохо соображали, что делали. Но теперь, увидев
содержимое боковой камеры, догадываясь, что за третьей дверью их ожидает
нечто совершенно необычное, они начинают понимать всю сложность стоящей
перед ними научной задачи и то, какой большой работы и строгой организации
потребует ее разрешение.
 ого фаянса и камня.
  В одной лишь первой камере исследователи нашли не менее
шестисот-семисот различных предметов. О внешних и внутренних трудностях, с
которыми им пришлось столкнуться в работе - один неверный шаг мог разрушить
то, что невозможно было возместить, - у нас еще будет случай поговорить
подробнее.
  13 мая при +37°С в тени по узкоколейке были доставлены к специально
зафрахтованному пароходу первые тридцать четыре тяжелых ящика с находками.
Расстояние было небольшое - всего полтора километра, но, так как рельсов не
хватало, пришлось прибегнуть к хитрости: когда вагонетка проходила некоторое
расстояние, путь позади нее разбирали, а снятые рельсы укладывали впереди
вагонетки. Так драгоценные находки проделали обратный путь спустя три
тысячелетия после того, как они были торжественно доставлены с берега Нила в
гробницу усопшего царя. Еще через семь дней они были в Каире.
  К середине февраля из первой камеры было вывезено все. Теперь можно
было продолжить раскопки, чего с нетерпением ожидали все, и вскрыть третью
дверь - ту самую, которая находилась между двумя статуями-часовыми. Теперь
наконец настало время выяснить, находится ли в соседней камере мумия.
  Когда в пятницу, 17 февраля, в 2 часа дня в передней комнате гробницы
собралось примерно двадцать человек, удостоившихся чести присутствовать при
этом событии, ни один из них не подозревал, что именно суждено ему увидеть
через какие-нибудь два часа.
  Ведь после находки сокровищ, которые теперь уже были в безопасности,
трудно было себе представить, что может быть найдено еще что-либо более
ценное, более значительное.
  Гости - члены правительства и ученые - заняли свои места. Когда Картер
взобрался на своего рода помост, приставленный к двери (с него было удобнее
разбирать кирпичную кладку), наступила мертвая тишина.
  С величайшими предосторожностями Картер принялся разбирать кладку.
Работа была тяжелой и требовала много времени: кирпичи могли обрушиться и
повредить то, что находится за дверью. Кроме того, нужно было попытаться
сохранить в целости важные для науки оттиски печатей. Когда было проделано
первое отверстие, "искушение сейчас же прервать работу, - пишет сам Картер,
- и заглянуть в расширявшееся отверстие было так велико, что мне с трудом
удавалось его побороть".
  Мейс и Кэллендер помогали ему. Когда через десять минут Картер,
несколько расширив отверстие, просунул в него электрическую лампочку, по
рядам присутствующих пробежал тревожный шепот.
  То, что он увидел, было совершенно неожиданно, невероятно и в первое
мгновение совершенно непонятно: перед ним была стена. Она тянулась и вправо

и влево, вверх и вниз, тускло поблескивая при свете лампочки, она закрывала
весь ход. Картер просунул руку как можно дальше - перед ним была массивная
золотая стена! Он начал расширять отверстие. Теперь уже и все остальные
увидели блеск золота. По мере того как он вынимал кирпичи, золотая стена
вырисовывалась все явственнее, и тогда "мы, - пишет Картер, - словно по
невидимым проводам, стали ощущать нараставшее волнение зрителей".
  Прошло еще несколько минут, и Картеру, Мейсу и Кэллендеру стало ясно,
что представляет собой эта стена. Они действительно стояли перед входом в
погребальную камеру, но то, что они приняли за стену, на самом деле было
всего лишь передней стенкой самой огромной и дорогой усыпальницы, которую
когда-либо кому-либо приходилось видеть, - усыпальницы, внутри которой
должны были находиться саркофаги и наконец сама мумия.
  Понадобилось два часа тяжелой работы для того, чтобы расширить
отверстие настолько, чтобы в него можно было войти. Потом наступила пауза, -
казалось, натянутые до предела нервы не выдержат этого напряжения; на самом
пороге были найдены рассыпанные бусины ожерелья, вероятно оброненного
грабителями. Не обращая внимания на зрителей, которые, дрожа от нетерпения,
ерзали на стульях, Картер с педантичностью истинного археолога, для которого
не существует незначительных находок, тщательно собрал все бусины и лишь
после этого продолжил работу. Погребальная камера, как оказалось, находилась
примерно на метр ниже, чем передняя комната, Захватив с собой лампу. Картер
спустился вниз. Да, перед ним был обитый листовым золотом ящик, покрывавший
сверху саркофаг, причем он был столь огромен, что занимал чуть ли не все
помещение, Лишь узкий проход - всего 65 см - отделял его от стены.
Продвигаться по этому проходу можно было только с величайшей осторожностью:
он весь был заставлен погребальными приношениями.
  Теперь наступил черед лорда Карнарвона и Лако. Войдя в камеру, они
остановились в безмолвии. Затем они обмерили саркофаг. Позднейшие, более

точные измерения дали следующие результаты: 5,20х3,35х2,75 м.
  Он действительно был сверху донизу покрыт золотом, по сторонам его были
инкрустации из блестящего синего фаянса, испещренные магическими знаками,
которые должны были охранять покой умершего.
  Теперь всех троих больше всего волновал один вопрос: сумели ли
грабители проникнуть дальше, цела ли мумия? Картер обнаружил, что
расположенные с восточной стороны большие двустворчатые двери были хотя и
закрыты на засов, но не запечатаны. Дрожащей рукой он отодвинул засов. Со
скрипом раскрылись двери, и перед ним оказался еще один обитый золотом ящик.
Как и первый, он был заперт, но на этот раз печать была цела!
  Все трое облегченно вздохнули. Наконец-то. До сих пор грабителям всюду
удавалось их опередить. Здесь же первыми были они. Следовательно, мумия
цела, невредима и находится там, где она была похоронена три тысячелетия
назад.
  Тихо, насколько это только было возможно, прикрыли они дверь. Они
чувствовали себя захватчиками, они видели блеклый полотняный погребальный
покров, свисавший над внутренним ящиком; "мы словно чувствовали присутствие
умершего фараона, и долгом нашим было отнестись к нему с благоговением".
  В этот момент, находясь на вершине научного успеха, они, казалось, были
не способны к каким-либо дальнейшим открытиям: слишком грандиозным было то,
что представилось их взорам, и все-таки уже буквально в следующую минуту они
очутились перед новым открытием.

  Дойдя до другого конца погребального покоя, они неожиданно обнаружили
маленькую, низенькую дверь, которая вела в следующее помещение -
сравнительно небольшую по размерам комнату. С того места, где они
находились, они могли видеть ее содержимое. Можно ли представить себе, что
там было, если Картер после всего того, что он видел в гробнице, написал об
этой комнате: "Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что
именно здесь находятся величайшие сокровища гробницы"?
  Посередине помещения возвышался покрытый золотом ларец. Его окружали

изваяния четырех богинь-охранительниц, грациозные фигуры которых были так
естественны и живы, а их лица настолько исполнены сострадания и скорби, что
"уже одно созерцание их казалось чуть ли не кощунством".
  Медленно возвращались археологи назад и снова прошли мимо обитого
золотом ящика в переднюю комнату. Теперь в обнаруженное помещение могли
войти остальные. "Было любопытно наблюдать, как они один за другим
появлялись на пороге двери: у всех блестели глаза, все разводили руками,
жестом показывая, что не в силах выразить словами обуревавшие их чувства".
  Около пяти часов пополудни, через три часа после того, как они вошли в
гробницу, все снова поднялись на поверхность. Было еще светло, и, хотя здесь
ничего не изменилось, Долина царей предстала перед ними (может быть, это им
только показалось?) в каком-то новом свете.
  Дальнейшее исследование этой величайшей в истории археологии находки
растянулось на несколько зим. К сожалению, первая зима пропала чуть ли не
полностью: скончался лорд Карнарвон; кроме того, совершенно неожиданно
возникли трения с египетским правительством по вопросу о продлении концессии
и дележе находок. В конце концов благодаря вмешательству других стран
удалось достичь приемлемого урегулирования вопроса. Работа могла
продолжаться. Зимой 1926/27 года были сделаны наиболее важные дальнейшие
шаги: был вскрыт обитый золотом ящик, были вынуты многочисленные драгоценные
гробы и исследована мумия Тутанхамона. Эта стадия работы, в которой было
мало неожиданного для жадной до сенсации публики, но много для
специалистов-египтологов, также имела свой кульминационный пункт. Им явился
момент, когда исследователи впервые взглянули в лицо тому, кто тридцать три
столетия подряд был недоступен для взоров смертных. В том, что именно этот
желанный миг одновременно принес Картеру единственное разочарование, которое
ему пришлось испытать за все годы исследования гробницы, не было,
собственно, ничего необычного: в цепи удач, как и во всякой цепи, всегда
найдется слабое звено.
 "Сдерживая волнение, приступил я к вскрытию третьего ящика. Я,
наверное, никогда не забуду этот напряженнейший момент нашей кропотливой
работы. Я разрезал веревку, удалил драгоценную печать, отодвинул засов,
открыл дверцы и... перед нами оказался четвертый ящик. Он был точно такой
же, как и остальные, но только еще роскошнее и красивее, чем третий. Какой
незабываемый миг для археолога: впереди снова неизвестность. Что скрывалось
за незапечатанными дверцами этого ящика? В страшном волнении я отодвинул
засов... Медленно открылись дверцы. Перед нами, заполняя собой чуть ли не

весь ящик, стоял огромный, совершенно целый саркофаг из желтого
кристаллического песчаника. Казалось, чьи-то милосердные руки только что
опустили его крышку. Какое незабываемое, великолепное зрелище! Золотое
сияние ящика еще больше усиливало впечатление. По четырем углам саркофага
распростерли крылья богини, словно защищая и охраняя того, кто спал здесь
вечным сном".
  Восемьдесят четыре дня понадобилось для того, чтобы извлечь ящики из
погребальной камеры. Все они состояли примерно из восьмидесяти частей;
каждая часть была тяжелой, неудобной для переноски и чрезвычайно хрупкой.
  Как это часто бывает, возвышенное здесь соседствовало со смешным:
нельзя без улыбки читать те строки, в которых Картер, став на время
специалистом по демонтированию, бранит тех, кто некогда собирал эти ящики.
Отдавая должное великолепному мастерству умельцев, которые изготовили и
аккуратнейшим образом пометили все детали, проставив на них номера и
условные знаки, он осуждает тех, кто собирал ящики уже непосредственно в
гробнице: монтаж велся, очевидно, в спешке и совершенно безответственно -
отдельные части перепутаны и неверно установлены; дверцы, например,
открывались на запад, а не на восток, а гроб был установлен так, что
покойник лежал обращенный к востоку, а не к западу. "Эту ошибку им еще можно
простить... другие же - указывали на явную неряшливость. Отдельные части
были скреплены с риском повредить их позолоченные украшения. Глубокие следы
от ударов какого-то тяжелого инструмента вроде молотка и по сей день видны
на позолоте, кое-где отбиты части облицовки; мусор, оставшийся после работы,
например древесные стружки, так и не был убран".
  Наконец 3 февраля, после того как последний ящик был вынесен на
поверхность, исследователи увидели саркофаг во всем его великолепии -
высеченный из цельной желтой кварцитовой глыбы, в 2,75 метра длиной, полтора
метра шириной и полтора метра высотой. Сверху он был прикрыт гранитной
плитой.
  В тот день, когда лебедки со скрипом начали поднимать эту плиту, вес
которой составлял около полутора тонн, в гробнице снова собралось множество
видных деятелей. "Когда плита начала подниматься, наступила мертвая тишина.
В первый момент всех охватило разочарование: ничего, кроме просмоленных
полотняных бинтов. Но когда бинты были размотаны, все увидели мертвого
фараона".
  Впрочем, это не совсем так. Они увидели не фараона, а его скульптурный

портрет из золота, изображавший фараона в очень юном возрасте. Золото
ослепительно блестело; скульптура выглядела так, как будто ее только что
принесли из мастерской. Голова и руки были вылеплены объемно, тело же дано в
плоскостном рельефе. В скрещенных руках фараон держал знаки царского
достоинства: жезл и инкрустированное синим фаянсом опахало. Лицо было
сделано из чистого золота, глаза из арагонита и обсидиана, брови и веки из
стекла цвета лазурита. Это лицо напоминало в своей неподвижности маску, и в
то же время оно было словно живое.
  Огромное впечатление на Картера и на всех присутствующих произвел
трогательный скромный венок - последнее прости любимому супругу от молодой
вдовы. Вся царская роскошь, блеск золота и великолепие похоронного убранства
меркнет перед этим увядшим букетом, не потерявшим, однако, еще окончательно
своей естественной окраски. Цветы эти лучше, чем что-либо другое,
свидетельствуют о мимолетности тысячелетий. А когда зимой 1925/26 года
Картер вновь спустился в гробницу, чтобы вскрыть гроб, он записал: "И вновь
овладело нами ощущение таинственности, благоговение перед давно минувшими,
но все еще могущественными тайными силами, витающими над гробницей".
  Эти слова не следует считать данью сентиментальности, в них нашли свое
выражение чисто человеческие чувства. Приятно сознавать, что строгому
исследователю не были чужды благородные душевные порывы.
  Мы не имеем возможности останавливаться на частностях и на отдельных
мелких происшествиях, связанных со вскрытием саркофага. Работа была
длительной и трудоемкой, она проходила в тесном помещении, в котором
буквально негде было повернуться; любой промах, неверно приложенный
полиспаст, упавшая балка могли привести к беде: повредить находившиеся здесь
уникальные сокровища. Так же как крышка первого гроба, крышка второго
изображала лежащего в богатом убранстве юного фараона, точнее говоря, это
было скульптурное изображение фараона в образе бога Осириса. То же самое

увидели и тогда, когда вскрыли третий гроб. В ходе всей работы ее участники
обратили внимание на то, что гробы были очень тяжелыми. Здесь исследователи
снова столкнулись с неожиданностью, которым, казалось, не будет конца. Когда
Бертон сделал свои снимки, а Картер убрал цветы и снял полотняный покров,
причина этой поразительной тяжести стала ясна с первого взгляда: третий гроб
длиной 1,85 м был сделан из чистого массивного золота толщиной 2,5-3,5 мм.
Трудно было определить его материальную ценность. Однако вслед за этой
неожиданностью, которую можно назвать приятной, последовала вторая, которая
вызвала у исследователей серьезнейшие опасения. Еще тогда, когда они
рассматривали второй гроб, они обратили внимание на то, что его орнамент
местами попорчен сыростью. Теперь же выяснилось, что все пространство между
вторым и третьим гробами наполнено по самую крышку какой-то черной
склеившейся массой. Правда, им все же удалось очистить от этой похожей на
вар массы двойное ожерелье из золота и фаянсовых бус, но перед
исследователями встал тревожный вопрос: в каком состоянии находится мумия,
не повредило ли ей это явно чрезмерное количество масел и смол? Когда один
из сотрудников дотронулся до последнего куска полотна и гирлянды из
украшенного бусами фаянса - на вид и то и другое, казалось, хорошо
сохранилось, - они рассыпались: священные масла разъели их.
  Лукас тотчас же приступил к анализу этой массы. Очевидно, это была
какая-то жидкая или полужидкая субстанция, состоявшая в основном из жиров и
смол, что же касается древесной смолы, запах которой эта масса издавала при
нагревании, то ее присутствие первоначально не удалось доказать.
  Теперь вновь всеми овладело волнение - наступал последний решающий

момент.
  Было вынуто несколько золотых гвоздиков, затем крышка гроба была
приподнята за золотые скобы. Тутанхамон, которого они искали шесть долгих
лет, лежал перед ними.
  "Сложные и противоречивые чувства, овладевающие человеком в такие
моменты, невозможно выразить словами", - пишет Картер.