Если бы я мог нарисовать твою душу на бумаге,
я нарисовал бы чудовище из своих детских кошмаров,
я нарисовал бы чудовище из темного шкафа,
если бы я действительно мог рисовать душу, а не метафору.
Я нарисовал бы сладкие лесные ягоды,
рыжую девчонку — шкоду, милашку и ябеду,
нарисовал бы хрустальный бокал золотого аи
и мученическую смерть распятой на полу любви,
грязные ботинки у лица ее рокового,
я нарисовал бы цветы, проспекты и слово.
Я бы рисовал годами,
рисовал столетиями,
и во всем мире не хватило бы для нее бумаги.
Подождите, я еще не выразил даже трети!
Подождите, ее душа — это ангел и алгебра,
ядовитый хвост химеры и белое блюдце с медом,
лучи, золотящие мышцы лодыжек и бедер,
Бразилия, теплые волны, человек в пироге
под присмотром жуткого и далекого бога.
Если бы я мог…
То не жаль посвятить себя этому,
рисовать души твоей яблоки и ракеты,
но если быть честным, я давно уже ни у дел,
я всю свою жизнь пишу стихи о тебе.

Аль Квотион