Шел дождь. Они стояли под карнизом в летнем кафе и смотрели на капли, которые стекали с карниза им под ноги.
Лета еще не было. То есть погода-то была как раз летняя, но по календарю еще была весна. Такая средняя. Вот бывает ранняя, а эта была средняя.
Они стояли под карнизом, а на их столике стояло много бутылок пива. Пустых. Она не пьет. Совсем. Поэтому все эти бутылки были пусты по вине того, кто стоял рядом.
Он ждал ее в этом кафе очень давно. Фактически – несколько месяцев. А вообще ждал – около года. Он, конечно, не ночевал там, и даже не жил рядом. Просто их тусовка собиралась в этом кафе уже несколько лет по четвергам. Это были летние четверги. Хотя, были и зимние. Но он ждал ее там только летом. Ну и весной. И осенью. Пока снега не было. Вообще, он ждал ее каждую неделю. И, наверное, это самое ожидание нравилось ему больше, чем встреча с ней. Потому что когда она происходила – эта встреча – со стороны можно было подумать, что два человека просто пережидают дождь под карнизом. Как сейчас. Они молчали. Они всегда больше молчали. Но это не такое молчание, когда идет разговор без слов. Им вообще не о чем было говорить. И она не особо понимала – зачем он ее ждет. Но в том, что он ждал ее, никогда не сомневалась. И он, кстати, тоже.
Они стояли под карнизом в летнем кафе. А на столике рядом стояли бутылки из-под пива.
Ей нужно было идти домой. Но шел дождь и мокнуть ей не хотелось. А он смотрел на нее, пытался придвинуться ближе и дышал пивным перегаром. Вокруг них смеялась тусовка. Пивных бутылок на их столике становилось больше, но они не имели к этому никакого отношения. Они общались. Если так можно назвать стояние под карнизом во время дождя. Он спросил, почему она грустная. Она рассказала ему про все. Как есть. Было от чего быть грустной. Он тоже как-то приосунулся. Сказал, что, наверное, надо помочь, но не знает чем. Она сказала, что помочь нельзя. Она соврала. Помочь было можно, но просто он не мог помочь. А раз он не мог, то значит, надо сказать, что вообще нельзя. Ну, чтобы не расстраивать его. Почему-то ей было важно, чтоб он не расстраивался.
Они пережидали дождь. А когда дождя не было, они просто стояли или сидели рядом. Не касаясь друг друга. А если касались, то это были невинные касания. Хотя, один раз он ее поцеловал. Но, опять же, весьма невинно. Хотя в губы. И все. За три года их встреч в этом кафе это было единственное развитие отношений.
Когда три года назад она увидела его впервые - это было в другом кафе – она подумала мимоходом, что мужчины уродливее никогда не встречала. А он еще и улыбался. Ужас. Нет, сейчас ей кажется милой его улыбка, но тогда не казалась. Тогда ей нравились смазливые глупые мальчики с большими синими глазами. За одного такого она даже вышла замуж. Но об этом никто из тусовки не знал. А она не спешила раскрыть тайну.
Так вот, когда она увидела его, то кроме мыслей о кошмарном толстом сороколетнем мужике она не подумала ни о чем.
Он ей не понравился. Как-то вот сразу. А она ему понравилась. Она была рыжим веселым огоньком. Новенькой. Такие всегда привлекают внимание и всегда почти нравятся. Как-то тоже сразу.
Она не помнит, как они начали встречаться. Совсем. Он прятался по кустам от жены и сына, чтобы позвонить ей с курорта. А она смеялась в трубку и представляла себе кусты, в которые он мог спрятаться…настоящий лес.
Его друг говорил ей, что он влюблен и страдает. Она говорила, что, мол, пусть страдает. И еще говорила, что он ей даже нравится. Зачем-то она так говорила, сама не помнит.
Когда ей хотелось мужского внимания, а охотиться не хотелось, она звонила ему. Они договаривались на четверг. Как правило, до четверга она остывала, и забывала прийти. А он приходил. Множил пивные бутылки на столе. Потом звонила его жена и говорила, что столько пива пить нельзя и когда он придет домой, мол, ужин остывает… и он шел домой. А она шла где-нибудь по городу с каким-нибудь мальчиком, иногда даже с мужем, и была беззаботна и радостна.
Они стояли под карнизом в летнем кафе. Шел дождь. У нее были проблемы. Не то, чтобы очень серьезные, но для нее – просто глобальные. И она не знала, с какого края их решать. Мужа у нее уже не было. Зато был ребенок. Еще не было работы, денег и радости от жизни. Но был он. Вернее, он не был. Он как бы был. И как бы не был. Вот он стоял здесь рядом с ней под карнизом и в то же время он был мужем чужой женщины, и сейчас она позвонит ему, и он пойдет к ней есть остывший ужин. И она знала, что если она ему так позвонит и пригласит есть остывший ужин – он точно не придет. Потому что он как бы есть. Сейчас. Вот под этим карнизом. А в ее жизни его нет. Совсем. И не будет.
- Ты меня любишь?
- Люблю.
Но он не любил. Вернее, любил не так, как мне хотелось бы. Хотя. Ей никак не хотелось. Просто приятно, когда тебя любят. Но коверкать ему жизнь ради чего-то, что ей самой не нужно…Поэтому он ее не любил. Он ведь тоже знал, что она не станет коверкать жизнь.
Но когда женщина, которую ты хочешь, спрашивает про любовь, ты должен сказать, что любишь. Так полагается. Иначе у тебя не останется надежды когда-нибудь постоять с ней под карнизом обнимая и прижимаясь к ней всем телом. И, возможно, даже губами.
А дождь все лил. И ей было пора идти за ребенком. Пора было идти решать проблемы и просто пора идти. Она слушала, как его пальцы царапают кожу ее куртки. Осторожно. Задумчиво. Он смотрел на нее. Она смотрела на дождь.
- Зря я пришла…
- Согласен.
- Ты же меня любишь?
- Люблю.
Вздох. Все правильно. Она заставила его это сказать. Но победы не почувствовала. Потому что он не любит. Вернее, любит не так. Она чего-то ждала от него. И сама не знала – чего. И он не знал. Но чувствовал, что чего-то ждут. А вместе они ждали, когда закончится дождь.
- Я тебя люблю. Но только с маленькой буквы. С большой - у меня ответственность за других людей…
Ну, наконец-то. Все правильно. Улыбнулась.
- Я знаю. Меня все любят с маленькой буквы. Мне Бог не дает. Так надо.
Шагнула из-под карниза. Обернулась.
Улыбка. Взмах руки.
- Всееем покаааа!
Вошла легкой пружинистой походкой в струи дождя. Он остался стоять там. Под карнизом. Смотреть ей вслед. И не думать.
|
|
| |
|
|
|
|
|
|
|