http://www.liveinternet.ru/community/vladimir_vysotsky/post126109733/ - "Высоцкий в 1961-1963 гг." - сообщество "Владимир Высоцкий", пост от 11 мая 2010 г.

http://www.liveinternet.ru/community/vladimir_vysotsky/post150903075/ - "Высоцкий на Воробьевых горах". - сообщество "Владимир Высоцкий", пост от 10 февраля 2011 г.

http://vysotsky.ws/index.php?showtopic=1117 «Концерт Высоцкого в НИИ. Публикация 1988 года». - Форум «Владимир Высоцкий. Творчество и судьба», 16 января 2011 года.

http://ototsky.mgn.ru/rus_world/Vysotski-memories.htm «Концерт Высоцкого в НИИ. Публикация 1988 года». - http://russianworld.wikispaces.com/vysotsky2 (сайт Русский мир)

http://vestnikcivitas.ru/pbls/1365 «Можно ли победить в Европейском суде?» - Онлайновое издание «CIVITAS – Вестник гражданского общества», 4 апреля 2011 года.

http://vestnikcivitas.ru/pbls/1373 «Бесправные часов не наблюдают. Принимая решение о закреплении летнего времени, власть как всегда  людей не спросила». -  Онлайновое издание «CIVITAS – Вестник гражданского общества», 7 апреля 2011 года.

http://www.liveinternet.ru/users/3411633/post180994866/ - "В августе 91-го. 20 лет спустя". - Дневник Борис_Комиссаров, 21 августа 2011 г. 

http://vestnik-civitas.livejournal.com/309392.html,                                                             http://vestnik-civitas.livejournal.com/2011/09/27/  "Почтово-судебный детектив". - cсообщество   "Вестник CIVITAS ("Вестник гражданского общества") в ЖЖ, от  27 сентября 2011 года.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/315492.html

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2011/10/23/ "Победило беззаконие, но... еще не вечер" - сообщество  "Вестник CIVITAS" в ЖЖ интернет-издания  "CIVITAS - Вестник гражданского общества", 23 октября 2011 года.

http://www.liveinternet.ru/users/3411633/post206124857/ "Памяти священной осквернители..." - Дневник Борис_Комиссаров, 13 февраля 2012 года.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2012/02/18 - "Памяти священной осквернители..." - сообщество "Вестник CIVITAS" в ЖЖ интернет-издания "CIVITAS - Вестник гражданского общества"), пост за 18 февраля 2012 г.                                                                                                                       

http://vestnik-civitas.livejournal.com/344662.html - "Памяти священной осквернители..." - запись статьи  в ЖЖ "Вестника гражданского общества" 18 февраля 2012 г.                     

http://www.liveinternet.ru/community/israel/post207015151/page1.html#BlCom606717822  -  "Памяти священной осквернители..." - сообщество Israel, 17 февраля 2012 г.                 

http://militariorg.ucoz.ru/publ/kholokost_i_quot_chernaja_sotnja_quot/1-1-0-7425 - "Памяти священной осквернители..." - сайт "Военные пенсионеры Российской Федерации За Россию и Ее Вооруженные Силы", от 25 февраля 2012 г.                                                

http://vestnik-civitas.livejournal.com/?poster=bkomissarov - все мои посты в блоге ЖЖ журнала    "Вестник CIVITAS"  с 27 сентября 2011 г. по 2 февраля 2013 г.                                                                                                                    http://www.liveinternet.ru/users/3411633/post207808742/-"В Германии такое невозможно" - Дневник Борис_Комиссаров от 22 февраля 2012 г.                                       

http://www.liveinternet.ru/community/israel/post208713779/ - "Обращение к прокурору" - сообщество Israel, от 28 февраля 2012 г.                                                       

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2012/03/19/ - "Обращение принято, что дальше?" -  блог сообщества  "Вестник CIVITAS" в ЖЖ, от 19 марта 2012 г.                                                         

http://www.liveinternet.ru/community/israel/post211868638/ - "Обращение принято, что дальше?" - сообщество 'Israel", 19 марта 2012 г.                                          

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2012/03/21/ - "Началось!" - блог "Вестник СIVITAS" в ЖЖ, от 21 марта 2012 г.                                                                                                 

http://www.liveinternet.ru/community/israel/post217278793/ - "Напрасные надежды?" -       сообщество "Israel", 25 апреля 2012 г.                                                                      

 http://vestnik-civitas.livejournal.com/2012/05/23/

http://www.liveinternet.ru/users/3411633/post218078096/page1.html#BlCom624243813 - "Обманутые ожидания", пост от 30 апреля 2012 г.                                              

http://vestnik-civitas.livejournal.com/375171.html -  "Шемякин суд" - блог             "Вестник CIVITAS"  в ЖЖ, от 23 мая 2012 г.                                                                    

http://bkomissarov.livejournal.com/196607.html -  "Шемякин суд-1" - блог  ЖЖ    bkomissarov, 21 мая 2012 г.                                                                                             

http://vestnik-civitas.livejournal.com/382743.html - "Народ хотел правды. Через 8 лет на том же месте" - блог "Вестник CIVITAS" в ЖЖ, от 15 июня 2012 г.                                      

 http://vestnik-civitas.livejournal.com/2012/06/15/ - "Народ хотел правды. Через 8 лет на том же месте". - блог "Вестник CIVITAS"  в ЖЖ, 15 июня 2012 г.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/384052.html#cutid1 - "Как мы боролись против дискриминации" - блог "Вестник CIVITAS" в ЖЖ, 17 июня 2012 г.,    

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2012/06/17/  -  "Как мы боролись против дискриминации" - блог "Вестник CIVITAS" в ЖЖ, от 17 июня 2012 г. 
http://vestnik-civitas.livejournal.com/?poster=bkomissarov - все мои записи в блоге "Вестник CIVITAS" в ЖЖ.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2012/10/11/ - "Конец почтово-судебного детектива". - блог "Вестник CIVITAS" в ЖЖ, от 11 октября 2012 г.
http://vestnik-civitas.livejournal.com/418665.html - "Конец почтово-судебного детектива" - пост для блога журнала "Вестник CIVITAS" в ЖЖ от 11 октября 2012 г.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/419735.html - "Пиррова победа?" -   запись в блог ЖЖ "Вестник CIVITAS" от 13 октября 2012 г.
http://vestnik-civitas.livejournal.com/2012/10/13/ - "Пиррова победа" - блог "Вестник CIVITAS" в ЖЖ, 13 октября 2012 г. 

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2013/02/02/ - "О судье в законе и двух процессах" - блог журнала "Вестник CIVITAS" в ЖЖ, от 2 февраля 2013 г.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/457951.html - "О судье в законе и двух процессах" - запись в блог журнала  "Вестник CIVITAS" в ЖЖ от 2 февраля 2013 г.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/462678.html - "Время, назад!" - запись в блог журнала "Вестник CIVITAS" от 16 февраля 2013 г.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2013/02/16/ - "Время, назад!" - блог журнала "Вестник CIVITAS" в ЖЖ, от 16 февраля 2013 г.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2013/04/20/ - "Да, не приемлет!" Воспоминания заявителя, вызванные прочтением статьи "Ваши жалобы Страсбург  не приемлет". - 

-блог журнала "Вестник CIVITAS" в ЖЖ, от 20 апреля 2013 г.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/479495.html - "Да, не приемлет!" (оригинал статьи для  блога журнала "Вестник CIVITAS") от 20 апреля 2013 г. 

http://www.liveinternet.ru/users/3411633/post273936464/ - "Как меня и омбудсмена обжулил КС". - Дневник Борис_Комиссаров. Пост от 26 апреля 2013 года.
 

http://vestnik-civitas.livejournal.com/482885.html - "Как меня и омбудсмена обжулил КС" - запись в ЖЖ для блога "Вестник CIVITAS" от 29 апреля 2013 г.  

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2013/04/29/ - "Как меня и омбудсмена обжулил КС" - блог журнала "Вестник CIVITAS", 29 апреля 2013 г.

http://www.liveinternet.ru/community/israel/post276202332/ - "Максим Косенев и заговор сионистов" - сообщество "Israel", 14 мая 2013 г.

http://vestnik-civitas.livejournal.com/2013/06/21/ - "Сколь веревочка ни вейся" - блог журнала "Вестник CIVITAS", 21 июня 2013 г.
http://vestnik-civitas.livejournal.com/491918.html - "Сколь веревочка ни вейся" - запись в ЖЖ для блога журнала "Вестник CIVITAS" от 21 июня 2013 г.

ПОСТЫ МОЕГО ДНЕВНИКА:

http://www.liveinternet.ru/users/3411633/post164300642/ - "Владимир Чугунов о Европейском суде", пост от 2 мая 2011 г.

http://www.liveinternet.ru/users/3411633/post112358192/ - "Взрослый рассказ из детства", пост от 17 октября 2009 г.

http://www.liveinternet.ru/users/3411633/post130242680 - "Лихие 90-е. Что снится прокурору". - пост от 11 июля 2010 г.

http://www.liveinternet.ru/search/?q=&sm=1...Vladimir_Vysotsky&pg=2

http://www.liveinternet.ru/search/?q=&sm=1...Vladimir_Vysotsky&pg=1

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

ДОПОЛНЕНИЕ
(июль 2016)

http://www.liveinternet.ru/users/3411633/post372516028/
"Хотел бы с любимою слиться". Роман о юности (Предисловие с продолжением)
------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Фестиваль народов Забайкалья "Вечорка" отметила под флагом нацизма

Не думал я, что в Новом году еще столкнусь с каким-либо душевным стрессом, источником которого вновь станет главный редактор "Вечорки", устроивший мне летом публичную травлю,  извративший мою статью, которая  осуждала пропаганду в СМИ нацизма и экстремизма. Раньше только через своего коллегу А.С.Ярёменко редактор призывал  подвергнуть  геноциду (уничтожению) суверенное государство,  которое не относится к недружественным странам. Наш Президент Владимир Путин поздравил недавно нового руководителя Израиля с избранием на пост премьер-министра и выразил уверенность в развитии плодотворных отношений. 

И вот 11 января 2023 года, в первом номере газеты в колонке главного редактора Владимира Праницкого-Кантемира расцвел отвратительный и дурно пахнущий цветок, похожий в конце колонки на настоящий манифест антисемитизма. Мне кажется, хозяин газеты совсем одурел от своей безнаказанности. Его слишком разморило, когда вернулся со спортбазы, где брал лыжи напрокат, в теплую квартиру. Напившись горячего чая, потерял всякое чувство ответственности перед многонациональным русским народом и его составной, неотделимой от русско-говорящей, русско-думающей в своем подавляющемся большинстве и русско-культурной  ментальной частью. 

Забыл сказать о главном: в "Берёзке" проходило важное межнациональное мероприятие: фестиваль народов Забайкалья. Диаспоры угощали приехавших на фестиваль вкусной национальной едой. А желающие получали напрокат лыжи и коньки. Но начал Владимир Иванович свой отчет о посещении спортбазы вместе со всей семьей и дочерьми с объяснения, почему он безумно любит все народы мира за исключением кого бы вы думали? Ну конечно: "Если в кране нет воды, значит выпили..."

Оказывается, ненависть посеяла и довела до развода после четырех лет любви первая жена В.И., которая выдавала себя за белоруску, скрывая от мужа, что она чистокровная еврейка аж в восьмом поколении. Интересно, как это столь точно удалось мужу вычислить? Бедная женщина! Опасаясь стойких проявлений антисемитизма со стороны мужа (и не без основания), она пыталась сохранить семью. 

Рассказывая многотысячной аудитории популярной газеты подробности личной жизни, пропагандист неприязненного, мягко говоря, отношения к представителям еврейской национальности, вряд ли, на мой взгляд, осознавал, насколько близко подсчет процентов человеческой крови для вычисления расового превосходства соответствует гитлеровской нацистской идеологии, которая ныне перекрасилась и воюет за уничтожение России и 
русских. 

А за лыжи пришлось заплатить

Чем же заканчивается колонка редактора? А тем, что приехав домой, Владимир Иванович обнаруживает на сайте администрации Ингодинского района в Телеграм-канале объявление, что на фестивале народов Забайкалья организован БЕСПЛАТНЫЙ прокат коньков и лыж. Вот же врут чиновники! Никакого бесплатного проката не было. За все уплачено полновесными рублями. Кто виноват? Автор благоразумно умалчивает. Но мы-то уже прочли в начале колонки, что все народы автор любит и только к евреям у него "есть вопросы". Значит: "если в кране нет воды..." и если на сайте районной администрации дали ошибочную информацию, из-за которой главреду пришлось немного потрясти кошельком и кинуться писать колонку редактора, во всем обвиняя по многотысячелетней традиции евреев. О нелюбви к ним главного редактора мы узнали еще во первых строках его личной колонки. 

Болела душа у русского классика

В 1903 году русский писатель Владимир Галактионович Короленко написал знаменитый очерк "Дом № 13", который цензура не пропускала в печать целых два года. Весной 1903 года (6 и 7 апреля) в Кишиневе произошел еврейский погром, подготовленный и совершившийся при участии полиции и при покровительстве высших властей.

Большую роль в кишиневских кровавых событиях сыграла местная антисемитская газета "Бессарабец",издававшаяся Крушеваном, одним из самых ярых вожаков воинствующего антисемитизма. Предлагаю прочитать этот потрясающий очерк (даю ссылку). В 1968-74 годах я учился на факультете журналистики Иркутского университета. Не помню, на каком курсе (долго нужно в архиве рыться!) я выбрал для курсовой работы в списке предлагаемых работ именно "Дом № 13", который мне тяжело до сих пор перечитывать без  внутреннего содрогания.

В Забайкалье никогда не встречались какие-либо открытые проявления антисемитизма. В отличие от западных молдавско-бессарабских регионов, в которых вырос главред "Вечорки" (он сам это любит подчеркивать). Сегодня мне иногда кажется, что Владимир Кантемир стажировался в Кишиневской газете - продолжающем выходить издании воинствующего антисемитизма "Бессарабец".

Для полной ясности и возможности каждому объективно оценить антисемитское творчество редактора я скопировал его колонку от 11 января 2023 года. Пока что могу привести близкое мне мнение одной из читательниц: 

" Поговорка: крыша едет, дом стоит, в данном случае, ни крыши, ни дома. Не поняла, к чему это всё, ни логики изложения, ни мысли основной, достойной главного редактора издания. Что хотел сказать? Лучший ответ: ни о чем, если б не ужимки и гримасы по поводу, притянутому за уши... к фестивалю народов Забайкалья, многонационального, многоконфессионального, живущего не один век без выяснений нацотношений. Не понимаю. Мой разум бессилен."

Владимир Галактионович Короленко. Дом № 13.
https://xn----7sbb5adknde1cb0dyd.xn--p1ai/%D0%BA%D...A%D0%BE-%D0%B4%D0%BE%D0%BC-13/

Отклики на пост "Когда побеждает беспринципность"
https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post495499060/

Борис. Рад Вашему отклику, Ирина! Я не хотел бы копаться в личных качествах главного редактора "Вечорки". Деловое сотрудничество с ним сменилось его беспринципным, вопреки провозглашаемым лозунгам, поведением. Разумеется, в своей колонке редактора и других авторских или редакционных материалах Владимир Кантемир не позволял себе открытых националистических или экстремистских высказываний. Но своему сотруднику Яременко позволял все. Мое выступление против проявлений экстремизма и нацизма на страницах "Вечорки" было расценено, как предательство, отступничество члена команды, сторонника известных взглядов, которым я никогда не был и не мог быть.

Кантемир потерял свою кажущуюся принципиальность, к которой я его призвал, не осудил экстремистские перегибы на грани нарушения Уголовного Кодекса, не говоря уже о пропаганде нацизма и экстремизма, возбуждения ненависти к народам по национальному признаку. Еженедельно целая полоса газеты под названием "Политинформация" с заумными, от Адама и Евы, Каина и Авеля рассуждениями отдается крайнему националисту. Недавно он пространно рассуждал, вопреки Уставу ООН, о том, что не каждое государство имеет право на самоопределение. К таковым отнес и Израиль, который Яременко приговорил к уничтожению.

Отказываясь публиковать мое "право на ответ", Кантемир вступил в сговор с Яременко, извратив мою статью и позволив открыть травлю автора. Мне кажется, за экстремистские выпады в газете Роскомнадзору следует привлечь к ответственности и руководителя "Вечорки". 

ЭТА ПУБЛИЦИСТИЧЕСКАЯ СТАТЬЯ НАПРАВЛЕНА В ГАЗЕТУ "ВЕЧОРКА", НО ОТВЕРГНУТА ГЛАВНЫМ РЕДАКТОРОМ В НАРУШЕНИЕ СТ. 46 ЗАКОНА РФ "О СРЕДСТВАХ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ".

Данная статья также была помещена на моей авторской странице на сайте "Проза.ру":

https://proza.ru/2022/09/25/187

-------------------------------------------------------------

Право на ответ

КОГДА  ПОБЕЖДАЕТ  БЕСПРИНЦИПНОСТЬ

Как газетную статью  превратили в травлю автора

31 августа народная газета «Вечорка» ошарашила  меня публикацией под названием «Донос  принципиального  характера».  На первой  странице красовалась   яркая «афиша», набранная  крупными буквами: «Донос  на Яременко, стр.2».

Заклеймен как доносчик

Больше месяца я ждал  появления в газете моей статьи либо  отказа в публикации. Сообщение  о фактах нарушения закона, недопустимости пропаганды  экстремизма,  возбуждения ненависти и вражды по национальному признаку было подано  редакцией как постыдный поступок  под заголовком «Донос принципиального характера» в рубрике «Хайп-скандал».  Тогда как мой журналистский материал  открывался   цитатой из постоянного раздела «Политинформация», который ведет  сторонник   нацистской идеологии, штатный сотрудник «Вечорки» Александр Сергеевич Яременко.  А как еще его назвать, если он  фактически призывает вынести   государству Израиль   безоговорочный смертный приговор:  «ДОЛЖНО БЫТЬ УНИЧТОЖЕНО!».  Мой творческий замысел и  авторское  право, не говоря уж о журналистской этике,  были  беззастенчиво растоптаны. 

Статья 46. Право на ответ

«Гражданин или организация, в отношении которых в средстве массовой информации распространены сведения, не соответствующие действительности  либо ущемляющие права и законные интересы гражданина, имеют право на ответ (комментарий, реплику) в том же средстве массовой информации.
Закон Российской Федерации «О средствах  массовой информации»  (с изменениями на 11 июня 2021 г.)».

Отказ от осуществления моего права на ответ ущемляет мои права и законные интересы. Тем более, что мой идейный враг, чьи завиральные бесчеловечные антисемитские теории я не собираюсь здесь опровергать,  лично заинтересован уйти от ответственности и  скомпрометировать меня,  по чьей инициативе  прокуратура проверяет соответствие действий Яременко российскому законодательству. Но как стало мне известно из источников интернета, болезнью антисемитизма и экстремизма Яременко болен давно. Диагноз был выставлен еще в декабре 2009 года, когда он  был осужден  к 1 году лишения свободы условно  по ст. 282 УК РФ за возбуждение ненависти либо вражды по национальному признаку. Сегодня рецидив:  вновь нагло провоцирует нарушение российского законодательства и ожидает реакции  общества и правоохранителей на преступное  возбуждение ненависти и вражды.

Штатному  верстальщику и корректору  А. Яременко было позволено  разговаривать со мной в издевательском  тоне, безосновательно обвинять  в шулерстве, произвольно приписывать мне то, что вовсе не содержалось в тексте моей статьи.

В ответ – газетная травля

Я не смог остаться безучастным, прочитав  призыв к уничтожению суверенного государства.  Нельзя  допускать пропаганду в СМИ  идей экстремизма  и нацизма. Это аксиома. Однако в понимании Яременко (надеюсь, что не все сотрудники с ним согласны)  я совершил недостойный  поступок.  И был заклеймен как низкий доносчик за то, что  требовал  соблюдения  Уголовного кодекса и Постановления Верховного Суда  РФ.  Я  представил  официальные документы: заключение  центра по противодействию экстремизму УМВД  РФ по Забайкальскому краю. Оно, по моему мнению,   противоречило  постановлению высшего судебного органа РФ.

Для  жесткого отпора моим легитимным действиям редакция отдала  всю третью полосу газеты, в которой Яременко  еженедельно под рубрикой «Политинформация» вкладывает   в   сознание наших читателей собственные экстремистские идеи. Горящий огнем отмщения Яременко  постарался нанести   мне максимально жесткий моральный  удар,  используя свою работу в авторитетном СМИ.  Но вряд ли ему удалось  сломить мои «закоснелые» взгляды  человека,  стоящего  на пороге  своего  75-летия.

 Моя идеология выковывалась на факультете журналистики  и в районной газете, где в 1969 году  я был принят в Союз журналистов СССР (ныне РФ). И закалилась она в 1990-94-м, когда я выполнял миссию народного депутата  Читинского областного Совета.  И тогда же я возглавил на постоянной основе  работу депутатского комитета по правам человека, законности и правопорядку. И вот  на тебе! Меня объявляют  на весь край  доносчиком  за то, что выступаю за соблюдение  в  медиасфере принципов законности и правопорядка.

Без всякого стеснения и даже с каким-то залихватским азартом Яременко пишет, наслаждаясь (мое оценочное суждение!) безмерной  властью и безнаказанностью: «это наглое преступное государство давно должно быть уничтожено» («Вечорка» за 18 мая 2022 г.). Вы только подумайте! Сейчас мы слышим подобные угрозы  каждый  день от украинских нацистов и их натовских хозяев . Только теперь - в отношении нас -  патриотов   российского государства, вынужденного  защищать  право на  безопасное и независимое существование. В то же время мое  отстаивание общепризнанных гражданских прав и свобод   Яременко нарек   «банальным доносом в правоохранительные органы».

То, что раньше считалось в нашем обществе честью и доблестью, неравнодушной и принципиальной  жизненной позицией, сегодня  было приравнено к постыдному поступку. Свою собственную целевую страницу Яременко систематически наполняет  антисемитскими высказываниями.   Даже в подзаголовках. Один из них  прямо натравливает людей на вражду по национальному признаку:  «Израиль – преступное государство» (указывается в подзаголовке статьи в «Вечорке» за 31 августа 2022  на стр. 3).

Банальная месть

Статью Яременко можно принять за банальную месть, связанную  с  моим  обращением в УМВД. Но он еще выдвигает против меня обвинение во «вранье», говоря   о поставках Израилем вооружения Украине.  Но ведь я  назвал  источник данной информации – это шеф ВГТРК по Ближнему Востоку Сергей Пашков, сообщивший  новость в прямом эфире на телевизионном  канале  Владимира  Соловьева.  На третьей полосе 15 упоминаний моего имени в  недопустимом  тоне, с искажением действительных фактов. Мое личное обращение  к  Владимиру Кантемиру через эл. почту редакции носило личный характер и не предназначалось для обнародования. Фрагмент об испытанном мной душевном страдании из-за потери канала личной связи  с  Владимиром  Ивановичем  вставили  в пролог моей статьи без моего согласия.

И, наконец, об одном из самых глупых и смешных, если бы не было так грустно,  упреков  Яременко: oн потребовал от меня  доказательств существования  в нацистской идеологии "пункта об истреблении еврейского народа". Наш политинформатор претендует, похоже, на лавры  большого политолога,  с легкостью  раздавая в своих еженедельных статьях   истину в последней инстанции. Сходу с легкостью  необыкновенной раздает суровые  оценки решениям и поведению президента  Путина. Осуждает нормальные и взвешенные  дипломатические отношения с Израилем. Да кем он себя возомнил?! 

И какие доказательства  гитлеровской политики  по «еврейскому вопросу» он от меня требует? Неужели ему  недостаточно Холокоста, гитлеровской библии «Майн кампф», Нюрнбергского суда,  концлагерей и газовых камер, Бабьего Яра, Бухенвальда  и еврейских гетто   на оккупированных фашистами территориях? 

 В то же время Израиль много лет отлавливал и предавал суду нацистских преступников и свято чтил и чтит память о Победе советского народа в Великой Отечественной войне. Вот эту важную фразу редакция  удалила  из моей статьи, заменив многоточием. Приложил ли корректор Яременко при этом свою черносотенную длань, пользуясь своим служебным положением, мне неведомо.

Эти ушлые финты

Моя давняя подруга – талантливый филолог, лингвист и рецензент Светлана (имя изменено), прочитав странные наезды на меня в газете,  разложила по полочкам и четко сформулировала суть нарушений моих прав и журналистской этики.

«...Честнее был бы категоричный отказ, как у других СМИ. (Я переговорил с несколькими изданиями о возможности публикации моей статьи–Б.К.). Не формат - это уже притча во языцех, в нынешний их формат попасть сложнее, чем в яблочко. Три факта вопиющих, навскидку.  Изобретение заголовка, выбор рубрики и размещение прологом письма автора. Ты прав, все прицельным ударом. Но зачем? Честнее, повторюсь, отказать в публикации. А так выглядит и как отмежевание от тебя, но для таких случаев существует узаконенная фраза, что редакция не разделяет мнение автора. И всё. Зачем столь изощренно подбирать эти ушлые финты? Ну, не согласен ты, ответь  в переписке. Не публикуй, в конце концов. Ну, достал ты его, "допек", можно подумать,  ты один ему писал...  И тебе одному он не отвечал. Ты смотри, близко к себе не допускай всю эту печатную катавасию, себе дороже. С него, как с гуся».

Приобщаю файл   неискаженного текста моей статьи  и прошу ее поместить в ближайший номер, в соответствии с нормой Закона РФ о СМИ и  моим правом  на ответ.

--------------------------------------

«ДОЛЖНО БЫТЬ УНИЧТОЖЕНО!»

Обращение к начальнику УМВД по Забайкальскому краю

Уважаемый Вячеслав Петрович!Прошу обратить внимание на № 20 народной газеты "Вечорка" от 18 мая 2022 г., в котором на стр. 4 напечатана статья штатного сотрудника  газеты Александра  Яременко "Суверенитета  много не бывает. К вопросу о национальности Адольфа Шикльгрубера", содержащая,  по моему мнению, признаки нарушения ч.2 ст.282 УК РФ с использованием своего служебного положения. Автор ранее являлся активистом националистического движения и привлекался к уголовной ответственности по аналогичной статье УК  РФ.

В опубликованной статье   А. Яременко одобряет высказывание министра иностранных дел Лаврова, будто у Гитлера в предках были евреи, что вызвало протесты израильских властей. Яременко в резкой форме осудил президента  Путина за то, что он принес Израилю официальное извинение, назвал решение руководителя нашего государства в условиях проведения специальной военной операции "нелепостью".  Действия Президента России назвал извинением перед нацистами. Затем антисемитизм настолько захлестывает автора, что он вообще отказывает государству Израиль и его народу в праве на существование (цитирую):

"На мой взгляд, это наглое преступное государство давно должно быть уничтожено".
Подхватывая гитлеровскую нацистскую идеологию об истреблении еврейского народа,  Яременко называет именно Израиль  нацистским государством, хотя это государство многие годы после войны отлавливало нацистских преступников и свято чтит победу советского народа  в Великой Отечественной войне.

Согласно Определению ВС  РФ от 08.04. 2010 № 65-010 -1 "Под действиями, направленными на возбуждение ненависти, либо вражды, следует  понимать, в частности, высказывания, обосновывающие и (или) утверждающие необходимость геноцида, массовых репрессий, депортаций, совершения иных противоправных действий, в том числе применения насилия в отношении представителей какой-либо нации, расы, приверженцев той или иной религии и других групп лиц".

Управление МВД РФ по Забайкальскому краю
06.07.2022 г. № 3/225405930909

Сообщаю,  что ваше обращение, направленное 20.05.2022 года на сайт УМВД  России по Забайкальскому краю о возбуждении ненависти либо вражды автором текста публикации «Суверенитета много не бывает К вопросу о национальности Адольфа Шикльгрубера» в народной газете «Вечорка» № 20 от 18.05.2022, переданное для проведения проверки в Центр по противодействию экстремизму УМВД России по Забайкальскому краю, рассмотрено.

Проведенным психолого-лингвистическим исследованием текста вышеуказанной публикации установлено, что в указанном тесте (так в документе –Б.К.) с позиции лингвистической квалификации высказываний, направленных на возбуждение ненависти либо вражды, а также унижение достоинства  человека либо группы лиц по признакам национальности либо происхождения, не содержится.  В связи с чем, 06.07.2022 года вынесено заключение  о прекращении проверки.
Принятое решение Вы можете обжаловать в установленном законом порядке.
Врио начальника  Центра по противодействию экстремизму А.А.Петров.

P.S. Было бы любопытно познакомиться с лингвистической квалификацией и аргументацией  автора  исследования, без которых невозможно квалифицированно оспаривать  ничем не мотивированный вывод, а точнее пустую отписку неизвестного эксперта, который пренебрег целым Определением Верховного Суда России, предложившим ясное и безальтернативное понимание геноцида, как «высказываний, обосновывающих (или) утверждающих  НЕОБХОДИМОСТЬ геноцида, репрессий и совершения иных насильственных и противоправных действий, в том числе  применения насилия «в отношении представителей какой-либо нации, расы, приверженцев той или иной религии и других групп лиц".

У Яременко даже не дрогнула рука, когда он фактически обосновывал  убийство граждан многомиллионного  государства  по признакам принадлежности к определенной национальности, когда разбрасывал семена  ненависти и вражды.  И делает это на страницах популярной газеты, имеющей самый большой в крае тираж.

​​​Кстати, Яременко лжет, что Израиль поставляет Киевскому режиму вооружение. Только шлемы и бронежилеты. Об этом корреспондент ВГТРК Сергей Пашков на днях сообщил на канале В.Соловьева. Отрицательно отнеслись многие израильтяне и к выступлению Зеленского в кнессете вопреки бурной поддержки Запада.

Прошу считать данную публикацию официальным обращением в Прокуратуру Забайкальского края для  обжалования заключения УМВД  РФ от 06.07.2022 г. № 3/225405930909.
                                                                                    
                                                                                                               Борис КОМИССАРОВ

В 2017 году вышла в свет в издательствах "Буквально" и "Ридеро" моя документальная повесть "Правда страшного времени (1938-1947). Из истории Забайкальской транспортной милиции. По материалам государственного архива". Книгу читатели могли скачать в интернет-магазине Литрес 
https://www.litres.ru/boris-komissarov/pravda-strashnogo-vremeni-1938-1947/
или приобрести бумажный экземпляр на сайте автора в издательстве Ridero
https://ridero.ru/books/pravda_strashnogo_vremeni_1938_1947/
В ноябре 2018-го в Забайкальском линейном управлении МВД России на транспорте состоялась презентация книги. Автор заказал за свой счет для проведения этого мероприятия 80 экземпляров книг: четыре посылки по 20 штук каждая. Презентация прошла с большим успехом. Сотрудники транспортной милиции получили документальную повесть о жизни и службе своих  предшественников с автографом автора - их бывшего сослуживца, подполковника милиции в отставке. Двум лучшим по профессии сотрудникам за высокие достижения в служебной деятельности автор вручил свою книгу в подарок. 
Сегодня я решил обеспечить бесплатный доступ к моей книге всем желающим, поместив документальную повесть "Правда страшного времени (1938-1947)" на моем  сайте "Проза.ру":
https://proza.ru/2022/04/23/844
Читайте об истории нашей страны и жизни коллектива транспортной милиции на основе  первоисточника - протоколов партийных собраний, хранившихся 60 лет под грифом "секретно". Буду рад каждому читателю.
С уважением  Борис Комиссаров
На снимке: активные участники презентации. Автор - третий слева, рядом начальник Забайкальского  ЛУ МВД РФ на транспорте А.В. Четвергов.

Уроки предвыборной борьбы 
 

В годы перестройки, на переломе двух эпох (1989-1991) я включился в общественную деятельность и выступил  в молодежной газете с острой  публицистической статьей, которая вызвала большой резонанс, так как касалась известных личностей, принадлежащих элите областного центра.

_____________________________

Много нового, необычного и нередко ошеломляющего принес второй этап предвыборной борьбы в Чите. Выступив в поддержку одного из десяти возможных кандидатов в народные депутаты СССР по 342 территориальному округу, мы столкнулись с такими противоречиями в действии нового Закона о выборах, не осмыслив которые нельзя дальше двигаться к демократии, правовому государству.

ЧЕМ ШИРЕ растекалась по стране волна окружных собраний, на которые отведен был всего один месяц, тем разнообразнее были варианты принимаемых решений. Очень важным оказалось, где и когда проходили эти собрания.

В самом начале, пользуясь спешкой, крайним недостатком времени перед назначенной датой, плохой ориентацией людей в Законе и их пассивностью, аппарат поспешно подбирал состав собраний из начальства, оставлявшего в бюллетене лишь одного кандидата. 21 февраля из передачи Центрального телевидения мы узнали, что в Брянске на одного кандидата «работал» весь город. Собрали ему сорок протоколов о выдвижении по мелким, в 8-10 человек, организациям – в прокуратуре, у работников городского рынка, у аппарата райкома партии. И получилось, что в целом по стране в одной трети территориальных органов зарегистрировано по одному кандидату. Ничего, кроме разочарования и апатии, не вызовет такой результат у избирателей этих округов.

В середине этапа, как и в Чите, уже договаривались на окружных собраниях оставлять для регистрации не больше двух. Считалось, что с тремя народ не разберется, резко возрастет вероятность второго тура и лишних расходов.

В конце этапа кандидаты cэкранов ТВ стали призывать: если вы еще не провели окружного собрания, регистрируйте всех, не решайте за народ, не лишайте его выбора! И вот в Житомире регистрируют всех восьмерых кандидатов, в Тушинском районе Москвы – всех пятерых. Могло бы и читинское собрание, проведи его на пару недель позже, договориться (при таком стремительно растущем плюрализме) о четырех-пяти кандидатах, чтобы не обеднять выбор читинцев двумя, один из которых получает через несколько дней «строгача» на бюро горкома КПСС за нарушения, выявленные уже в ходе окружного собрания.

«КОМАНДЫ» главного педиатра области А.И. Хворова и писателя Г.Р. Граубина смогли заручиться поддержкой полутора десятков коллективов каждая. Но основная масса окружного собрания (476 из 750) выбиралась из «независимых» граждан, не участвовавших в выдвижении претендентов. То, как это происходило, оставалось в глубокой тайне. Ни одного сообщения в печати о том, кто, где и когда выбирался. Кто за нас, избирателей, будет решать о включении кандидатов в бюллетени, отразят ли они наши устремления?..

Между тем группа избирателей нашего неформального объединения – клуба «Позиция» на своем первом после учредительного заседании решила принять участие в предвыборной кампании.

Каковы были наши возможности для того, чтобы в строгом соответствии с законом довести до избирателей свое мнение? Скулы раньше сводило от одного только термина «предвыборная агитация» - настолько это было скучным процессом повторения заезженных прописей и затертых формул. А сейчас?

«Что дозволено и что не дозволено кандидату и тем, кто его поддерживает? Как агитировать за кандидата или, скажем, за самого себя?» - спрашивала газета «Известия» 5 февраля. (Не поздновато ли?!). И давала разъяснения заведующего юридической группой Центральной избирательной комиссии. Прежде чем продолжить свой рассказ, подчеркну важнейшие выводы официального разъяснения, увы, не поддержанные нашей окружной комиссией:

- Вполне допустима агитация ДО проведения окружных предвыборных собраний. Чем раньше избиратели узнают о программе возможного кандидата и о нем самом, тем надежнее люди попадут в органы верховной власти.

- Баллотирующимся по округам надо использовать местную печать. С учетом разных возможностей кандидатов в агитационной работе, окружная комиссия обязана помочь кандидату, выдвинутому от населения (не мешая тем, кто эти возможности имеет и активно использует – Б.К.)

Наши попытки осуществить эти заповеди не увенчались успехом. Писатель Владимир Якубенко – активист клуба «Позиция» - говорит:

- В окружной избирательной комиссии отсутствовал график проведения собраний по месту жительства и в «независимых» коллективах. Поэтому мы не использовали возможности агитации там...

Накануне окружного собрания я не нашел в наших областных газетах широкого обсуждения на тему: «Каким должен быть депутат». А ведь важно было разбить бытующее представление о депутате как о толкаче и подгоняле, стремящемся урвать от государственного пирога кусок для своего города и региона. Убедить, что если такие ходоки по инстанциям попадут на съезд, то благие цели улучшения жизни людей останутся недостижимыми.

Задача народного депутата – добиваться создания таких условий, при которых предприимчивые люди и захотят, и смогут построить, изготовить, привезти, продать, показать народу все то, в чем возникнет необходимость для достойной человеческой жизни. В новых условиях депутат становится профессиональным политиком, который способен организовать народную инициативу, движение, создать общественное мнение.

БУДУЩИЙ исследователь истории перестройки в городе Чите должен будет, пожалуй, пометить вехой 11 февраля 1989 года. Вызвав на экране персонального компьютера страницы газет с отчетами о 13-часовом окружном собрании, кадры телевизионного репортажа, он, безусловно, найдет не только стилистическую разницу между материалами, но и увидит, какую информацию отразила, а какую – не менее существенную – скрыла та или другая газета. Задумается, быть может, и над тем, почему, скажем, Томская студия вела прямую телетрансляцию подобного события в своем городе, а в таком же примерно сибирском городе Чите журналистов пускали в зал только по заранее выданным строго ограниченным именным приглашениям. И это несмотря на призыв первого заместителя председателя Президиума Верховного Совета СССР А. Лукьянова обеспечить на окружные собрания широкий доступ прессе. Несмотря на 92 места, не занятых с утра в Большом зале ОДОСА избранными на собрание делегатами. (К концу собрания уже 255 делегатов проигнорировали свое право решать, кто от нашего имени будет вершить судьбами страны).

Много вопросов возникало у меня в ходе собрания и после него. Я мысленно задавал их претендентам, председателю окружной комиссии, председателю собрания.

Тяжелая эта работа: задавать не всем приятные вопросы. Но ради каждого избирателя сегодня нужно задать их вслух.

Итак, если бы мы лучше подготовились к окружному предвыборному собранию, то, пробившись к единственному на балконе микрофону (а это надо успеть сделать до возгласов «хватит!» и постановки этого «хватит» на голосование), задали бы следующие вопросы:

 А.И.Хворову и А.И.Довгялло:

Ожившая в государстве политическая борьба направлена на принципиальное уменьшение роли исполнительных органов. От политической реформы мы ждем, чтобы политическое командование обществом уступит место обществу, безусловно, командующему своей административной частью. Вы являетесь руководителями крупных государственных структур, связанных с удовлетворением насущных нужд людей, - детского здравоохранения области и железнодорожного транспорта Забайкалья и Приамурья. Как вы относитесь к предостережению социолога Л.Карпинского о том, что «если демократически организованная общественность не поставит себе на службу иерархию чиновников, то эта увесистая иерархия, хорошо натренированная на примитивное эгоистическое быстродействие, опять возьмет верх над младенчески неуверенными шагами демократической общественности. Иного не дано. («Московские новости, 1988, № 51?).

-Не является ли ваше желание стать народными депутатами СССР объективно – независимо от ваших мыслей и заверений, попыткой отраслевых по сути руководителей уйти из-под контроля местных Советов, куда вы, как подотчетные руководители, сами тоже не сможете войти,  если при разработке Закона о местных Советах будет будет принят запрет, аналогичный действующему запрету министрам СССР входить в состав съезда народных депутатов Союза ССР?

А.И.ХВОРОВУ:

- В ответе на один из вопросов вы сказали, что готовы бесстрашно отстаивать счастливое детство забайкальцев. Как пример такого бесстрашия вы привели «битву» за материальную базу детской областной больницы, в которой, как вы сказали: «не знаю, как уцелел». Допустим, что вы хороший организатор здравоохранения, административные битвы за свой участок работы, за лучшие условия на нем ведете, вероятно, настойчиво – и выигрываете. Но так ли нужны будут эти качества опытного администратора, ценимые при командной системе, совсем на другом поприще?

- Каковы ваши взгляды на депутатскую деятельность в правовом пореформенном государстве, при иной модели социализма, чем сейчас?

- Есть ли у вас склонность к работе над решением проблем демократизации, пробуждения творческих сил народа, без чего не заработает экономика и не поднимется социальная сфера?

- Наверное, нам всем снятся белокаменные диагностические центры и больничные комплексы в каждом районе, взглянув на которые, прохожие, как вы выразились, «разевали бы рты» - с одно-двухместными палатами, без всяких проблем с оборудованием и препаратами и с по-матерински заботливыми нянями и сестрами. Но как вы думаете, Алексей Иванович, неужели вперед всех они появятся у тех избирателей, чей депутат более решителен, закалил умение и сноровку в административных спорах, более, извините за выражение, горлохвастистей?!

- Не считаете ли вы, что времена изменились и  депутат теперь должен быть не слугой местного партийно-советского аппарата для выкручивания рук министрам, а хозяином в государстве антимонопольной, разноукладной экономики?

-В своей программе вы наметили прекрасные цели защиты материнства и детства и благодаря этому приобрели много сторонников среди женщин, отцов и дедушек. Положение здесь у нас крайне острое – это тоже сейчас всеми признано. Но уверены ли вы в выполнении своих кандидатских обещаний и если да, то каковы реальные пути достижения этих целей?

- Не менее радикальную, чем у вас, программу защиты материнства и детства выдвинули женсоветы, которые получают свое особое представительство от общественных организаций в высшем органе власти. Не кажется ли вам, что они не менее упорно будут контролировать выполнение принятых Верховным Советом общесоюзных программ в этой сфере? Не думаете ли вы, что депутат от территориального округа должен быть политическим деятелем широкого плана, иметь взгляды на решение всего комплекса политических и социально-экономических проблем как страны, так и своего региона?

- Отмечая, что в нынешнюю предвыборную кампанию кандидаты для завоевания популярности соревнуются между собой в обещаниях избирателям скорых материальных и социальных благ, крупный ученый-экономист П.Г.Бунич в телепрограмме «Время» убеждает в неосуществимости этих прожектов до тех пор, пока не заработает экономика. Ваша позиция по этому вопросу?

Много вопросов? Да. Но ведь по числу голосов на собрании Хворов опередил других, стал наиболее вероятным кандидатом. Значит, внимание избирателей к нему тоже усилится. Ответы все равно надо давать на встречах с избирателями (не исключено и через печать).

Председателю окружного собрания Ю.Н.ГОЛУБИНСКОМУ:

- В самом начале по предложению сопредседателя О.В.Викулова собрание установило, что взявшие «свободный микрофон» делегаты представляются, записки с вопросами и предложениями подписываются, а анонимные не рассматриваются. Усмотрели вы или нет нарушение этого принципа, когда, использовав свой законный регламент на изложение программы, кандидат Хворов, предупреждая всякие неожиданности, достает из своего кармана записки и, не называя авторов, сразу зачитывает их и тут же отвечает?

И еще вернемся в зал ОДОСА и зададим последний ряд вопросов.

Председателю окружной избирательной комиссии 342-го городского округа Читы В.В.БОЛЬШАКОВУ:

- У общественности много неясностей по поводу формирования самого состава окружных предвыборных собраний. Во вчерашнем (10 февраля) номере «Известий» из Центризбиркома разъясняют, что надо различать те собрания, которые выдвинули кандидатов (и имеют право на представительство на окружном собрании) от тех собраний, которые поддержали выдвижение, сделанное другими (и уже не имеют права  на особое представительство). В публикации «Литературки»: «Свистать всех наверх! Или гонка за... протоколами» рассказывается об адмирале, собравшем в подчиненных частях 145 протоколов в свою поддержку. Делали вы или нет различия между собраниями и по каким признакам вы отличали собрания выдвигавшие от собраний, поддержавших выдвижение Хворова, Граубина, Довгялло?

- На окружном собрании присутствовало по сто или более представителей кандидатов Граубина и Хворова и по семь человек от большинства других. Не хотелось бы сравнивать с пресловутым объединением «Память», но методы их «работы» на митингах и собраниях похожи: не давать оппонентам говорить, а если говорят – не давать слушать. Эти приемы показала 17 февраля  телепрограмма «Взгляд».  Когда в полном соответствии с Законом председатель пытался зачитать поступившие в президиум материалы о противоправных действиях Георгия Граубина, то его сторонники не дали это сделать ревом и свистом. Им же, кстати, не помешали произнести стихотворение «Берегите поэтов». Не усматриваете ли здесь серьезное нарушение условий равноправности при состязательности кандидатов?

- Когда из зала вам был задан вопрос о том, почему не публиковались программы кандидатов, вы отвечали: потому что это может быть сделано лишь после окружного собрания. Как этот ответ согласуется с разъяснением в «Известиях» о возможности и желательности проведения агитационной работы в пользу кандидатов с момента их выдвижения – до окружного собрания?

- Из 470 «нейтральных» голосов на окружное собрание явилось только 420 их носителей. Мыслилось, что именно их надо склонить в свою пользу кандидату, чтобы получить поддержку собрания в целом. В разъяснении Центризбиркома уточняется, что эти люди избираются на сходах  и собраниях граждан по месту жительства. И далее «Московские новости» (1988, № 8) будто специально предупреждают нас: «С учетом опыта выдвижения кандидатов можно сказать, что чрезвычайно много будет зависеть от того, как пройдут эти сходы и собрания. Кто окажется выдвинут на предвыборные собрания? Граждански неравнодушные люди или те, для кого главное – побыстрее проголосовать и разойтись по домам? Одни лишь бессменные активисты ЖЭКов из числа пенсионеров и домохозяек или представители самых разных групп общества?» Позаботилась ли ваша комиссия о том, чтобы учесть это предупреждение?

На нашем окружном собрании не создавалась мандатная комиссия, но по числу пожилых лиц было ясно, что собрание пропорционально не отражает возрастной и образовательный состав своих избирателей.

Будут ли удовлетворены избиратели округа этим? Ответить на это способен только квалифицированный социологический опрос. Кто возьмется его провести, предложив на выбор  четырех кандидатов, набравших наибольшее количество голосов? Кто может быть уверен, что расклад голосов будет в той же пропорции, что и на окружном собрании?

КАК И ПРИ ВЫБОРАХ на ХIXпартконференцию,  в центре внимания избирателей оказались личности возможных кандидатов,  степень их активности в перестройке. Это очень существенный фактор. Но главное все же в том (здесь я присоединяюсь к мнению профессора Гавриила Попова), что «недостаточно основой нынешней избирательной кампании сделать признание кандидатами общей партийной платформы». Базируясь на ней, программа кандидата должна отразить специфику подхода к проблемам перестройки наиболее прогрессивных сил нашего общества («Огонек». 1989, № 6).

Все многообразие вариантов в рамках общепартийной платформы  можно объединить в два главных. Это аппаратный вариант перестройки и вариант демократический.

Наш нынешний избирательный закон – компромисс между этими двумя вариантами. И конечный итог будет зависеть от соотношений активности «низов» и аппарата. Закон дал право на выдвижение кандидатов демократической ориентации. Но он же дал право и на выдвижение любых других. Поэтому центр борьбы сместился (мы это ясно почувствовали при подготовке и проведении окружного собрания) из звена выдвижения в звено регистрации кандидатов. На окружном собрании происходил главный бой.

Во время дискуссии «Какой депутат нам нужен?» директор научно-исследовательского центра ВКШ при ЦК ВЛКСМ  И. Ильинский говорил, что у нас не хватает людей мужественных, смелых, способных вступать в борьбу: «В обществе за десятилетия накопилось огромное количество страха... У нас больше расчетливых, чем мужественных. Не хватает людей, готовых пойти против устоявшихся традиций» («Литературная газета», 1989 г., 8 февраля).

Профессор А. Бутенко считает, что в ходе избирательной кампании в советском обществе идет «борьба народных масс, трудящихся против административно-управленческих сил, направляемых бюрократией.  ...Вывод из минувшего этапа избирательной кампании сегодня, как и вчера, вся предвыборная организаторская работа «падает на плечи» партийных и советских органов, которые оказываются в конце концов окончательными судьями и арбитрами. По части формирующейся новой пирамиды власти старая бюрократическая, похоже, не волнуется. Ей кажется, что без ее ведома или согласия в органе законодательной власти никто не окажется. По крайней мере она на это надеется...»

Еще полтора месяца назад кандидат в народные депутаты СССР писатель Василь Быков предупреждал:  «...Гласность с еще большим успехом используется и бюрократией, которая оказывает жесточайшее сопротивление перестройке. Есть реальная опасность того, что еще несколько поворотов в определенном направлении – и гласность может потонуть, раствориться в псевдогласности, доступной только бюрократии» («Лит. Газета», 1989, 18 января). Изменилась ли ситуация сейчас?

Поэт Евгений Евтушенко просто заклинает: «Нельзя допускать, чтобы демократию использовали против демократии, гласность – для удушения гласности».

Прислушаемся к ним, пока не поздно.

СТАРЕЙШИЙ писатель Забайкалья Василий Иванович Балябин резко протестовал против баллотирования в народные депутаты Георгия Рудольфовича Граубина. Я беседовал с Василием Ивановичем накануне окружного собрания. Он считает, что в то долгое застойное время Граубин, являясь до 1978 года секретарем Читинской писательской организации, воплощал в себе те самые качества, о которых Василь Быков сейчас так пишет: «В своем нынешнем виде Союз писателей оправдал себя лишь в качестве начальствующего административного или карающего органа... Поэтому если мы действительно стремимся покончить с тем, что пережили, и стать обществом демократическим, то Союз писателей в том виде, в каком он пребывает ныне...  писателям ни к чему».

Если бы Василь Быков или Алесь Адамович баллотировались по нашему избирательному округу... Но баллотируется Георгий Граубин.

Представляю возмущение его сторонников. До сих пор слышу их крики: «Это провокация», «Прекратите порочить!» - раздававшиеся во время окружного собрания, как только делалась попытка негативного высказывания.

Но кому бы предъявили эти обвинения при прямом транслировании окружного предвыборного собрания? Гласности? Нужно ли скрывать официально зафиксированную борьбу мнений вокруг кандидата, если хотите выбирать с открытыми глазами? Чтобы кандидаты, согласившиеся на выборы в высокий законодательный орган, знали, через какой рентген будет пропущена и их личная жизнь, и искренность общественной позиции.

...Телеграмму в Москву с обжалованием результатов голосования окружного собрания (при обоих голосованиях оказались лишние карточки) мы с Владимиром Якубенко послали, предъявив по требованию связистов, паспорт с читинской пропиской 14 февраля в 13.05 московского времени. До этого в течение четырех часов пытались дозвониться до Центральной избирательной комиссии  по номерам, напечатанным в «Известиях». По автоматическому коду, безотказно действовавшему еще три дня назад, попадали совсем  на другие номера. Телефонистка, убедившись, что московский код не набирается, приняла заказ, но через час сообщила, что номера (и это в разгар рабочего дня) не отвечают. Ни с одной знакомой квартирой в Москве также не могли соединиться, чтобы передать текст телефонограммы. И вдруг прочитали, как у дальневосточного собкора «Литературной газеты» Валерия Шарова с момента сбора материала о подлоге предвыборных документов отключился в корпункте телефон.

Каких только странных совпадений не бывает! Но гласность обнадеживает: есть теперь возможность для сравнений и выбора.

Борис КОМИССАРОВ,
член совета клуба «Позиция».

(Газета "Комсомолец Забайкалья"
от 1 марта 1989).

Крутой полемический очерк народного депутата Читинского областного Совета о последнем "перестроечном" советском парламенте. Написан и напечатан в областной газете в августе 1993 года.

Откровенный разговор

Не нравишься - уходи, или месть по-советски

Поддержка избирателей удваивает силы народного депутата. И все-таки трудно привыкнуть к мстительным личным нападкам, за которыми угадывается одно желание: заставить замолчать, «не высовываться», отказаться от своих убеждений, от выполнения предвыборных обещаний. Кому-то они очень мешают. В особенности тем, для кого права человека, законность и правопорядок – пустые слова.

На крутой тропе

Правовой нигилизм и неразбериха, усугубляемые безвластием, стали почти нормой. Мог ли я предвидеть, что на этой крутой тропе у меня появятся противники? Да, безусловно. Но их ненависть не шла дальше анонимных угроз  в письмах и по телефону. Затем начались и попытки дискредитировать в глазах избирателей руками задетых мной чиновников. Они правильно уяснили, что в качестве высшей ценности я дорожу доверием избирателей. Поэтому следовало «копать» под сложившийся образ.

Но трудно добиться своего без лоббирования собственных интересов внутри самого Совета. С учетом личных связей и отношений нужно было подобрать противника (после нескольких интриг со стороны некоторых депутатов-недоброжелателей), который лучше всех мог бы загасить неугодную деятельность и инициативу чересчур активного депутата.

Иван Васильевич

Очень аккуратный человек – Иван Васильевич Татаров. Ровный голос и крепкие нервы, несмотря на возраст. Если надо, представит весь «подколотый, подшитый матерьял», как выражался один из героев В.Высоцкого.

В его папке – ксерокопии моих статей. Одна из них, опубликованная в мае 1992 года в «Забайкальском рабочем» под названием «Признание депутата Совета прокурору области» сплошь испещрена его пометками. А словосочетание «некомпетентность» по отношению к прокурору области А.М.Бояркину стало для Ивана Васильевича самым серьезным нарушением депутатской этики и темой его поучительной, то есть «воспитательной» беседы со мной: «Как это возможно? Вы целый коллектив оскорбили!».

Его должность председателя комиссии по депутатской этике  как бы давала какой-то формальный предлог для того, чтобы зачитывать другим выработанную им брошюрку, в которой депутатам предписывалось быть вежливыми и корректными как между собой, так и с «руководителями». Иван Васильевич наставительно читал мне правила поведения, напомнившие несколько поучения моего ученического малолетства, навроде: «снимай шапку перед учителем», «уважай труд уборщиц».

Штрихи к биографии Ивана Васильевича:
Участие в войне. Генеральское звание. Облвоенком. Почетный горожанин. После отставки – председатель областного совета ветеранов.

Давно врос в партийную и депутатскую элиту. Избирательный округ в 1990 году ему вновь дали, как и в «застой», без соперников (безальтернативный – появилось тогда модное словечко). Избрали, само собой, в президиум областного Совета народных депутатов (затем – в малый Совет). К пенсии генерала приложился оклад председателя комиссии.

Может ли Иван Васильевич чувствовать себя обязанным победе на выборах только лишь своим избирателям? Если все блага для него, в том числе и фамилии в бюллетене формировались то партийными верхами, то «советскими»?

Анатолий Максимович и Александр Фадеевич

Путь прокурора  области  к должности начинался с обкомовских кабинетов. В семье это – второе поколение партийных работников областного уровня.

Задетый статьей депутата, Анатолий Максимович Бояркин не мог и мечтать о лучшем представителе своих интересов в областном Совете, чем Иван Васильевич. В свою очередь, Иван Васильевич был также крепко обижен тем же автором статьи: то есть мной.

А было это в августе 1991 года, на драматическом перепутье страны. «Кто оказал поддержку Ельцину?» - спросил Иван Васильевич на срочном совместном заседании исполкома и президиума областного Совета, когда обсуждались действия ГКЧП. Далее последовали нелестные эпитеты в адрес читинцев, митинговавших в поддержку Президента.

Иван Васильевич встретил вдруг отпор своей позиции и на сессии, и в областной газете. После чего потребовал от меня в транслируемой по телевидению его речи на сессии личных извинений (не обойдясь без прямых оскорблений). А в кулуарах пригрозил «стереть в порошок», если я еще раз выступлю. Другие эпитеты я опускаю.

Дело уже давнее. Пишу о нем лишь в подтверждение того, что у председателя областного Совета Эпова А.Ф. имеется депутатское обращение к нему, в котором зафиксирован факт столь неприличного грубого давления. Но Александр Фадеевич не захотел оценить поведение Ивана Васильевича и не ответил на мое официальное обращение к нему.

Более того, забылось не только нарушение регламента со стороны предсовета, но и непарламентские выражения, когда Ивана Васильевича благополучно избрали председателем – не какой-то там другой! – а комиссии по вопросам депутатской этики!

Время действий

Похоже, что Иван Васильевич, наконец, решил, что наступило переломное время действий. И случайно ли оно совпало с гонениями со стороны прокуратуры области? В ответ на мою заметку «Опираясь на право и закон», опубликованную в «Забайкальском рабочем», заместитель прокурора области А.В.Арсентьев голословно обвиняет меня в «Народной газете» в нарушении закона. (Якобы это «вмешательство» в работу ведомства и нарушение «тайны» следствия).  Я вынужден был обратиться в суд с просьбой установить, действительно ли в моем газетном выступлении содержится нарушение закона? Если нет, то привлечь к ответственности за клевету и искаженную информацию о депутатской деятельности (есть и такая бездействующая, к сожалению, статья в законе) руководителя областной прокуратуры.

А. Арсентьев уже заранее через «Народную газету» объявляет меня дискредитированным (желаемое выдает за действительное) и призывает областной Совет «обратить внимание» на депутата за его «неправильную» депутатскую деятельность. Конечно, этот призыв – издевательство над принципами народовластия, статусом депутата, объемами и конституционным соотношением властей в государстве. (Ведь это Совет подотчетен депутатам, а не наоборот. Депутат же подотчетен избирателям и Закону).

Комиссиям и комитетам Совета нельзя (без поручения сессии) рассматривать поведение депутата. Поручение может относиться исключительно к вопросам депутатской этики (а не деятельности). Есть еще ряд специально оговоренных законом и регламентом случаев правомерного воздействия Совета  на депутата. Все это неоднократно подчеркивалось в моих статьях, на которые Татаров делает ссылки! И поступает – наоборот!

Но если заранее поставлена цель, то не действуют никакие законные доводы. Татаров официально вызывает меня на заседание своей комиссии, входит в роль и прокурора, и судьи, три дня подряд ведет назидательные беседы о возможности «простить» меня, если  покаюсь. (Кто не поверит, пусть прочтет следующий абзац из статьи Татарова: «И совсем не ставилась задача придать этому обсуждению обвинительный характер. Мог ведь Борис Ильич и доказать свою правоту. И тогда, я уверен, получил бы поддержку комиссии».

И сам же вновь подтверждает, что мое «наказание», как и в старое партийное время, будет зависеть не от правоты или тяжести поступка, а от готовности показать свое верноподданническое уважение к нему и к комиссии.

Не разуверившись еще в искренности Ивана Васильевича, пишу ему «объяснительную», знакомлю со всеми законами, копиями заявлений в суд, свидетельских показаний. Бесполезно.

История эта просто натолкнула на мысль дать Ивану Васильевичу правовое подкрепление в его работе. Это, думаю,  пробел и в работе нашего комитета по правам человека, законности и правопорядку. Поэтому подготовил правовой анализ основ деятельности комиссии по депутатской этике, чей статус, порой, истолковывается неверно. Отпечатал для председателя комиссии Татарова свои соображения, правовые изыскания и предложения, подвел юридическую основу, осветил новое в законодательстве о Советах, зная, что внести предложения в любую комиссию о совершенствовании ее работы – мое неоспоримое депутатское право! Какая же здесь крамола?

Однако как раз за правовой анализ, с которым Иван Васильевич категорически отказался знакомиться (так и заявил на заседании нашего комитета), Татаров организует в моем кабинете нелепый скандал, который сам проафишировал официально на комитете  с  холодным расчетом на слепую веру пожилому уважаемому человеку. Ложь ведь некому опровергнуть.

Комиссии и комитеты как средство мести

Никаких иных задач добровольные депутатские объединения (комитеты и комиссии) по закону не могут выполнять, кроме совместного предварительного рассмотрения проектов решений Совета и выполнения поручений сессии в рамках своей компетенции (даже не председателя единолично).

Сколько раз приходится убеждаться: беззаконие начинается там, где орган нарушает компетенцию и захватывает себе не предусмотренные законом функции, то есть власть, разделение которой установлено Конституцией и законами о власти. Мерки управленческой конторы невозможно отнести собственно к Совету.

Не удалось в полной мере использовать для расправы над депутатом мандатную комиссию. Поэтому Иван Васильевич идет на заседание нашего комитета, прерывает обычный его ход ради решения о снятии с работы заместителя председателя. Беспокоят негативные процессы в областном Совете.  Поэтому и попытался я показать в статье в «Забайкальском рабочем» действия новой «партии Совета» и их неправомерность. Иван Васильевич в отместку публикует оскорбляющую меня статью в этой же газете.

Ни словом не ответивший на принципиальные вопросы, И. Татаров в роли некоего конферансье характеризует депутатов, забывая, что они равные ему по статусу представители граждан области.

Ясно, что Иван Васильевич одной черной краской малюет и меня, и мою работу, раздает безапелляционные суждения и домыслы, выворачивает при этом наизнанку правду о состоявшемся 18 мая заседании нашего комитета.

Протокол одного заседания

Все-таки он был составлен, протокол заседания нашего комитета от 18 мая 1993 года, фрагменты которого я приведу.

«Повестка дня: «О проектах Конституции Российской Федерации».
Слушали: Комиссарова Б.И., который сообщил о повестке дня и причинах отсутствия на заседании других членов комитета, а также о необходимости обсуждения проектов Конституции в связи с проведением в ближайшее время сессии областного Совета по этому вопросу.
Выступивший председатель мандатной и по вопросам депутатской этики комиссии Татаров И.В. внес предложение обсудить на данном заседании вопрос о хулиганском поведении заместителя председателя комитета Комиссарова Б.И. и о случаях нарушения Комиссаровым Б.И. депутатской этики и заявил, что установлены факты нарушения Комиссаровым Б.И. законов. На вопрос Комиссарова Б.И. о том, кем установлены данные факты, сказал, что они установлены прокуратурой и сообщено в статье, помещенной в «Народной газете» зам. прокурора области Арсентьевым А.В. под заголовком «Депутат нарушил закон». Татаров предложил поставить вопрос об освобождении Комиссарова от обязанностей заместителя председателя за случаи нарушения им депутатской этики и дискредитации звания депутата».

Поскольку заявление в отношении Арсентьева находилось в суде и с копией этого заявления И. Татаров был ознакомлен, он фактически сознательно присоединился к соучастию на стороне А. Арсентьева в действиях, законность которых только суду предстоит определить.

Это мелочь, но... неправда

Иван Васильевич строит свою статью на трех абсурдных обвинениях. Первое: зам. председателя не оповестил членов комитета, чтобы сорвать заседание (то есть обсуждение Конституции).

Для справки: в нереальный трехдневный срок в нашем комитете собрались все читинские депутаты, которые не были в командировке и находились на месте в Чите. Это люди, работающие не в Совете, они имеют свои рабочие обязанности и своих начальников. Но их пытались заставить решать вопрос о работе человека, для которого они – не его подчиненные, и который избран ими на срок депутатских полномочий.

Конечно, не все смогли приехать из глубинных районов, хотя им отправлялись телеграммы. Но в сравнении с другими комитетами явка у нас оказалась в этот день ничуть не ниже.

Второй абсурд: меня, оказывается, вовсе не за статьи и не по «указанию» обиженной за критику прокуратуры преследуют, а за ссору с Иваном Васильевичем. Захотелось все-таки прикрыть истинную причину гонений на депутата.

Третий абсурд: якобы мое поведение (какое?) большинство присутствовавших членов комитета... осудило. Если двое из пяти названо «большинством», то у кого-то с арифметикой неладно.

Не продуман распорядок действий

Уверяя всех, что дело вовсе не в депутатских выступлениях, Иван Васильевич посвятил «анализу», а вернее, огульному неприятию всех моих публицистических выступлений половину своей статьи. И даже сослался на вышестоящую волю.

Например: «Руководством областного Совета было поручено нашей комиссии рассмотреть этот вопрос (о заметке Б.Комиссарова в газете «Забайкальский рабочий»). «Областному Совету народных депутатов следует обратить внимание на опубликованную Комиссаровым Б.И. статью...».

(Кстати, нет такого органа – «руководство Совета». Есть председатель, заместитель, аппарат Совета, Малый Совет и другие узаконенные формы деятельности представительной власти).

Но вернемся к началу статьи И. Татарова. Сколько в ней нескрываемой неприязни за то, что часто выступаю в газете. Да не просто публикуюсь, а (надо же!): 1. Не схожу со страниц! 2. Под крупными заголовками! 3. Иногда на полстраницы! 4. А то и с продолжением!

Сколько же черной энергии выплеснуто! И как же после этого Иван Васильевич способен утверждать, что статьи мои здесь ни при чем?! Большего лукавства трудно вообразить. Лишь бы потопить политического противника.

Кажется, именно после таких стрессов приходится вздыхать: «Политика – грязное дело!».

А дальше – суд

А как же иначе? Только с бюрократизмом, как утверждает Иван Васильевич, это не имеет ничего общего. Ведь Иван Васильевич пытался поначалу возложить роль суда на мандатную комиссию, затем на наш комитет. Комиссия (решение которой так и не довели до меня), превысив полномочия, приняла неправомерное  решение, предлагая наказать за отношение (!) к ней и ее председателю. Если за неявку на ее заседание (а других-то отношений с комиссией, как с органом Совета, у меня просто не было), то известно, что народный депутат обязан участвовать лишь в том органе Совета, в который избран. Присутствовать на всех других комиссиях – его право. Мандатная комиссия (а вернее ее председатель) присваивает себе контролирующие (над другими комитетами и депутатами), функции.

Впустую, выходит, в предыдущей своей статье писал о конституционных нормах и регламенте Совета, о порядке подотчетности депутатов? Нарушая их, И. Татаров  еще на всю область своим беззаконием бравирует.

Понимает ли он, что требует от депутатов руководствоваться не законами, а его замечаниями? Ведь попрекает, что я «не привык нести ответственность», отождествляет себя с Законом.

Хорошо, будем считать это непродуманными претензиями, которые И. Твтаров несет массовому читателю. Но вот дальнейшие утверждения Иван Васильевич, как честный гражданин, обязан доказать уже в суде. В частности, следующие измышления, позорящие, как говорится, в законе, другое лицо:

1.«Большой мастер подтасовок» 2. «В угоду личным амбициям» (доказывайте!). 3. «Использовал в личных интересах» (каких?). 4. «Не хватает элементарной скромности» (это вы о моем выполнении журналистского – ведь член Союза журналистов России – и депутатского долга). 5. «Не хватает компетенции» (в чем?).

А уж за обвинение в отсутствии порядочности придется или извиниться, или убедить суд на фактах.

Кавычки, которые он поставил на понятия «правдолюбец», «борец за права человека», не показывают ничего, кроме неприязни не только ко мне, но и к смыслу депутатской профессии членов нашего комитета, который именно в этом и заключается. Без всяких кавычек.

Как бы ни был неприятен Ивану Васильевичу институт суда за его принципиальные возможности защитить человеческие и гражданские права, но суд – это и есть противовес кровопролитию, то есть самый конституционный и цивилизованный путь урегулирования гражданско-правовых отношений людей. Поэтому некорректно обвинять меня в нарушении депутатской неприкосновенности. Ведь понятно, что я только осуществляю свое право ставить вопрос перед судом.

Вынужден расшифровать (дабы не вводить избирателей в заблуждение) и ряд других намеков о моих судебных делах.

Например, Иван Васильевич напомнил читателям даже о моем, (трехлетней давности) – иске к автору газеты «На боевом посту» Н. Бубнову. За нанесенные оскорбления в статье «С кем полемизируем?» (а была она одной из многих в кампании политической борьбы против меня) Н.Бубнов принес в судебном порядке письменные извинения, признав не соответствующими действительности измышления о моей личной жизни 25-летней давности. Как истец, я удовлетворился определением Центрального районного народного суда г. Читы (судья Антипенко А.А.). Это был заказ тогдашнего политуправления ЗабВО, - пояснил на суде один из нынешних руководителей военной газеты, заверивший, что после смены руководства эта газета давно деполитизировалась и департизировалась. В общем, правда восторжествовала, пройдя, правда, длинный трехлетний путь.

 Иск к «Народной газете», которым меня склонен попрекнуть И. Татаров, готовый ради отмщения, отпустить грехи даже своим заклятым «демороссам», касается захвата учредителем В.Курочкиным 70 процентов собственности и голосов учредителей газеты, созданной на равных условиях тремя лицами и мной в том числе. Задета здесь и истинная свобода печати, которую я также обязался отстаивать в своей предвыборной программе (ради чего и пошел в 1991 году на учредительство газеты, добиваясь истинной, а не поддельной демократии).

И о последнем заседании

И в заключение – о заседании нашего комитета, состоявшегося вновь в начале июня, перед Конституционным совещанием. В перерыве между заседанием сессии областного Совета собрались члены комитета. Кворум был. Вел заседание председатель нашего комитета  - глава администрации Шилкинского района Е.Е.Блохин.

Евгений Евгеньевич, хотя это и не входило в повестку, объявил, что Иван Васильевич Татаров настойчиво требует от нашего комитета разобраться с Комиссаровым и переизбрать его.

Далее юрист по образованию сказал:

- Во-первых, у нас нет правовой основы для рассмотрения таких вопросов. Во-вторых, мой зам. нормально выполняет свою миссию.

И окинув взглядом мой рабочий стол, добавил:

-На столе надо навести порядок. Всё бумагами завалил. Убери их в шкаф, Борис Ильич!

На этом тема отношений с Татаровым была исчерпана, и мы приступили к обсуждению проектов Конституции.

Но в кулуарах я настоял еще на одной беседе с Евгением Евгеньевичем (уж очень хотелось ему уйти от этой неприятной темы, но меня она мучила).

-Знал бы, как давил на меня Татаров, - в сердцах вырвалось у Блохина. – Чуть попробовал ему возразить, так едва ли не врагом стал. Не хочет понимать, что распри депутатов – не в компетенции комитета, а за нарушение депутатской этики (если бы оно признано было сессией) максимальное «наказание» - предупреждение.

Никак не ожидал И. Татаров отказа в осуществлении своего замысла от бывшего первого секретаря райкома Е. Блохина. Но Евгений Евгеньевич явно не желал идеологизироваться, входить в новую организацию коммунистов, где Татаров занял видную роль.  Блохин и в годы секретарства оставался хозяйственным руководителем, начинавшим каждое утро  планерку на ведущей стройке района...

По иному раскладу жил Татаров. Он и в пенсионные годы оказался на оплачиваемой депутатской работе, хотя освобождать от иной  работы его не требовалось, в отличие от других «освобожденных» депутатов. Мандатные дела – редкие и одноразовые. И надо же найти себе занятие, беря на себя привычное дело, навроде парткомиссии – по воспитанию коммунистов, то бишь, теперь депутатов.

Предстоит и мне делать выводы, исходя из своего опыта и своих, совершенно иных, эмоциональных и этических ощущений. А они сложились из того, что никому я не обязан за свое депутатство, кроме себя и моих дорогих избирателей. Ведь в январе 1990 года секретарь всесильного тогда обкома сделал немало звонков, в том числе и моему начальнику управления, по недопущению меня в депутаты. Проморгав мою регистрацию, через областную избирательную комиссию незаконно отменили ее. Повторное выдвижение и повторные выборы через месяц (первые состоялись без меня). Пять в общей сложности соперников!

Люди выбрали мою программу. Они и есть мои начальники, как бы Иван Васильевич и др. не пытались «закавычивать» меня и стоящих за мной избирателей.

Когда Евгений Евгеньевич Блохин занял в этом конфликте верную правовую позицию, я подумал: «Слава Богу, можно надеяться, что наш областной Совет еще не спятил с ума!».

Борис  КОМИССАРОВ,
народный депутат областного
Совета, зам. председателя
постоянного комитета
по правам человека,
законности и правопорядку.

(Газета «Забайкальский рабочий»
за 27 августа 1993 года)

г. Чита

Прошу слова

Год назад я отправил письмо в журнал «Огонек», сообщив в нем, как при публикации моего очерка в одной из читинских газет из прямой речи участника войны с Японией военная цензура вычеркнула два эпизода 43-летней давности. Там говорилось, по сути, о «черных пятнах" военной истории на востоке нашей страны. О том, с чем сталкивались рядовые бойцы и командиры. Конкретней не могу сказать из-за тех же ограничений.

Мое письмо не напечатал тогда даже «Огонек» - флагман нашей гласности. Ибо цензура оказалась сильнее. Мне, как читателю, непонятна такая ситуация. Я не вижу серьезного прогресса в этой области. И поэтому гражданская совесть не позволяет нам молчать, заставляет бить тревогу: создание правового общества в опасности! Под угрозой резолюция ХIХ Всесоюзной партконференции «О гласности!»

Начальник Главлита (Главного управления по охране государственных тайн в печати) выступил в центральной газете, заверив общественность в снятии старых запретов. Но я пока не вижу в печати, что эта работа идет эффективно. Тысячекратно испытанный прием бюрократического аппарата антиправового государства: «дополнения», «инструкции», «разъяснения», нередко под грифом «секретно», выхолащивающие открыто провозглашаемые конституционные положения и законы.

Нет пока ни Комитета конституционного надзора, ни нового Верховного Совета, ни других четких юридических механизмов защиты наших прав и свобод. Есть лишь декларации и предложения, наметки и разработки законов о печати, о государственной тайне, о гласности, об информации.

Когда тебе становятся известны подобные факты, все отчетливее понимаешь, как далеко, по выражению «Московских новостей», вытянула свои щупальца идеология сталинщины, порожденная ею система существования (1989, № 11, стр.12).

Задумаемся о том, что говорит простой американец Луис Р. Коутней с Аляски, озабоченный необратимостью нашей исторической поступи: «Мир приговорен, если каждый каждый советский человек не будет активно поддерживать гласность и перестройку» («Известия», 1989, 4 марта).

Поэт Евгений Евтушенко предлагает «рассекречивание всех партийных, государственных и  ведомственных архивов после десяти лет, введение в Уголовный кодекс  специальной статьи за сокрытие и уничтожение архивов» («Огонек», 1989, № 9).

Устранение бессмысленных ограничений в информационном обеспечении советских  людей, полного рассекречивания всех сведений, не содержащих государственных и военных тайн, требует академик В.И.Гольданский. Он считает, что в основу твердого и прочного законодательства должна быть положена презумпция несекретности – тот, кто ставит вопрос о засекречивании каких-либо сведений, должен доказать необходимость такого шага. («Аргументы и факты, 1989, № 9).

 На днях я был просто потрясен собственным открытием. Внимание – цитирую: «Что бы ты сделал в первую очередь, если бы стал главой Советского правительства? – Отменил цензуру». (Из ответов Владимира Высоцкого на анкету Театра на Таганке 28 июня 1970 года).

До сих пор данный вопрос и ответ на него опускались из имевшихся ранее публикаций об этой известной анкете, будто в ней этого и не было. И только в недоступном (спасибо читальному залу библиотеки) сборнике «Я, конечно, вернусь» (издательство «Книга», 1988) на стр.211 я с помощью лупы разглядел на уменьшенном фотоснимке анкеты сделанную рукой Высоцкого запись. И отдельно – на 209 странице – такая же фотокопия вопроса. Сопоставив их, узнаешь до сих пор скрываемое от нас цензурой мнение народного поэта. (Фотографию ведь не отредактируешь. Хотя с 30-х годов научились заляпывать изображения «врагов народа» рядом с вождем. Но здесь проглядели...  В спецхран не затолкали...).

17 марта ведущие телепрограммы «Взгляд» рассуждали о том, согласился бы сейчас или нет Владимир Высоцкий баллотироваться в народные депутаты. Пришли к выводу, что да: с его неравнодушным характером он не смог бы уйти в сторону от возможности двигать перестройку как депутат. Но вот дали бы ему аппаратчики возможность получить статус официального кандидата – в этом у ведущих возникло сильное сомнение: свежи в памяти препятствия, не позволившие попасть в избирательные бюллетени Заславской, Шмелеву, Нуйкину и другим известным всей стране поборникам радикальных реформ. И пока что для главы Советского правительства ответ Владимира Высоцкого из 1970 года должен был прозвучать весьма актуально.

Борис КОМИССАРОВ,
член Союза журналистов СССР.

                                                г. Чита

ОТ РЕДАКЦИИ: мы разделяем тревогу автора письма. Цензура – удобный рычаг, с помощью которого можно эффективно препятствовать гласности. Как известно, список сведений, запрещенных к опубликованию в открытой печати, формируют сами ведомства. В любое время они могут закрыть те или иные данные. Редакция газеты обращается с наказом к народному депутату СССР Владимиру Гордееву: ПОСТАВЬТЕ В ПАРЛАМЕНТЕ ВОПРОС ОБ ОТМЕНЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ЦЕНЗУРЫ  И ИЗДАНИИ ВМЕСТО НЕЕ ЗАКОНА О ГОСУДАРСТВЕННОЙ ТАЙНЕ. Это способствовало бы , на наш взгляд,дальнейшей демократизации общества.

(Газета «Комсомолец Забайкалья»
за 28 апреля 1989 года).

Эта статья написана нашим давним автором майором милиции Борисом Комиссаровым. 1 января 1998 года он отметил свой пятидесятилетний юбилей и был награжден за многолетнюю плодотворную служебную и общественную деятельность Почетной грамотой Администрации Читинской области. Мы присоединяемся к поздравлениям и добрым пожеланиям Борису Ильичу и предлагаем вниманию читателей его статью, написанную к юбилею Владимира Семеновича Высоцкого.

---------------------------------------------------------------

Я СОВЕРШЕННО точно должен был встретиться с Владимиром Семеновмчем Высоцким в сентябре 1976 года в салоне авиалайнера, выполнявшего международный рейс Москва – Белград. Но не встретился. Так как мне отказали в туристической поездке в Югославию. Годом раньше не пустили с туристической группой в Италию.

*  * *

...Представьте себе молодого впечатлительного человека, не остывшего от пионерской и комсомольской романтики, верившего в идеалы. Еще он писал и публиковал в местной газете лирические стихи, занимался музыкой. Его пригласили в редакцию: в 18 – литсотрудник, в 20 – зав.отделом, в 23 – ответственный секретарь, в 25 – зам.редактора районной газеты. В 26 окончил заочное отделение журналистики Иркутского госуниверситета почти с красным дипломом (не хватило для общего процента одной «пятерки»).

* * *

...Из стабильного, не сменяемого годами коллектива в старинном  таежном Сретенске, где вырос с детства, сектор печати обкома партии уговорил меня перевестись во вновь образованный степной пограничный район в поселок Забайкальск. Там в редакции – развал. Я месяцами заменял часто болевшего шефа, вкалывал с утра до ночи почти один – и доказал, что неплохо справляюсь. Взысканий, само собой, не имел. Никакой, словом, зацепки, чтобы объявить недостойным.

* * *

...Коммунистическое мировоззрение получило смертельный удар после собрания, на котором редактору поручили не утвердить подписанную им же мою характеристику для выезда за «бугор». Характеристику все-таки утверждают большинством голосов. Против лишь редактор и его жена. Это абсурдное собрание с несогласованной повесткой мне же и пришлось вести, как секретарю парторганизации.

* * *

...Много чего было после этого. На целый роман хватит. Например, судебный иск о клевете на партсобрании. Заседание районной комиссии по выезду за границу, ответ из областной комиссии (устный, чтоб без следов), кассационная жалоба на определение районного суда, направленное мной в областной суд...

Конфликт привел, в конце концов, к моему отъезду из Забайкальска. Но прежде высокие обкомовские чины, рангом не ниже зав.отделом, приезжали разбираться со мной и вели себя очень аккуратно, как с ненормальным, играющим против всяких правил.

* * *

Партийная ненависть против меня не угасла даже в 1990 году, когда без законных оснований отменили мою, УЖЕ состоявшуюся регистрацию кандидатом в депутаты Читинского областного Совета. В областной избирательной комиссии это по сей день единственный случай за всю историю свободных выборов, в которых участвовали тысячи кандидатов. Однако я добился успеха через два месяца при повторном выдвижении и выборах в своем округе. Мне отдали почти 70 процентов голосов, хотя было три кандидата. Затем работал на постоянной основе в Совете, возглавлял фактически до конца 1993 года комитет по правам человека, законности и правопорядку, а также демократическую депутатскую фракцию.

* * *

Но вернемся в 76-й год. Тогда вместо меня поехала в Югославию радиоорганизатор Татьяна. Как секретарь парторганизации я подписал ей характеристику на выезд, хотя сам был признан недостойным.

Еще большим абсурдом было то, что ее мужу, врачу психоневрологической больницы, не разрешили поехать в Югославию вместе с женой. Сергей увлекался гитарой, но однажды отказался участвовать в каком-то смотре патриотической песни. Это выставили причиной его неблагонадежности. Психиатру высокой квалификации, заведующему отделением больницы, не в силах было это понять. И пока жена Сергея загорала на пляжах Адриатики, мы с ним пили вино в моей или его квартирке, слушали Высоцкого, обсуждали часами наши судьбы и всю эту... «Манчжурию», как выразилась несравненная Лия Ахеджакова в замечательном фильме Эльдара Рязанова.

...А Татьяна летела в одном салоне с Владимиром Высоцким. Во время полета его окружали люди, которым он успевал еще петь свои песни. Наш Аэрофлот допускал тогда большие поблажки на международных линиях: можно было выйти на площадку в хвосте, встать в кружок, курить и петь. Такое не забудешь.

Годы спустя, я сверил по публикациям хронологию того периода жизни Высоцкого. Он действительно выезжал на 10-й международный театральный фестиваль БИТЕФ в Белград с группой артистов театра на Таганке в сентябре 1976 года.

А Сергей оказался настоящим другом. Все испугались, а он – нет. Собственноручно написал для меня свидетельство о том, что 1 мая, в праздник пролетарской солидарности трудящихся, мы с ним сидели в ресторане станции Забайкальск, и спокойно, без надрыва пели под его гитару русскую народную песню «Степь да степь кругом» на английском языке. Никто к нам претензий не предъявлял и тем более под руки пьяных не выводил. Сами пришли и сами ушли.  Мы – интеллигентные люди, у всех на виду. Ресторан и вокзал в захудалом тогда Забайкальске были довольно приличные – как-никак, а пограничные ворота СССР, кормились там и иностранные представители соседней державы.

После провалившегося собрания, где «Случай в ресторане» (название одной из песен Высоцкого) стал заглавным компроматом, к секретарю райкома вызывались по одному сотрудники редакции, которым раскрывалась моя тайная личина. Попробуй не испугайся!

Мучил вопрос: за что? «Кто здесь враг таинственный»? То ли за графу за пятую, как Мишку Шифмана, то ли за критически острое перо, отточенное на безобразиях нашей действительности, то ли за все вместе. Я лез на рожон, пытал об этом, нарушая всякую субординацию первого секретаря. Все больше и больше записей личных бесед на эту тему и документов накапливалось у меня для будущего несостоявшегося романа, замысел которого тлел еще лет двадцать. Даже предисловие придумал, выписал на карточки близкие к действительному звучанию имена, и все накапливал и заносил на листочки мысли, воспоминания, вырезки из газет со своими комментариями.

* * *

В том же году первый секретарь отпустил меня с миром из района. Я мог ехать к отцу – отставнику военной службы в Курск. Мог к тете в Ленинград. ОНИ этого и хотели и карточку учетную в один из партийных райкомов города Курска отправили. А я с огромными проблемами устроился и затерялся в Чите на неприметном месте, поскольку на областном радио, куда меня телеграммой тайно пригласили, не приняли. Конспирация подвела, обком пронюхал и запретил, а председатель радиокомитета побоялся даже признаться в своем желании перехватить меня на пути в Европу.  («Кто  ты там будешь?  Затеряешься»,- уговаривал он меня).

Условием моего отъезда из Забайкальска поставили отзыв мною кассационной жалобы из областного суда. Юридически она была настолько грамотной и обоснованной, а отказ районного суда незаконным, что ее пришлось бы непременно рассматривать областным судом, который тут же доложил обкому о сложившейся щекотливой ситуации. К слову, мою жалобу неофициально посмотрел, как юрист, районный прокурор и одобрил без единого замечания. Ведь закон-то я тоже изучил достаточно хорошо.

* * *

Вся эта история 1975-76 годов нанесла сокрушительный удар по моему коммунистическому мировоззрению. Годы ушли на выживание в этой системе с моим далеко не стальным здоровьем, на подъем и восстановление моего общественного и человеческого статуса.  Конечно, я был «весь в свету», «мою фамилью, имя отчество прекрасно знали в кэгэбэ».

В 1980 году мне опять отказали в профсоюзной путевке в Венгрию-Югославию. И я по новой очертил круг моих встреч и бесед, но уже на областном уровне. Председатель областного совета профсоюзов юлил и кивал на областную комиссию. Все отрицал генерал – начальник областного управления КГБ. И, наконец, второй секретарь обкома пообещал дать разрешение в следующем году. Слово свое он сдержал в 1981-м, но... вместо полукапиталистической, как тогда считалось, Югославии с ее свободным въездом и выездом для своих граждан мне подсунули правоверную (после ввода войск в 1968 году) социалистическую Чехословакию – члена СЭВ и Варшавского договора.

* * *

Всю дорогу – в поезде, в самолете, автобусе – я напевал от начала до последнего куплета одну песню Владимира Высоцкого:

Я вчера закончил ковку,
Я два плана залудил
И в загранкомандировку
От завода угодил

Те, кто знает эту, довольно длинную «Инструкцию перед поездкой за границу»,  поймет, что не петь ее мне было невозможно: она просто скалькирована с моей жизни и с этой вот поездки, которой добивался шесть лет. Добился, но не туда. Хотя и там встретил много интересного и познавательного.

* * *

В 1988 году, когда уже явственно подул горячий воздух свободы, характеристики были отменены, но оставались еще рекомендации «треугольника», в том числе секретаря первичной парторганизации. Оставался и ненавистный «пятый» пункт в заполняемой анкете. Но меня наконец-то облагодетельствовали. Кто-то решил, что хватит ему, то есть мне, так долго мучиться, вдруг опять завопит: «Свобода где?». В 88-м (как время меняется) мы еще хвастались и подчеркивали на каждом шагу: это партия начала перестройку! Потом за это же самое проклинали отступника Горбачева...

Итак, меня облагодетельствовали незабываемой поездкой в две страны: чаушесковскую, сталинистскую, по сути, Румынию и свободную Югославию – с нудистскими пляжами, порнушкой (только на последнем сеансе в двух столичных кинотеатрах), безработицей и инфляцией. Но – шикарными прилавками, улыбчивым народом, веселыми и безопасными, между прочим, ночными городами с добродушными, лишь слегка поддатыми прохожими. Да и наша экскурсоводша сказала: кто хочет, работу находит.

Один словенец подвез меня ночью, когда я заплутал по городу и вышел не на той остановке автобуса, на своем автомобильчике. Остановился у моего отеля и хотел возмутиться, услышав позвякивание в моем кармане. Успокоился, когда увидел, что я достаю не деньги, а советские значки общества охраны памятников истории и культуры, где когда-то занимался общественной деятельностью, раздавая бесплатные значки и платные марки членских взносов.

* * *

А в Румынии боролись за экономию электроэнергии, стояли в очереди за дешевым коньяком и развешивали кругом плакаты: «Чаушеску – героизм, Романия – коммунизм». Язык у них простой: камера переводится, как комната. Я быстро научился считать до десяти, образовывать составные числительные и просить по местному телефону отеля соединиться с соседней «камерой».  К тому же мне так не везло: в обеих поездках назначался старостой группы, приходилось помогать руководителям, путешествующим бесплатно, и держать в уме, где и кто находится, чтобы не заблудился и не отстал: «Сели в экскурсионный автобус, посчитали по головам, пан староста!».

* * *

Зато песня Высоцкого, которую я всюду распевал в югославской поездке и с которой в 1981 году еще не был, к сожалению, знаком (не дошла тогда до меня даже на пленке) была настолько удивительной и созвучной всему, что происходило!

Перед выездом в загранку
Заполняешь кучу бланков –
Это еще не беда.
Но в составе делегаций
С вами едет личность в штатском
За-всег-да!

Была у нас такая личность, мы ее вычислили... А какой контраст мы увидели и почувствовали, когда пересекли границу двух стран и сели в мягкий автобус с кондиционером и телеэкраном. Водитель включил «видик»: разноцветные краски, приятная музыка, видеоклипы, мультики – то, чего мы тогда не видели в СССР.

Когда на Балканах вдруг разгорелась междоусобица, я вспомнил слова нашего милого югославского гида, молодой женщины с прекрасным славянским именем Ясна: «Если бы нам запретили свободный выезд, мы бы побили нашего президента». Разговорились на пляже с молодым торговцем тапочками, пока я сидел в кресле, и примерял его товар. На очень близком к русскому языке он сказал: «Славяне – дураки. Германцы – молодцы, английцы, французы, американцы живут правильно. А мы?»

Точно: чужая душа потемки. А душа других народов, если она есть? Ну, не душа, так психология, нравы. Наша интеллигенция за югославские свободы в ножки бы поклонилась КПСС и никакой перестройки больше не потребовала. Из-за нашей прошлой абсурдной неволи и зависимости, мелочной регламентации и тотального контроля за личной жизнью, мы малость свихнулись на политических и духовных свободах, на правах человека:

«За свободу за мою
захотите ежли вы -
Изобью для вас любого,
Можно даже двух!»

(«Песня-сказка про джина»)

Сербам, хорватам, словенцам, черногорцам этой свободы оказалось недостаточно для продолжения спокойной мирной жизни, а впрочем, и нас одно это, вероятно, не спасло. Чуяли дальновидные деятели: открой лишь форточку – снесет лавинной логикой событий «руководящую и направляющую» с ее строем.

* * *

Высоцкий мне всегда нравился, но моим кумиром, духовно и душевно близким человеком, настоящим старшим братом, с которым, увы, не пришлось «вживую» встретиться, он стал в семидесятые. Тогда я начал добывать о нем все, что мог узнать, услышать, прочитать. За десять лет (1987-1997), когда появилась такая возможность, сделал о нем и его творчестве десяток крупных публикаций в читинских газетах, в том числе и «Забайкальской магистрали», две передачи на «Русском радио». Все публикации  и аудиокассету привез не так давно в Москву, передал в журнал «Вагант» – самый надежный и единственный в своем роде  источник знаний о любимом поэте. Предложил осветить в журнале читинскую страницу из книги о жизни после смерти Владимира Высоцкого. Меня попросили написать вступительную статью к этим публикациям, рассказать о себе. Что я и делаю.

* * *

В настоящее время работаю пресс-секретарем в Забайкальском управлении внутренних дел на транспорте. Совсем не хотелось длинно писать о себе, а больше – о Владимире Высоцком. Но именно описываемые факты того периода моей биографии стали основой для единения с Владимиром Семеновичем. И неимоверная, понятная только российским поколениям в полной мере, сила его художественного воздействия объединила общей духовной атмосферой и продолжает объединять сотни миллионов людей.

* * *

Владимиру Высоцкому – 60. Он живет, получает новые знания, познает новую действительность на земле, обогащает свой жизненный опыт. Такое у меня представление. Из уважения к возрасту называю его все чаще по отчеству, хоть и был мне Володей в молодости – по реальному ощущению дружбы и братства. Вот в этом реальном мире чувств и мыслей реальных людей и живет Владимир Семенович. Мощный, сильный, свежий, как его почти одногодок Иосиф Кобзон. И нашему агинскому депутату Госдумы России тоже спасибо за то, что встретился в свое время с Высоцким, оценил его гений, поддержал и помог в трудную минуту.

Нет, не умер Высоцкий. Ему только шестьдесят.

Борис КОМИССАРОВ.

(Газета «Забайкальская магистраль»
за 23 января 1998 г.)

"Годы и люди" №9 за 2021 

В этом сентябрьском выпуске нерчинского журнала «Годы и люди» (№ 9 за 2021 год) на страницах 46-50 напечатан мой рассказ «И носило меня, как осенний листок». Он был записан  мной со слов узника фашистского концлагеря  в 1969 году, когда я работал журналистом в Сретенской районной газете. Рукопись найдена, восстановлена, отредактирована автором и смогла быть напечатана только спустя 52 года.

На снимках страницы журнала

Читайте рассказ в Прозе.ру
https://proza.ru/2021/08/22/732

1.


2.


3.


4.


5.

«ХАРАКТЕРИСТИКА

На КОМИССАРОВА БОРИСА ИЛЬИЧА, 1948 г.рожд.

Товарищ КОМИССАРОВ БОРИС ИЛЬИЧ в настоящее время работает заместителем редактора районной газеты «Забайкалец» Забайкальского района Читинской области.

 C1959 года он начал активно участвовать в Читинской областной радиогазете «Юный ленинец», как нештатный автор, а затем в Сретенской районной газете «Советское Забайкалье».

В 1966 г., после окончания средней школы Б.КОМИССАРОВ был принят в газету «Советское Забайкалье» литсотрудником. В 1968 г. Б.И.Комиссаров назначается заведующим отделом писем в этой же газете.

В 1971 г. Читинский областной комитет КПСС направляет тов. КОМИССАРОВА  в Забайкальскую районную газету  «Забайкалец», где он назначается ответственным секретарем редакции. В 1973 г. Б.И.КОМИССАРОВ утверждается заместителем редактора газеты «Забайкалец» и по настоящее время трудится в этой должности.

В 1968 г. Б.И.КОМИССАРОВ поступает заочно на отделение журналистики Иркутского госуниверситета и в 1974 г. с отличными оценками защищает диплом и сдает госэкзамены.

В 1969 г. Б.И.КОМИССАРОВ принимается в члены Союза журналистов СССР. В настоящее время он – секретарь первичной организации Союза журналистов СССР.

Тов. КОМИССАРОВ ведет большую партийную и общественную работу. Он избран секретарем партийной организации районной газеты, в составе которой семь членов партии.

С 1971 г. по настоящее время является членом районного комитета народного контроля. Добросовестно и систематически выполняет также много других общественных поручений: председатель районного комитета общества охраны памятников истории и культуры, член районной комиссии содействия фонду мира, пропагандист, ежемесячно выступает перед трудящимися района, будучи активным участником лекторской группы райкома КПСС.

С 1966 г. материалы Б.КОМИССАРОВА  регулярно печатаются  в областной партийной газете «Забайкальский Рабочий». С 1967 г. он является нештатным корреспондентом «Забайкальского Рабочего». Редакция этой газеты поручала Б.КОМИССАРОВУ освещать работу районной партийной конференции, готовить к публикации острые критические и проблемные материалы на партийные и другие темы, целевые полосы.

Помещенные в областной и районных газетах публикации Б.КОМИССАРОВА  отличают актуальность, большое общественное звучание, принципиальная позиция, глубина освещения темы, творческая инициатива и журналистское мастерство.

За десять лет штатной газетной работы Б.И.КОМИССАРОВ проявил себя идейно зрелым, добросовестным и инициативным работником, ищущим журналистом. При острой нехватке кадров он с большой партийной ответственностью успешно руководил выпуском газеты. Охотно передает товарищам свой опыт. Взысканий не имел. Отзывчив, чуток и внимателен к нуждам и заботам людей. Пользуется в коллективе заслуженным авторитетом.

19 апреля 1976 г.

Редактор газеты
«Забайкалец»
(М.П.МИНГАЛЕВ)

Зам. секретаря парторганизации
(Л.А.МАКСИМОВА)

Председатель  месткома
профсоюза
(А.Ф.СВИЩЕВА)»

 1. Разговор  в соцсети с подругой

- И такого хорошего парня в Югославию не пустили? Журналиста, зам.редактора газеты, секретаря парторганизации, не имевшего ни одного взыскания!

- Вот журналисту и не дали добро... Рабочий бы поехал, врач, учитель, а из газетной братии, ни-ни. Это ж Югославия. Не Болгария.

- Совершенно верно. Уже в Чите, в 81-м, меня "выпустили" только в Чехословакию, хотя попросил путевку в Венгрию-Югославию. И только в 1988-м, когда Горбачев отменил выдачу райкомовских характеристик, я, наконец, осуществил свою идею-фикс и съездил  по двойной путевке в Румынию – Югославию (другого выбора не было). А моему другу-журналисту - заведующему отделом партийной жизни областной газеты и выпускнику Высшей партийной школы Андрею Сорокину компетентные органы разрешили не только поехать  в Египет, но и назначили руководителем туристической группы, в которую вошли 15  текстильщиц с КСК. Для него путевка была бесплатной. Из поездки он привез кучу фотографий, сделанных им возле египетских пирамид, и попросил меня продать их участникам группы. В то время я и моя будущая жена работали на камвольно-суконном комбинате.

2.Нежданный удар

Первый раз меня не отпустили в прекрасную, воспетую в песнях и кинофильмах, капиталистическую Италию, в 1975-м. Путевку  предложил райком комсомола. Но согласие следовало получить в райкоме партии. Позвонил второму секретарю Мячину. Молодой, неженатый. У меня с ним были хорошие, почти дружеские отношения, но с сохранением субординации. Валерий Федорович без лишних расспросов согласился: «Готовь документы».

Первый секретарь Эпов Владимир Павлович находился в отпуске, но за пределы района не выезжал. Получив от Мячина информацию о моей просьбе, он  мгновенно и без объяснений наложил вето на мою мечту. Так я был лишен итальянского моря и лучших итальянских песен в исполнении Адриано Челентано.

Впервые во взрослой жизни я испытал  потрясение и обиду от  большого партийного начальника. Его решение ничем, кроме самодурства,  я объяснить не мог.  Эпов  никаких претензий  мне раньше  не предъявлял.  И вдруг такой неожиданный удар.  Удар от главного коммуниста, хозяина района, Он посеял в душе серьезные сомнения в правильности политики КПСС.

Мой вывод  нуждался в четких и убедительных доказательствах. Партия учила журналистов руководствоваться указанием Ильича «Ни слова на веру, ни слова против совести». Этот ленинский завет считали принципом  работы журналистов – «подручных партии», ее «приводных ремней». Правдивость и достоверность газетной информации должны быть безупречными. Поэтому  я должен был подтвердить и доказать  свою правоту.

Мне - книжному ребенку - всегда были близки сюжеты борьбы за справедливость и правду-матку.  В центральных газетах 60-х годов  зачитывался материалами, написанными в жанре очерка, публицистики и журналистского расследования.  Если ты пишешь о том, что видел собственными глазами, слышал собственными ушами, а тем более проверил и испытал на себе, то твоя правота дойдет до сердца каждого.    

3.Как мне отказали  во второй раз. Пьеса в трех действиях

Действие первое

В следующем году набиралась новая  группа, теперь для поездки в Югославию. Эта страна  не являлась членом СЭВ (Совета экономической взаимопомощи) и вообще считалась идеологически «неправильной», полукапиталистической.  Я готов  был пройти до конца весь путь отказника, чтобы выяснить истинную причину моей  дискриминации. 

Характеристику, подписанную редактором, заместителем секретаря первичной парторганизации (поскольку секретарем  был я сам) и председателем профкома, я отнес в райком. Туда же через день вызвали и моего редактора. Ему вернули характеристику и поручили утвердить ее (а точнее - НЕ утвердить) на общем партийном собрании. Сценарий дискредитации был следующий: коммунисты, обсудив  недостойное поведение избранного ими партийного руководителя, отказывают ему в туристической поездке.

 Для осуществления этого замысла была придумана насквозь лживая история, будто 1 мая, когда вся страна отмечала  всенародный праздник, я так безобразно напился в привокзальном ресторане станции Забайкальск, что меня из ресторана под руки вывели официантки.

Разумеется, ничего подобного не было. После первомайской демонстрации мы с моим другом – врачом психиатрической больницы Сергеем, чья жена Татьяна работала в нашей редакции радиоорганизатором, весьма скромно отметили праздник  вдвоем за ресторанным столиком.  Сергей взял с собой гитару (он увлекался  музыкой группы «битлз) и негромко спел на английском языке русскую народную песню «Степь да степь кругом». Никаких конфликтов в ресторане и в помине не было. Нам даже поаплодировали. И ушли мы  - известные в поселке интеллигентные люди, дорожащие своей репутацией, на своих двоих твердой походкой.

Из семи присутствующих на собрании членов КПСС, в рассказанную редактором байку не поверил никто, кроме самого редактора и его жены, работавшей корректором. Они проголосовали против утверждения моей характеристики. Выполняя решение партсобрания, редактор вынужден был вновь поставить под моей характеристикой свою подпись.

А я обратился в районный суд с иском к редактору о защите чести и достоинства и опровержении клеветы, публично порочащей мою честь и достоинство. Статья такая действовала в Гражданском кодексе РСФСР, правда возмещения морального вреда она в то время не предусматривала. Я потребовал допросить официанток, которые якобы выводили нас с Сергеем из ресторана.

Сергей  написал для передачи в суд заявление с опровержением ложных сведений.  

Где-то в одной из десятков картонных  папок  моего домашнего архива это письмо до сих пор хранится, как напоминание об этой истории и нашей верной дружбе.

Судья Шелепаев, который у нас в редакции раз в месяц, наравне с другими общественниками, вел прием  читателей для бесплатных  консультаций по юридическим вопросам, отказал мне в рассмотрении иска. В свое оправдание смущенно пояснил: «Я даже не имею права затребовать в редакции протокол партийного собрания, чтобы подтвердить изложенные в заявлении сведения».

Решение районного суда об отказе в рассмотрении моего заявления я обжаловал в областном суде.  

Действие второе

Ну вот! – кажется я победил. Характеристика утверждена на партсобрании и вновь подписана.  Пишите же  поскорей  рекомендацию для поездки в Югославию! Ведь успешному молодому журналисту хочется продолжить профессиональный рост,  больше увидеть и узнать, набраться новых знаний и напитаться новыми интересными впечатлениями, посмотреть мир незамутненным взглядом и, возможно, рассказать  читателям о своем путешествии  под рубрикой «Из дальних странствий возвратясь».

Ан нет. Мой вопрос  вынесли на заседание районной комиссии по выезду за границу. Руководил комиссией третий (по идеологии) секретарь райкома Шантуров. В ее состав входил и начальник райотдела КГБ подполковник Рассказов. Ему было интересно узнать, почему мне так хочется ехать в Югославию, а, скажем, не в Болгарию, где морской пляж и южное солнце греют нисколько не хуже. И не лучше ли мне посетить для начала горячие гейзеры, вулканы Камчатки и славное море священный Байкал?

После короткого обсуждения, во время которого меня выгнали в приемную, мне объявили об отказе в поездке. Удрученный, я вместе с Рассказовым вышел из кабинета секретаря райкома и направился в редакцию, расположенную вблизи партийного органа. А затем сильно озадачил подполковника:  «Ваше решение нарушает Заключительный Хельсинкский Акт, в котором закреплены положения  Всеобщей декларации прав человека, в том числе свобода передвижения. (Helsinki Declaration) — документ, подписанный главами 35 государств в столице Финляндии Хельсинки 30 июля — 1 августа 1975 года). «Вот уж этого я от тебя не ожидал», - изумленно  произнес Рассказов.

Действие третье

Решение районной комиссии я оспорил в письме, отправленном в областную комиссию по выезду за границу. Ее возглавлял второй секретарь обкома по идеологии. В редакцию позвонили через пару недель. Женский голос: «Товарищ Комиссаров? Я секретарь комиссии по выезду за границу. Вы отправляли письмо в комиссию? Ваше обращение рассмотрено. Отменять решение районной комиссии по Вашему вопросу областная комиссия не нашла оснований».

- Можете ли Вы  отправить мне копию вашего решения или просто сообщение о принятом решении? – посмел я задать невероятно наглый для столь высокого партийного кабинета вопрос.

- Нет, мы письменных ответов не даем. Объявляем свое решение заявителю в устной форме. До свидания.

Финита ля комедиа

Путевку в Югославию отдали  нашему радиоорганизатору Татьяне. Она же принесла мне на подпись свою характеристику. Эта коллизия с трудом умещалась в моей голове и никак  не стыковалась с законами логики.  Как объяснить, что я, ставший сам не выездным, получил возможность запретить или разрешить кому-либо провести отпуск за рубежом?

Комиссия не назвала мне ни одной серьезной  причины для запрета поездки. Примитивный сценарий по моей дискредитации не сработал. Даже проголосовавший «против» редакто, выполнив партийное поручение, не смог проигнорировать волю большинства и вновь заверил  мою многострадальную характеристику своей подписью. Два драгоценных листочка я снова отнес победным шагом в райком. И что?

4.Критический разлом

Итак, вместо того, чтобы признать логику неоспоримых фактов и отсутствие причин для отказа, меня привели на экзекуцию в районную комиссию по выезду за границу.  Не поддавшись давлению, я иду на областной уровень, предоставив в областную комиссию добытые мной факты дискриминации, проверенные  на себе.

У меня фактически сложился сюжет для небольшого рассказа. Не имеющий, впрочем, ни малейшего шанса быть опубликованным где-либо, кроме подпольного самиздата. К тому же  я  понимал, что меня уже точно записали в диссиденты, коль со мной проводит воспитательную работу лично начальник районной госбезопасности.

5.Попытка нового старта

Степной поселок Забайкальск, в котором я прожил пять лет, мне порядком надоел. Тесно и неуютно вдруг стало в нем  жить, несмотря на благоустроенную двухкомнатную квартиру, полученную в новом 16-квартирном «райкомовском» доме через год после переезда из Сретенска. Кроме микрорайона пограничников, поселок состоял из неблагоустроенных двухэтажных домов с печками на угле и без водопровода. В том доме, где меня поселили в год  приезда, я брал воду из колонки, которая находилась прямо во дворе. Но и в старинном таежном Сретенске удобств было не больше: приходилось караулить водовозку. Но топили дровами.

В 1975-м, после неожиданного отказа от поездки в Италию я совершил новый эксперимент: проверил, примут ли меня на заочное отделение высшей партийной  школы по моему журналистскому профилю.  Всего лишь в прошлом году я получил диплом об окончании заочного отделения журналистики в Иркутском университете. Для  таких абитуриентов в Хабаровской ВПШ было предусмотрено трехгодичное обучение.

В этой просьбе, с которой я обратился после провала поездки в Италию, Эпов не отказал. Мою кандидатуру утвердили на бюро райкома.  Рекомендация ушла в обком. Теперь я с волнением ожидал  приятных перемен,  нового этапа в карьере, личного самоутверждения, которому был нанесен невосполнимый урон. Однако обком пренебрег направлением на учебу из района. Выяснить истинную причину не удалось. Отказ сопровождали невнятным, неуклюжим объяснением: дескать, молодой еще, успеет поступить в другой раз.

6.Личные обстоятельства

Мои родители, уехавшие в 70-м из Сретенского гарнизона в Курск после окончания военной службы отца, звали меня к себе. Отец написал письмо в обком, просил отпустить младшего сына  к ним, ссылаясь на возраст и здоровье. Ему отказали: сложная   обстановка с кадрами, не можем  отпустить. И вдруг летом 76-го зав. сектором печати   Коптелов  оповещает Эпова письмом, что обком не возражает  против моего отъезда. Мою учетную карточку сектор печати пересылает  в  Курск, в Октябрьский, если не ошибаюсь,  райком. В Курске жил и мой старший брат, переехавший туда раньше родителей. В 68-м из Читы его пригласили  на работу  в Курский мединститут накануне защиты диссертации по окончании аспирантуры.   

Честно говоря, я мечтал уехать не к родителям, которым государство выделило после 30-летней службы отца тесную однокомнатную квартиру, в которой отец спал на раскладушке на кухне, когда мы с женой приезжали к ним в отпуск.

Меня манил Ленинград. Там тетя Соня жила вдвоем с дочерью в трехкомнатной кооперативной квартире. Летом 75-го я заехал к ним на обратном пути из Железноводска. На Кавказ меня направили врачи попить Смирновской целебной водички. Она должна была помочь  выгнать  камни из почек, появившиеся из-за потрясения основ моего  самосознания.

Тетя Соня – мамина сестра - звала к себе  жить. В Ленинграде жил с семьей и мой дядя Гриша. Работу  мне помог найти один из моих друзей-журналистов, который списался с редактором многотиражной газеты «Ленинградская почта». Тот пригласил меня на работу, если решу проблему с жильем.   

К отъезду из Забайкальска меня подтолкнул и развод с первой женой.  Подошел к концу наш бездетный скоропалительный брак двух 19-летних юнцов. Нас развели в ЗАГСе по совместному заявлению.

7. Здравствуй, Чита

За пару недель до увольнения по собственному желанию у меня случилась командировка в Читу. То ли общество охраны памятников истории и культуры собрало нас на семинар, то ли комитет народного контроля. Там я навестил своих старых друзей журналистов, чтобы проститься перед отъездом в далекие края. С Андреем Сорокиным и Володей Бянкиным мы посидели в кафе неподалеку от телерадиокомитета, где работал Бянкин.

Они-то и уговорили меня не покидать родное Забайкалье, а пойти к руководителю ГТРК Ефиму Борисовичу Маликову, который меня с удовольствием  возьмет на вакантную должность корреспондента радиостанции «Забайкалье индустриальное».  (Я не раз отправлял туда свои материалы).

Ефиму Борисовичу обком партии категорически запретил самовольно забирать  журналистов из районных газет. Но если уж меня отпустили из Забайкалья в Европу, то Маликов  просто перехватит меня в пути, «как бы» не нарушая запрет обкома. Для начала Маликов пообещал назначить меня корреспондентом с перспективой повышения на должность редактора отдела.  

- В Ленинград собрался? Но кем ты будешь в этом огромном городе? Затеряешься в одной из десятков  ведомственных многотиражных газет. Кто тебя там узнает? А у нас работа в масштабе всей области, тебя узнает вся Чита и все Забайкалье.  Лучше быть головой у мухи, чем хвостом у слона. Я пришлю телеграмму, лучше на твой домашний адрес, что ты приглашен на работу корреспондентом областного радио с выплатой подъемных. Сохрани билет. Составишь авансовый отчет. С комнатой на первое время решим вопрос. Потом и с благоустроенной квартирой.

Я действительно получил телеграмму, приехал в Читу, поселился в гостинице «Забайкалье», где мне уже забронировал номер известный радиожурналист с мощным голосом, как у Левитана. В отделе кадров радиокомитета мне выдали бланк авансового отчета и справку для учета в военкомате о том, что я принят на работу в качестве корреспондента на областное радио.

Дальше события начали происходить по иному сценарию. Но это уже совершенно другая - отдельная и довольно длинная история моего трудоустройства в Чите.

8.Крепостное партийное право

Мое заявление о снятии с партийного учета рассматривали на бюро райкома партии. Подняли вопрос о моем иске против редактора. Моя апелляция на решение районного суда привела в ступор областной суд. Председатель суда обратился за указанием в обком партии. Обком -  к Эпову. Прямо на заседании бюро я написал отказ от рассмотрения апелляции. Из гуманных соображений, конечно. Листочек забрал Эпов, после чего меня отпустили в Курск.

 Вспоминая  спустя 45 лет этот эпизод, я вижу регресс нашей правовой системы, которую   изучил  и проверил  на себе  в 90-е и нулевые. В эти годы наш самый гуманный суд без лишних рассуждений отказал бы в удовлетворении моей жалобы на решение суда первой инстанции.   

9.Мой пример из судебной практики

Для примера: областной суд в конце нулевых  отказался рассматривать по существу мой иск о компенсации морального вреда за  длительное судебное разбирательство. Иск был подан на основании нового закона о компенсации  морального вреда лицам, пострадавшим от тех судов, которые годами держали заявления истцов без движения, нарушая статью  Европейской Конвенции о праве на справедливое судебное разбирательство. Мой трудовой спор с общественно-политической организацией рассматривали почти пять лет, несколько раз передавали от одного судье к другому, после чего добросовестная судья за два заседания вынесла решение. Я получил свою не выплаченную за полгода зарплату и компенсацию морального вреда. После чего отправил жалобу в Европейский суд по правам человека на необоснованную длительность судебного разбирательства.

В новом законе было предусмотрено, что  иск подается в областной (краевой, республиканский) суд РФ,  если ЕСПЧ еще не принял решение по жалобе истца (а там жалобы ждут своей очереди до пяти лет).  Областной суд вернул мне исковое заявление, а я его решение  обжаловал в Верховном суде РФ, который поддержал решение областного суда. У меня же имелось одно требование: в ходе  полноценного судебного процесса запросить в ЕСПЧ информацию о том, была ли там рассмотрена моя жалоба на длительность судебного разбирательства. Несколько моих запросов ЕСПЧ проигнорировал.  Но на запрос Российского суда обязан был ответить, как я полагал. Решение о принятии к рассмотрению или об отказе в рассмотрении данной жалобы ЕСПЧ точно не принимал, что являлось стопроцентным основанием для присуждения мне компенсации в размере, соответствующим европейским выплатам  по аналогичным делам (в среднем присуждали 2-4  тысячи евро).  Так наши законодатели пытались приучить судебную систему нести ответственность за волокиту и наплевательство на закон. Но судебная система  ушла от ответственности в поединке с пенсионером.

В 1976 году Читинский областной суд, несмотря на зависимость от партийных властей, не решился пойти на нарушение закона и предпочел  получить от истца добровольный отказ от своего иска.

10.А что в Забайкальске?

А в Забайкальске Татьяна совершила в сентябре 1976 года путешествие в Югославию, оказавшись в одном самолете с Владимиром Высоцким, исполнившим в полете для пассажиров несколько своих песен. Высоцкий прилетел в Сербию вместе с Любимовым и артистами театра на Таганке на международный театральный фестиваль «Битеф». Труппа выступила блестяще и завоевала первый приз фестиваля за спектакль "Гамлет", в котором бессменным исполнителем главной роли был мой любимый поэт и актер.  

Пока жена Сергея Татьяна наслаждалась путешествием по Югославии,  моя  половина отбыла на лечение в ближний санаторий. А мы с Сергеем философствовали  в моей квартире за рюмкой чая и слушали песни Высоцкого, обсуждая причины случившейся с нами несправедливости.

Сергею тоже отказали в совместной со своей женой поездке в Югославию, как неблагонадежному элементу.  Ему поставили в вину отказ участвовать в конкурсе патриотической песни, который проводил отдел культуры вместе с райкомом комсомола.

В 1969 году  я работал в редакции районной газеты «Советское Забайкалье» уже три года. Приняли на работу в 18, сразу после  окончания средней школы. Очередной материал мне предстояло написать о местном автотранспортном предприятии. Там я и познакомился  с Геннадием Богдановым – человеком  необычной судьбы, попавшим во время войны в плен к немцам. На долгие  годы он оказался  на чужбине, повидал и испытал столько, сколько хватило бы не на одну жизнь.

Я записал рассказ этого человека в свой блокнот, но опубликовать  его  в газете  не было никаких перспектив. От слова «совсем». На  страже гласности стоял секретный перечень сведений, запрещенных к опубликованию в печати.

Давно забыл об этой встрече...  Но вдруг в моем бездонном бумажном архиве я обнаружил серую картонную  папку с помятыми разрозненными листочками. Я начал разбирать слова и строчки, исписанные моей рукой  мелким почерком.... А в голове звучала строка из известной песни Евгения Аграновича, которую исполнил Михаил Ножкин в фильме "Ошибка резидента". . .- "Я в весеннем лесу пил березовый сок"...

                                                                    Плен

Начинался путь пленника в пересыльном пункте в Бухенвальде. Там Геннадий пробыл около двух месяцев. Что было дальше? – задаю вопрос. Мой собеседник продолжает неторопливый рассказ о своей сложной судьбе.

«Привезли в лагерь. Три барака. Барак-кухня, барак для ребят, барак для девчат. Пленники в  основном все с 1928-го, 29-го года рождения, но были и с тридцатого и даже некоторые подростки с 31-го. Человек триста нас было. Барак  для  ребят на две половины разделен. Во второй половине - семейные. Большинство женщины с детьми, без мужей. Но несколько мужчин там все же было. Молчаливый дядя Витя и старик с рыжей бородой – дядя Вася.

На самой первой линейке зачитали приказ: если увидят русского парня с немецкой девушкой, обоих расстреляют. То же самое, если русская девушка позволит себе познакомиться с каким-нибудь крестьянским парнем из ближайшей деревни.

Обращались не слишком жестоко. Убийств не было. Но побои, подзатыльники, пинки – это, конечно, было у них заурядным явлением.

На работу нас  гоняли на пути железнодорожные. Там передавали под надзор мастеров. Запомнились мне два мастера. Один злой, гад,  Николаус. Другой мастер – добрый, он иногда  приносил хлеб, давал ребятам». 

Двое пленников этому мастеру особенно понравились – Геннадий и  Иван из Белоруссии.

Они ремонтировали пути, сцепляли вагоны. Геннадий непослушный, часто получал затрещины. Он как-то сцепил вагон стальным крюком. Надо бы затянуть ключом, чтобы не было слабины. Не у всех сил хватало. Мастер проверит, увидит, что слабо. Даст пинка.

Население к ним сочувственно относилось. Машинист паровоза как-то подозвал, познакомил с одним немцем. Ему надо было прорубить вход в бомбоубежище. Немец пришел к лагерному начальству. Отпросил двоих ребят – Геннадия и Ивана. Того, что из Белоруссии. Но хозяина строго предупредили: смотри, еды никакой не давай. У нас их кормят достаточно.  А как кормили?  Утром  хлеб – маленький кирпичик – суррогат. С опилками,  на пять человек. Это на весь день. Утром и вечером кофе. Днем – баланда.

Пришли к немцу. Прорубили ему проход в подвал. Накормил вдосталь хлебом.

                                            Пощечина господину Куну

Геннадий какое-то время работал на ферме. Доил коров, убирал навоз. Его хозяином был господин  Кун. Но эта относительно вольная жизнь вне лагеря продолжалось  недолго. В какой-то не самый добрый день, едва закончив утреннюю дойку, увидел подъезжавшую немецкую машину. Сердце ёкнуло: «За ним!». И в самом деле: приехали жандармы забирать Геннадия в лагерь. Пришел хозяин: «За тобой приехали. Что поделаешь? Надо расставаться». Пожал Геннадию руку.

Зашли  жандармы. Кун не посчитал для себя предосудительным протянуть своему старательному работнику большую краюху хлеба. Но жандарм подбежал и выбил хлеб в грязь. А Куну влепил пощечину. Геннадию – пинок ногой – и в машину.

У  Куна ему было хорошо. По пятницам немецкая семья ходила в церковь. Геннадия оставляли дома: «Распоряжайся. В кухне съестное – поешь». Доверяли.

В лагере еще месяца три побыл. Потом погрузили в вагоны. Поезд тронулся с места. Вышел из-за поворота – американская  артиллерия шуганула. Паровоз разворотило. Люди стали выбегать из вагонов. Пришлось вернуться в лагерь.

                                                            Обстрел

К лагерю приближались американцы. Заработала артиллерия. Из бараков посыпался подневольный люд. Впереди бежала беловолосая девушка.  Её на  стрелки  ставили работать. Ей кричат: «Наташка, падай!», но она продолжает бежать впереди всех.

Свистит снаряд. Ребята упали. Простучали по ним осколки с комьями земли. Наташка упасть не успела. Осколок вырвал у ней нижнюю челюсть. Девушка кричит, захлебывается в крови. К ней подбежали ребята. Немцев вокруг уже не стало. Кругом американцы. Забрали ее  в медсанчасть. К утру  Наташи не стало.

Ребята снова собрались в своем лагере. Ждут транспорт. Геннадий не дождался американцев. Приехал за ним Юзеф – сын Куна. Еще полгода поработал в их хозяйстве Геннадий. И, слава Богу, что не дождался в лагере американцев. Он уже прослышал от знающих людей, что американцы не собирались их везти на Родину.

                                                  В немецком хозяйстве

Река называлась  Рейн. Её  знала вся Европа. В Рейн впадала  другая  речка, которую Европа не знала. Недалеко  от  устья маленькой речки шумел немецкий городишко.  Раскинулся он по обе стороны речушки. Через мостик ходил трамвайчик. В городишке – концлагерь.

В километрах восьми от концлагеря – деревня. Геннадий попал в работники к пожилому, очень доброму хозяину. Сын немца Юзеф – в армии. Солдат. В конце войны попал в плен к англичанам.

У хозяина 13 дойных коров и молодняк. Около 45 голов крупного рогатого скота. Дюжина свиней. Немного земли, на которой выращивал пшеницу, садил картофель.

Геннадий доил коров утром и вечером. Работал по хозяйству, не зная усталости. Хозяин кормил Геннадия за общим столом со всей семьей, покупал ему иногда штаны и рубаху. Раз в месяц платил по 30-40 марок да перед праздниками выделял немного.

На одну марку можно было хорошо поесть в кафе, попробовать разных тортов вдосталь, напиться кофе и хорошего крепкого пива.

Хозяин был очень добрый. Вот по соседству жил очень злой. У него работали тоже ребята из концлагеря. И он колотил их дубинкой. Совсем по-другому жилось  на ферме Геннадию. В деревне он тоже стал своим, и хозяева нередко  обращались к нему за помощью. Дело в том, что на всю деревню был один племенной бык, и Геннадия часто звали на помощь, чтобы случить быка с какой-нибудь телкой. Каждый раз Геннадий получал за это полмарки. Полученный случайный заработок  он относил  хозяину. Но однажды хозяин удивленно спросил:

- Откуда ты мне приносишь деньги?

Получив ответ, Кун искренне возмутился:
- Как? Ведь это чисто твой приработок. Это твои деньги. Забери их и купи на них, что хочешь.

...Геннадий проникся чувством искренней  благодарности  к немецкому крестьянину.  И  спустя двадцать лет после войны он делится с журналистом  своими выстраданными мыслями:
- Случись какая-нибудь беда и доведись  мне снова встретиться с хозяином, никому не дал бы его в обиду.

                                                              Пауля

У хозяина была дочь Пауля. Геннадий поутру доил коров, а она через перегородку, открыв верхнюю часть двери для проветривания, накладывала корм свиньям.

Улыбается Геннадию. Часто улыбается. Спокойная, чуть курчавая  блондинка у своего черноволосого отца. Стройная красавица с мягким характером.

- Пауля, помоги коров подоить.

Улыбается:
- Сейчас, закончу дела со своими свиньями.

Вот она берет подойник. Упругие струйки молока звонко капают в ведро.
- Пауля!..

Знал ли хозяин или нет о складывающихся отношениях Геннадия с его дочерью, но вида не подавал. А им так хорошо спалось на сеновале. Впрочем, это случалось не часто. Пауля старалась почаще быть на глазах у отца, чтобы не вызывать лишних подозрений.

                                                     Возвращение Юзефа

Из английского плена возвратился сын хозяина Юзеф. Прикатил в лагерь. Ищет Германа Беркмана. А такого здесь нет. Есть Геннадий Богданов.  Геннадий увидел из окошка барака пару гнедых коней, запряженных в таратайку, и тут же узнал их. Хозяйские!

Юзефа он видел только на фотографии, но признал его быстро. Кинулся навстречу.

Юзеф понял, что перед ним тот самый Герман, за которым послал его отец. Обнялись, словно старые знакомые. Юзеф – простой и очень общительный парень, снявший только что погоны рядового. Привез с собой сало, хлеб, всякой вкусной снеди.

- Едем к нам. Будешь жить у нас. Ты мне брат.

Юзеф захлебывался от восторга:
- Да, да. Я в армии был, а ты вместо меня отцу помогал. Оставайся жить с нами.

- Нет, Юзеф, не могу. Скоро поеду на родину.

- Но что родина? Там все разрушено и голод. А у нас ты будешь всегда сыт.

- Нет, Юзеф. Родина – это...  Знаешь ли ты... Не могу без нее.

И Юзеф замолчал, сокрушенный  этой неукротимой силой. Помолчав, попросил:
- Ну, перед дорогой на родину съезди к нам.

Геннадия встретил радушный хозяин, не знавший, куда усадить дорогого гостя. Хозяин назвал его сыном. И Геннадий вдруг решился:
- А если женюсь на Пауле?

И опять хозяин просиял:
- Женись, Герман! Ты очень нравишься Пауле. Мое благословение вам. Отдам половину дома. Своим хозяйством заживете.

... Но  с чего начинается Родина?

Не с Паули. И не с породистых коровенок, от которых каждый вечер немецкий грузовик увозил бидоны молока на немецкий маслозавод, после чего они появлялись на витринах магазинов в двухсотпятидесятиграммовых, с немецкой аккуратностью завернутых пакетиках.

Геннадий не остался на берегу маленькой речонки, впадающей в Рейн. Но на Родину попал только через десять долгих лет. Его дорога легла через Вьетнам. В это время там полыхали колониальные войны. Будучи под строгим надзором компетентных органов, Геннадий об этих событиях  не мог говорить никогда и ни с кем.

                                   Герман Беркман – Геннадий Богданов

1959 год. Чита. Геннадия вызвали в областное управление КГБ. Проинструктировали: «Будешь сопровождать в качестве проводника иностранного туриста. Из Гамбурга. Сходи с ним в кинотеатр «Родина».

В кинозале душно. Вентиляция не работает. Иностранец вышел из кинотеатра, отдыхиваясь: «Тяжело!».  Геннадий оправдывается: «Вентилятор испортился. Ну бывает же... Мотор сгорел. А кино крутить надо». Сам думает: «Её вообще здесь нет, вентиляции-то».

Прошли широкую, солнечную площадь Ленина. Дальше здание КГБ, напротив магазин «Ткани». Долго ходили по магазину. Громко разговаривали по-немецки. Продавцы обратили внимание.

Иностранец удивился: ткани висят на кольцах свободно. Подходи, щупай. А если утащит кто-нибудь? Сказал об этом Геннадию.

- Ну, у нас таких нет. Как это, утащат? – возмутился Геннадий.

Иностранец не верит. Геннадий про себя думает: «И среди наших может найтись такая падла, свистнет лоскут.

Подошли к прилавку. Геннадий перешел на русский:
- Здравствуйте!

Для продавца это было неожиданностью. Сам иностранец принимал его за немца.
Продавщица отреагировала мгновенной улыбкой. Ответила очень вежливо:
- Пожалуйста, выбирайте ткани. Что хотите? На ваш вкус.

Геннадий:
- Мы уже весь магазин осмотрели. Если есть, дайте книгу жалоб и предложений. Нам здесь понравилось. Хотим записать.

И к иностранцу по-немецки:
- У нас принято так, чтобы свой отзыв записывали в книгу. Напишите, как вам здесь понравилось.

Взяли книгу. Иностранец подумал вслух:
- Я ведь по-немецки пишу. Они не поймут?- сказал полувопросительным тоном.

Геннадий улыбнулся:
- Так я ведь говорю по-немецки. Переведу им.

- И вправду, - немец несколько смутился. – Я забыл.

В книгу он записал:
- Мне очень понравилось в вашем магазине. Мне было очень интересно узнать, что здесь, в Сибири, где раньше была ссылка, такой прекрасный магазин и так свободно висят ткани. Мне было очень удивительно увидеть это. Благодарю всех продавцов за исключительную вежливость, с которой нас обслужили.

На улице он сказал Геннадию прямо в упор:
- Ты немец.

Геннадий долго убеждал иностранца, что является чистокровным русским.  Немец не верил. Хотел поймать на слове:
- Где ты выучил немецкий?

- В школе.

Немец опять не поверил. И сказал то, что по русски должно означать «не бреши». Он принял Геннадия за своего. Так чисто по-немецки тот говорил.

Геннадий сознался. Глухо произнес:
- Был в Германии в плену, во время войны. Там и научился. А так я русский .

- И все же ты немец! - не успокаивался иностранец.

Они прошли, не торопясь, еще несколько метров и Геннадий остановился. Перейдя на «ты» сказал:
- Этого разговора ты не слышал. Для тебя я переводчик. Самый обыкновенный.

Немец усмехнулся:
- Тебе нечего бояться.

- Кто знает? Всякое бывает. Есть среди ваших туристов и вербовщики.

- Я не из таких.

- Меня вербовать бесполезно. Запомни: мы друг друга не знаем. Единственно, что прошу, узнай, жив ли хозяин фермы и где сейчас его сын Юзеф.

... Сретенск. 1969 год. Герман по-прежнему состоит на особом учете в райвоенкомате. Из города он не может отлучаться ни на один день, ни на один час. Командировка – доложи военкому.

Борис КОМИССАРОВ.
1969 – август 2021
 

ПРЕДИСЛОВИЕ из сегодняшнего дня

В конце 70-х годов введенный в эксплуатацию 30 декабря 1968 года Читинский камвольно-суконный комбинат отмечал свой десятилетний юбилей.  Гигант текстильной промышленности с его семитысячным коллективом производил 25 процентов промышленной продукции Забайкалья и 40 процентов валовой продукции предприятий Читы.
Моя супруга проработала  в химлаборатории  КСК с самого его основания и оформилась  на пенсию в 1996 году. Приватизированное предприятие, занимавшее 25 гектаров, агонизировало. Зарплату - ее большую часть - перестали выдавать. Недостающую часть выдавали тканями, пряжей, зимними ботинками, мужскими куртками, женскими пальто и пуховиками, модными обоями и прочим ширпотребом, на который удавалось поменять по бартеру пряжу, камвольные ткани и шерстяные одеяла.  
 С 1997-го производство пряжи и тканей прекращено. 11 декабря 97-го предприятие признано банкротом.25 октября 2001 года - ликвидировано. 13 работников комбината награждены орденом Трудового Красного Знамени, 22 - орденом "Знак Почета", пять - орденом Трудовой славы 3-й степени.
Сейчас от знаменитого когда-то КСК, поставлявшего свою продукцию в 150 городов СССР, а также в Италию, Афганистан, Корею, Венгрию, Монголию, остались одни безобразные развалины.
В 1979-м я работал референтом директора КСК Червякова Ильи Ильича. Мне также было поручено создать первичную организацию Общества охраны памятников истории и культуры, в которое  вступило больше тысячи  текстильщиков. В многотиражной газете "Текстильщик" я опубликовал статью о зародившихся на комбинате славных традициях: сохранять  память  об истории комбината, о его производственных достижениях и о живущих в поселке КСК людях, героях войны и труда. 

Борис Комиссаров, апрель 2021 

Развалины КСК. 2010 год.. Фото из интернета.

ТРАДИЦИИ РОЖДАЮТСЯ СЕГОДНЯ

Интересны история рождения и поучительны контрасты прошлого и сегодняшнего дня нашего комбината. Между прошлым и настоящим пролегает всего лишь десятилетний отрезок времени. А сколько сделано! По существу создана новая текстильная отрасль в экономике области. Развитие комбината, дела его тружеников войдут яркой страницей в историю промышленности нашего края, в историю борьбы за повышение благосостояния народа, строительство материально-технической базы коммунизма.

Несмотря на молодость нашего коллектива, в нем уже сложились славные трудовые традиции, а история социалистического соревнования богата именами и починами. И сохранить о них память, запечатлеть их в фотографиях, документах, увековечить – это мы считаем одной из задач первичной организации Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры, созданной на камвольно-суконном комбинате два года назад. Задача тем более важная в свете Постановления ЦК КПСС «Об улучшении идеологической, политико-воспитательной работы».

Это постановление требует от нас улучшить работу по патриотическому воспитанию людей на конкретных, близких им примерах развивать и обогащать трудовые традиции коллективов.  Функции нашего общества мы рассматриваем как часть этой работы.

Когда в 1977 году на КСК создавалась первичная организация нашего общества, слышались такие вопросы: «А что нам охранять? В поселке текстильщиков никаких памятников нет!». Действительно это так. Но задачи нашего общества намного шире. И его активисты в своей разъяснительной работе убеждают людей, что в дело охраны и пропаганды памятников истории и культуры  необходимо внести вклад каждого из нас. Хотя бы потому, что коллектив комбината – неотъемлемая часть нашего областного центра – города, где немало исторических памятных мест. К этому можно добавить, что трудно найти человека, который не любил бы путешествовать, и каждый турист посещает мемориалы, музеи, любуется сокровищницами искусства зодчих. А ведь они требуют огромного труда по сохранению и реставрации, больших материальных затрат. Это одна сторона дела. Другая заключается в том, что в рекомендациях по созданию первичных организаций общества говорится, что первичная организация составляет историю (или участвует в составлении) своего предприятия.

Два года назад наше общество выступало в газете «Текстильщик» со статьей «Напишем историю комбината». И этот призыв не остался без ответа.  Десятки людей поделились своими воспоминаниями, передали фотографии, документы и другие реликвии в музей, который был открыт в декабре прошлого года к 10-летию КСК в здании нового Дворца культуры.

И еще одна примечательная особенность. Одна из улиц поселка текстильщиков носит имя Назара Широких. Первичная организация комбината собрала сведения о жизни и деятельности Назара Емельяновича Широких, большевике-подпольщике, бывшем председателе Читинского губисполкома. Был поставлен и решается вопрос об открытии на улице Назара Широких мемориальной доски.

Два года назад текстильщики заложили парк имени 60-летия Октября. Каждую весну и осень здесь появляются новые сотни деревьев. В будущем парк должен также стать мемориальной зоной истории и трудовой славы комбината. Да, это верно, что наш комбинат – детище современности. И архивная пыль еще не успела осесть на документах о его рождении. А участники созидательной работы, творившие и продолжавшие  творить его трудовую славу, еще молоды и живут среди нас. Но верно и то, что история не только никогда не обрывается, но и не создается на пустом месте. Она – в памяти живущих и в преемственности поколений. Прекрасный Дворец культуры и музей предприятия, рукотворный парк – это сегодняшнее лицо комбината.

Между этими вехами были еще тяжелейшие испытания Великой Отечественной войны. И хотя строительство комбината началось лишь спустя двадцать лет после войны, но жива память о ней, ее непосредственных  участниках, которых на комбинате работает свыше ста человек, их объединяет  совет ветеранов комбината. В музее КСК есть документы, хранящие память о боевом прошлом работников комбината.  Например, активист нашего общества П.И. Федосеев передал музею красочный рисунок памятника, воздвигнутого в честь Героя Советского Союза, командира танковой бригады Яковлева в местах боев на Халхин-Голе. Павел Иванович был участником этих сражений и выезжал недавно в составе делегации в Монголию на празднование в честь 40-летия победы на Халхин-Голе. Картина подарена руководством Восточного Аймака Монгольской Народной Республики.

Пропагандируя памятники истории и культуры, первичная организация общества оказывает методическую помощь лекторам, пропагандистам, агитаторам, работникам отдела кадров, которые выступают с беседами об истории комбината, рассказывают о его достижениях, ведут работу по привлечению и закреплению кадров. Члены совета первичной организации выступают в коллективах КСК с беседами об истории комбината и напоминают при этом слова великого поэта Александра Сергеевича Пушкина о том, что «уважение к минувшему – это черта, отличающая образованность от дикости». Благодаря проводимой активистами работе, за короткое время членами общества охраны памятников истории и культуры стали более тысячи текстильщиков.

На днях состоялось отчетно-выборная конференция Черновского районного отделения общества, на которой первичной организации КСК вручен Диплом за активное участие в охране и пропаганде памятников истории и культуры. Это обязывает нас еще шире участвовать в идеологической, политико-воспитательной работе в соответствии с задачами, постановлениями ЦК КПСС.

Б. КОМИССАРОВ,
председатель первичной
организации общества
охраны памятников
истории и культуры КСК.

(Газета «Текстильщик»
 за 10 октября 1979 года)

Март 2021 года был отмечен для меня несколькими приятными событиями. О поздравлении со всемирным Днем поэзии от журнала "Годы и люди" был мой предыдущий пост.  А вот рассказ  о другом ярком событии я не успел сразу выложить в сеть и отложил "на потом". 

Сегодня соцсеть сама напомнила мне о событии, которое произошло "3 года назад". И мне  пришла пора поделиться нечаянной и  нечастой авторской радостью, случившейся две недели назад..

Днем раньше пришло мне от виртуальной подруги поздравление с каким-то праздником и  пожеланиями "ярких событий, счастливых моментов, радости в жизни, улыбок, любви! Счастья и света, тепла, комплиментов". Таким теплом накрыло сердце, что захотелось  выучить наизусть и повторять эти слова, просыпаясь каждое утро. И следующим утром эти  пожелания сбылись.  

В наш век, когда  интернет заполнен десятками тысяч книг, на не знаменитого "нераскрученного" автора мало кто обратит внимание  без серьезной и дорогостоящей рекламы его  произведения. Но случилось чудо. Заглянув в раздел статистики на сайт моей книги в издательстве "Ридеро", я увидел, что в один день были приобретены одним покупателем  сразу четыре экземпляра моей книги "Правда страшного времени",  а мне было начислено роялти (авторское вознаграждение) в сумме 180 рублей. (Это примерно 10% от цены книги. 90% получает типография за печать, издательство, почта за доставку.

Всего с июля 2017 года издательство "Ридеро" продало 23 мои печатные книги. 80 книг я выкупил сам. Они пришли мне четырьмя посылками по 20 книг со значительной скидкой.  Книги предназначались для презентации в линейном управлении транспортной милиции, для сотрудников, ветеранов и других читинцев,  которым была интересна реальная, без всякой утайки,  повседневная жизнь их отцов и дедов  в далеких 1938-1947 годах.  

Никогда такого не было. Порой месяцы проходили без единого заказа. Только однажды одна моя хорошая знакомая вместе с подругой приобрели на сайте в 2017-м две книги в одной посылке. А тут сразу четыре в одном заказе. Скорей всего, на четверых. Чем больше печатается книг, тем выше скидка.  Попросил в чате издательства раскрыть тайну, назвать хотя бы,  из какого региона заказ поступил. Ответили, что, к сожалению, не могут ничего сообщить о читателях.  А между прочим, с покупкой этих четырех книг на моем счету стало аж целых 1035 рублей. И я получил право "вывести" на свой счет тысячу заработанных писательским трудом рублей (затратив на издание и размещение на нескольких интернетовских сайтах свои тысяч тридцать). 

Конечно не для заработка создавал я свою документальную повесть, а из потребности поделиться с людьми открывшимися знаниями о повседневной жизни простого народа в тяжелое - страшное и одновременно героическое десятилетие нашей советской истории, которая долгое время скрывалась в госархиве под грифом "секретно" в протоколах партийных собраний Отдела железнодорожной милиции НКВД Дороги имени Молотова.(ныне Забайкальское линейное управление МВД России на транспорте).

И потому для меня вчера действительно исполнилось угаданное моей читательницей  яркое событие и один из  счастливых, радостных  моментов моей жизни. 

Внизу две ссылки для желающих прочитать мою документальную повесть в печатном либо электронном виде. В книге рассказано, на основе сотен протоколов партийных собраний, много интересных историй о реальной службе и повседневной жизни сотрудников рабоче-крестьянской милиции в 1938-1947 годах.

---------------------------------------------------------------
ПРАВДА ПАРТИЙНЫХ СОБРАНИЙ

Документальная повесть о жизни в СССР.

Забайкалье. Железнодорожная милиция НКВД дороги им. Молотова. (1938-1947).

1938-й. Враги народа и выговор за любовь. Железные наркомы. Счастливая жизнь. Соцдемократия. Бдительность. Партскандалы.

Рывок в 90-е годы.

Так это было (продолжение).

1939-й. Победивший социализм. Митинг в отделе ж.д. милиции. Вместо воды принесли водку. Сын за отца не ответчик, но «что услышу, сообщу».

1940-й. Обывательские моменты. Большой жених. Беспризорники: смешки и ругань. Две жены за три месяца. В тюрьму за прогулы.

1941-й. Грязные вокзалы - по чьей вине? Извращенец Вепрев и жених Носарев. Когда началась перестройка? «Женщины нас не готовят…». Хнытик – пособник врага. Роман об Ильине.

1942-й. Всё для фронта. Милькоры не работают, пассажирам неуютно. Послал начальника матом. Ходьба на лыжах. Деньги гони на заём! Банька по-чёрному. За непартийное поведение. «Ой, где был я вчера».

1943-й. Берия любил «Динамо». Помочь семенным картофелем. За культурный отдых и чекистско-воинскую дисциплину. Ордера – начальству, или Быт определяет сознание. Чтобы мясо не пропало, обменяем на часы. А на станции Хилок начальник станции – … (местная частушка).

1944-й. Партия под койкой. Проверяем Дорбуфет. Без вести пропавший. Указание Вождя Народов. Май безумный. Стенгазета – важнейшее дело! Пили возле спецторга. Не сумел жену воспитать. Дрова и картофель.

1945-й. Спас красноармеец коммуниста.

1946-й. Мирные задачи. Нужна перестройка. Ни побриться, ни подмётку подбить… «Грязь сегодня ещё непролазней…». Арестован за грубость к пассажирам. Пять классов и два коридора. Девушки интересуются литературой.

1947-й. Вышли в число передовых. Подозревался в измене Родины. Загадочные совпадения.

https://ridero.ru/books/pravda_strashnogo_vremeni_1938_1947/
https://www.litres.ru/.../pravda-strashnogo-vremeni-1938.../

Автор книги Борис Комиссаров. Декабрь 2017.

ПОДВОДИТ ФОРМАЛИЗМ

ОСТРЫЙ разговор зашел на конференции Забайкальской районной партийной организации об организации социалистического соревнования. Правда, в докладе, с которым выступил первый секретарь райкома В.П. Эпов, о соревновании говорилось в основном в хвалебном тоне, вскользь, все свелось, по сути, к перечислению фамилий передовиков. Выступавшие в прениях существенно дополнили картину.

Председатель колхоза «Рассвет» В.И.Колесников рассказал о фактах формализма, поистине достойных удивления. По итогам еще 1974 года колхозу было присуждено районное переходящее Красное знамя за успехи в заготовке кормов. Знамя до сих пор не вручили. В том же году передовой шофер хозяйства Ю.С.Коренев был премирован туристической путевкой по условиям районного соревнования. Кончается 1975-й год, а путевки так и нет.

Элементы формализма, субъективизма были допущены при определении победителей соревнования на весеннем севе. Постановлением бюро райкома КПСС, райисполкома и райкома профсоюза рабочих и служащих сельского хозяйства и заготовок первое место присудили коллективу совхоза «Степной» за то, что он первым, до 20 мая, закончил сев зерновых. А верно ли это? Думается, что прав директор совхоза «Соктуйский» Виктор Петрович Эпов, заявивший на конференции:

- Оптимальные сроки сева овса в нашей зоне – с двадцатого  мая по пятое июня. Овес, посеянный в совхозе «Степной» до двадцатого мая, задавили сорняки, и он дал низкий урожай. Напрашивается вопрос: разве способствовали условия соревнования подъему урожайности? Конечно, нет. Мне кажется, мерилом в определении первенства должны быть вначале всходы, качество обработки почвы и, в конечном счете – урожай.

Несколько лет подряд совхоз «Соктуйский» занимал первое место на заготовке грубых кормов. Стремясь заготовить сено не только в большом количестве, но и хорошего качества, соктуйцы выполнили план 1975 года уже к 5 августа. А к 20 августа перекрыли обязательства, заготовив кормов на 39 процентов больше. При подведении итогов коллективу совхоза присудили только третье место, хотя до сентября он был первым в сводках. Первенство присудили другому хозяйству, которое выдвинулось в сентябре на заготовке ветоши и зеленки.

Снова из-за формализма, непродуманных оценок позади оказались те, кто вовремя заготовил качественное сено.

Думается, что высказанная на конференции справедливая критика послужит уроком райкому партии, районным организациям.

Б.КОМИССАРОВ,
наш внештатный корр.
(Областная газета «Забайкальский рабочий»
за 27 декабря 1975  г.)

ЭКСПЕРИМЕНТ

ПОСЛЕСЛОВИЕ СПУСТЯ 45 ЛЕТ

Этот острый  материал с критикой партийного руководителя района в областной газете (что по тем временам было редким случаем) привлек внимание всей  региональной  партийно-советской номенклатуры. А для меня он стал рубежным  в  возникшем противостоянии с райкомом партии и лично первым секретарем Владимиром Павловичем Эповым.  Будучи в то время заместителем редактора районной газеты, утвержденным в 1973-м году в этой должности на бюро райкома КПСС, я считался  по существу работником райкома, его «приводным ремнем». (В СССР в числе одного из семи приводных ремней партии Сталин называл  партийно-советскую печать).

Как же так? Наш работник – и нас же поучает, совестит, подрывая доверие к руководителю  района?! – так считали в райкоме.

Я не держался за свое кресло. Но и не мог смириться с установленными для меня незаслуженными дискриминационными ограничениями прав и свобод.  Мои подозрения требовали доказательств и фактов. И я решился на эксперимент.

Мне хотелось повышения квалификации и дальнейшей учебы после окончания отделения журналистики Иркутского университета. Но обком партии отказал мне в направлении на двухгодичную заочную учебу в высшую партийную школу (несмотря на официальное ходатайство бюро райкома КПСС!).

Два года подряд  мне беспричинно отказывали в турпоездке за границу -  в Италию в 1974-м и в Югославию в 1975-м году. Я  добился, чтобы отказ райкома подписать мне характеристику-рекомендацию был рассмотрен в районной комиссии по выезду за границу. А  последнее  отказное решение районной комиссии безрезультатно оспорил в аналогичной областной комиссии. На заседании районной комиссии меня уговаривали посетить  вначале достопримечательности Советского Союза.  После того, как окончилось заседание, я подошел к присутствовавшему на  нем председателю районного отделения КГБ и сказал ему о нарушении моего права на свободу передвижения, закрепленного в Хельсинском Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, подписанном  СССР и ОБСЕ 1 августа 1975 года.  «А вот ЭТОГО я от тебя не ожидал, - ответил мне с удивлением подполковник госбезопасности».

  Родители-пенсионеры попросили обком партии отпустить меня к ним в связи с их состоянием здоровья.  Но сектор печати обкома в ответном письме моему отцу в Курск (куда после окончания службы отца переехали мои родители) объяснили:  не имеем возможности, ваш сын  нужен для работы в Забайкальске.  Я доработал до отпуска. Родители к тому времени получили повторное   письмо из обкома. В нем партийная власть уже не возражала против моего отъезда за пределы сурового Забайкалья в европейскую часть России. 

Перед отъездом в отпуск с последующим увольнением по собственному желанию  у меня случилась командировка в Читу. 

С двумя старинными друзьями - журналистами областной прессы (один из которых являлся инициатором моей  критической статьи с районной партконференции) мы зашли в кафе отметить мой отъезд. Ребята  уговорили меня остаться жить и работать в Чите.

Борис КОМИССАРОВ,
24 мая 2020 г.

В этом историко-литературном выпуске журнала "Годы и люди", в шестом, последнем  номере за 2019 год, на страницах 29-33 напечатан мой очерк о трудной, но счастливой судьбе Павла Абрамовича Мигунова, отстоявшего  Советскую власть в Гражданской войне. Колхоз, в который Павел Мигунов вступил одним из первых и отдал ему свой доблестный труд вместе с четырьмя сыновьями, их женами и одиннадцатью внуками,  стал к 50-летнему юбилею  Октябрьской революции  колхозом-миллионером, а сельские труженики  обрели счастливую зажиточную жизнь. 

Вместе с этим очерком, опубликованном в районной газете "Советское Забайкалье" за 4 апреля 1967 года, в журнале напечатаны три лирических  стихотворения: "10 октября", "Лютовала весення  вьюга..." и "Не будь серьезной, скучной, строгой..."  

Целый день предновогодний я потратил на починку сканера, который вдруг стал выдавать мне некачественные цветные снимки, на которых лицо на моей фотке  стало совсем серым. Пришлось повозиться с настройками сканера, но своего добился.

На снимках: 1-я, 2-я,и 29-33 страницы журнала. С Новым годом, друзья!

1.


2.


3.


4.


5. 
 

НА СЕЛЬСКОЙ  улице перед открытием магазина стало многолюдно. Мартовское солнце ласкало лица людей, весенние лучи приносили в сердце каждого какую-то особую теплоту и торжественность.

Пройдя мимо магазина к правлению колхоза, я обратил внимание на одного старика, внешне как будто не выделяющегося ничем среди своих односельчан. Он был невысок, сутуловат, со стриженной седой бородкой, седоватыми усами. Видно было, что человек этот многое пережил на своем веку.

В правлении о нем сказал мне главный бухгалтер колхоза Галданов:

- Это наш старейший житель. Сейчас он уже на пенсии, а было время… Что и говорить! Ведь Павел Абрамович Мигунов в этом селе родился, вырос в нем, был одним из первых, вступивших в колхоз. В общем, к земле привязан накрепко и многое может порассказать молодым: в памяти его хранится вся история колхоза.

- Павел Абрамович!

- Да-да, слушаю.

Внимательные глаза смотрят на меня. В руках старик нес большой сверток. С него и началось у нас знакомство. Сверток оказался ковром, большим, ярким. Павел Абрамович думает повесить его  на самом видном месте в доме.

По дороге к дому Мигуновых я слушал рассказы о сыновьях. Все четверо остались в родной деревне. Двое старших, Иван и Григорий – шоферы. Николай – тракторист (пошел по стопам отца, бывшего тракториста), а младший – механик. Все четверо полюбили технику и, связав с землею свою судьбу, остались в родном колхозе. Не от отца ли такая любовь? Наверное, от него, хоть и не передается по наследству это чувство, а воспитывается.

Вот и дом. В трехкомнатной квартире забываешь, что находишься вдали от города: настолько убранство квартиры не соответствует вчерашним представлениям о деревне. Мебель: лак и стекло. Свет солнечный играет на крышке радиолы, пробиваясь сквозь затейливые занавеси.

То, что поистине огромные перемены пришли на село, я убедился из рассказа П.А.Мигунова.

…ОН ВСПОМНИЛ свое детство. В восемь лет остался без отца, в 1902 году. У матери, кроме Павла, еще трое детей. Горек хлеб крестьянский.

В конце 1917 года отзвуки революции докатились до Забайкалья. Бедняки вздохнули, в сердце зародились новые мечты: как она теперь жизнь пойдет?.. Но случилось самое худшее – власть временно захватили семеновцы. Два года держали они в руках станицу. Совсем рядом, на станции Куэнга, все было по-другому. Там шли бои, власть попеременно переходила из рук белогвардейцев в руки красных партизан… А здесь какое-то роковое затишье. Внешне сохранялся относительный порядок. Семенов объявил поголовную мобилизацию. Забрали в солдаты и молодого Павла.

… Старик разволновался, в глазах его появился совсем не стариковский блеск, руки беспрерывно теребили какую-то безделушку, лежащую на столе.

Да, смутное пришло время. Сосед боялся высказать соседу свое отношение к новой власти. Обычные вопросы вдруг начинали приобретать зловещий смысл: кто знает, не скрывался ли враг в обличье односельчанина.

В 1920 году Павел с четырьмя товарищами сбежал от семеновцев к красным. Пешком дошли до Нерчинска. Терпя одно поражение за другим, семеновская армия быстро распадалась. На сторону красногвардейцев сбегали целыми сотнями. В Нерчинске все примкнувшие к красногвардейцам группой пришли к коменданту города Силинскому. Бойцов зачислили в состав частей пятой бригады Забайкальского фронта.

Недолго длилась подготовка к наступлению. Первый бой с семеновцами приняли в Урульге.  Трудно было. Но страха не было. За годы семеновской оккупации всякого натерпелись. Теперь воевали за свою, Советскую власть.

Оружие, боевая техника у семеновцев, снабжавшихся японским и американским империализмом, были сильней.

- Мы брали силой духа, - говорит Павел Абрамович. – И эту силу – не сломить!

Гнали семеновцев до Отпора. (Ныне станция Забайкальск. – Авт., сентябрь 2019).  Кругом степи, местность совершенно открытая. Крепкие бои пришлось принять…

Павел Абрамович задумывается.

Да, для многих его товарищей Даурская степь стала посмертным прибежищем. Порой, после боя, не досчитывались в роте больше половины товарищей. Им воздвигнут в Борзе памятник.

Павел Абрамович Мигунов служил в армии до 1922 года, пока остатки белых банд не были окончательно разбиты. А затем возвратился крестьянствовать в родную для него Верхнюю Куэнгу. Женился.

- В 25-м Иван родился, - подсказывает Лидия Яковлевна, жена Павла Абрамовича.

Но что могло дать единоличное хозяйство?

ПАВЕЛ АБРАМОВИЧ  помнит день образования первого колхоза в Верхней Куэнге. Именно из него выросла, обретя могучие крылья, современная сельхозартель «Забайкалец». Начало ей было положено в день двенадцатилетия Красной Армии – 23 февраля 1930 года. В этот день в деревне состоялось собрание бедноты. Двадцать два двора, в том числе и двор крестьянина Мигунова П.А. , решили обобществить основной скот и сельскохозяйственные орудия труда.

- Не все крестьяне сразу и поголовно вступили в артель. Присматривались. Но вскорости поняли: коллектив – великая сила.

Сельхозартель, первым председателем которой стал Нефед Ионович Вологдин, была названа «Опыт пробуждения». И действительно, это был только самый первый опыт, но дал он добрые всходы.

- Наш председатель – продолжает свой рассказ Павел Абрамович, - был человеком годов сорока. Хозяйствовать умел и уважением селян пользовался. Жаль, погиб человек в тридцатые годы.

(Примечание от автора. После окончания хрущевской оттепели в СМИ не позволялось вспоминать страшное время массовых политических репрессий, жертвой которых пал первый председатель колхоза «Забайкалец». Поэтому в газете приходилось прибегать к «эзопову» языку, рассказывая о гибели председателя «в тридцатые годы»  без излишних объяснений - то ли от рук кулаков, то ли от «родной» советской власти, за которую проливал кровь Павел Абрамович в боях с её врагами. – Б.К., сентябрь 2019).

Первые годы коллективизации были, что и говорить, трудны. Но это были трудности роста. А они, естественно, были, и помогали их устранять шефы. Ими стал 108-й Белореченский полк. И рабочей силой, и техникой, которой в артели тогда почти не было, помогали красноармейцы. Выделили даже трактор «СТЗ». За первым колхозом в Верхней Куэнге появились сельхозартели «Звезда» и «Яковлевский». Через несколько лет хозяйства объединились. Новое большое хозяйство стало называться колхоз «Белореченец», председателем которого стал Мигунов Константин Тимофеевич. Он погиб в Отечественную войну.

Как и многие колхозы, к 1940 году Верхне-Куэнгинское коллективное хозяйство прочно встало на ноги. Увеличивалась постепенно техническая оснащенность хозяйства. Но грянула война. Павел Абрамович со своим напарником и однофамильцем Андрияном Семеновичем были «на броне». Они ковали победу над врагом в глубоком тылу. Два тракториста, уже в годах, не слезали с машин. Но еще большая тяжесть легла на плечи женщин. В 1942-м старший – Иван в семнадцать годков ушел в армию, выучился на связиста и оставался им, пока не кончилась война.

После Великой Отечественной колхоз стал набирать силы. Важным этапом развития колхоза «Белореченец» стал 1958 год. В этом году хозяйство увеличилось за счет присоединения к нему Нижне-Куэнгинского и Болотовского участков. Колхоз получил новое название, оставшееся по сей день, - «Забайкалец». Хозяйство круто пошло в гору. В 1963 году колхоз перешел на денежную оплату труда. В семье Павла Абрамовича и во всех других колхозных семьях такую перемену ощутимо почувствовали.

Председатель колхоза Николай Васильевич Федоров добавляет:

- Особенно сильные сдвиги принесли хозяйству решения мартовского (1964 г.) и  последующих пленумов ЦК КПСС.

…Семьдесят первый год живет старик на белом свете.  Много повидал на своем долгом веку. До пятидесяти лет работал Павел Абрамович на тракторе, потом почувствовал – тяжеловато,  стал трудиться на разных работах. Сейчас пора вспомнить, что видел он и как жил эти пятьдесят лет Советской власти. Честно жил, работал до седьмого пота, четырех сыновей вырастил, полюбивших землю, как и он. В дом пришел теперь полный достаток.

Отходчиво человеческое сердце. Горя долго не помнит.

- О нем мы сейчас со старухой забыли, что это такое, - говорит Павел Абрамович.

Это говорит человек, познавший жестокость схватки с белогвардейской нечистью, прошедший через трудные годы коллективизации, военные и послевоенные годы.

По стопам Павла Абрамовича Мигунова идут сыновья. Выбрали они жен себе под стать: трудолюбивых, работящих. Галина Мигунова – бухгалтер Верхне-Куэнгинского участка, недавно побывала в Чите на областном смотре в числе других самодеятельных артистов колхоза «Забайкалец». Лидия Мигунова – одна из лучших доярок района.  Трудовая династия Мигуновых увеличивается.

Растут у Павла Абрамовича 11 внуков и внучек. «Как бы не ошибиться, - улыбнулся он, назвав мне эту цифру. Самая старшая Татьяна – девятиклассница и скоро выйдет на самостоятельную дорогу жизни.

А трехлетняя малышка Оля только-только начинает соприкасаться с этим огромным миром. И она, конечно, еще не знает, что прошлый год впервые за всю историю колхоза принес ему звание миллионера, что оплата труда на человеко-день выросла в сравнении с 1958 годом с 70 копеек до 3,67 рубля и что 30 домов за последние годы построено в колхозе, и многое, многое другое, раскрывающее жизнь людей скупым языком цифр. Ничего этого еще малышка не знает. Ей хорошо в доме дедушки Павла и бабушки Лиды.

В ЗАКЛЮЧЕНИЕ своего рассказа мне хочется выразить сокровенное желание Павла Абрамовича.

…В августе-сентябре 1918 года отряд красных партизан из 70 человек под командованием Кузнецова отступал от станции Даурия. Налет белых застал их в пади Байгул, недалеко от Алеура (ныне станция Чернышевск). Мужественно дрались партизаны, но силы были слишком неравны.

Их привели к Нижней Куэнге и заставили копать себе общую могилу. Там, где сейчас лежит прах тридцати шести, возвышается неприметный курган.

Очень хочется Павлу Абрамовичу, чтобы здесь стоял памятник. Он объяснил мне, неумело, как мог, почему это заботит его голову. Я сформулировал его мысль: благодаря их мужеству, ставшему достоянием вечности, пришли мы к нашему настоящему, нашему славному пятидесятилетию.

Старик понял меня и добавил:

- И пусть это знает молодежь.

Б. КОМИССАРОВ.

(Газ. «Советское Забайкалье»
за 4 апреля 1967 г. ).

https://www.proza.ru/2019/09/16/1256

О чём  написал Ильич в секретной  записке, переданной минусинским жандармам, и что росло на огороде у Ленина и Крупской

------------------------------------------------------------------------------------------

В.И. ЛЕНИН В СИБИРИ

Царское правительство сослало молодого Владимира Ильича в Сибирь сроком на три года с 29 января 1897 по 29 января 1900 года. Этому предшествовала более чем трехлетняя революционная деятельность Ильича в Петербурге. Деятельность Ленина в Петербурге началась с момента его приезда туда 31 августа 1893 года. Это был период подъема массового рабочего движения. Ленин вступает в марксистский кружок студентов-технологов. В него входили А.А.Ванеев, Г.М.Кржижановский, В.В.Старков, М.И.Радченко, Г.Б.Красин и другие. Уже первые выступления Ленина в кружке произвели огромное впечатление на его участников. Главное, о чем заботился Ильич в то время, это соединить марксизм с рабочим движением.

Объединив осенью 1895 г. все марксистские кружки Петербурга в единый «Союз борьбы за освобождение рабочего класса, Ленин принимает участие в организации забастовок рабочих Семянниковского завода, Нового порта, фабрики Торнтона. В мае-июне 1896 года под руководством «Союза борьбы» бастуют петербургские ткачи.

Ленин и его соратники издают прокламации, пытаются наладить выход нелегальной марксистской газеты «Рабочее дело».

Деятельность Ленина среди петербургских социал-демократов привлекла к нему особое внимание царской охранки. Незадолго до ареста петербургский градоначальник фон Валь доносил в департамент полиции, что Ленин "30 сентября посетил д. № 139 по Невскому проспекту, исключительно населенному рабочими… 7 ноября 1895 г. Ульянов и Старков зашли вечером к рабочему сталелитейного завода Никите Меркулову, которому и передали 40 рублей в пользу семейств рабочих, задержанных за беспорядки…» В ночь с 8 на 9 декабря 1895 года в различных районах Петербурга начинаются обыски. 29 человек, в том числе и Ленин, арестовываются.

11 долгих месяцев пробыл Ильич в одиночной камере № 193 петербургского дома предварительного заключения. 4 допроса, на которых Ленин держался тактики «запирательства», не дали охранке никаких новых фактов.

Не случайно в ответ на просьбу матери Владимира Ильича об освобождении ее сына из тюрьмы на поруки начальник губернского жандармского управления написал: «ввиду упорного запирательства Ульянова я полагал бы прошение Марии Ульяновой оставить без последствий». В тюрьме Ленин упорно работал. Писал он молоком, наливал его в «чернильницы», изготовленные из хлебного мякиша. В случае опасности «чернильницы» съедались.

«Сегодня съел шесть чернильниц», - писал Ленин в одном из писем.

В тюрьме, которая предшествовала его высылке в Сибирь, Ленин написал «Проект и объявление программы социал-демократической партии», листовки «Царскому правительству», «Майский листок», брошюру «О стачках». В тюрьме же Ленин начал готовить и свой капитальный труд «Развитие капитализма в России».

«Сплю я часов по девять в сутки, - писал он сестре Анне Ильиничне, - и вижу во  сне различные главы будущей своей книги».

Н.К.Крупская в своих воспоминаниях пишет, что будучи выпущен из тюрьмы, Ленин в шутку бросил: «Жаль, рано выпустили. Надо бы ещё доработать книгу».

Окончательное решение по делу Ленина и его товарищей было вынесено 29 января. Извещение о высылке в Сибирь на срок до 29 января 1900 г. Ленин получил 13 февраля 1897 года. Подверглись ссылке в различные губернии России и другие члены «Союза борьбы».

«Всех, как снежиночек в поле,

Буйный нас вихрь разметал», - писал в одном из неизданных стихотворений Г.М. Кржижановский.

Департамент полиции написал следующую циркулярную справку на Ленина:
«Рост 2 аршина, 5,5 вершка, телосложение среднее, наружностью производит впечатление приятное, волосы на голове и бороде рыжеватые, глаза карие, средней величины, лоб высокий, нос обыкновенный, лицо круглое, черты его правильные, рот умеренный, подбородок круглый, уши средней величины».

И вот, сопровождаемый такой справкой, Владимир Ильич должен был отправиться в Сибирь по этапу. Условия следования в ссылку были чрезвычайно тяжелы. Один из ссыльных говорил: «Ссылку мог бы повторить, этап – никогда».

Чтобы избавить Ленина от тяжелого этапного пути, Мария Александровна ходатайствовала о разрешении ехать ему в Сибирь за свой счет по железной дороге. Ходатайство увенчалось успехом.

Путь в Сибирь проходил в то время через Тулу, Ряжск, Самару, Уфу, Челябинск. Ленин ехал в почтовом поезде в вагоне третьего класса. Полицейские власти так торопились с отправкой Ленина, что не позволили ему приготовиться мало-мальски в дорогу. Он не имел ни теплой одежды, ни обуви.

Интересные воспоминания, связанные с пребыванием Ленина в дороге, оставил нам участник революционного движения В.М. Крутовский, ехавший в одном вагоне с Лениным.

«Начиная с Тулы я на каждой остановке поезда замечал молодого человека небольшого роста с маленькой клинообразной бородкой, очень живого и подвижного, который все ссорится с железнодорожным начальством, указывая на ужасное переполнение поезда и требуя прицепки лишнего вагона. Действительно, поезд был перегружен до невозможности, но, конечно, по обычаю того времени, на протесты и заявления пассажира железнодорожное начальство не обращало никакого внимания. Так мы прибыли в Самару, где поезд стоял час. Здесь же на перроне разыгрывается более бурная сцена, собравшая толпу пассажиров. Тот же пассажир горячо настаивал перед стоявшим перед ним начальником станции и начальником движения, жандармом и составителем поездов о необходимости прицепить лишний вагон. Спор был очень горячий. Окружающая толпа поддерживала требования пассажира. Наконец, начальство о чем-то пошепталось между собой, и начальник станции, обращаясь к составителю поездов, изрек: «Ну его к черту! Прицепите вагон». Я подумал: должно быть незаурядный человек этот маленький пассажир, если мог добиться того, чтобы начальство уступило».

Вместе с Крутовским Ленин доехал до Красноярска, где остановился в доме К.Г. Поповой, который называли «штаб-квартирой» ссыльных. В этом доме Ленин прожил с 4 марта по 30 апреля 1897 г., до дня отъезда в село Шушенское.

В доме Поповой Ленин занял небольшую светлую комнату на втором этаже, выходившую двумя окнами во двор и одним на улицу. Из этого окна открывался прекрасный вид на часть города, расположенного у подножья высокой Часовенной горы.

Деревянная кровать,  два простых стола, несколько стульев, одно кресло и деревянный с широкой спинкой диван – таково было убранство комнаты.

Рядом с домом – почта и городская библиотека, в которой допоздна засиживался Ильич.

Согласно проходному свидетельству, Ленин не должен был задерживаться в Красноярске, а следовать до Иркутска. Но Владимир Ильич воспользовался тем, что иркутский генерал-губернатор А.Д.Горемыкин в эти дни находился в Красноярске. Ленин 6 марта подает ему прошение остаться в Красноярске до распоряжения о назначении ему места жительства.

По ходатайству В.М.Крутовского енисейский губернатор разрешил комиссии врачей освидетельствовать Ленина, которая нашла якобы верхушечный процесс в легких. Это медицинское заключение способствовало тому, что Ленин получил назначение на более южный Минусинский округ.

Несмотря на неусыпный надзор полиции, Ленину удалось ускользнуть от ее ока и встречаться со своими товарищами, знакомиться с ссыльными. В Красноярске Ленин познакомился и не раз участвовал в спорах с народниками Н.А. Мерхоловым, А.А. Филипповым, В.А.Карауловым и другими.

Народник Анучин (1875-1943 г.г.), ставший впоследствии сибирским писателем, вспоминает один из эпизодов:

«Когда меня представили Владимиру Ильичу, он прищурено улыбнулся и сказал:

- Ну, Вас нечего спрашивать «как веруеши»?». У Вас на лбу написано, что Вы народник.

- Не совсем так,- отвечал я.

- А-а?! Стихи пишете? Поэт?

- Тоже нет.

- А отвечаете вот в рифму?

- Случайность, Ваше преосвященство, - ответил я фразой из анекдота.

- Так и запишем, - рассмеялся Владимир Ильич, - случайный поэт. А всерьез кто Вы будете?

- Пока… просто революционер.

- Вот так диковинка: просто революционер. Не народник и не социал-демократ?

- Да.

- Любопытно. Революционер без программы? Это у Салтыкова, помните: мальчики в штанах и мальчики без штанов? Значит, вы мальчик без штанов?

Раздался дружный хохот, а меня разбирала обида.

- Я не хочу ничего принимать на веру. Я хочу сам разобраться, своим умом дойти. Вот учусь пока, - неуклюже протестовал я.

- Это другое дело, - сразу посерьезнел Владимир Ильич, - это другое дело…  Извините…»

30 апреля, наконец, из Красноярска в Минусинск шел первый товаро-пассажирский пароход «Св.Николай». Это был большой по тому времени колесный пароход. 6 мая Ленин и его товарищи по ссылке Старков и Кржижановский прибыли в Минусинск. Двухдневное пребывание в Минусинске Ленин использовал для ознакомления с местным музеем. При музее имелась солидная библиотека, библиотекарем работал социал-демократ Феликс Кон. 8 мая Ленин прибыл в Шушенское, в котором ему предстояло пробыть 2 года и 9 месяцев. Здесь Владимир Ильич пытался наладить связь с местной интеллигенцией, но из этого ничего не вышло. Сельская интеллигенция Шушенского состояла в то время из двух учителей, попа, волостного писаря и лавочника и по своему образу жизни ничем не отличалась от заправил села – кулаков: такое же пьянство и картежная игра. К общественным вопросам никакого интереса не было.

В письмах Ленин рассказывает:

«У самого села речонка Шушь, которая впадает в Енисей. Купаюсь я в самой большой протоке, которая теперь тоже сильно мелеет».

В Шушенском Ленин поселился на земской квартире у Апполона Долматьевича Зырянова. Квартирант понравился хозяевам, и они устроили ему отдельную комнату, в которой поставили деревянную кровать, стол, четыре стула и сделали полку для книг. На этой квартире Ленин прожил свыше года, до приезда к нему Н.К.Крупской.

Из местных крестьян близкими знакомыми Ленина стали бывший писарь Журавлев и бедный крестьянин Иван Осипович Ермолаев, или, как его просто называли, Сосипатыч. Он очень полюбил Ленина и  часто приносил ему бесхитростные подарки: то журавля, то кедровых шишек, то букет полевых цветов. Ходил Сосипатыч и на охоту с Лекниным.

Кроме Ленина, в Шушенском отбывали ссылку поляк Проминский с женой и шестью ребятишками и путиловский рабочий, финн по национальности, Оскар Энгбер. Они часто встречались, вместе ходили на охоту. Об увлечении Ленина охотой вспоминает хозяин квартиры, сам опытный охотник – Зырянов:

«Я посоветовал Владимиру Ильичу купить берданное ружье. Вскорости он купил себе старенькую берданку за 8 рублей, и мы с ним чаще стали ходить на охоту. Владимир Ильич завел себе полуболотные сапоги и мы стали ходить на озера. Когда я находился на пашне или был занят по хозяйству, он отправлялся на охоту один. И, надо сказать, часто возвращался с богатой добычей».

Любил Ильич и рыбачить. Семен Кондратьевич Желтов, крестьянин-бедняк, ездивший с Лениным на рыбалку, рассказывал:

«Приехали мы на озеро. Владимир Ильич сел в корыто и поехал в нем по озеру, а корыто-то перевернулось, но он не растерялся – шустрый был такой, - обнял корыто и кричит мне: «Подай жердь!» Я подал Ильичу жердь и подтащил его к берегу. «Ну, - говорит Владимир Ильич, - плохое корыто, надо настоящую лодку сделать». Много мы рыбы ловили в то время, -только Ильич себе мало брал, все мне отдавал».

Одна охота и одна рыбалка не могли, конечно, удовлетворить Ильича. Он всей душой стремился в Минусинск, куда съезжались ссыльные социал-демократы из окружных сел. Но на каждый выезд из Шуши требовалось разрешение минусинского исправника, а его не всегда можно было получить. За одну из самовольных отлучек минусинский исправник сделал Ленину внушение и 7 января 1898 г. донес об этом в рапорте енисейскому губернатору.

Едва возвратился Ленин с Зыряновым (который провожал Ильича в Минусинск) снова в Шушу, как из города нагрянули жандармы. Зырянов рассказывает:

«Владимир Ильич первый их в окошке увидел и говорит мне: «Ну что, Аполлон Долматьевич, сухари есть? «Гости» за нами приехали. А я говорю: «Если в тюрьму, вместе пойдем». А он смеется: «Нет, ты их в дом не пускай, спроси, что нужно». Вышел я на крыльцо. Старший жандарм подошел ко мне да как гаркнет: «Политический дома?» «Дома»,- отвечаю. «Можно к нему войти?» Я говорю: «Пойду спрошу. Если разрешит, войдите. Мне такое предписание дал надзиратель Заусеев, что жандармов без него можно не пускать». Пошел я спрашивать к Владимиру Ильичу. Только открыл дверь в избу, а Ильич сует мне маленькую записочку на четвертушке написанную, на, говорит, передай им. Передал я записочку старшему жандарму, он прочитал, передал другому, тот третьему. И так они все по очереди прочитали. Не знаю, что там было написано, только постояли жандармы во дворе, да и ушли, не солоно хлебавши».

В конце июля 1897 г. и затем в сентябре Ленин выехал в село Тесинское, где отбывали ссылку  В.В. Старков и Г.М. Крижижановский.

Ленин в это время активно переписывался с Ю. Мартовым, который был сослан в Туруханск, и со своими старыми товарищами по самарскому марксистскому кружку А.П. Скляренко и И.Х.Лалаянцем.

Лишенный возможности заниматься своей непосредственной работой, Ленин в начале своей ссылки пережил немало тяжелых дней. Но ссылка не сломила его. Здесь В.И. Ленин пишет ряд выдающихся произведений. Летом 1897 г. он написал брошюру «Новый фабричный закон», а осенью того же года – приложение к ней. В этой брошюре Ленин доказал, что закон царского правительства от 2 июня 1897 г. о сокращении рабочего дня до 11,5 часов появился в результате массовых стачек петербургских рабочих, организованных «Союзом борьбы». В сентябре 1897 г. Ленин публикует в журнале «Новое слово» статью «По поводу одной газетной заметки». В ней он показал всю вздорность и прожектерство мер по улучшению положения крестьян, которые предлагали либеральные народники.

Идея гегемонии пролетариата, который Ленин выдвинул в книге «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», получила свою дальнейшую конкретизацию в замечательном тактическом документе революционных марксистов – брошюре «Задачи русских социал-демократов», которая также написана в ссылке в селе Шушенском.

Здесь он написал также работу «Кустарная перепись 1894/95 в Пермской губернии и общие вопросы кустарной промышленности» и статью «Перлы народнического прожектерства». Последняя статья была написана по поводу изданного сборника статей народника-публициста Южанова. В конце 1897 г. Ленин написал еще одну очень важную работу против либеральных народников: «От какого наследства мы отказываемся?».

Весной 1898 г. Лениным был написан ряд заметок, рецензий на вышедшие книги. Так, например, в журнале «Мир Божий» помещена рецензия Ленина (без подписи) на вышедшую книгу Богданова А. «Краткий курс экономической науки». Оценив в целом положительно книгу, Ленин сделал ряд критических замечаний. В учебнике отсутствовал параграф о резервной армии и капиталистическом перенаселении, не указано, что процесс разорения крестьянства капитализмом состоит в вытеснении его сельской буржуазии.

Летом 1898 г. Ленин написал большую статью «К вопросу о нашей фабрично-заводской статистике». Критикуя работу профессора Карышева, не умевшего научно обработать материал, Ленин указывал, что научная обработка фабрично-заводской статистики требует произвести перегруппировку фабрик по числу рабочих, по роду двигателей и величины производства.

В октябре 1898 года выходит под псевдонимом Владимир Ильин книга Ленина «Экономические этюды и статьи». Петербургское охранное отделение доностило по этому поводу департаменту: «Вышло в свет и продается в книжном магазине «Знание» новое произведение легальной литературы социал-демократов. Автор В.Ильин более известен под другим своим псевдонимом – «К. Тулин». Настоящую его фамилию знают немногие, так как социал-демократы держат ее в большом секрете, оберегая в этом авторе одного из своих вожаков. В действительности это – политический ссыльный Владимир Ильич Ульянов, родной брат террориста Александра Ульянова, казненного в 1887 г.».

Всего за время пребывания в ссылке Ленин написал свыше 30 работ.

В мае 1898 года в Шушенское приезжает Н.К. Крупская. 9 января 1898 г. Надежда Константиновна обратилась к министру внутренних дел о назначении ей местом ссылки Шушенское. В свою очередь Ленин телеграфировал в департамент полиции: «Имею честь просить разрешить моей невесте Надежде Крупской переезд в село Шушенское».

Министр разрешил заменить уфимскую ссылку на Шушенское с условием, что по приезде в Шушенское она обручится с Лениным. Н.К.Крупская везла Ленину по его просьбе более 17-ти названий различной литературы.

Вскоре после приезда Н.К.Крупской с матерью они переехали с Владимиром Ильичом на новую квартиру к вдове-крестьянке Петровой, где заняли половину дома. В помощницы взяли к себе четырнадцатилетнюю Пашу Мезину.

В своих воспоминаниях Прасковья Алексеевна Ященко-Мезина пишет:

«Нравилось мне у них жить. Прежде чем дать мне какую-нибудь работу, всегда меня спрашивали, могу ли я это делать, если я отвечала нет, меня учили. Работа у них была не тяжелая. Скота не держали, стирку отдавали на сторону. Огород у них был маленький (росли в нем огурцы, морковь, свекла и другие овощи), так его всей семьей обрабатывали; Владимир Ильич любил в земле повозиться».

Надежда Константиновна научила Пашу грамоте, занималась с ней, давала читать интересные книги.

10 июня 1898 г. после продолжительной волокиты с документами был оформлен брак между Владимиром Ильичом и Надеждой Константиновной. В.И.Ленин и Н.К.Крупская вместе перевели на русский язык книгу Вэбба «Теория и практика английского тред-юнионизма» и книжку К.Каутского «Антибернштейн».

У себя на квартире Ленин проводил по воскресным дням бесплатную юридическую консультацию. Ему не раз удавалось в судах выигрывать дела бедных крестьян и рабочих. А в часы отдыха Владимир Ильич любил покататься на коньках или сразиться в шахматы. Часто вечером, устав от напряженной работы, сидел и вырезал из коры шахматные фигурки, любил в компании товарищей спеть революционную песню.

Три года сибирской ссылки приближались к концу. Ленин упаковывал книги, которых оказалось 15 пудов. Эти три года были, по словам Н.К.Крупской, годами серьезной учебы. Наступал новый период борьбы за создание боевой марксистской партии российского пролетариата.

Ленин и его соратники по петербургскому «Союзу борьбы» оказали громадное влияние на рост революционного движения в Енисейской губернии. Если до приезда туда Ленина и его товарищей жандармское управление доносило, что настроение населения не оставляет желать ничего лучшего», то после этого в годовых отчетах отмечается, что появились ссыльные другого рода, которых «опасно допускать в город, где есть рабочий люд». Как ни старались жандармы изолировать Ленина и его товарищей от местного населения, им это не удалось. В 1899 г. Енисейское жандармское управление отмечает изменение в настроении по отношению к правительству. В Красноярске при ближайшем руководстве Ленина с конца 1898 г. стали создаваться социал-демократические кружки из рабочих железнодорожных мастерских и лесозавода.

Все это явилось результатом пребывания в Сибирской ссылке Владимира Ильича Ленина и его соратников.

Б.КОМИССАРОВ,

студент-заочник факультета
журналистики Иркутского
госуниверситета.

Примечание: при написании статьи автор
пользовался следующей литературой:

Москалев М.А. «В.И.Ленин в Сибири».
Иваньков А.Г. «Ленин в Сибирской ссылке».
Сильвин М.А. «Ленин в период зарождения партии».
Лепешинская О.Б. «Встречи с Ильичем».
Крупская Н.К. «Воспоминания о Ленине».
В.И. Ленин. Биография.
Воспоминания родных о Ленине.

(Газета «Советское Забайкалье»
за 26 декабря 1968 г.)

Газетная проза (10)

ОДИН ИЗ ТЫСЯЧИ ИВАНОВ

ПИСЕМ было два. Вот они.

«Родился Иван в селе Каширском Леворостошанского района Владимирской области. Было это в 1924 году, а в 1936 мы переехали в Читинскую область и стали жить в поселке Матакан Сретенского района. Перед войной Иван работал матросом в воднотехническом участке Амурского речного пароходства. Муж мой Яков Егорович ушел на фронт в сентябре сорок первого, пропал без вести… Сын Иван начал драться с фашистами в 1942, погиб в конце 43-го, а где он похоронен, я не знала…

В.М.Заварыкина».

«Дорогие товарищи! Мы разыскиваем родных Ивана Яковлевича Заварыкина. Он погиб, освобождая наше село от немецких захватчиков. Если семья Заварыкиных действительно проживает в Матакане, просим передать им наше письмо.

Пионеры 8-летней школы № 3
с. Вязовок Городищенского района,
Черкасской области».

В МАТАКАНЕ Заварыкины не проживали уже много лет…

Вначале появилось второе письмо. Интервал между ним и первым был около месяца. За это время старожилы Матакана разузнали точный адрес Заварыкиных.

Что же писали украинские пионеры матери погибшего воина?

«Здравствуйте, дорогая Вера Мартыновна! Пишут вам пионеры отряда имени Вали Котика из села Вязовок. Наша дружина включилась во Всесоюзный поход боевой славы. Наш девиз: «Нет неизвестных солдат!». В центре нашего села находится братская могила, где похоронены останки 72-х погибших воинов. Кто они, как их имена? Начались поиски. Мы пошли от одной избы к другой. Появились в нашем журнале первые записи. Вот только фамилий люди не помнили. Остались в их сердцах лишь воспоминания о героических подвигах бойцов… Тогда мы написали в Москву, в архив Министерства обороны. Оттуда нам прислали фамилии и адреса родственников погибших.

Дорогая Вера Мартыновна! Мы знаем, что тревожим вашу незажившую рану… Но вы должны знать: ваш сын погиб, освобождая от фашистов наше село, и похоронен в братской могиле.

Напишите нам о своем сыне и вышлите его фотографию В школе фото вашего сына мы поместим в «куточке» боевой славы».

Это письмо не нукждается в комментариях. С такой большой теплотой, искренностью, таким благоговением перед павшими написано оно!

…Тропинка к братской могиле никогда не зарастет. Пионеры приносят сюда букеты цветов, венки. Память о воинах навсегда сохранится в людских сердцах.

Если кто смотрел кинофильм «Я родом из детства», в его памяти обязательно всплывут эти строчки:

У братских могил нет заплаканных вдов –
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче?..

Сколько их, братских могил, осталось на полях отгремевшей более двадцати лет назад войны? Кровь и пепел погибших еще стучат в сердца людей, слезы вдов и матерей не источились, они лишь запрятаны в самые дальние тайники души человеческой.

Семья Заварыкиных была большой и многодетной. И все же несмотря на то, что встречались в жизни всякого рода материальные затруднения, сейчас Вера Мартыновна вспоминает довоенное время со счастливыми слезами на глазах. Тогда были живы муж Яков Егорович и сын Иван.

В январе сорок четвертого пришло извещение: «Яков Егорович Заварыкин пропал без вести.. Сын Иван не узнал об этом. В 1942 году, вслед за отцом, восемнадцатилетним парне ушел он на фронт и погиб в конце сорок третьего под Черкассами.

Горе черным крылом коснулось матери. С годами боль утратила свою первоначальную остроту. Но одно постоянно и неумолимо мучило Веру Мартыновну: не могла побывать она намогиле сына, не знала, где он похоронен.

Двадцать пять зим прошло с тех пор. Через четверть века новое поколение в красных галстуках, знающее о войне из рассказов отцов и дедов, пишет матери воина эти слова:

«Вечно мы будем помнить о тебе, славный сын земли русской, один из тысячи тысяч Иванов, кто готов был пожертвовать жизнью ради светлого будущего».

…Пройдет немного времени, и Вера Мартыновна побывает на могиле сына, возложит венок из пылающего багула, который любил приносить домой по весне ее Иван.

Б.КОМИССАРОВ.

г. Сретенск.

(Газ. «Комсомолец Забайкалья»
за 22 марта 1967 года).

https://www.proza.ru/2019/05/29/297

© Copyright: Борис Ильич Комиссаров, 2019
Свидетельство о публикации №219052900297 

Газетная проза (12)

Дар памяти, от которой не отмахнуться  
Репортаж журналиста  газеты "Гудок - Забайкальская магистраль" Сергея Гриднева вначале появился на сайте  газеты.

 http://www.gudok.ru/zdr/172/?ID=1442797&archive=48469

Но одно дело - прочитать о себе в интернете, где твой пост  или закладка теряется среди тысяч других виртуальных документов. И совсем другое  -  держать в руках настоящую газету большого формата. А в ней - статья о тебе и важнейшем творческом событии в твоей  жизни. 

В статье  журналист написал обо мне, моем творческом и жизненном пути, пользуясь выступлениями на презентации книги авторитетных людей. Никто и никогда не писал обо мне так хорошо и красиво. Хотя та же "Забайкальская магистраль" не поскупилась в 1996-м году на теплое поздравление с 30-летием журналистской деятельности и награждением знаком "За отличную службу в МВД". 

Большая радость для любого нормального человека увидеть в печатных СМИ заслуженную оценку  многолетних трудов и усилий. Теперь ты можешь в любое время раскрыть  газету и поднять себе настроение, когда оно вдруг упадет... мало ли по какой причине. Газета - это письменное доказательство твоей состоятельности. Бесценная реликвия, с которой никогда не сравнится даже отпечатанная на принтере копия виртуального сообщения с гаджета или компьютера.  И строчки из песни Высоцкого зазвучат в душе. И хотя  написаны они были по другому поводу, но отражают искренние  чувства радости человека из любого класса и сословия:
"Рано утром проснешься и раскроешь газету, на последней странице золотые слова..."

Сергей Яковлевич Лемешев - народный артист СССР (1950). Награждён двумя орденами Ленина.

И всё вокруг моё
Музыка: Исаак Дунаевский
Слова: Сергей Васильев

Во втором видеоролике музыка и слова усиливаются  лучшими полотнами советских художников.

..................................................................................................

Выступление на заводе (1947)
Песня о Родине

Автор музыки Анатолий Новиков
Стихи Сергей Алымов

Часть первая

Петроград – Сретенск

В сентябре 1923 года в жизни Ивана Уконина произошло знаменательное событие. Молодой, но уже опытный, закалённый в классовых боях и много переживший красноармеец, окончил военную школу. Перед торжественным строем товарищей ему было вручено удостоверение красного командира.

Вместе с ним удостоверение краскома получил бывший однополчанин и проверенный в боях друг Ивана – Геннадий Николаев.

Интересно у них сложилось! Геннадию дали направление после окончания военной школы в Читу. А Ивану – в Кронштадт. А что для Ивана Кронштадт? В течение 21 года, с самого рождения прожил он в Петрограде и его окрестностях, знает здесь каждый камень. А далёкое Забайкалье?

Заманил Ивана малоизвестный, каторжный при царе край. Вот где встретятся настоящие трудности – по плечу молодому красноармейцу.

- Гена, давай поменяемся назначениями, - упросил Иван друга.

- Ну что ж, если ты очень хочешь…

- Нет, меня здесь ничего не держит. Ты ведь знаешь, я сирота. А у тебя родина здесь, мать твоя старушка…

Они пошли к старшему командиру и высказали ему свои соображения и желания. Тот с некоторым даже удивлением взглянул на Ивана, осторожно спросил:

- А вы представляете, что такое Чита? Я бы вам не советовал.

Старший командир выжидательно посмотрел на Ивана.

- Я готов ко всему, ко всем трудностям, которые встретятся, - прозвучал твёрдый ответ.

- Ну что ж, раз вы  решили и так тверды…

Вызвали секретаря, оформляющего распределение. И он получил распоряжение переписать назначение Николаева на Уконина и наоборот.

Накануне  празднование шестой годовщины Великого Октября поезд привёз Ивана в Читу.

Чита… Убогая столица Дальнего Востока. Единственная мощённая булыжником улица Калинина. Единственное приличное здание – облицованное белыми плитками трёхэтажное помещение губисполкома (в наше время здесь клуб железнодорожников).

Да, командир был прав. «На эти мелочи не стоит обращать внимание, -  думал Иван, бодро шагая по пыльной окраине, туда, где размещался штаб 36-й дивизии. – И сюда, в этот медвежий угол, обязательно придёт новая жизнь». В это Иван непоколебимо верил.

Отрапортовал начальнику штаба о своём прибытии.

- Ну садись. Рассказывай, как доехал, - сказал начальник после решения всех формальностей.
- Спасибо. Хорошо доехал.

- Дорога неблизкая, но ты бодро выглядишь. Молодец, - похвалил начальник. И после паузы:

- Ты бы хотел поехать служить в Сретенск?

- Куда пошлёте.

- Ну тогда доброго пути. Документы оформите в четвёртом кабинете.

- Разрешите идти, товарищ начальник штаба?

- Идите, лейтенант Уконин.

Мимо заснеженных  забайкальских сопок, по железнодорожной ветке, заканчивающейся тупиком, прибыл Иван в Сретенск, в 108-й полк.

X  X  X

Иван Данилович очень много курит.

Пачки в день не хватает, - признаётся он.

В мой первый приход мы просидели с ним три часа и за это время пепельница  наполнилась окурками.

Жена Ивана Даниловича – Анна Васильевна вытряхнула пепельницу и гостеприимно пригласила:

- Пейте чай.

На столе появились поджарые оладьи с маслом, солёные огурцы и помидоры, жареная картошка и малиновое варенье.

- Малину мы сами садим, - сказал Иван Данилович.

Признаюсь, что таких вкусных  и мастерски приготовленных лакомств я ещё не ел!

Иван Данилович извинился:

- Шесть часов. Мне обязательно надо идти на отчётно-выборное партийное собрание в пятом цехе.

Иван Данилович уже несколько лет на пенсии, но как коммунист состоит на учёте в парторганизации пятого цеха судостроительного завода.

- Нельзя не идти, - снова повторил он, извиняясь.

Уже начинало темнеть. Мы тепло простились и я пообещал приехать в Кокуй через несколько дней снова.

- Приезжайте!

Прощальное рукопожатие. Иван Данилович заторопился к проходной завода. Завыла сирена катера, ходившего из посёлка в Сретенск последние дни: ещё немного и по Шилке пойдут первые забереги…

Х  Х  Х

Я снова сижу у Ивана Даниловича. Закуриваем.

- Нет, говорит он, затянувшись, - никогда не забудется молодость. Это знаешь, Боря, глубокий след…

И продолжает рассказ.

Ночь под рождество

В первое время после своего приезда в Сретенск Иван был назначен командиром взвода. Бородатые красноармейцы 40-45 лет, бывшие партизаны, участники славных походов по Шилке и Аргуни, оставшиеся служить в Красной армии, были под началом у Ивана.

И верно: уходить на «гражданку» было ещё рано. Врагов у Советской власти внутри страны оставалось немало. В 1924 году активизировала свою деятельность банда Шадрина. Иван был уже назначен командиром роты.

По Шилке и её притокам буйствовали белобандиты, убивали коммунистов, селькоров. Грабили на больших дорогах. Главари банды, пользуясь трудностями первых лет Советской власти, вовлекали в свою шайку тёмных неграмотных крестьян, настраивали их против большевиков.

- Ну что, братцы? – говорили мужики, бывшие партизаны. – Повоевали в восемнадцатом, не сложим оружие и сейчас.

108-й полк растянулся на пятидесятикилометровом расстоянии от Сретенска до станции Куэнга. Рота Уконина заняла позиции возле деревни Епифанцево на правом берегу Шилки. Здесь жила наиболее забитая часть крестьянства, почти все – участники банды Шадрина.

Враги готовили решительное наступление, но просчитались. Основная масса народа их не поддержала. А что они сделают одни – кучка ненавистников новой власти – с берданками и дробовиками против регулярных, испытанных во многих боях частей Красной армии? Против людей, которыми владела непобедимая сила – любовь и верность своей Советской Родине? Шадринцы  в растерянности затаились.

В ночь под рождество перед новым, 1925 годом стоял крепкий 45-градусный мороз. В жарко натопленную избу командира роты постучалась завязанная в шерстяной платок женщина средних лет.

- Пустите, родимые, - попросила она. И поинтересовалась:

- Кто здесь главный?

- Сюда проходите.

Уконин пригласил женщину к столу, по-деревенски широкому и крепко сбитому, за которым он сидел, вооружившись картой местности и переговариваясь с помощниками.

- Марья зовут-то меня, - начала женщина. – Из энтой я деревни.

- Ну говори, Марья, зачем пожаловала.

- Мужик у меня в банде ихней-то, шадринской. Уж говорила Никаше: пошто, бес, связался  с отродьем энтим? Не послухал. Вон чо деется, батюшки, на свете!

- Погоди-погоди. Муж крестьянин у тебя?

- Крестьянин, истинный свет. Землепашец, батюшка. Дак я спрашиваю, чо будет-то им, коли вернутся с миром?

Кто-то из бойцов произнёс:

- Никак делегацию отправили.

Иван объяснил женщине:

- Ничего им не будет. Пусть возвращаются по домам.

- Неужто не врёте, прости меня господи.

- Да, так и передай, Марья. Если кто не враг нам, а по темноте своей да несознательности пошёл в банду, тому ничего худого не сделаем.

- Истинный крест, по темноте, несознательности энтой… - подтвердила женщина.

Тут же договорились о том, что в большой сарай возле амбара сдавшиеся противники сложат оружие.

…Они появлялись из темноты замёрзшие, дрожащие от холода. Безучастно,  даже с радостью сбрасывали в сарай свои берданки и дробовики – и быстрей по своим хатам: напиться чаю, затопить баню, чтобы влезть на полок и сладко растянуться, похлестать себя свежим берёзовым веничком. Будь проклята окаянная шайка. Какие они к чёрту бандиты! Им нужен мир, хлеб… Хлеба, правда, не всегда в эти годы хватало. Вот на этом и сыграла «контра».

Почти все после той ночи под рождество возвратились по домам. Не пришли только те, кто чувствовал, что придётся ответить за преступления: кулачьё, каратели, ненавидевшие Советскую власть и не раз прикладывавшие наган к сердцу большевиков.

Радостная весть о происшедшем в Епифанцеве дошла до комиссара 108 полка Подрезова. Он приехал к позициям роты Уконина и они вместе пошли по крестьянским избам, чтобы почувствовать самим настроение мужиков и их отношение к советской власти.

Командиров приветливо встречали, усаживали пить чай и предлагали рождественский самогон, от которого они благоразумно отказывались.

Мирная беседа начиналась с вопросов Подрезова:

- Так как  всё-таки Иван Иваныч, ты у Шадрина оказался?

Иван Иваныч, потупив взгляд и склонив голову, досадливо морщился:

- Это всё Гришка, бес, сманил. Пойдём, грит, туда… Жизня там лучше будет. Покалякали мы: налоги шибко уж большие… и что там может что лучше выйдет.

Примерно так же было и в других избах. Видимо, здорово рождественская ночь повлияла на умы и чувства крестьян. Одумались они.

Сын партии

Банда, но уже другая, объявлялась ещё раз уже в 30-м году. Уконин принял участие в её ликвидации.  Бандиты сумели захватить на Казаковском прииске возле Балея воз золота. Белобандитами руководили из-за границы, из Манчжурии. Но их выступление позорно провалилось. На радостях перепились и передрались между собой. Тут их и взяли чекисты…

В 1926-м Уконин ушёл в запас. Но его, как опытного командира, не забывали привлекать к защите Родины, когда возникала необходимость. По сути, он продолжал работать в военизированном подразделении в роли заведующего нефтяных складов райпотребсоюза. К бакам с горючим могли протянуться руки врагов – саботажников, вредителей, диверсантов.

Боец, который прошел подростком революцию, защищал юношей Питер, в гражданскую молодым человеком брал Кронштадт, решил вступить в партию Ленина. Рекомендацию ему дал секретарь парторганизации райпотребсоюза Владимир Михайлович Махотин. Так в 1928 году Иван Данилович Уконин стал коммунистом.

Кусочек личной жизни

Как-то не вяжется разделять каким-то образом жизнь Ивана Даниловича Уконина на две части: личную и неличную. Такое разделение кажется для него противоестественным. Весь строй жизни Ивана Даниловича переплетался с «размахом шагов саженьих» нашей Родины. И всё же было у него своё, интимное, о чём рассказывают самым близким друзьям.

Не так давно в гости к Ивану Даниловичу издалека приезжал старинный друг. Долгие часы просидели они за накрытым в честь приезда друга праздничным столом, вспоминая молодость. Вместе дружили они в Сретенске с двумя девушками-подругами, враз поженились.

Жена Ивана Даниловича – Анна Васильевна (по девичьей фамилии Пинюгина) работала  ученицей в окружном финансовом отделе, потом закончила трёхмесячные курсы и стала счетоводом в золотой скупке, которая находилась в тридцатые годы в здании Сретенского райкома партии.

В семейном альбоме Укониных много групповых фотографий, где Анна Васильевна запечатлена  в 1927 году на районной конференции среди женделегаток.  В 1929 году - на первой районной конференции «Осоавиахима», членом которого являлась.  В 1931-м - на первой районной конференции работников госторговли.

Анна Васильевна, как и многие её родственники, выросшие в её семье, - активная общественница. Её двоюродный брат Георгий Герасимович Богданов, прошедший Отечественную войну до Берлина, сейчас директор педагогического училища, родная сестра Мария Васильевна Долгова – завсектором учёта райкома партии, брат Геннадий Васильевич Пинюгин – преподаватель в районной организации ДОСААФ, другая сестра учительствует в восьмилетней школе № 1 в Сретенске.

…Однажды Иван Данилович провожал друга на поезд. Проревел прощальный гудок, развеялись за паровозом клубы дыма, опустел перрон. Иван Данилович собрался идти домой и тут на скамейке увидел плачущую девочку не старше трёх лет.

- Что, моя, плачешь?

Девчушка оставалась безутешной.

Что же делать? Где её родители? Уехали? Как же они могли оставить её одну?

Иван Данилович внимательно осмотрел малютку. Простенькое осеннее пальтишко, ситцевое платьице, старенькие чулочки и башмачки. Внимание вдруг привлекла торчащая из кармашка бумага. На ней чернели написанные химическим карандашом какие-то буквы. Что это?

Иван Данилович развернул записку

«Девочку зовут Люся, - было написано корявым почерком. И дальше, - Родителей нет и не ищите».

Вот те раз! «Нет и не ищите!». А что же девчонка? Так и должна сидеть и реветь навзрыд?

- Пойдём, Люся, со мной. Ну не плачь. Не надо плакать. Ну вот, заулыбалась, молодец.

Девочка стала приёмной дочерью Ивана Даниловича и Анны Васильевны. В пустой до сего квартире Укониных зазвучал детский смех. Всю свою нерастраченную до поры любовь к детям вложили супруги в заботу о девочке.

Сейчас Людмила Ивановна замужем, живёт на Украине в селе Выводово Днепропетровской области. Трудится дояркой в колхозе. Иван Данилович недавно побывал там. Зажиточно живут колхозники. Крыши домов исключительно все покрыты шифером или  черепицей. Богатые урожаи, яблоки, выращиваемые на приусадебных участках, на машинах, предоставляемых колхозом, вывозятся на рынок в город. В каждом доме телевизор, почти у каждого селянина свой автомобиль или мотоцикл. А ведь когда ехал туда Иван Данилович, бывший его однополчанин, украинец, живший в тех местах до войны, сказывал:

- Бедно живут люди, в плохоньких домишках, под соломенными крышами.

А сейчас! Трудно даже сравнивать.

Приёмная дочь у Укониных была не одна. После войны в семье Укониных прибавилось ещё несколько приёмных детей. В 46-м в доме Укониных стала жить Эля. Её отец – муж сестры Анны Васильевны погиб на фронте. Эльвира закончила в Ангарске строительный техникум и сейчас работает инженером в жилищно-коммунальном отделе судостроительного завода.

Другая малолетняя сестра Анны Васильевны – Женя с раннего детства, в трудные 20-е годы, осталась жить в доме Укониных. Иван Данилович после смерти отца жены стал для Евгении вторым папой…

Всех детей поставили на ноги супруги, вырастили, дали образование и ещё нечто большее – прекрасную часть души.

Идёт война народная

В 1935 году Иван Данилович был вновь призван в армию. Он, как кадровый военный и председатель в то время общества «Осоавиахим» ещё раз потребовался Родине для защиты завоеваний Октября. Служил в химическом батальоне в Сретенске, а затем на 74-м разъезде.

Через 23 года произошла знаменательная встреча Ивана Даниловича с бывшим капитаном химбата Малаховым Ксенофонтом Михайловичем, а в 1958 году – видным военачальником, генерал-лейтенантом. Всю ночь, до самого утра сидели друзья, вспоминая былые походы.

- Помнишь, Иван, сорок первый? Туго тогда нам пришлось. Нашу часть здесь в Сретенске расформировали. Я оказался на фронте. Под Смоленском попал в окружение. Чудом жив остался. Из танкового корпуса, которым тогда я уже командовал, мало кто уцелел.

- Да, - вспоминал Иван Данилович. – А я остался здесь. Служил на севере Амурской области, в посёлке Умальта. Был заместителем начальника госпиталя. …А Уткина Михаила Петровича помнишь?

- Помню…

- Вчера видел его. На пенсии он сейчас. А был политруком танковой роты. Боевой политрук.

- Да…

- Строгий ты был, Ксенофонт Михайлович!

- Я и сейчас такой, - ответил, смеясь, генерал-лейтенант Малахов.

- Я отлично помню те довоенные годы. В шесть утра подъём. Прибежишь в часть, а там говорят, что капитан уже целый час здесь ходит, осматривает технику, проверяет боеготовность.  Придёшь в одиннадцать вечера, а капитан всё ещё здесь. Мы все удивлялись, когда же наш капитан спит? А однажды, помнишь, не по форме я был одет? Положено полевую форму – валенки и полушубок носить только в поле, на учениях. А в тот день зимний было холодно. Я был дежурный по части, стоял на посту да как на грех, надел вместо сапог валенки. Жена настояла: говорит «простынешь»… Ну и одел. Пришёл меня сменять Кудрявцев. Сдал ему своё дежурство, а сам пошёл тебе докладывать. Отчеканил по форме, а ты вдруг: «Это что такое? Почему в валенках!».
- Да, вспоминает Малахов, - я как-то шофёра в наряд отправил обратно за то, что машина грязная. А сам пошёл пешком.

- А помнишь случай с лейтенантом Лопатой, хохлом?

- Помню. Но расскажи ещё раз.

- Не забыть, когда к нам на службу приезжали выпускники Калининской военной школы, молодые лейтенанты. Только прибыли, сели на скамейку у штаба, рядом с нами. Познакомились. Спрашивают, как служится в Забайкалье. Разговорились. «Надо бы, - говорит совсем молоденький лейтенант (назвался он Лопатой) доложить командиру о нашем прибытии. Кто докладывать-то будет?» - «Ну ты и докладывай», - сказали мы ему.

А я добавил: командир наш Малахов глуховат, так что когда докладывать будешь, говори как можно громче.

Малахов усмехнулся, а Иван Данилович продолжал рассказывать:

- Ну, он и доложил по всей форме да так кричал, что казалось штукатурка посыплется. А ты, Ксенофонт Михайлович, на него: «наряд на три дня на кухню».

Малахов раскатисто засмеялся, вспомнив эпизод 25-летней давности.

- Долго же мне Лопата припоминал это, - сказал Иван Данилович после паузы.

- А где он сейчас, неугомонный  лейтенант? – спросил Малахов.

- Неизвестно… Многих пораскидала война. Из-под Смоленска вернулся в 41-м к нам такой чёрненький старшина-сверхсрочник без ноги. Рассказывал: погиб начальник штаба Ананьев, ранены многие наши товарищи.

Глаза Малахова подёрнулись грустью и глубокой задумчивостью:

- Помнишь миномётную роту, гладкоствольные орудия «Стоква», стреляющие минами, начиненными хлор-некрином…

- А 43-й год? – продолжал вспоминать Иван Данилович – Меня перевели в Хабаровск, служил в органах НКВД.

Долго ещё вспоминали однополчане прожитые годы. До утра в небольшом домике посёлка Кокуй горел свет и сидел генерал, низко склонив в думах о пережитом седоватую голову.

Я люблю тебя, жизнь!

Отшумели многие года. Ивану Даниловичу Уконину идёт шестьдесят шестой год. Он такой же худощавый, стройный и бодрый, как и в молодости. Каждый день почтальон приносит ему в дом свежие газеты, журналы, письма от друзей, родных. Вечерами Иван Данилович предаётся чтению, внимательно следит за всеми новостями мира. И глубоко удивляется, как это некоторые его пожилые соседи могут обходиться без всего этого, замыкаться в своём  доме, огороде, курятнике… Иван Данилович не представляет себя в отрыве от пульса жизни всей планеты.

И в общественной жизни судостроительного завода, на который Иван Данилович пришёл после войны, он был неутомим. Работал там нормировщиком, технологом, мастером цеха, начальником административно-хозяйственного отдела, заместителем начальника отдела кадров. И везде, на каком бы посту ни находился, стоял и стоит на страже справедливости, человечности…

Его голос часто раздаётся то на партийном собрании, то на производственном совещании. В центре внимания старого рабочего как вопросы экономики, повышения производительности труда, так и морали, трудовой чести.

Пять лет уже Иван Данилович на пенсии и все эти годы является председателем поселкового Совета пенсионеров, которых насчитывается около семисот человек. Активную деятельность развивает Иван Данилович в поселковом Совете, депутатом которого является.

Поздно вечером, закончив домашние дела и присев возле  затопленной, уютно потрескивающей печки, Иван Данилович вдруг представляет себя мальчишкой. Вспыхивают в мыслях видения далёкого прошлого. Вспоминает «сладкую» каторгу у Маркова.

Вот он идёт в худеньком пальтишке по Петрограду в марте 1917 года. Пронизывающий холодный ветер. Во рту с утра не было ни крошки. После Февральской революции подросток остался без работы. Весь день ходил он по столице в поисках новой работы. Вот аптека Шпрингеля. Может здесь что есть?

Зашёл в помещение. За стойкой между весами и колбами вертелся провизор.

- Есть у вас какая работа?

- А что ты умеешь делать?

- Согласен  на любую…

- Колбы, склянки мыть будешь?

Так он стал помощником аптекаря. Затем, через некоторое время, три месяца отработал учеником парикмахера. В его обязанности входило любезно встречать посетителей,  принять у них пальто, шапку, приглашать в зал.

…Вчера в магазине Иван Данилович увидел, как небрежно продавец отвечала покупателю, и вспомнил, как дорожили клиентом в его бытность много  лет назад. И это положительное,  что было до революции, не худо и сейчас внедрить в нашей системе бытового обслуживания…

Роем в голове проносятся мысли. Прожита большая жизнь. И прожита не зря.

Завтра снова встанет солнце. Придёт весна, набухнут почки на молодых тополях. Вольно дышится медовыми запахами леса...

И снова новые заботы, без которых не мыслится человеческая радость. А встречаются ведь в работе Совета пенсионеров довольно неприятные, кляузные дела. Чтобы решить их по справедливости, иногда человеку просто требуется чуть больше внимания, сердечное участие.

Иван Данилович снова закурил, задумался.

Хорошо бы снова возродить художественную самодеятельность пенсионеров. Несколько лет назад Кокуй часто слышал старинные, боевые и партизанские песни. Но потом похоронили старичка-баяниста, некоторые песельники разъехались…

Постой, постой! Как же это он забыл про пенсионера Романова, хорошего скрипача. Вот кого привлечь надо. А пенсионерка Добрынина! Как она, несмотря на преклонный возраст, поёт и пляшет! К тому же она член Совета пенсионеров, председатель культурно-массовой комиссии. Есть в Кокуе и другие пенсионеры-общественники. Целые лекции об истории посёлка прочитывает перед рабочими завода бывший политрук, друг Ивана Даниловича – Уткин Михаил Петрович. А ещё нужно сделать так, чтобы снова на стадионе и в клубе зазвучали песни ансамбля пенсионеров.

Нет, они ещё не старики и в задоре ещё превзойдут молодых!

Жена Анна Васильевна ушла в комнату. Наверное, рассматривает лежащие скромно в столе Почётные грамоты райисполкома и райкома партии, многочисленные грамоты дирекции, партийной организации и завкома судостроительного.

А сам Уконин ещё не знает, что в канун славного 50-летия Советской власти он получит большую и заслуженную награду: орден Трудового Красного Знамени.

1967-2018

Борис Комиссаров

Парень с Выборгской стороны

Документальный  рассказ о питерском рабочем (из личного архива 1967 года)

Находка из личного архива

Перебрав несколько десятков тяжёлых картонных папок, я  нашёл ту,  на  которой был указан 1967-й год. А в ней… большая и совершенно забытая мной рукопись на 16 стандартных листах.

Мельчайшим почерком был написан рассказ, основанный на воспоминаниях очевидца великих исторических событий, перевернувших весь мир. Рассказ о жизни, которая вместила в себя историю России - от дореволюционного времени, которое Ваня провел в  сиротском приюте и  затем учеником на  кондитерской фабрике,  до 50-летнего юбилея  Советской власти.

А дело было так. Полвека тому назад я отправился в командировку в поселок судостроительного завода Кокуй, что в 12 км от Сретенска, к удивительному человеку, память о котором достойна сохранения и увековечения. Не сомневаюсь, что земляки старшего поколения его хорошо помнят. К 50-летию социалистической революции я должен был написать очерк об участнике революционных событий. В свои 19 лет я уже больше года работал в редакции районной газеты, куда был принят сразу после окончания средней школы.

Дважды я приезжал к 65-летнему ветерану двух революций и гражданской войны, красному командиру, участвовавшему в подавлении Кронштадтского мятежа. Каждая встреча длилась несколько часов. В результате из моих записей родился большущий рассказ о судьбе человека, много испытавшего и не ординарного, сохранившего свой взгляд на жизнь, на мир, на историю страны, которой служил честно и беззаветно, отправившись по собственной инициативе в 1923-м году в далёкое Забайкалье после окончания курсов красных командиров.

Редактор газеты, фронтовик Борис Владимирович Киселёв относился ко мне очень хорошо, по-отечески воспитывал и поддерживал. Но… мой рассказ не принял для публикации. Я был очень обижен. Ведь уже отдал рукопись редакционной машинистке, написав сверху в уголке: "в 2-х экз". Но она не взялась печатать такой огромный материал (листов на сорок-пятьдесят) без правки и визы редактора. Перечитав через полвека свой юношеский труд, я согласился с решением моего первого редактора.  Он не мог нарушить перечень сведений, запрещённых к опубликованию в печати. Предварительной цензуры в районных газетах (в отличие от областных) не было. Но в сейфе каждого руководителя "районки" лежала под грифом «секретно» книжечка со многими десятками параграфов, за нарушение которых он мог легко поплатиться должностью.

Кроме идеологических мотивов (нестандартная информация об условиях жизни в приюте и добром хозяине кондитерской фабрики), в рассказе было много подробностей о местах службы и дислокации воинских частей с 1926-го года и во время войны. И хотя ни от кого не было секретом существование с 1905 года сретенского гарнизона,  в открытом источнике любой намёк на присутствие в районе воинских частей был строжайше запрещён даже спустя 20 и 30 лет после войны.

Я проверил восприятие моего рассказа на слух, прочитав его как  радиоспектакль.  Чтение (а кое-где пение стихотворных строк перед супругой) заняло три с половиной часа.  Мы заново переживали жизнь моего героя, и наши глаза порой увлажнялись от переполнявших чувств. Я  испытал глубокое сожаление от того, что наши беседы с Иваном Даниловичем Укониным пролежали столько десятилетий на полке в беззвучной немоте и что сам он, его родные и близкие, товарищи и друзья не прочитали в газете плоды чистосердечных воспоминаний ветерана, без которых будет неполной наша общая историческая  память.

Мне захотелось восполнить этот пробел и восстановить правду истории, записанную со слов её участника и очевидца. И сохранить память о нашем земляке. Не удалось это сделать к 50-летию Октябрьской революции, попробуем посмотреть на эти события глазами  честного убеждённого коммуниста и порядочного душевного человека через 100 лет, прошедших после легендарного выстрела «Авроры» в 1917 году.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------

«Слава 50-летию Октября»

Вчера была противная погода. Накануне вечером пошёл мелкий сквозистый дождик, а потом неожиданно большими хлопьями повалил снег. Поначалу он таял, едва касаясь земли, разжижая землю и налипая на ноги прохожим.

Земля, как грешница, вся в грязной жидкой кашице, жалобно хлюпала под кирзовыми сапогами, лакированными ботинками и модными женскими туфлями…

Наутро посёлок, стоящий в большой излучине реки и окаймлённый крутыми сопками, невыносимо страдал от грязи, с нетерпением ожидая первых заберегов, когда утренний морозец скуёт воду ледком, подсушив прибрежную полосу.

Несколько благоустроенный в центре, Кокуй на окраинах, примостившихся к подножию горы, такой же, как в начале восемнадцатого века, во времена первых переселенцев…

Впрочем, нет. Я не совсем прав. На крутом лысом склоне белеет выложенная камнем надпись: «СЛАВА ВЕЛИКОМУ ОКТЯБРЮ». Это уже появилось совсем недавно…

Через несколько минут, промесив улицу Нагорную и найдя дом № 19, я встретился с человеком, чью судьбу можно назвать живой, захватывающей страницей истории Советского государства.

…Аккуратный домик. Деревянный настил ведёт к крыльцу. Стираю налипшие комки грязи об решётку. Вхожу.

Сирота

Недалеко от Петербурга, в местечке Выборг, родился в 1902 году Иван Данилович Уконин. Просто Ваня, каких было много в этом исконно пролетарском районе. Именно отсюда в августе 1906 года Ленин руководил работой по созданию первого номера газеты «Пролетарий». Это был действительно рабочий район.

Отца Ваня не помнил. Кто знает, где сложил он голову. А мать умерла, когда восемь годков было Ване, шесть Ане – сестрёнке. Круглые сироты.

- Ваня, Ваня, а мама уехала, да? – трясла за рукав братца Аня.

- Уехала, - а сам глотал слёзы.

Приехал дядя по отцу – Матвей Александрович.

- Ванька, Анька, со мной пойдёте, - сказал он.

Привёз их на Белоостров, невдалеке от Петербурга. Матвей – рабочий на бумажной фабрике. Семья у него большая, шумная – шестеро детей. Да ещё двоих взял себе. Как тут концы с концами свести?

Дядя очень добрый человек и с юмором. Был в нём этакий здоровый рабочий оптимизм. Таким его запомнил Ваня. Эх, если бы всё зависело от воли дяди Матвея!

Всю ночь он не сомкнул глаз. Советовался с женой. А на другой день поехал на Большую Охту,  местечко за Смольным. Там находился приют благотворителя Громова. И кухаркой была здесь свояченица Матвея – Мария.

- Мальчонку-то жаль, - заохала она. – Так ведь и в приют не всех берут.

- Похлопочи за Ваньку.

Кинулась Мария в ноги хозяину:

- Пожалейте сиротиночку. Нижайше просим. Семья большая. Не  прокормиться им…

Внял мольбам хозяин. Пожалел. Взяли мальчишку. А сестрёнка осталась в доме нянькой за малышами.

Приют

По приютам я с детства скитался,
Не видал я родного угла.
Ах, зачем я на свет появился,
Ах,  зачем меня мать родила!..

Эта полного горького смысла песня, как ни удивительно по нашим представлениям, совсем не подходила для приютских ребят благотворителя Громова. Мы привыкли думать, что приют – это оборванные, голодные мальчишки буйного нрава, дерущиеся между собой и строящие козни своим воспитателям. Что это побои и издевательства, унижение ранимой детской души.

Частный приют Громова был приятным исключением. Здесь было двести мальчишек от 7-8 до 11-12 лет. Размещались они в громадном двухэтажном деревянном здании. Сироты кончали три класса. Начинали учиться в сентябре, а заканчивали учебный год в мае-июне, также, как и сегодняшние школьники.

Гулко раззванивал медный звонок. После завтрака начинались уроки. Воспитанники в отглаженной чёрной форме с блестящими медными пуговицами садились за чёрные парты.

- Уконин пойдёт отвечать.

Светловолосый мальчишка с большими голубыми глазами бойко водил указкой по карте.

Мучительно неловко чувствовал себя ученик, не выучивший урок. Их не били, не стегали розгами, как в других подобных учебных заведениях царской России.  Учитель в громовском приюте – непререкаемый авторитет. Воспитанники, например, даже малейшей мысли не допускали о куреве. Должно быть потому, что сами они ни разу не видели учителей курящими. Никогда. При детях это не допускалось.

По воскресениям воспитанникам выдавалась выходная форма. Три дядьки-воспитателя выстраивали их во дворе, строго осматривали (чистые ли руки, острижены ли ногти, ладно ли сидит форма). И вели в церковь на воскресную службу.

Там под высокими сводами для приютских отводился левый угол. И два часа они смиренно слушали и затаённо наблюдали происходящее таинство обряда, набожно крестились, поддаваясь общему порыву.

Впрочем, не все. До Ваньки не доходил смысл церковного действа и он с недоумением  поглядывал на толпы людей, которые с серьёзным видом осуществляли какие-то бессмысленные действия.

Во время особо торжественных церковных праздников, как например в рождество или пасху, воспитанники до 11-12 часов вечера благоговели в молениях.

А потом опять занятия. Всё бы ничего, но чистописание жестоко мучило буквально всех. Педантизм, с которым оно преподавалось, требование безукоризненной каллиграфии, выговоры за каждую еле заметную помарку до сего времени хорошо помнятся Ивану Даниловичу… Зато и почерку его может позавидовать любой аккуратист.

Не ладилось у Вани с законом божьим. Его как на грех священник спрашивал  чаще, чем всех других. Батюшка был с чёрной окладистой бородой и сверкающими очами. Бывало, пробасит:

- Ну-ка, ну-ка,- весь класс замрёт.

- Ванька Уконин, иди сюда. Как будет третья заповедь?

- Третья заповедь? М-м-м…

- Ах, забыл? Ну, становись в угол. На колени, на колени!

Конечно, веселей было на уроках гимнастики. Тут Ваня не отставал от других. Воспитанников выстраивал унтер-офицер. По команде разбирали чёрные деревянные ружья из пирамиды. Бодро маршировали. Затем – коньки, лыжи, санки. Занимались и фехтованием. Недалеко оставалось до империалистической захватнической войны и армии нужны были солдаты.

 После гимнастики своим чередом шёл урок музыки и пения.

«Птичка божия не знает
Ни заботы ни трудов», -

благообразно пели воспитанники.

Но и за глухие приютские стены доносились, порой, свободолюбивые мотивы рабочей «Марсельезы»…

Работа

В один из прекрасных дней 1914 года за Ваней пришла начальница приюта.

- Ну, Уконин, собирайся, поедем…

Небольшой узелок вещичек, шинелька, шапка, бельё.

Свисток паровоза – и скрылся с глаз приют, где проведено больше трёх лет. Ване уже двенадцать. Пора работать, выходить в люди.

Поезд привёз на станцию Удельная, что в восемнадцати километрах от Петербурга. Ваню с рук на руки передали хозяйке кондитерской мастерской. На него, так же, как  и на всех других «выпускников» приюта, уже давно был заключён четырехлетний договор.

Другие попали в парикмахерскую, в сапожную мастерскую, в булочную лавку. А Ване суждено было стать кондитером. За четыре года, которые он должен был отработать на хозяина, ему не положено получать жалование. По контракту хозяин кормит и одевает, а в конце срока выдаёт 50 рублей денег, дюжину белья и костюм. Так называемую «тройку»: брюки, жилет и пиджак.  Хочешь, оставайся у него работать. Нет – иди на другие предприятия, к другому хозяину.

Вот как началось для Вани знакомство с кондитерской мастерской. Хозяйка – добродушная на вид, маленькая и круглая, как пышка, женщина, привела мальчика в цех готовой, как сейчас бы сказали, продукции.

- Вот тебе передник, колпак,-  сказала она.

Держа в руках своё новое обмундирование, Ваня вовсю бегал глазами по полкам, где сияя разноцветным кремом лежали пирожные, торты, печенье, слоёнки, пряники…

Хозяйка, конечно, заметила это и улыбнулась:

- Ешь, ешь, мальчик.

Ваня стоял, поражённый всем увиденным. Снились ли ему когда-либо подобные сладости?! Он в нерешительности замялся.

- Да не стесняйся же, - продолжала хозяйка.

Тогда Ваня выбрал самое лакомое, как ему показалось, пирожное. Как он узнал позже, называлось это пирожное «пушкин». Откусил кусочек – и уже нетерпеливо захотелось ещё и ещё глотать эту мягкую желтоватую и пористую массу. И от этой своей страсти, и в то же время боязни показаться невежливым, засмущался ещё больше.

Хозяйка, увидев его смущение, отвернулась, а потом и вовсе вышла, затворив за собой дверь. И тогда началось настоящее пиршество.  …После шестого, с трудом проглоченного лакомства, у Вани в глазах поплыли круги. Потом какой-то комок подступил к горлу и началась невыносимая тошнота. После этого он очень долгое время не мог без отвращения глядеть на сладости.

Не мог тогда знать Ваня, что хозяйка с заранее намеченной целью накормила его, как говорится, от пуза. Такое испытание, отбивающее вкус к пирожным, ждало каждого новичка. И потом, работая в цехах, Ваня без удивления читал на лицах рабочих равнодушие к сладостям.

На другой день Ваня получил своё первое рабочее звание – ученик кондитера. В цехе неожиданно для себя он встретил старых знакомых – бывших приютских ребят. Его встретили три смеющихся, измазанных в саже лица:

- Эгей! Кто пришёл! Здорово, Ванька!

Это были его товарищи, выпустившиеся из приюта три, два и год назад. Теперь они все были учениками соответственно четвёртого, третьего и второго года обучения. Ваня – самый младший по «званию» - ученик первого года. Салага. И доставалось ему больше всех.

Мастерская купца Маркова была небольшой – около пятидесяти рабочих. Управляли ею непосредственно жена хозяина и две взрослых дочери-гимназистки: они стояли у кассы в магазинчике рядом с мастерской, сбывали продукцию.

Ваня вместе с другими учениками и рабочими жил в тесном общежитии на втором этаже мастерской. В шесть утра торопливо сбегал с лестницы вниз и начинал свою работу.

Маленький, весь измазанный в липком сахаре и креме, чёрный от ставшей такой противной сладкой подгорелой массы, в жаре и пыли, он стоял в закутке цеха и чистил подносы. Вначале скребком, потом влажной тряпкой, потом тряпкой, смоченной в топлёном масле. Этим должен весь первый год заниматься ученик-новичок. За смену, продолжавшуюся 11-12 часов, нужно было вычистить пятьсот подносов. Работал дотемна, даже в летние «белые ночи». Но ещё тяжелей было работать в ночную смену.

Изнуряющая работа. А вместе с ней – издевательства мастеров и своего же брата – рабочих.
- Ванька, поди сюда. Сейчас пойдёшь в аптеку.

- Зачем?

- Купишь жареных гвоздей.  Ну-ну, не разговаривай. Делай, что говорят и живей. Ну, быстро.

И вдогонку, вслед за подзатыльником:

- Полфунта жареных гвоздей, понял?

Мальчик бежал, ещё не поняв точно: шутит дядя или всё же говорит всерьёз. И как тут не побежишь. Взвоешь от обиды, а делать нечего. И постепенно в душу маленького рабочего входит чёрствость. Обыденными становятся горькие обиды и издевательства друг над другом. Но проходит время – и тебя уже не посылают за жареными гвоздями. Однако сам нет-нет да и почувствуешь в себе струнку злобы и начинаешь обращаться с другими новичками, как тот рабочий, излюбленной шуткой которого было посылать в аптеку за жареными гвоздями…

Месяцы утомительного труда сменялись два раза в году праздниками. В пасху и рождество в мастерской проводился свой особый ритуал.

В зале собирались принаряженные рабочие в белых рубахах навыпуск, подвязанных красным кушаком, в начищенных чёрных сапогах гармошкой. Усаживались за столом, неторопливо вели свои разговоры. Ждали хозяина.

Ученики толпились возле дверей, бегали по коридору в приподнятом настроении, заглядывали в залу. На них цыкали, они исчезали, но спустя некоторое время их белые вихрастые головы снова появлялись в дверях.

Наконец приходит хозяин. Разговоры стихают. Он степенно идёт к накрытому столу, Добродушно улыбаясь, приветствует рабочих:

- Здравствуйте, братцы.

- Здравствуйте, Георгий Маркович!

- С праздником христианским вас, - говорил Марков.

- Спасибо. И Вас с праздником, Георгий Маркович.

Разливали хлебную водку и, крякая от удовольствия, выпивали. После этого начиналась самая приятная церемония. Хозяин доставал толстый, из змеиной кожи бумажник и начинал одаривать рабочих.

- Иван Иваныч! Благодарю тебя за работу. Получай двадцать пять рублей.

Иван Иваныч кланялся, благодарил, принимая огромные по тому времени деньги.

Затем следовало одаривание менее опытных работников.

- Пётр Василич! Хорошо ты у меня работал. Молодцом! Получай двадцатку.

Ещё несколько человек получали по двадцать рублей, низко кланялись и клали в карман нечасто попадавшие туда красные купюры.

У Маркова была своя система поощрения за труд. Рабочие, проработавшие у него больше трёх лет, получали в праздник вознаграждение по 15 рублей каждый. Более молодые, но старательные премировались десяткой.

После того, как одаривание заканчивалось, выпивали по второй. У рабочих начали появляться блёстки  в глазах. Громче становились разговоры. А повеселевший хозяин уже звал к столу нетерпеливо вертевшихся у двери  учеников. Вот когда наступал их черёд. Для тех, кто  не получал за работу ни копейки, кто нещадно эксплуатировался всеми: от хозяина до мастера.

- Колька! – громко вызывался самый старший. – Четвёртый год ты здесь в учениках. Последний год! Скоро станешь рабочим, будешь получать жалованье, вот как они. – Хозяин показывал на рабочих. А сейчас получай шесть рублей в честь праздника.

- Спасибо, Георгий Маркович! – отвечал Колька.

По четыре рубля получал ученик третьего года обучения, по три – второго года. А Ванька Уконин впервые получил неслыханное богатство – два рубля!

Затем хозяин выпивал с рабочими по третьей и уходил, поглаживая по головам попавшихся навстречу учеников. Остановился возле Вани:

- Мальчик, - выдавил он надтреснутым голосом. – Ты счастливец. Да, ты попал ко мне. Уважай это.

А Ваня вспомнил гору чёрных от сажи подносов и будто ощутив наяву неприятную ломоту в руках и ногах, отвёл глаза.

После ухода хозяина начинался настоящий сабантуй. За третьей, конечно, следовала четвёртая, пятая…

И вот уже Иван Иваныч достаёт два погнутых пятака и посылает за водкой кого-нибудь из рабочих, кто помоложе. Ученики к этому времени уже успели удрать.

Неделю, а то и две продолжалась, пока не опустели карманы, эта попойка.

Возвращались рабочие на свои места хмурыми, с синяками на опухших  лицах, вновь принимаясь за  каторжный труд.

Последняя встреча с детством

Как-то в пасху, разнеся по домам петербургских богачей пасхальные куличи, и получив в общей сложности около рубля чаевых да три рубля от хозяина, Ваня решил навестить свою сестру Анку, с которой не виделся несколько лет. Идти до неё надо было восемь километров. Давно хотелось ему повидать сестру. Как она там?

… Сегодня праздничный день и хозяйка, против обыкновения, не подгоняла  бичом, находившимся у неё под передником,  неповоротливых учеников.

Бич у неё был длинный и тонкий. Свистит, когда начнёт им размахивать. Ученики-мальчишки в конце концов приспособились и к этой хозяйской привычке. Едва только вздумает хозяйка размахнуться, ловко ухватятся за бечевку, вырвут  из её рук и  в печку.

- Ах ты негодник! – только и успеет вскрикнуть хозяйка и на следующий день покупает новый бич.

Менять бичи приходилось довольно часто. И снова свист бича раздаётся в цехе.

Но сегодня пасха и хозяйка выглядит подобревшей. Работали до обеда. А потом уже, после церемонии одаривания, решил поехать к сестре. Жила она у одних господ в няньках.

Идти далеко. А на дворе влажный ветер и холод. «Не взять ли извозчика?», - подумал Ваня. И тут мимо него на лихих лошадях застучала по мостовой пролётка. Подражая взрослым, Ваня зычно крикнул:

- Эй, извозчик!

- Что тебе, мальчик? – спросил подъехавший бородатый мужик.

- Вези!

- Куда, говоришь? – переспросил извозчик. А узнав, продолжил:

- Ох, далеко, далеко…  

И загнул цену:

- Восемьдесят копеек.

Ваня словно остолбенел. Постояв, резко махнул рукой:

- Нет, не надо, не поеду! – и быстро зашагал вперёд.

- Стой, стой, - закричал извозчик, догоняя его на лошадях. – Шестьдесят копеек.

 Ваня продолжал идти, не сбавляя шага.

- Ну, полтинник, мил-человек, полтинничек всего лишь.

Ваня обернулся, крикнул:

- Нет-нет, дорого.

Столковались на тридцати копейках. Лихие кони бешено понесли Ваню по пасмурному Петербургу. В пролётке тепло. Только дробный стук колёс клонил в сон…

- Тпррр, приехали.

Вот он, хозяйский особняк. Ещё за дверью Ваня услышал детский плач и крик. Войдя, увидел сестру, хлопочущую возле двух близнецов в коляске.

- Ваня?!

Сестрёнка узнала его не сразу. Долго вглядывалась в повзрослевшего брата после стольких лет разлуки. И сама она уже не  маленькая девочка, а 12-летняя «барышня». Ваня привёз сестре гостинцы, сладости.

Пришли хозяева и пригласили чай пить. Натянутая это была встреча. Ваня не узнавал сестру. Помнил её такой шаловливой егозой, а тут… То ли уже поотвыкли друг от друга, то ли сказались на характере годы, проведённые в няньках у господ, но разговор почему-то не клеился.

- Как живёшь, Аня?

- Хорошо живу, Ваня.

- А что бы ей тут плохо было,- вмешивались в разговор хозяева. – Слава богу, не обижаем и работа не тяжёлая.

- А я в мастерской. Тоже хорошо мне. Сладости кругом…

Не жаловаться же в самом деле сестре, да ещё при хозяевах.

…Пробегут годы, прежде чем Иван снова увидит сестру. Это случится в 21-м году, во время голода в Поволжье. Аня по-прежнему будет в няньках, но жить уже будет со своими хозяевами в Саратовской области. Она станет восемнадцатилетней красавицей, у неё появится на примете парень, за которого позже выйдет замуж. А следующая встреча с сестрой произойдёт у Ивана Даниловича ещё через тридцать восемь лет. На сей раз в Баку. У сестры уже будут взрослые дочери и внуки.

…Назад Ваня поехал на трамвае. Долго и медленно блуждал он по переулочкам. Грустно было ему от смутного неведомого предчувствия. В последние дни в мастерской появились какие-то новые рабочие. Они и внешне, и поведением отличались от других. Не участвовали в гулянках. Иногда сходились вместе по двое-трое и о чём-то тихо разговаривали. В их глазах словно сияли жаркие огоньки – предвестники каких-то новых событий. В воздухе зазвучало  незнакомое и странное слово – большевики. Шёл февраль семнадцатого…

Начало дней, потрясших мир

Это пришло, как вихрь музыки, как грозный марш необычайной силы. То, о чём позднее будет написано сотни томов, Ваня увидел своими глазами и запомнил на всю жизнь. Революционный Петроград забастовал. 18 февраля началась забастовка путиловских рабочих. 23 февраля на Выборгской стороне забастовали рабочие крупных предприятий. Движение стремительно нарастало. 24 февраля в Петрограде бастовало 200 тысяч рабочих.

И в мастерской купца Маркова большевики подняли бунт. С плакатами «Долой царя!», «Хлеба!», «Мира!» рабочие вышли на улицу. На Невском проспекте полиция и офицеры из пулемётов начали стрелять в демонстрантов. Но на сторону рабочих начали переходить солдаты. С боем монолитная людская масса захватила военный арсенал. В руках рабочих появились винтовки.

Мастерская Маркова перестала существовать. Хозяева удрали неизвестно куда, а рабочие разгромили помещение и раздали городской бедноте муку и другие продукты.

- Ванька! Новая жизнь настала! – хлопал дружески по плечу мальчишку тот самый рабочий,  посылавший его когда-то в аптеку за жареными гвоздями.

Живительная волна революции будто смыла с него всю наносную злобу, сняла с его лица отпечаток безысходной судьбы пролетария, поселила в душе надежду на большие перемены. Вместе с ним и другими рабочими они ходили по улицам, почуяв вкус свободы и ненависть к своим вековым угнетателям. Эта ненависть порой выливалась в стихийные, ненужные и бессмысленные выходки. Они шли по Литейному проспекту, на котором находились большие магазины с огромными стеклянными витринами и не могли отказать себе в удовольствии услышать звон разбитого стекла от брошенного ими булыжника. Потом они вливались  в такую же  стихийную массу народа и шли громить полицейские участки, связывали полицейских. Эта революционная стихия воплотилась позднее в искусстве в известную скульптуру рабочего, вырывающего булыжник из земли. Именно во время этих событий Ленин, находясь в Швейцарии, написал свои знаменитые «Письма издалека». Только при умелом руководстве партии большевиков стала реальной победа социалистической революции.

Февральская революция, свергнувшая царизм, не решила самых насущных чаяний народа: о земле, о мире, о хлебе… В стране установилось двоевластие.

Третье Июля

Кончилась первая, такая многообещающая суматоха. Лозунги буржуазии о свободе оказались иллюзорными. Россия осталась без Царя, но шла тем же путём несправедливости и эксплуатации. В планах большевиков созревал поворот страны к свету подлинной свободы, равенству и справедливости.

После первой эйфории и воодушевления начиналось медленное отрезвление.

Нужно было где-то устраиваться на работу. А куда? Мастерская Маркова прекратила своё существование.

Ваня едет на свою родную Выборгскую сторону. Там находился моторный завод шведской компании Струк-Экваль. После Февральской революции компания  разбежалась, а на завод был назначен временный управляющий.

А жил Ваня в Лесном. Так называлось местечко рядом с политехническим институтом, который стоит в Ленинграде на том же месте до сего времени…

Здесь он снимал койку, как и другие рабочие в этом квартале. Ночь коротка, а весь день тяжёлая работа с механизмами.

В революционный Петроград пришло влажное лето. Наступило Третье Июля.

На улицы вышли полмиллиона трудящихся. Был в рядах демонстрантов и Ваня Уконин.

Они уже вышли на Невский. Впереди показался блестящий шпиль адмиралтейства, когда грянули выстрелы. Пулемётные и ружейные очереди раздавались в разных частях  города – на углу Невского и Садовой, на Литейном проспекте, близ инженерного замка. На проходящие колонны нападали казаки, нещадно лупили нагайками. Улицы Петрограда были обильно политы кровью рабочих и солдат.

Ваня видел, как падали рядом с ним его товарищи, оставляя кровь на мостовых. Сам он вместе с другими демонстрантами скрылся под горбатым Аничковым мостом через Неву. Здесь затаились человек двести и сюда боялись показываться казаки. Многие рабочие были вооружены. Дожидались темноты, тихо переговаривались между собой, делились впечатлениями от речи Ленина, произнесённой им в этот день с балкона дворца Кшесинской, куда подошли демонстранты. Владимир Ильич призвал народ к выдержке, стойкости и бдительности. Партия большевиков не позволила врагу втянуть массы в преждевременное решительное столкновение. Но народ продемонстрировал в эти дни свою сплочённость и стойкость. Пятнадцатилетний подросток-рабочий Ваня Уконин почувствовал себя в Июльских событиях сознательной частицей этой монолитной массы.

Петроградские гавроши

Я помню город Петроград
В семнадцатом году -
Бежит матрос, бежит солдат,
Стреляет на ходу.

(Сергей Михалков)

Иван Данилович не только помнит…  В ночь с 24 на 25 октября он не спал. Исторический выстрел с «Авроры» разбудил, образно говоря, всё человечество.

Их было несколько друзей – подростков-рабочих со станции Удельная. В этом районе Петрограда они знали буквально всё и везде они были неуловимы.

Октябрьское зарево охватило столицу. Стрельба и вдохновенные крики побеждающего пролетариата слышались отовсюду. Радостное волнение, желание помочь революции всем, чем можно, вселилось в души ребят. Они не чувствовали под собой ног. Скажи им в то время грудью закрыть пулемет врага и они бесстрашно и самоотверженно сделают это. Должно быть, парижские гавроши, сражавшиеся на баррикадах французской революции, эти маленькие коммунары, были такими же…

- Братцы, городовой Михеич где находится? – двое матросов, перекрещённые пулемётными лентами, подошли к мальчишкам.

- Этот гад вон в том квартале. Сколько же людей пострадало из-за него! Идёмте.

Иван с товарищами шёл впереди, красноармейцы следом. За углом завязалась перестрелка с юнкерами.

- Братцы, в сторону, - успел крикнуть мальчишкам матрос.

А сам упал, сражённый в самое сердце. Его товарищ сразил коротким выстрелом бежавшего навстречу врага. А третьего метким ударом камня в голову ранил сам Иван.

Эту ночь не забудут потомки,
Это время не смоют года.
Гром «Авроры» рассеял потёмки
Навсегда, навсегда, навсегда.

(Примечание. Это четверостишие, кажется, мне принадлежит. За давностью лет я его забыл. Для верности поискал автора в Яндексе – не нашёл. – Б. К., июнь 2018).

До утра петроградские гавроши водили солдат и матросов в логово врагов революции – городовых, приставов, околоточных…

Новое время

Завод шведской компании Струк-Экваль был национализирован. Решено было в связи с надвигающейся интервенцией эвакуировать его в Москву. Начали разбирать для перевозки станки, оборудование.

А в стране наступило время  политики военного коммунизма. Трудное время. Рабочие получали в день в своей столовой пайку хлеба – 200 грамм. Своими глазами Иван видел, как здоровые, сильные люди падали на улицах от голода. И всё-таки работали. Самозабвенно работали на революцию. Введённая для крестьян продразвёрстка помогала выдерживать им голод. Ленин об этом так писал: «Она (эта политика) выполнила своё историческое задание: спасла пролетарскую революцию в разорённой и отсталой стране».

Хлеба не хватало, а взамен ему было много селёдки. В рабочей столовой только и разговоров о ней да «солёных» шуток. Оптимистическая вера не покидала пролетариев.

Зима 1918 года. Лютый голод. На заводе решили послать делегацию из десяти человек, чтобы поездить по деревням и пособирать на обмен для рабочих продукты. В эту делегацию попал и Иван.

Неутомима человеческая мысль. Неистребима жажда жизни. Рабочие приспособились делать из гильз зажигалки. Насобирали последние обутки и одежду: телогрейки, ватники, тужурки, сапоги, носки, чулки… Кто мог, принёс керосин и свечи.

Поздно вечером поезд со специальным вагоном, выделенным для делегации, отошёл от Петрограда и взял путь в Тверскую губернию. У кого-то оказалась гармонь, которая помогла скоротать несколько дней в дороге. Но не томные городские романсы тех лет пели они. Им сопутствовала революционная вдохновенная песня:

Наш паровоз, вперёд лети,
В коммуне – остановка.
Иного нет у нас пути,
В руках у нас винтовка.

Поезд остановился возле станции Вышний Волочёк.

- Слезаем, братцы,- крикнул старший группы, пожилой рыжеусый рабочий.

Наняли подводу и пошли по деревням, по хатам. Тряпки выменивали на картофель, изредка получали взамен ржаную муку и гречку.

Всё-таки вагон мёрзлой картошки привезли в Петроград. Каждому рабочему привезли по пуду картошки. Жить стало легче.

«Революция в опасности!»

Утром, 12 апреля на заводе чувствовалось какое-то общее возбуждение и взволнованность. Из рук в руки переходил свежий номер «Петроградской правды» с письмом Ленина о помощи восточному фронту.

«Сегодня, - говорилось в письме, - взят Колчаком Воткинский завод, гибнет Бугульма…

Опасность грозная.

…Мы просим питерских рабочих поставить на ноги всё, мобилизовать все силы на помощь Восточному фронту.

…Я уверен, товарищи, что питерские рабочие покажут пример всей России.

С коммунистическим приветом
Ленин».

Питерские рабочие не подвели. Мощной стихией возник митинг на заводе, где работал Иван Уконин,  Началась запись в добровольческие отряды. Снова, как и полтора года назад, во время Октябрьских событий, заколотилось в груди сердце Ивана.

Собрание решило: завод временно закрыть, всем – на фронт!

Ушли все, кто мог. Остались женщины да те мастера, которым дирекция не разрешила уходить: они нужны были заводу.

Семнадцатилетний Иван приехал на Выборгскую сторону. Там находился сборный пункт. Уполномоченный комиссар скептически взглянул на худощавого мальчишку.

По виду совсем пацан…

- Сколько лет? – спросил комиссар.

Иван прибавил год.

- Ну что ж…

Комиссар задумался.

- Готов защищать нашу с тобой власть?

- Жизнь за неё отдам, - с жаром воскликнул Иван.

Комиссар перестал улыбаться. Серьёзно и сухо сказал:

- Пиши заявление. Документы давай сюда…

На другой день Иван был зачислен в Красную армию.

Защищая Питер

Иван поехал на Большую Спасскую, где помещался штаб артиллерийского дивизиона. Именно к артиллеристам направил его уполномоченный комиссар.

Николай Васильевич Хазов, комиссар дивизиона, только спросил:

- Грамотный?

- Немного, - скромно ответствовал Иван.

- Давай в первую батарею. Там нужны телефонисты.

Командир дивизиона Мацкий не возражал.

Батарея стояла на станции Всеволжская, километрах в тридцати от Питера.

Встретил Ивана командир батареи Журавлёв.

- Тебя нужно обмундировать, - сказал он и задумался.

Командир позвал усатого армейского интенданта. Попросил:

- Найди, Фёдорыч, для Уконина что-нибудь.

Фёдорыч покачал головой:

- Что придумать для тебя?.. Складские запасы на исходе… Ну пойдём, что-нибудь подберём.

Иван получил большие истоптанные ботинки и довольно новую, почти не ношенную, как сказал Фёдорыч, рубаху военного покроя, которая была, правда, на него чуть великовата.

… Ночь темна, хоть выколи глаза. Шорохи падающих осенних листьев можно принять за манёвр осторожно крадущегося врага. Где-то дробно строчит пулемёт. В лесах рыскают белобандиты и отщепенцы армии – «зелёные». С телефонным аппаратом ступает по лесу Иван.

Отмотал триста метров кабеля. Остановился. Подключил аппарат.

- Алло, как слышите? Как слышите? Хорошо? Иду дальше.

Пятьсот метров.

- Как слышимость? Есть? Пошёл дальше.

Восемьсот метров. Аппарат молчит, как пробка. Нужно идти назад. Вот он, обрыв. Связь отрезана врагом. Быть может, он здесь, рядом, наблюдает из-за тёмного куста? Иван осторожно гладит спуск. Враг не уйдёт живым. Как тот юнкер в семнадцатом…

Жили красноармейцы по частным квартирам у железнодорожников, помогавших разгрому белогвардейцев и бдительно охранявших железнодорожные переезды, мосты. Это был тот же фронт, суровый и не менее важный. Совсем рядом – финская граница. И не редкостью были набеги белофиннов с той стороны.

В 20-м году Ивана переселили в избу, где жил комиссар Хазов и секретарь партбюро дивизиона Соколов, который выполнял обязанности связного комиссара.

Соколов, убеждённый коммунист, по возрасту не намного старше Ивана, особенно запомнился восемнадцатилетнему красноармейцу. Вместе с Соколовым Иван хлебал щи из одного котелка, вместе делили они скудный солдатский паёк. У Соколова всегда сиял в глазах огонёк решимости и убеждённости в ленинских идеях. Он мог увлечённо, страстно рассказывать и мечтать о будущем, хорошо знал многие выступления и работы вождя пролетариата.

Николай Васильевич Хазов иногда перебивал благородный пыл Соколова и с большим сожалением говорил:

- В армии ещё много трудностей. Командиры в основном из старых офицерских кадров, перешедших на нашу сторону. У них боевой опыт, но они, порой, беспринципны. А в наших условиях это грозит гибелью. Конечно, при них есть наши – это комиссары, без подписи которых не  может быть отдан ни один приказ. Но нам вот так, позарез нужны новые, свои военные кадры.

Хазов решительно резал рукой воздух, подбирая слова к своему жаркому монологу.

- Вот ты, Иван, молодой, продолжал он. – Тебе бы учиться по-настоящему овладевать военной наукой. Грамотишка ведь у тебя есть. Главное – ты коренной пролетарий, на своей шкуре познал гнёт проклятых капиталистов.

Тут он светлел:

- Но они не вернутся. Никогда не вернутся больше на Российскую землю.

Слова Хазова о военной учёбе не были пустыми. Он добился, чтобы Ивана и вместе с ним другого молодого парня – Геннадия Николаева отправили в школу красных командиров. Видимо, не раз с такой же страстью убеждал он в необходимости военной учёбы питерских красноармейских командиров.

Великие будни Смольного

Называлась она 2-я дневная школа и помещалась на огромной овальной формы территории Смольного на Неве, измеряемой сотней тысяч квадратных метров. Раньше здесь был институт благородных девиц, а в Октябрьские дни Смольный стал штабом революции. Здесь в двадцатых годах размещалась школа краскомов, в которой размещалось не меньше восьмисот человек.

К концу подходила гражданская война. Курсанты постигали военное дело в теории и на практике: они одновременно с учёбой несли караульную службу Смольного. Ведь здесь, помимо школы размещался штаб Коминтерна, Петроградский губернский исполком рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, Правительство молодой Советской республики (до самой эвакуации в Москву).

Долгий час по стойке смирно, не шелохнувшись, несёшь караул. Короткая команда. Чёткая смена караула.

…Глубокая ночь. Иван Уконин стоит на страже на паперти у главного входа величественного собора, расположенного в центре Смольного. Иван вспоминает, как он с товарищами по заданию ездил по храмам изымать награбленное у народа добро.

Служители культа грозились: придёт на вас погибель, вражьи сыны! Но под давлением армейцев им ничего не оставалось делать, как сдать государству золотые ризы, драгоценные кресты, иконы и другие предметы. Теперь их свезли в собор Смольного и они надёжно охранялись. Иван стоит у главного входа. А рядом с ним в секрете, о котором даже ему неизвестно, упрятаны в засаде двое бойцов.

Внезапно Ивана ослепило ярким светом. Два грузовика, тихо  подкравшиеся к собору, направили на него свет своих фар. Иван вскинул винтовку. Вот-вот затрещат выстрелы. И вдруг завыла сирена. Это бойцы из секрета включили сигнал тревоги. Тёмные фигурки возле машин заметались. Бешено взвыли моторы. Застучал пулемёт. Враги были схвачены. Наутро Иван видел, как их вели – человек пятнадцать угрюмых и злых белобандитов.

Всему караулу, в том числе и Ивану, защищавшему главный вход, а также дежурной роте была объявлена благодарность коменданта Смольного.

Кронштадтский мятеж

История сообщает:

«…Потерпев поражение в открытом вооружённом нападении на Советскую Россию, иностранные империалисты сделали ставку на организацию внутри страны контрреволюционных мятежей. Таким мятежом был кронштадтский. Мятежники насчитывали свыше 10 тысяч человек, располагали 68 пулемётами и 135 орудиями. Ночью 17 марта со стороны Ораниенбаума и Сестрорецка началось наступление нашей пехоты».

Иван наступал со стороны Сестрорецка. Отряды Смольного приехали туда к вечеру. Тёплый вечер. Как проклинали его бойцы! Лёд на Финском заливе начинал таять. Ещё несколько дней и весенние лучи растопят его. Медлить было нельзя. Был получен приказ Совнаркома за подписью Ленина: мятежный Кронштадт должен быть взят нашими частями.

На помощь бойцам прибыла делегация X съезда РКП(б) из трёхсот человек во главе с К.Е. Ворошиловым. Так решил съезд.

В полном вооружении с деревянными лестницами для опоры на тающем мосту красноармейцы пошли в наступление. Заухали тяжёлые орудия со стороны противника. Лёд закачался, поплыл под ногами.

Рядом разорвался снаряд. Столб  льдинок поднялся высоко вверх. Увесистый кусок льда полетел прямо на Ивана, ударил в бок, свалил с ног. Лёд провалился и в тело сразу же впились тонкие, студеные до изнеможения иголки. Смерть была рядом, но на помощь Ивану бросились его товарищи.

Крепкий матрос, по возрасту раза в два старше Ивана, крикнул:

- Держись, браток. Сам ловко прополз по деревянной лестнице, протянул руку. Красные курсанты вновь кинулись атаковать форты. А незнакомый матрос потерялся в рядах атакующих.

Может, жив он сейчас, а может погиб в этой кровавой схватке. Кто знает…

Кронштадтская крепость была взята штурмом красных частей.

Ещё не были поэтом Эдуардом Багрицким написаны замечательные строки:

Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадтский лёд…

А если бы были, то Иван мог бы сказать: «Написано обо мне»…

Мятежники к утру вывесили белые флаги, но три дня ещё длились уличные бои. Стреляли с чердаков, с колоколен.

К вечеру красноармейцы собрались в казарме, задымили самокрутками. Вспоминали боевых товарищей. Многие положили головы в Кронштадте. Из боёв не вернулась треть красных курсантов. Тяжело было думать об этом, но тем больше росла ярость против врагов революции и любовь к Советской отчизне.

До самого мая 1921 года курсанты находились в Кронштадте, несли караульную службу, вылавливали остатки банд мятежников, а потом опять возвратились в Смольный. Правительство эвакуировалось уже в Москву, но в Смольном оставались ещё некоторые партийные и советские учреждения. Снова начались учебные занятия в школе красных командиров. Но многих уже не вызывал командир на утренней перекличке…

(Окончание следует)