Начало романа-дневника

Предыдущая часть, глава 43

1965,
апрель-май

Скрывая улыбку, я глядел, как  она подносит стакан ко рту и пьёт маленькими глотками, словно это лимонад. Я сразу выпил свой стакан вина  большими глотками. И спросил:
- Как ты можешь пить такими глоточками? Разве приятно?

(Под этой строкой в моём  рукописном, "доинтернетовском" дневнике, "выложены" два  "комментария". Карандашом: "Да дело не в этом". И ответ ручкой, моим почерком: "Так я знаю, что не в этом!!! - 66 г.").

Она пожала плечами. Безразлично сказала:
- Ничего...
Потарабанили немного на фоно что-то из лёгкого жанра и...
Вторую она не хотела пить. Я уговорил, отлив часть вина из её стакана  себе. 
Мы выпили. 
Она опьянела. Скорее не от вина, а от сознания, что пила. 
По крайней мере, сам я чувствовал себя так,  будто и вовсе не пил. Слишком мало для меня было выпито...  
Возможно с непривычки, и всё-таки девочка, но на неё вино стало оказывать заметное действие. Она пыталась объяснить, что не управляет собой, так как  совсем опьянела:
...- Я не знаю, что я делаю. Вот я всё понимаю, а делаю глупости; то, что я делаю, не подчиняется разуму! Ты правда хотел напоить меня?!

Это любовь?

Я убеждал её, что она совсем трезвая, предлагал пройти по половице.
Я встал напротив. Она ровным шагом проделала свой путь почти до конца, но возле меня потеряла равновесие и упала в мои объятья. Мы прильнули друг к другу. Её губы тянулись к моим и не хотели отрываться от них.
- Я не хочу быть здесь, - сказала она, положив мне руки на плечи. - Пойдём куда-нибудь.
Я предусмотрительно закинул пустую бутылку за фоно и спрятал под крышкой стаканы. Хохма!
Мы вышли. И заговорили тут же. Впервые так много говорила она, а я только кивал головой.
Подголоски моих реплик гармонично вторили звуку её голоса. 
Впервые я почувствовал между нами человеческий, гармонический союз сердец. Меня приближали  к ней всё более сильные чувства. Ничего не спрашивая, она шла за мной и могла бы в эту ночь уйти на край света.
Мы вышли на какую-то улочку в сельской местности, каких много на Большом Острове, и уселись на валявшие ещё с прошлогоднего лета брёвна. Сквозь поцелуи мы говорили друг другу очень нежные слова:
- Я хочу быть с тобой.
Она:
- Я тоже. 
И тихонько и смущённо смеясь, сказала:
- Я хочу тебя целовать...
И опять страстные поцелуи и объятья, когда затуманен мозг и не знаешь, что делают руки.
- А завтра? - спрашивал я, - когда ты выйдешь из опьянения, - так же вот будет?
- Я хочу, чтоб было так... 
Часа в два мы вернулись в общежитие. Она не хотела туда идти, но становилось всё холодней и холодней (это - Забайкалье, днём 20⁰, а ночью 5⁰).
- Я тоже не хочу, Люда, но видишь, ты уже дрожишь от холода...
Мы пришли часа в два. Дверь, к счастью, была ещё открыта. Мы простились в пустом полутёмном коридоре, на цыпочках пройдя по нему. Медленно отпуская руки,уходя и с любовью глядя друг на друга...

Новые ласки...  Невинные... Страстные

Для посторонних глаз всё было обычно, когда мы на следующий день пошли в кино. Но веяла в воздухе в отношениях  между нами после всего вчерашнего особая теплота. И, уверен, думали мы об одном и том же, когда сидя в фойе кинотеатра, слушали звучащую в репродукторе песню Цабадзе "Ты стоишь на том берегу"

"Ты стоишь на том берегу,
Подойти к тебе я не могу,
Я хочу тебя целовать...
Но поток я не в силах унять..."

(Это видео было удалено. Нашёл другое - в том же исполнении (Б.К., 31 июля 2017 - 10 июля 2019). 


 

(Примечание. Может, я неточно воспроизвёл текст песни, подзабыв его за полгода, прошедших между этим походом в кино и записью в тетради дневника. Или это была другая аудиозапись песни - в более "скромной", цензурированной или самоцензурированной  редакции текста. Сейчас я воспроизвёл  видео с записью 1963 года. В ней вторая строчка: "ПРЫГНУТЬ я к тебе не могу", а четвёртая: "Но мне губы твои не достать". Куда лучше, зримее, живее, экспрессивнее! Девушка готова к прыжку, чтобы достать губы любимого! Нет, это не наша советская девушка, а какая-то буржуазная голливудская звезда! - Б.К., июль 2016).

И придя в общежитие, мы сидели в пустой моей комнате (ребята куда-то ушли). А после поцелуев, незаметно для самих себя, уже лежали на моей кровати. Я целовал её грудь, гладил руками колени, ощущая продолговатую, округлую, прекрасную форму её ног. Она вздрагивала, когда я прикасался выше колена; знаю, здесь проходят чувствительные нервные волокна (опять эта материя!!). 

(На полях здесь запись моей рукой: "Каков подлец!!?- 77 г.)

В невинных и страстных порывах она не хотела отпускать меня. Уста шептали: "Что ты делаешь, не надо", а руки прижимали к себе, не пускали уйти..
Чувствую, что разжёг её. (Цвет[ков] (вырезано - Б.К., июль 2016) <...>  главное). А помнишь <...>  [говорила]  что ты бесчувственна и что мои порывы в тебе не вызывают чувств ответных?
Помимо порывов моей играющей крови, а они были неукротимо сильны, я наслаждался осознанием своей способности разжигать кровь у женщин.

(Запись на полях моей рукой: "О, боже! Это не я. Это такой стиль моего дневника, вернее, игра в такой стиль, а на самом деле...  игра в  мужское бахвальство. - 77 г.").

Но какая-то доля разума вдруг стала светиться  в её глазах и она проговорила испуганным шёпотом:
- Ой, кто-то идёт.
- Не бойся, дверь закрыта на ключ.
Но чувство страха уже пробудилось в ней:
- Нет, я так не могу!
Кто-то действительно проходил мимо нашей двери. Я подумал, не наши ли это ребята,? Если будут стучать, она тогда совсем будет в шоке.
Я сел на кровать. Топот ног затих. Нет, не в нашу комнату. . Прошёл мимо. 
Она уже встала, одела туфли, скинутые мной с её ног в порыве чувств, стала застёгиваться.
- Всю юбку помяла, - чуть недовольно и чуть улыбаясь, сказала она и пошла гладить помятую юбку.
А я узнал в этот день что-то новое в своих ощущениях, то, что до этого дня никогда не испытывал. Что же это? Не могу понять.
А... это, наверное, нежная кожа её прекрасных ног...  Да, это было впервые... 

(Запись на полях: "Дурак! Зачем столько и так писать! Да, это сейчас бы не стал. А тогда - впервые...  Все подробности важны. Для психологов - важен сам факт анализа и его способ. - 77 г.).

Вдоль по улице с оркестром...

1 МАЯ. С самого утра я был на ногах. Вместе с Верхотуровым и трубачём Серёжкой Комлевым мы поехали на Первую Читу к клубу ПВРЗ. Собрался оркестр. Я играл на альтушке (кажется, писал уже, что сам занимался с месяц на духовых). Верхотуров - на баритоне. Все остальные - ребятишки, которые ходят в кружок духового оркестра. Этот кружок ведёт в клубе Верхотуров.
Играли вначале перед заводом. Затем шли впереди цветущей праздничной колоны. Шли медленно и долго, часа четыре от Первой Читы до второй, то есть до Центральной площади Ленина и играли почти всё время с небольшими перерывами.
После демонстрации ребятишки получили (вырезана строчка на обратной стороне - Б.К., июль 2016) <...> а нам - по пятёрке. У меня немно-[го] к празднику совсем остался без [денег] <...> -хорошо!

Днём встретил Люду и испортилось настроение. Я хотел встречать праздник вместе, но её пригласили бывшие одноклассники и она не могла не пойти. Она сама была огорчена, и мы ходили с ней по праздничному улыбчивому городу и думали, что же делать, почему так нескладно получилось. По дороге встретил Юрку Макарова (из театра кукол). Давно не видел, обрадовался. У него никаких определённых планов на сегодняшний день не было.
Люда, остановившаяся поодаль,обрадовано подошла к нам:
- Ну вот, теперь ты не будешь скучать, я пошла...
Я с улыбкой кивнул головой и отпустил её.
Встреча с Юркой немного утешила меня. Хоть мы и не слишком большие друзья, но беседовать с ним, тем более за бутылкой и в праздник, мне было всегда приятно.
- Хорошая девчонка, - поглядел он Людмиле вслед. 
- У нас нескладно получилось, видишь, её уже пригласили...

(Продолжение следует)