Начало романа-дневника

Предыдущая часть

1965,
март

МАРТ

С мечтами о весне ("тепло будет, исчезнет зимняя дымка над городом от кочегарок, вновь оживится шумный парк и горсад") я листал старые газеты в библиотеке ("теплынь будет, Чита и её шумные людские потоки преобразятся").

"Ведь было такое и с вами
В лесную войдёшь благодать
И чувствуешь - мало словами,
Тут музыкой надо сказать!"

Как хорошо и верно сказано!
Вот продолжение этих стихов:

"И всё же отрада не в этом,
Чтоб петь, словно птица поёт,
А в том, чтоб зимою и летом
Всем сердцем стремиться в полёт.

Удачно закончив работу,
Предчувствуя день выходной,
Приятно, конечно, в субботу
Напиться прохлады лесной.

Почётно быть мастером дельным,
Но только об этом ли речь?
Скажите: вы многих сумели
Своим вдохновеньем зажечь?"

(Пётр Сынгаевский. "На боевом посту", № 228 от 27 сентября 1964 г.)

Нравятся его стихи. В них в кратком содержании - большой смысл, не во всех, конечно...

Вот ещё одно истинно весеннее стихотворение.

Я люблю

Я люблю - 
                                          и ничуть не меньше,
Под виском
                                      твой кудрявый снег,
Ты прости - 
                                       незнакомая женщина
Мне
                                        сегодня снилась
                                                                      во сне.
Ты же знаешь - 
у нас
                                  всё по-прежнему...
Это верно,
                   мне
                                          перед сном
В колокольчики
                                              синих подснежников
Позвонила весна
                                  под окном.

(К. Сидоров. "Комсомолец Забайкалья",
№ 63 от 31 мая 1963 г.)
__________

Весенний звон в "Ромашке"
 

Получил письмо от Цветкова:
- - - - -  - - - - - - - - - - - - - - - - - 

(Письмо не сохранилось. Далее нижняя четверть страницы оторвана. Продолжение - на обратной стороне листа. - Б.К., июль 2016).

...Изредка (это было не так часто, потому что в кафе ходит молодёжь, в основном, и студенты) нам заказывали что-нибудь сыграть. Давали 2-3 рубля. Цапкин забирал себе деньги и потом мы их "прокиривали". 
Каждый день (кроме среды) я был в "Ромашке" с 7 до 11 вечера и приходил кирным в общежитие почти каждый день.
Совсем пьяный я зашёл однажды на 3-й этаж в 11-ю комнату и развалился на Галькиной кровати (не лежал, сидел!). Её в эту минуту в комнате не было, но вскоре пришла. Ничего особенного я там не делал, но время, пока я был там и болтал что-то, - помню смутно.  Девчонки мне сказали, что уходя, я произнёс:
- До свидания, девочки, до свидания, одиннадцатая  комната.
- Да здравствует четырнадцатая - в ответ сказала мне Галя. 
Трезвым я потом объяснялся с Галей. Спрашивал, не сделал ли чего плохого, и просил прощения. 
Она сказала:
- Я не хочу быть всепрощающей добрячкой.
- Не знаю, зачем, Галя, что-то придумывать? Я ведь никаких дурных мыслей не имел.
- Да, ты развалился так нахально на кровати, мне пришлось вскочить.
- Разве? - удивился я.
"Не помню, чёрт возьми," - подумал про себя.
Она рассказала мне, что я был развязен, развалился на кровати. Потом меня потянуло куда-то в сторону и я повалился набок, где была Галя, так, что ей пришлось вскочить. 
- Может, для других это ничего не значит, может быть... Но я не думала, что ты такой. Извини, я пойду. Ты можешь приходить к нам в комнату, но только днём.
Она ушла.
Или я настолько стал равнодушным, или к Гальке у меня не проявлялось никаких чувств, но эта встреча меня нисколько не обеспокоила.  Только чуть-чуть захотелось выпить.
Вспомнил своё бесшабашное "розовое" состояние, когда шёл вчера из "Ромашки". Но всё-таки что-то было неприятное в душе, несмотря на всё... что-то такое, что заставило меня медленно, в тяжкой задумчивости,  идти по улице.
(Далее лист косо оборван, исчезло строчек двадцать, но несколько слов ещё можно  было прочесть. - Б.К., июль 2016).
<...>...и опять вернул[cя] <...> ...были там девчон[ки]... <...> ...далека. Они... <...>

На "ковре" у директора

(Начало разговора осталось на оторванной части предыдущего листа. - Б.К., июль 2016).

- ...влетворительно. И главное - специальность. Может быть тебе лучше самому забрать документы?
Я стоял, молчал. Возразить нечего. Всё верно. Он и так ко мне слишком мягко относится. Не знаю, почему, но между нами всегда хорошее взаимное расположение. Но директор есть директор и должен оставаться  директором.
- Я понимаю, Леонид Георгиевич...
Упросил его подождать до понедельника. В понедельник - спец. Как всё будет на спец, - так пусть и решает. 
Два дня я не кирял, хотя в "Ромашке" трудно избежать этой возможности. Занимался. В понедельник Олег увидел, что что-то стало получаться и слова директора на некоторое время заглохли.

Люда против  Гали

Я сидел в классе и перечитывал переписанные в свою  записную книжку Галины стихи, когда в класс вошла Люда З. Как-то давно мы уже с ней не виделись. Она вроде бы болела.
Сейчас зашла радостная. Вижу, что радуется встрече со мной. 
- Садись.
Она села. Я расспросил о её делах.
- Ну что дела, ничего, как всегда, да так...
Она увидела у меня в руках записную книжку со стихами и загорелась:
- Дай почитать. Ну дай...
Она просила совсем по-детски, нетерпеливо.
- А стихи ведь не мои.
- Ну всё равно дай... А чьи?
- Да одной девочки.
Она улыбнулась простодушной улыбкой. Я рассказал чуть-чуть о девочке, которой принадлежали эти стихи, т. е. о Гале.
Люде очень понравилось "на сонные ветви легла тишина". Но когда читала "только снежная даль", удивлённо воскликнула:
- Боже мой, в наше время такое писать! Неужели она не видит вокруг себя ничего хорошего?
- Ты понимаешь, - попытался я объяснить Люде, - это лежит в ней самой, в её характере. Она замкнулась, ушла в себя и самым главным ей представляются свои внутренние переживания. Вот хорошо, если у тебя такой жизнерадостный характер.
Мы улыбнулись друг другу. Я продолжал:
- А она всё детство совсем одна, в глухой тайге жила, а ты в детсаду с ребятишками резвилась, школа для тебя - твой родной дом, ты любишь туристские походы, задорный смех, школьную самодеятельность, весёлую пионерскую жизнь. Ведь правда: ты сама с таким увлечением рассказывала мне недавно, как ходила в поход со своими бывшими 11-классниками.
Люда кивнула головой.
- А вот Галя не такая.
- "Чтоб растаять, как утренний снег" - грустно, вдумываясь в каждое слово, произнесла Люда строчку стихов. А затем вся вспыхнула и громко сказала:
- Дела человека живут вечно! То есть человек в своих делах будет жить и после своей смерти, а она стремится уже сейчас "растаять, как утренний снег".
Я захотел поставить её на трезвую точку зрения:
- А сколько лет после нас проживут наши ничтожные дела? Ведь мы - простые смертные. Дела Ленина и его имя, допустим, будут жить миллионы лет. А чего ты хочешь от наших дел?

Путь в жизни

Она рассердилась на меня не на шутку и стала спорить с такой детской искренностью и простосердечным напором, что возразить что-либо было невозможно. Пришлось уговаривать:
- Ну не надо...  Ну успокойся...  Я ведь просто хотел, чтобы ты...  мне доказала обратное.
Она улыбнулась и сказала:
- Ты хитрый!

После этого разговора  у нас устанавливается всё более  тесная связь. Встречаясь в коридорах училища, мы не проходим мимо друг друга, а останавливаемся и подолгу разговариваем.. Однажды мы зашли с ней в класс и проговорили несколько часов до тех пор, пока мне не настало время идти на "халтуру" в "Ромашку". Я рассказал ей о своём последнем разговоре с директором.  Она внимательно слушала и приняла близко к сердцу
- Борька, зачем тебе это? Брось "Романтику", возьмись как следует за учёбу, - принялась она ласково уговаривать меня.
- И зачем ты пьёшь?
Я, конечно, поспорил с ней, что не пью, а выпиваю, но потом серьёзно сказал:
- Я ищу свой путь.
- Какой путь?
- Путь в жизни.
Я не знал и, наверное, не умел выразить в словах всё, что хотелось сказать. И как это сказать,  чтобы именно для неё было понятно? В какую форму облечь свои мысли? Я говорил в  общих,  слишком абстрактных выражениях. Говорил и одновременно сам стремился себя понять. Действительно, чего я ищу?

(Продолжение следует)