Начало романа-дневника

Предыдущая часть

1965,
февраль

В тетрадке у неё был стих об Италии:

Тебе я снова шлю привет
Страна полуденного солнца...

Я не была там, но чудится мне
Будто бы звёзды горят в вышине,
Будто волшебная эта страна
Музыкой сказочной силы полна.
Вот предо мной Паганини встаёт,
Скрипку волшебную в руки берёт.
Еле струны он коснётся смычком,
Всё замолкает, вникает кругом.
Дивные звуки повсюду слышны,
Музыка слышится в плеске волны.
Южное море, волнуясь, не спит,
Чайкою песня над морем парит.
Я уж покинула берег морской,
Плеска не слышу, волны голубой.
Дальше иду я по чудной земле,
Путь озаряют мне звёзды во мгле.
Тихой прохладою веет с небес,
Как околдованный шепчется лес.
Ропот листвы и небес красота -
Всё это было и сон и мечта.
Это Италия, это она -
Родина музыки, песен страна.

И было здесь одно пессимистическое, печально-томительное стихотворение.  Прекрасное и трагическое.

Только снежная даль,
Только грусть да печаль,
Только небо высокое, синее.
Только лес да река,
Только грусть да тоска,
Только сопки, покрытые инеем.
Выйду ль из дому,
Сосны высокие
Мрачным шумом
Встречают меня.
Только звуки родные, далёкие
До меня долетают, звеня.
Холод душу сковал одинокую,
О. как тяжек мне жизненный путь.
Вижу ясно уж тьму недалёкую,
Где смогу, наконец, отдохнуть.
Скоро ль сном суждено мне забыться,
Кануть в бездну, исчезнуть навек,
Чтоб уж более не пробудиться,
Чтоб растаять, как утренний снег!

И последний стих, который понравился мне более всех остальных своим страстным желанием, движением к свету.

На сонные ветви легла тишина,
Тиха из-за леса всходила луна.
Я видела дальние неба огни
И чудилось мне, будто пели они.
Их тихие хоры лились с высоты
Светлы и прозрачны, как детства мечты
И с ними кружась, их сияньем дыша,
Моя расцветала и пела душа.

А рядом в кромешную тьму погружён
Дремучего леса таинственный сон.
Здесь ужасы мнились,
Здесь было темно.
Не жди: между сосен не вспыхнет окно.

Мне стало вдруг холодно, страшно в лесу,
На зябком плече ощутила росу.
Тяжёлые ветки хлестали в лицо,
Сплетаясь вокруг в ледяное кольцо.
С тоской оглянулась: и вдруг замерла
И сразу как будто растаяла мгла - 
Сквозь тёмный узор неразбуженных туч
Хрустальной звезды я увидела луч.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - 
Поляны и рощи окутала мгла
И долго я веки сомкнуть не могла.
О, как я хотела бы
Чтобы всегда
Сквозь тёмные сосны
Сияла звезда!

Я увидел Галю под вечер

И принёс ей стихи и её дневник. Она, казалось, была смущена от того, что я уже читал и знаю её сокровенные мысли. Лицо её светилось изнутри каким-то ровным матовым светом.
Мы опять долго говорили и она рассказала мне "самый страшный случай, который был в её жизни" - так она сказала.
- Какой же случай? 
Она рассказала мне с теми значительными подробностями, каждая из которых словно удар для впечатлительного человека. Но я их сейчас не вспомню. Наверное, потому, что для меня они  были бы незначительными мелочами. 
А смысл таков. Ей был знаком один парень, который сказал ей: "Если бы все были такие, как вы, то не было бы таких, как я". Смысл этого предложения ясен. Действительно, не существовало бы  развратников, если бы девчонками не были терпимы грубость, плоские скабрезные шутки, тупой гогот.
Через несколько месяцев Галя увидела его (кажется, это было в зале, где проходил смотр школьной художественной самодеятельности). Галя пела на сцене. 
Девчонки спросили у парня:
- Ты знаешь эту девочку? - и показали на Галю.
- Нет, не знаю, - ответил он.
Она замолчала. Я хотел воскликнуть удивлённо: "И это всё?" Но удержался, оберегая  её чувства. 
Нельзя, ой как нельзя подвергать осмеянию или даже удивлению те чувства, которые были столь остры и значительны у другого человека. 
Она продолжала после молчания:
- Я не знаю, что со мной тогда сделалось. Я думала, что сойду с ума. Я вся была в каком-то полусознании. Два дня я ходила, ничего не понимая, не соображая, что происходит вокруг. Всё было словно в тумане. Потом немного отошла. Мне страшно вспоминать об этом дне и боюсь, как бы подобное не повторилось со мной. У меня бывает такое состояние...
Она замолчала, не в силах найти слов от трепетного волнения.
- Не вспоминай, - сказал я, - тебе тяжело... Ну и не надо думать об этих мрачных днях...  Не надо, Галя... Тебе нельзя быть такой впечатлительной. Приучайся, знаешь, более спокойно смотреть на вещи. В жизни такой быть нельзя...

Конец февраля. С крыш закапало днём. Но ничего. В марте ещё будут морозы, в апреле - ветры, а в мае - снег.

Позвонила весна под окном

Я просидел в комнате у Гали до 12 часов. Пробила полночь. Я сказал:
- Девчонки, глядите: весна уже.
- И вправду! - оживились они. 
Полночь пробила 1 марта.

(Продолжение следует)