Начало романа

Предыдущая часть

1964,
июль-август

Под не умолкающий Славкин (Вячеслава Дмитриевича) баян пионеры пели, танцевали. Славка закончил Волгоградское музучилище и по слуху мог мастерски сыграть что угодно. В половине десятого вечера младших пионеров отвели спать, а самые старшие остались ещё на час. Лицо баяниста - худое, со впалыми щеками, казалось при свете костра ещё более вытянутым. Он вообще выглядел старше своих 24-х лет. Девчонки просили его:
- Вячеслав Дмитриевич, сыграйте ещё!
И он играл твисты, буйно растягивая меха. Пионеры и пионерки тоже развеселились и начали входить в твистовый ритм, покачиваясь из стороны в сторону всё более широко и размерено, и всё быстрее, сосредоточенней. Впрочем, у каждого был свой стиль и у многих далеко не мягкий и не размеренный...  Петя танцевал танго со старшими пионерками. Я тоже танцевал с девчонками, почти своими ровесницами. 
Наконец, объявлен последний вальс. Все наши воспитанники отправились спать, а "воспитатели" (исключая начальника лагеря и старшую пионервожатую) направились в столовую отмечать открытие лагеря "по-своему". Там уже стояли на столе бутылки "московской" и красного вина.  Ребята ещё вчера предусмотрительно съездили в Читу за всем этим. Ну а лагерной закуски, естественно, было вдоволь. Симпатичные девушки-поварихи сидели здесь же за столом. Сторожиха тётя Васса ходила возле столовой с двухствольным ружьём, охраняя наш покой. 
 

Давай нашу, лагерную!

Нас здесь было человек 20. Летом, вдали от шума городского, в сосновом лесу - всё это настраивало на бесшабашное веселье. После первой, второй рюмки заливался Славкин баян. Девушки-пионервожатые, работавшие здесь не один  год подряд, попросили:
- Славик, давай нашу, лагерную: "И косы твои и бантики".
- Косы сейчас не в моде, - отшучивался Славик. 
И всё-таки он заиграл старый мотив, который когда-то был модным и весёлым. И все запели:

Ты мимо меня прошла
И взглядом своим пленила.
Я понял тогда,
Что ты навсегда
Сердце моё разбила.
И косы твои и бантики
И прядь золотых волос
На блузке витые кантики
И милый курносый нос.

Вся жизнь колесом пошла,
На сессиях плавал, как губка,
А знаешь ли ты,
Что эти хвосты
Ты мне подарила, голубка

И косы твои, и бантики...

Примечание. С подбором видео к этой песне возникли этические трудности выбора. Много роликов оказались на самом деле в лагерном, блатном исполнении Михаила Круга с соответствующими словами, ничего общего не имеющими, кроме припева, с текстом истинно дворовой, "вожатской", студенческой песни, которую мы пели в ПИОНЕРСКОМ лагере под Читой летом 1964 года. Но были и другие варианты со словами, близкими к "нашим" словам. Я решил поместить разные исполнения - от пионерского до студенческого.  (Б.К., май 2016)

Немного хулиганский иронический видеоряд, немыслимый для 60-х годов. Но все атрибуты соответствуют тому времени: распорядок дня, марки автомобилей и прочие приметы времени. В конце ролика реплика из моего любимого фильма "Добро пожаловать или посторонним вход воспрещён". И 38 тысяч просмотров. В предисловии ролик назван в числе  "вожатских"  песен. В комментариях к нему - от матерных слов до восхищения: "круто", "прикольно".(Б.К., май 2016).




Аркадий Северный поёт почти тот же текст, что пели мы в Атамановке на открытии пионерского лагеря. 66 тысяч просмотров, много одобрительных комментариев. Видеоряд из фильма "Весна на Заречной улице" (1956). Комментарии: "Очень хорошая, душевная, лирическая песня. Слушал с превеликим удовольствием". "Песня написана где-то в 1951-1952 Сергеем Бакановым (1924-1967), студентом Московского авиационного института, участником Великой Отечественной войны" ."Целомудренные отношения, такие же песни ...Остаётся только мечтать!". "Песня фактически студенческая, очень светлая и хорошая. Аркадий Северный не так уж и сильно изменил текст, очень бережно отнесся к песне. А вот Михаил Круг, несмотря на свой приятный голос и задушевность исполнения, сделал из этой песни черти что! У него уже не про студентку. Ну хоть очень милый мотив этой песни не исказил". "Мы  пели в пионерском лагере". (Б.К., май 2016)

Я взглянул на осоловевшего Юрку - сына начальника лагеря, парнишку моих лет, который здесь вёл теннисный кружок. Из-под больших роговых очков его взгляд был устремлён в маленькую книжечку. Я взял на раскрытой странице книжечку из его рук и прочёл совершенно другое, так не соответствующее всей обстановке:

И во сне и наяву
Ты манишь меня - 
Как чарующая ночь,
Как сиянье дня.

Я о ночи грежу днём,
Мучусь наяву,
А в ночи  лучистый день
Я сквозь сон зову.

(Из болгарской поэзии. Пенчо Славейков (1866-1912) - Б.К., май 2016).

Романтика стихов и водка затуманили голову. Вырвав из книги листок с этим стихотворением, я отдал книжку ничего не заметившему Юрке. И пошёл танцевать.

Танцевал с одной белокурой симпатичной девушкой. Мы танцевали спокойно, а вокруг чуваки с чувихами бесновались в твисте.
- В экстаз вошли, - сказал я, кивнув на них.
Девушка улыбнулась и поддержала меня. Обращаясь ко мне на "вы", она  спросила, здесь ли я работаю. 
- Да, пионервожатым.
Я узнал её имя и сам назвал своё. А она пригласила меня в лагерь турбазы, который был недалеко. Она сама там работает, а сегодня её сюда пригласили, и она  приехала.
После танца я спросил ребят про неё.
- Да она замужем, - ответил мне физрук.
Я посмотрел в сторону и увидел её, стоящую рядом с мужем, черноволосым мужчиной лет за 30.  "Э, куда ты метишь, - подумал я про себя с весёлой досадой. - А на вид такая молоденькая".

Любка-хохотушка

Мы с одним парнем моих лет - Игорем спали в летнем деревянном клубе.  Прямо на сцене стояло две кровати. Ночью было холодно, но мы аккуратно и последовательно завернувшись каждый в пять одеял, выпрошенных у кастелянши, не чувствовали холода.
Он рассказывал мне, как дружил в Чите с одной девчонкой и как у них чуть не появился ребёнок.  Эти рассказы, в которых, быть может, не всё было чистой правдой, только разжигали моё воображение.
В лагере он разговорился с одной поварихой - девчонкой-хохотушкой с пухлыми губами. Она приходила к нему вечером и сидела у него на кровати. Была полная темнота и я лежал с открытыми глазами. Любка (так её звали) хохотала и дразнила Игоря:
- А я люблю Колю... А я люблю Борю...

(Продолжение следует)