Начало романа

Предыдущая часть

1964,
март-май

Прошло несколько дней после этого случая и я стал замечать, что Петя избегает меня, не зовёт, как прежде, за компанию, в столовую или просто пройтись по улице. Спросив его об этом, я не мог сразу понять, в чём дело. Причина не приходила мне в голову. А он говорил намёками и хотел, чтобы я сам понял. Но я не понимал. В чём я неправ? Вроде, в общении с Петей всегда всё говорил правильно... Но наконец я начал догадываться. И Петя подтвердил мою догадку.
- Я тогда, в ОДОСА, ничего тебе не сказал, потому что ты друг мне был. Только посмотрел. Я не мог такого простить... Будто я хотел обмануть тебя. У меня был друг Женька. Мы с ним вот так дружно жили: я не считая давал ему, когда у меня деньги были. Мы шли в столовую и покупали тарелку борща на двоих. Но однажды я пришёл к нему, точно знал, что деньги у него есть, он перевод получил. Попросил у него взаймы. "А у меня нет" - он мне говорит. Но я после этого не мог даже видеть его. Вот так доверяешь людям, а потом вдруг такое получается. 
Я стал объяснять Пете, что я ничего худого не имел в виду, просто я думал,  может и я ошибся (чёрт его знает!) в том, что было у меня пять билетов, а не четыре.  
Временами мы опять встречались с Петей, подолгу разговаривали о девчонках и о жизни вообще, но тех отношений, что были раньше, уже между нами не было.

(Об этой размолвке с Петей я совершенно не помню. Память не удержала или не хотела удерживать в себе этот мелкий эпизод. Поэтому я с большим удивлением обнаружил в своём дневнике рассказ об этом совершенно забытом мной случае. А Петя, как мне теперь кажется, не забыл... - Б. К., апрель 2016).

Никто не пострадал

С билетами у меня было ещё много хлопот. Все имевшиеся у меня деньги я сдал в филармонию, но оказалось, что там ещё была неоплаченная расписка Нижнего ещё на какую-то сумму. Вышла путаница и с расписками, которые я отдавал Нижнему. Несколько раз мы садились в кабинете директора вместе с Нижним и разбирались со всей этой бухгалтерией. Нижний говорил, что в расписках указана половина стоимости билетов, я же был уверен, что полная. Мы опять считали и опять у нас что-то не сходилось. Я сдал дирекции все многочисленные листы, в которых записывал студентов, бравших билеты, и мы снова считали. По этим записям выходило, что денег я сдал даже больше, чем собрал. Я знал, что  такое могло оказаться за счёт "левых" билетов, не разобранных преподавателями и студентами училища. 
В конце концов это дело утрясли, и мне даже не хотелось интересоваться, каким образом. То ли профком внёс недостающую сумму, то ли ещё из каких-то фондов её взяли. 

Некоторое время меня мучили угрызения совести. Прикинул, что растратил рублей 20 не своих денег.  Обдумывая эту нечаянную растрату и вспоминая своё детство, подводил итог своего "падения": "Вот вначале свёклу утащил со школьного огорода, потом с пацанами подсолнух унёс, забравшись в китайский огород. И вот докатился... Где же мои идеи все?" Но студенческая реальная жизнь бурлила вокруг меня и вливаясь в неё каждодневно живой струёй, я быстро переставал думать о происшедшем. В конце концов я оправдывал себя тем, что никому плохо не сделал, никто из людей из-за меня не пострадал. Ну и всё, точка. Хватит думать об этом и переживать. Люди получили удовольствие от концертов, а я несколько дней получал удовольствие от того, что вот так хожу смело по городу и МОГУ и то, и это взять, не отказывая себе в желаниях. И еще испытал острые ощущения - азарт от того, что вот я трачу - а это совсем не мои деньги. Мне понравилось, что  я ношу  в кармане эквивалент всем земным материальным ценностям. И  ощущаю такое необыкновенное пьянящее чувство, что я МОГУ!

Открытка и два письма

Перед маем я получил открытку от Любы и два письма.

В первом письме от 12 апреля 1964 года Люба писала:

"Здравствуй, Боря! Ты, наверное, очень сердишься на меня, что я так долго не пишу письмо. Знаешь, так вышло. У меня сейчас нет свободного времени. Помогаю маме садить на огороде, занимаюсь со своими пионерами, готовлюсь с ними к ленинским дням, ну, конечно, надо больше поднажать на учёбу. Так что ты извини меня, пожалуйста. Я искренне раскаиваюсь в том, что так долго не писала. Ты знаешь, моя переписка с тобой мне очень помогает. Я стала "трезвее" смотреть на все вещи. Глядя на тот или иной предмет, я воспринимала только внешнюю его сторону, теперь же меня интересует больше его содержание. Я стала внимательнее приглядываться к людям и очень много узнала.
Раньше я делила людей на красивых и не красивых, умных и глупых. Теперь же поняла, что красивый и умный человек может быть глупым. Одним глупым поступком может зачеркнуть всё, чем он жил и к чему стремился. Да, ты можешь возразить мне в том, что умный человек не может сделать глупости. Разве? Не знаю, правильно ли ты поймешь меня или нет, но я так думаю. А твоё мнение каково? Напиши.
Весенние каникулы я провела очень хорошо. Ведь у нас уже совсем тепло. Вот-вот зацветут сады и сирень. А какой воздух! Чистый, свежий, на лугу цветут дикие фиалки.
Вот и всё, писать ещё что - не знаю. Задавай вопросы. Буду отвечать. Пиши больше о себе, о своих друзьях, о занятиях.
P, S. Я тебе очень благодарна. За что? Знаешь сам."

(Извини, Любочка! Сейчас уже, к сожалению, не знаю и не помню. А хотелось бы вспомнить...  Найти бы тебя в Одноклассниках...  - Борис, апрель 2016).

От её письма   на меня повеяло необыкновенной теплотой и чистотой чувств. Есть человек, который думает обо мне так... Хорошо получать такие письма.

А второе письмо Люба написала мне 24 апреля, не дождавшись от меня ответа. 
Снова просит меня побольше писать о себе. А сама о себе не знает, что написать. И рассказывает, что скучать ей не приходится: "В воскресенье ездила на слёт комсомольцев-школьников. Ну, конечно, было очень хорошо там. 22 апреля вместе со своими пионерами была на сборе дружины. В школе по-прежнему каждую субботу вечера, на которые я стала реже ходить. Считаю, что лучше почитать интересную книгу...  Только что кончила читать во второй раз книгу "И один в поле воин". 
Не перестаю восхищаться Моникой и Генрихом и с отвращением и злостью вспоминаю о Лоре, её отце и других им подобных. 

http://www.e-reading.club/book.php?book=20143

(Интересные отзывы об этой книге в интернете. Некоторые вспоминают, что читали эту книгу пять раз. - Б.К., апрель 2016).

Сейчас читаю Стефана Цвейга  "Нетерпение сердца".  Ты читал?
Поздравляю тебя с праздником весны! Желаю тебе большого-большого счастья. Будь всегда таким, какой ты есть сейчас. Добрый, искренний, отзывчивый.
Остаюсь твоим другом. Люба."

Домой на Май

Домой мне нестерпимо захотелось перед самым маем. 
Такое острое ощущение, испытав впервые и однажды, я никогда больше не испытывал. 
Кажется, уже свыкся с одинокой жизнью в Чите...  А сейчас пришёл в общежитие вечером, вошёл в пустую комнату, зажёг свет и лёг, уставший от всего, лицом к подушке. Потом с огромным усилием перевернулся. Взгляд застыл на на тусклой лампочке под пыльной матовой крышкой, и, может быть, что-то из детства вспомнил, но такой далёкой, отчуждённой, неродной показалась вся эта обстановка и время, тянущееся бесконечно долго... Нестерпимо домой захотелось хотя бы на три майских дня. 

(Продолжение следует)