Начало романа 

Предыдущая часть

1964,
февраль-апрель

Нужно было прожить несколько месяцев здесь, чтобы понять, сколько здесь показного, хвастливого, не  соответствующего действительности. Старшие, пожившие уже здесь ребята это понимали и различали правду от того, что сказано ради смеха и просто так, от дурости.
Но легко ли было мне всё сразу понять?
По их болтовне всё выходило очень просто. Как будто стоило только сказать "Пойдём", - и любая пойдёт с тобой в постель. 
Я не мог отделить наигранность и бахвальство в этих рассказах (что молчаливо и как само собой разумеющуюся вещь сознавали другие), от действительно имевших место  событий. 
Я поражался: "неужели всё так просто и доступно, как по рассказам этих повес?" Тайные мысли будоражили мозг, а молодая кровь поддакивала волнующим мыслям.
Наступила ночь. Ребята ушли. В коридоре потушили свет и стало совершенно темно.
А я всё ходил по узкому длинному коридору, медленно переступая с ноги на ногу, чутким ухом прислушиваясь к дыханию комнат, где спали девчонки, и дерзкие, прыгающие в голове мысли не давали покоя.
Удивляюсь, как я не совершил в ту ночь какой-нибудь глупости. Вероятно,  какое-то подсознательное чувство самосохранения: "не лезь туда, где ещё не всё знаешь", удержало меня.
Я вошёл в свою комнату. Заскрипела дверь. Спящий в углу Кибирев сматерился:
- Всё ещё шаришься, бл-ун!
Я тихо разделся и лёг спать.

В общежитии всё уже затихло; тишину вдруг нарушил какой-то запоздавший студент, протопав по коридору. Стук шагов явственно слышался по всему этажу сквозь тонкие стены и двери со щелями. Потом опять всё стихло
И лишь под утро, часов в шесть, вахтёрша стала стучать в те комнаты, которые просили её пораньше разбудить Сквозь полудрёму и ощущение неумолимого сна чувствуешь, как кругом просыпаются, громко разговаривают, стучат каблуками. Часа полтора находишься в забытьи и не поймёшь: спишь ты или нет. Лишь одно испытываешь желание: чтоб поскорей всё это кончилось. В 7 часов это кончается. Кто не встал в 6, сейчас уже бесполезно вставать - классы в училище все будут заняты.
Спят до 8, до пол-девятого.  

"Хватай любую!"

Прошло несколько дней и наступил вечер. В общежитии шумно. Была суббота и поздно вечером девчонки возвращались с танцев. Парни были оживлённей, чем в другие дни. Я глядел на всех и каждого и постепенно гипнотизировался, поддавался общему настроению.
- Пошли, - сказал Петя, проходя мимо. Он увлёк меня с собой на третий этаж.
По дороге он познакомил меня с девочкой, лет 16-ти, смуглой, симпатичной, кудрявой. 
- Алла, - назвала она себя.
Я сидел с ней на подоконнике на третьем этаже, расспрашивал её о себе, на каком курсе учится, сколько лет и другие биографические сведения. Что она мне отвечала, уже нет возможности вспомнить. Сколько мы с ней просидели - 20-30 минут или полтора-два часа - трудно сказать.
С милой улыбкой она простилась со мной.
В эту минуту неожиданно погас свет. Весь третий этаж погрузился в темноту. Лишь из двух, далёких друг от друга коридорных окон, отсвечивали уличные фонари. Шум в коридоре усилился. Раздавались визги девчонок и негромкий смех парней. 
- Что сидишь одиноко? - услышал я голос знакомого парня.- Выбирай, здесь их много.
Он ушёл. Рядом прошли пацан и девочка, наверное, младше меня.
- Хватай любую. - посоветовала мне девочка и засмеялась.
До этого я медленно шагал по коридору, а здесь остановился, поражённый, удивлённый, пытающийся разобраться во всей царившей вокруг меня пляске инстинктов. "Чёрт возьми!" - крикнула моя душа, и я схватил пробегавшую со смехом мимо меня ЕЁ.
- Куда торопишься? - спросил я. 
Мы сели на кухне, забравшись на стол. Туда всё время заглядывали, но различив во мраке две фигуры, уходили.
Я узнал, что её зовут Таня, что ей девятнадцать лет. Себе я год прибавил. Больше прибавлять было стыдно (и откуда в такой обстановке стыд взялся?!)
Я сидел близко к ней и почувствовал из её рта запах спиртного.
- Выпивала сегодня?- спросил я.
- После обеда мы с девчонками...
(В честь чего, я сейчас не вспомню).
Я снял перстень с её пальца, примерил себе. Придвинувшись поближе, вертел её за плечи руками и не знал, что делать дальше. Её руки были мягкими, но какими-то безжизненными и вялыми. 
На кухню кто-то заглянул, пристально всматриваясь в темноту:
- Ты, Таня? - спросила вошедшая подружка Тани.
-  Я. Иди сюда.
Подружка подошла и села рядом с Таней.
Мне нужно было выйти.
- Я сейчас приду, - сказал я.
Через пять минут я пришёл, но их уже на кухне не было.
Не слишком огорчённый, я подошёл к двери, где стояло трое-четверо ребят. Один из них требовал себе Олю.
Женька - второкурсник, стоявший рядом, сказал, узнав меня: "И ты, политик, здесь!"
Из комнаты вышла Зоя. Эту девчонку я часто видел в общежитии, и она нравилась мне. Но я тут же забывал о ней, едва её лицо и фигура скрывалось из виду. 
- Оля не выйдет, - твёрдо сказала она.
Удивляясь сам себе, я обнял Зою за плечи и сказал:
- Пойдём со мной. 
Голос мой, как вспоминаю сейчас, был в тот миг мягкий, простодушный  и наивный.
- Зачем? - удивилась она.
Меня вопрос поставил в тупик. Несколько секунд я молчал, ощущая в своей руке её маленькие плечи.
- Просто так, - наконец выдавил я из себя. 
Она, ничего не  сказав, осторожно освободилась от моих рук и тихо закрыла дверь своей комнаты.
А я пошёл вниз сочинять романс.Слова нашлись быстро. Но романс где-то затерялся и я сейчас помню из него только последнюю, третью строфу:

"Встаёт рассвет, у Ингоды стою я,
Сказать не в силах, как тебя люблю я.
Но почему же нет тебя со мной,
Приди, приди о друг желанный мой"

Последние две строчки были одинаковыми в каждом куплете.

Лёжа в постели, под мерное дыхание спящих ребят, я вспоминал все три встречи и что-то неприятное от них оставалось  во мне. Что-то такое, чему я нашёл точное слово, которое я к утру забыл и больше никогда не мог вспомнить.

"Туши свет!"

Прошло ещё несколько дней - и наступил вечер.
Петя позвал меня наверх. Мы опять пошли на третий этаж. Зашли в комнату девочек (для Пети везде был открытый доступ). Здесь жила и Таня, именно та, с которой я сидел в тот "бессветный" вечер. Сейчас я видел её при свете: толстенькую, невысокую, в обтягивающем грудь чёрном свитере. И вызывала она чувство... равнодушия. Подумал об обладании ею и испытал приятное ощущение от подобной мысли. Впрочем, ощущение было настолько поверхностным, что быстро исчезало, как только взгляд переходил на другие предметы. 
Я осматривал комнату. Обычные кровати, большая картинка из "Советского Экрана" - портрет улыбающейся актрисы. Тумбочка. На ней музыкальный учебник. На кровати у окна лежала завёрнутая в одеяло девушка, а подле неё, склонившись к ней, парень лет 23-х. 
На другой кровати сидели рядом парень и девушка. Он высокий, чёрный, лет 19, обняв её за плечи, о чём-то разговаривал с ней, смеялся.
Замечу, что я не запомнил ни один из множества разговоров, происходящих вокруг меня. Тем более пересказывать их на бумаге не имеет смысла. Это были разговоры ни о чём и обо всём. Всего касались слегка, поверхностно, с улыбками, находя во всём смешную сторону. Отдельные слова, вопросительные фразы, шутливые объятия, которые могли показаться непристойными при возникновении малейшей неловкости и смущения у кого-нибудь. Но ничего не кажется странным и неудобным, если делать вид, что так и должно быть... 
Вошёл ещё один парень и стал заигрывать с Таней, которая сидела одна у стола и, казалось, не принимала участия в общем разговоре и общем смехе.
Петя сел рядом с белокурой красивой девушкой с большими, жаждущими поцелуя, как мне показалось, губами, и они стали что-то обсуждать. Петя жаловался ей, что ему не к кому пойти - знакомые девчонки все, как назло, ушли. Они вместе, называя всех по именам, стали перебирать, к кому можно было пойти Пете, а к кому нельзя. Я сел на кровать, куда мне предложили сесть девочки и стал рассматривать журнал. Но что в нём было, до меня не доходило. Мне всё время слышался доверительно-спокойный обволакивающий голос Пети и его интригующий (другого слова не подберу) смех. Кто-то сходил за картами, и они начали играть.Игроков как раз оказалось четверо: двое парней и двое девушек.
У окна парень всё так же склонившись над девчонкой, о чём-то тихо с ней разговаривал.
- Я буду спать, - сказала Таня. 
Она потушила свет, разделась и легла, отвернувшись к стенке. 
- Включайте, - разрешила Таня.
Свет опять включили. Игра в карты продолжилась. Раздавались возгласы: "туз", "семёрка", "а мы вас сейчас побьём" и т.п.
 "А что же мне делать?" - подумал я.

(Продолжение следует)