Начало романа здесь

Предыдущая часть

1963-1964,
ноябрь--январь

Вообще у неё совершенно отсутствовали признаки какого-либо консерватизма - это стремление к соблюдению формальных правил. Если нарушения  оправдывались любознательностью, другими положительными устремлениями, она не пресекала их.
Однажды по каким-то причинам не было класса для занятий, и мы собрались в библиотеке, в читальной комнате. На столах лежали подшивки газет. 
Студент рассказывает урок. Я в это время почитываю газету.
Копыльский толкает меня в бок и громко говорит: "Кончай читать, урок идёт!" (Сделал это нарочно, мне во вред, другому ничего бы не сказал).  Александра Михайловна посмотрела на нас и сказала:
- Это ничего, что читает. Пусть. Это лучше, чем вертеться и ничего не слушать.- (это она к Копыльскому). - Газеты - это тоже история. История наших дней¹.
_________________________________

1.Сноска на странице дневника: "Вот! А в школе бы по-другому совсем было  (Б.К., 1964 г., декабрь).
_______________________________________________

Свой предмет - историю она делает очень живым и интересным. Часто она просто беседует с классом, и эти беседы переходят часто на другие, "не по программе" темы: "о жизни вообще и конкретно".  Александра Михайловна охотно поддерживает эти темы: о человеческом счастье, о любви к труду, о хороших людях. К этим разговорам у нас всегда был большой интерес: ведь каждый, каким бы он ни был, задумывался о жизни, хотя, может, редко говорил об этом. А в той задушевной обстановке, в которой ведёт урок Александра Михайловна, рождалось чувство, объединяющее всех нас. И каждый мог высказать своё мнение. Каждый мог поговорить с Александрой Михайловной "за жизнь", даже после урока или в коридоре, где её часто можно было увидеть беседующей с одним или несколькими студентами. И общее мнение о ней было: чудесная женщина.
Она постоянно заботилась о том, чтобы сделать занятие интереснее. На одном из уроков Александра Михайловна сказала:
- У нас есть проектор, но он на 127 вольт, а нужно подключить на 220. Нужен трансформатор. Кто хочет сходить? 
Я вызвался. Александра Михайловна дала пять рублей из своих денег и я пошёл в магазин электротоваров. Было там два вида трансформаторов - за 3-20 и за 8 рублей. Спросил, подойдёт ли трансформатор за 3-20 к проектору, но мне не смогли ответить. Я  взял его на свой страх и риск, выписал счёт. Но оказалось, что он для радиопроигрывателя "Волга". Мы не сразу разобрались с ним. Торчат множество проводов - сразу и не поймёшь, что к чему. Нашли парня (это был Саша Кинжалов), который разбирался в этом деле. Он сказал: "не подходит". Мы сходили с Александрой Михайловной в магазин и обменяли этот трансформатор на другой, за 8 рублей. Идём назад, я несу трансформатор.
- Ну вот, - говорит Александра Михайловна, - большое мы с тобой дело сделали. А то фильмы у нас есть исторические, есть что показать, рассказать, а из-за трансформатора всё дело стоит.
... И так везде и во всём Александра Михайловна проявляла свою инициативу.
Зашёл на уроке разговор о музыке. О том, чьё исполнительство больше нравится. Александра Михайловна сказала, что ей нравится игра Мили Федотовой - бурная, темпераментная. Тут же зашёл разговор, какая музыка приятней - спокойная или взволнованная.
- Конечно,- сказала Александра Михайловна, - слушать спокойную красивую музыку приятно, но мне больше по душе страстная, горячая музыка. такая музыка куда-то зовёт, поднимает в человеке новые силы.
Разговоры о коммунизме, о политике и общественной жизни Александра Михайловна умела вести душевно, по-человечески и может быть поэтому многие охотно делились с ней своими мыслями.
Однажды мы сидели в комнате комитета комсомола. Ребята делали "Комсомольский прожектор". Здесь же Александра Михайловна. Один второкурсник говорит:
- Вот делаем, делаем, а к чему? Что, мы исправим  что ли двоечников или пьяниц?
- Всё же они прочтут,  какое-то действие на них будет, - сказала Александра Михайловна ,- ведь даже в самом маленьком деле можно бороться за человека.
И живо начала рассказывать:
- У нас во дворе ребятишки 8-11 лет. В свободное время что они делают? Шалят. Бывает, что дерутся. Организовать их - это великое дело. Вот пошли в поход с ними на Ингоду. Видели бы вы, как они интересуются всем, какие они любознательные. А один из них выругался нехорошим словом, так все на него ополчились, - с улыбкой рассказывает Александра Михайловна. - Так этот мальчишка плакал потом, прощения просил. Ведь в каждой мелочи, в обыденном, казалось бы, деле можно воспитывать, влиять в хорошую сторону.

... Жизнь - такая сложная штука. Никакие физические явления не могут быть сложнее людей. Человек - самый совершенный продукт природы. Стоит прожить человеком, чтобы понять, что представляет собой этот великий человеческий коллектив.

Письма:  от Любы и из дома

В конце ноября получил, наконец, письмо   от Любы:
"22/XI - 63 г. Боря! Здравствуй!
Не знаю, удивишься ты или нет, получив это письмо, обрадуешься или нет. Знаешь, честно признаться, я не хотела тебе писать. А знаешь, почему? Ведь я тебе летом ещё написала письмо, а ты на него не ответил и не отвечаешь. Ну я и подумала, да и сейчас так думаю, что ты не хочешь переписываться со мной.
Седьмого, совсем неожиданно для меня, я получила от тебя телеграмму, за которую я тебе очень благодарна. Я не знаю, получу ли я ответ на это письмо или нет, хотя я надеюсь, что получу.
Немного о себе. Учусь пока неплохо. Наш класс сейчас без классного руководителя, полные хозяева сами себе. Лозунги или девиз наших мальчишек "Анархия - мать порядка". В общем, представляй, какой у нас сейчас класс. От бывшего 9-го класса остались лишь одни воспоминания.
Праздник и каникулы я провела хорошо. Ещё о чём писать не знаю.
Погода у нас сейчас отличная, тепло, солнечно, температура +20⁰,22⁰.
Пиши всё о себе. Ведь у тебя теперь интересная, незабываемая студенческая жизнь.

                                                               До свидания 
                                                               Жду ответ
                                                                Остаюсь твоим
                                                                                другом Люба".

Написал ответ. И через  месяц пришло второе письмо:

21/XII-63 г. Здравствуй, Боря!
Три дня назад я получила твоё письмо и вот пишу на него ответ. Если бы ты знал, как я обрадовалась, получив твоё письмо. Я уже теряла надежду получить его от тебя, и вдруг письмо, да ещё и фото. Ты очень изменился, чуть-чуть возмужал. Своё фото я тебе вышлю в другой раз. Сейчас нет подходящего. Жизнь моя проходит пока хорошо. Кончается первое полугодие и нам выставят оценки. Я думаю, что "троек" у меня не будет. Хожу в хоркружок, мы готовимся к родительской конференции, а также к Новому году. Готовим костюмы, самодеятельность.
Ты спрашиваешь, какую я музыку люблю, ответить тебе затрудняюсь, так как я в ней разбираюсь, как осёл в азбуке. Мне нравится полонез Агинского (так в письме. Нужно "Огинского". - Б.К., март 2016), танец маленьких лебедей из балета "Лебединое озеро", нравится "Щеллкунчик" и русские старинные вальсы, музыка, исполняющаяся на электроинструментах. Из фильмов, которые я смотрела в последнее время, больше всего мне понравились "Золотой зуб", "Оптимистическая трагедия", "Знакомьтесь, Балуев" и "Неприкасаемая".  Ну а книги я назвать затрудняюсь, все нравятся. Пиши всё о себе, о своих друзьях, о том, как проводишь свободное время. Какие у тебя планы на будущее. Писать кончаю, так как уже поздно, а я ещё не выучила немецкий язык (любимый предмет).
Жду ответ.
Твой друг Люба".
 

(В следующем письме находилась фотография Любы, пролежавшая в течение 52-х лет в моей уже рассохшейся общей тетради  дневника и покрывшаяся трещинами. - Б.К., март 2016).                                                                                                                                                          

На обороте фотки надпись. "Лучшему другу Боре от Любы.
13/I -64 г."
И цитата из Горького:
"Есть только две формы жизни: гниение и горение. Трусливые и жадные изберут первую, мужественные и щедрые - вторую; каждому, кто любит красоту, ясно, где величественное. /А.М.Горький/".

13/I -64 г. Здравствуй, Боря.
И опять я не получаю от тебя ответ на моё письмо. Не знаю, почему ты не пишешь. Неужели тебе так некогда, что не можешь мне написать? Коротко о себе. Кончились каникулы. Их  провела очень хорошо. Ходила кататься на горки и каток. Часами просиживала в библиотеке за книгами и журналами. Ходила в кино и на танцы. Новый год встречала вместе с подружками. Первое полугодие окончила на "хорошо". Троек нет. Вот и всё. Больше ничего писать не буду, ты же не пишешь. Погода у нас отличная. Температура всего -10⁰, а ветра нет. Выполняю твоё желание, высылаю своё фото.
До свидание, жду ответ. Люба".

 И вот...  новое письмо:

"31/I-64 г. Боря! Здравствуй!
Извини меня, пожалуйста, за то, что я тебе не писала. Знаешь, так получилось. Я тебе написала письмо и выслала фото, а на следующий день я получила от тебя письмо, которое ты написал 3-го числа. И вот снова от тебя получила письмо.
Выходит, письма я твои получаю и нечего беспокоиться. Знаешь, мне почему-то не хочется писать тебе, т.е. не знаю, что писать. За последнее время я сама себе не нравлюсь, ко всему придираюсь, всё критикую, в общем стала просто скептиком. Сижу всё время дома, никуда, кроме библиотеки и школы не хожу, хотя в школе каждую субботу вечера и диспуты. Правда, бываю в настроении только тогда, когда бываю со своими пионерами. У меня такие чудесные ребята! Ты не обижайся на меня, пожалуйста. Я не могу сейчас что-либо написать такое, что волновало бы меня. Не знаю, поймёшь ли ты моё настроение или нет. Хочется, чтобы понял и не обиделся.
Учёба у меня пока идёт хорошо.
На счёт музыки ты сказал правильно. Я просто завидую тем, кто понимает музыку и умеет играть на каком-либо музыкальном инструменте. В этом деле я уже сказала, кто я.
Вот, кажется, и всё.
Не обижайся, пожалуйста, будет хорошее настроение, тогда напишу.
До свиданье. Пиши. Жду ответ. (подпись)".

Ответил и послал открытку "С Новым годом!" 
И о музыке написал. Зря она пишет, что в музыке разбирается, как (известное сравнение). Ведь нравится же ей полонез Огинского или отрывки из Чайковского. Музыку нужно стараться почувствовать и больше слушать. Вот об этом я и написал Любе.

Приходили письма и от отца. Но были они досадны и мелочны. именно эти чувства возникали у меня, когда я читал их, хотя в письмах и была настоящая забота о моей учёбе. Но нет, такая забота мне не нужна. Мне другие НУЖНЫ слова. А какие - они не знают. Как  мать ,так и  отец. Правда, в письмах матери, когда она сама пишет, меньше поучений, но тоже почти  нет слов, которые нужны мне. 
В письмах домой я просто пишу о быте своём, об учёбе, но из каждого моего слова в письме отец делает повод для нотаций и поучений. Это раздражает. Куда охотней читаешь письма от Любы или друзей.
Отец и в повседневной жизни своей  никчемной мелкой попечительностью раздражает. В последнее время вообще с ним нельзя ни о чём говорить.  Если говоришь о чём-нибудь значительном - о книгах, о писателях, о музыке, он обязательно на меня переведёт: "А ты как учишься!" Например, скажешь о Пушкине. Он в ответ:
- Пушкин был, конечно, великий человек, но ты ведь не лучше учишься от того, что читаешь его.
(Моя сноска в тексте дневника от 77 года: "Болезненное беспокойство обо мне. - 77").
Меня это сильно возмущало. Он всё повёртывал на меня и отвечал совсем не о том, о чём речь шла. 
Всё же сейчас, когда прошло полгода, поглядев на всё это как бы со стороны, я считаю, что его можно понять. Забота о моей учёбе двигала им и ставила иногда в такое положение, что он этой мелочностью и опёкой становился смешон. 
И вот прочитал я в книге слова, которые словно от моего имени говорили:
"Помнится, писатель Л.Андреев говорил: "Мелочь тем и отвратительна, что она мелочь, что в одну коробку её улягутся тысячи, что нет уголка в жизни, куда бы она не была напихана. Умирают и родятся люди только раз, а мозоли носят на ногах десятки лет... И если человек не сумеет отвести мелочи ей надлежащее место, поддаётся ей, а поддавшись, сделает её своим господином, он превращается в самое жалкое и нелепое существо в мире".

Про музшколу

В школе помимо специальности я обязан был посещать ещё теоретические предметы: музлитературу, сольфеджио и элементарную теорию. Получалось некоторое несоответствие между школой и училищем. В училище мы теорию прошли за полгода и сдали, а в школе в то же самое время я должен был изучать до конца года. 
Теорию и сольфеджио мы проходили в один день. Первый час - теория, второй - сольфеджио или наоборот. Оба этих предмета преподавал нам толстенький седой, с усмешливой физиономией старичок - Иннокентий Антонович Савсерис.
Группа у нас была небольшая, человек шесть: я, Межековский Саша (он учится на 1-м курсе политехникума), маленький скрипач-семиклассник в очках по фамилии Новиков и три девчонки, которые учатся в 8-10 классе. Встречались мы раз в неделю, за несколько недель близко познакомились и жили, можно сказать, весело, насколько можно быть весёлом в столь малом коллективе,однако по-школьному солидарны в общении между собой.
Савсерис играл в добряка, шутника, своим видом показывал, что с ним можно жить хорошо, если не идти против него. Но происшедший вскоре случай показал нам его и c другой стороны.
Всё было так.

(Продолжение следует)