Начало романа здесь

Предыдущая часть

1963,
5 июля

Я пошёл к Смелягиным и рассказал о своём положении. Они подробно меня расспросили, особенный упор делая на вопросе: "Ты  действительно так любишь музыку, что хочешь остаться в Чите и продолжать дальше учиться? Ведь этот год тебе будет очень трудно".  И получив утвердительный ответ, решили уговорить моего отца.
Через час я привёл к ним своего отца.
Отец вначале раскричался:
- Так вот кто смущает моего сына!
И начал сыпать аргументами, что мне нельзя остаться в Чите, что я потеряю целый год и т.д. 
Они ушли в другую комнату, закрыли дверь. Я ходил по коридору и нервничал, слушая из закрытой двери громкий голос отца.
Почти всё, что он говорил, было мне слышно. Но голосов Смелягиных почти не было слышно. Они говорили тихо и в чём-то убеждали отца. Я боялся, что они не вытерпят его грубого тона и не будут с ним разговаривать....   Вдруг до меня донёсся голос отца:
- Да ведь вы не знаете; он совсем не хочет быть музыкантом, а хочет быть астрономом.
Меня это вывело из себя. Я открыл дверь и сказал:
- Какое ты имеешь право говорить от моего имени? Я сам за себя могу сказать.
Я перевёл взгляд на Смелягиных. Они стояли поодаль от отца, чуть-чуть растерянные, но с выражением готовности продолжать спор. Они мягко поглядели на меня и Валя попросила:
- Боря, не надо, - мы сами поговорим. 
Я прикрыл дверь с досадой в сердце. Но мало-помалу голос отца становился всё тише и спокойней. Наконец, они позвали меня в комнату и ещё раз спросили, почему я хочу остаться в Чите. Может, просто потому, что Чита - областной город и я буду бегать здесь по кино, ходить в театры? Или мне хочется самостоятельной жизни?
- Нет, - отвечал я. -  Я хочу остаться в Чите, чтобы учиться музыке.
- Ты выбери, - настаивали они. - Или музыка, или астрономия.
- Я вот тоже, - сказал Юра, - занимаюсь астрономией и фотографией, но основное для меня - музыка. У меня и телескоп есть.
- Телескоп? - оживился я, -  И большой?
- 80-кратный, - ответил Юра и снова спросил:
- Ну так что же для тебя главное, музыка или астрономия?
- Я музыку люблю и хочу учиться музыке, - был мой ответ.
Наступила пауза.Отец сказал:
- Вчера директор согласился взять его кандидатом, а сегодня почему-то не соглашается. Пойдёмте все и уговорим его.

Всё будет, как надо!

Мы пошли в училище. По дороге меня мучили разные вопросы.  Значит, с астрономией - навсегда? А может бросить всё и уехать в Сретенск? А как же музыка? А дома? Весь Сретенск знает, что я уехал сдавать экзамены в музучилище. А я не сдал. Что они подумают? Эх, астрономия любимая! С лёгкой грустью прощаюсь с тобой. Но навсегда, на всю жизнь останется у меня любовь к ночной синеве неба, к фосфорическому, завораживающему блеску звёзд, преклонение перед таинственной чернотой космического пространства...
В шумном коридоре училища, обычно тихом, но сейчас заполненном студентами-очниками, студентами-заочниками и абитуриентами, мы сразу же встретили директора.
- Ну как? - спросил отец.
- Будет учиться в музыкальной школе.
- А где он будет проходить общеобразовательные предметы?
- Здесь, в музучилище, вместе со своей группой.
- Надо ведь, - робко сказал отец, - чтобы всё это было оформлено...
- Не беспокойтесь - всё будет сделано, как надо, - сказал директор своим басовитым голосом.
Минут через пятнадцать в зале состоялось собрание абитуриентов. 
Слово держал директор. Рассказал о порядках в училище. Затем назвал  фамилии всех, кто зачислен и кто нет. Называя мою фамилию, сказал:
- С тобой мы уже договорились.
Я внимательно слушал фамилии, которые называл директор. Многие, кого я уже знал в лицо, зачислены на первый курс. Дудко Галя получила двойку по теории и не зачислена...
Летом или осенью поедем все в колхоз - объявили нам. Кто хочет, может сейчас ехать. Кому удобней поехать осенью, поедет в колхоз или на стройку в сентябре.
После речи директора небольшое объявление сделал парторг: всем комсомольцам сняться с учёта в первичной организации и встать на учёт в музучилище.
Вот и всё.
Потом мы стояли вместе с отцом, Смелягиными, директором и кучкой абитуриентов, выяснявшим что-то у директора.
- Мне ехать в колхоз? - спросил я директора.
- Нет, тебе не надо, - ответил он.
Осталось у меня  какое-то двойственное чувство от этих слов. С одной стороны, у меня будет целый месяц для занятий музыкой. А с другой стороны, слова директора указывали, что я не полноправный студент училища и не могу, как все, ехать в колхоз.
Дудко была здесь же.
- Тебя зачислили? - спросила она.
- В музшколе буду учиться по спец, а остальные предметы здесь проходить. А ты?
- Я не зачислена.
- Леонид Георгиевич, - обратилась она к директору, - а я на дирижёрско-хоровое отделение  могу перейти?
- Нет, теперь нельзя Почему же ты двойку по теории получила?
- Да просто случайно.
- Ну вот, случайно, как же так? Ну мы ещё поговорим с тобой.

На лыжах в лес будем ходить!

После собрания вчетвером вышли на улицу.
Город дышал летним зноем. Мне было тепло и легко на душе. Вот всё и закончилось. 
Смелягины попросили отца оставить нас одних:
- Мы погуляем с полчасика, поговорим, - сказали они.
Отец ушёл. Мы пошли вдоль улицы, прошли через горсад, сели на скамейку.
Мы много говорили о музыке. Они давали мне советы и вообще весь разговор проходил в хорошей дружеской обстановке.
- Тебе будет трудно, - сказал Юра, - первый год особенно трудный. Но ты не скучай, заходи к нам.
- В лес будем ходить вместе. - сказала Валя. - У нас знаешь, какой здесь лес? Мы особенно на танцы не ходим, а больше в лес, на лыжах. 
- А вы бы знали, какие чудесные замечательные места у нас в Сретенске, на Шилке, особенно летом, - похвастался я. 
- Ты, Боря, посмотрел бы, как красиво у нас на Никишихе или на Ингоде. А зимой в лесу! Вот приедешь, посмотришь.
Мы попрощались и вечером, 5 июля, поезд увёз меня в Сретенск.

Конец седьмой тетради

(Продолжение следует)

Мой отец Илья Семёнович в 1968-м.