Было бы наивно полагать, что Анна в свои двадцать четыре года была безгрешной и неискушенной девственницей. Нет. Уже в седьмом классе она, оставшись дома ночевать у соседей, позволила вернувшемуся со службы соседскому парню Юрке залезть под подол. Потом Юрка все лето спал с ней на сеновале, уходя домой лишь под утро и оставляя ее истерзанную, как он говорил, «досыпать».
И в университете они часто договаривались с подругой по комнате, и подруга «линяла», оставляя ее с молодым, чернявым зав. кафедрой, обещавшим вступление в брак. Но эти встречи не шли ни в какое сравнение с горячими объятиями Иннокентия.
Иннокентий и в тот первый раз не позволял торопливости и грубости. Он нежно целовал ее, расстегивая кофту, теплые мягкие пальцы его скользили по бедрам, и чулки и трусики будто сами сползали с ног. И в тот раз, именно с Иннокентием она познала оргазм. Это можно было назвать суперсчастьем: машина покачивалась от их страстных движений, и она сама услышала в те минуты свой сладостный стон.
Иннокентию было уже сорок восемь. Ей – двадцать четыре. Но Иннокентий умело успокаивал ее:
44 Так оно и должно быть, по природе… Вспомни Хеменгуэя, его романы… «За рекой в тени деревьев»… Или как там? Помнишь страсть пятидесятилетнего полковника к девятнадцатилетней? Это же красиво? Согласна?
45 Ага, - кивала она. – Это красиво.
… Иннокентий не ждал ее к завтраку… Она знала об этом и понимала все. Не мог же он, первый секретарь обкома член Центрального Комитета, царь и бог области, крутиться по гостиницам с какой-то смазливой девчонкой. Он, вообще. Старался как можно реже попадаться даже знакомым на улице, дабы не здороваться, не кивать. «Нельзя допускать малейшей формальности и фамильярности… «Нельзя», - в это искренне верил Иннокентий. На службу и со службы возили его на закрепленных лично за ним «Волге», «Газике», «Чайке». И шофер, Толя, ведавший этой тройкой, знал всю командировочную и семейную подноготную, был не болтлив и непроницаем, Знал и намертво скрывал. Такой характер. За это и держали его «первым» в обкомовском гараже.
Лишь перед концом работы Иннокентий позвонил Анне в номер.
46 Жди машину у подъезда гостиницы. Сегодня на ночь поедем к бабушке Агафье.
47 Это далеко?
48 Нет. Здесь, в городе… Увидишь.
Особняк «бабушки Агафьи» - пристанище высоких начальников. Лишь первый секретарь обкома, председатель облисполкома и некоторые высокопоставленные приближенные знали об этом. Сюда запросто можно было привести женщину, здесь все было сделано для «интима»: и вино, и постель, и музыка, и телефон, и вкусная еда, и музыкальные инструменты… и мертвая тайна.
Сорокалетняя «бабушка» Агафья получала из облисполкома «персоналку» и еще ежемесячное «столовое» содержание. В прошлом сотрудница горкома (всегда ходила на вторых ролях), она жила сейчас в огромном шестикомнатном особняке, доставшемся ей от мужа (замужем-то была всего два года. Скончался богатый старик быстро, может быть от скаредности, а может быть тетка Агафья «грибочками «угостила». Дом был обнесен двухметровым забором. Во дворе – добротные надворные строения: сауна, соединенная рубленным из ялового сосняка коридором с квартирой, гараж на две машины, кладовые. И строгий присмотр участкового, получившего квартиру в отдельном особняке, рядом с домом «бабушки» Агафьи.
Сюда приезжали только проверенные. И делать они могли в бабушкином особняке все. Что захотят. «Нужна все-таки разрядка, надобно пыль-то с ушей стряхивать», - так оправдывали существование дома «бабушки» Агафьи.
49 Сегодня юбилей Сергея Ивановича, нашего профсоюзного воротилы, - объяснял Анне Иннокентий. – Роскошь будет…увидишь!
В половине одиннадцатого ночи начался «раут». Как называл пирушку ироничный и насмешливый Иннокентий. Сергей Иванович (серый мужчина, во всем, надо же быть таким, Все серое: голова, глаза, костюм, ботинки, слова, улыбка…Все!) выделил на свои именины, конечно, не на прямую, а для приема передовиков промышленности и сельского хозяйства десять тысяч рублей. В большом зале, на столе, был истинный развал блюд: жареные поросята – ососки с хреном, коньяки, крабы, осетрина, построма в зелени, шампанское, фрукты… Хрусталь. Фаянс. Золотые подсвечники. Заграничные диваны… Ковры… тихая музыка.
Заздравные чаши подымало все начальство. Девчонки саженные вперемежку с мужчинами, повизгивали разгоряченные вином, целовали Сергея Ивановича. Выгибались, как кошки. Мини-юбки ничего не прикрывали, задирались выше ягодиц.
И это свернуло вечер.
Все разбрелись по комнатам. Иннокентий увел Анну в угловую, шепнул таинственно:
50 Раздевайся… Учти: мы тут не одни. Тут Ирка, наша машинистка… Она спит… Придется спать втроем на одной кровати… Благо она индийская… Ты не огорчайся… Все образуется, как говорил когда-то Лев Толстой…
… Вскоре Иннокентий «плавал» на Анне азартно, с дрожью.
51 Ты только на пол - шишечки, - просила Анна. – А то больно!
Но от одного прикосновения Анна забывала боль и сама надевалась как можно плотнее на одеревеневшую «палку».
Закончив, Иннокентий увидел в темноте две светлые тени: это Ирка, проснувшись, задрала ноги вверх, ожидая. Для Ирки такие вечера были не в новость. Иннокентий частенько оставлял ее в угловой комнате и приводил ночью еще одну женщину. Ирка очень часто участвовала в «группировке». Сейчас тонкие мягкие пальцы ее тянулись к Иннокентьевым яйцам. Иннокентий стукнул ее по руке, лежал молча. Анна уснула, Пришла очередь Ирки. Он обладал ею долго, будто позабыв о спящей Анне. И когда все назрело до безумия, девушка ахнула, изогнулась, подымая партнера вверх, затем уронила таз на постель и затряслась в диком лихорадочном ознобе: «Миленький, миленький! Лапушка моя!»
Под утро Иннокентий вновь «трахнул» Анну, а потом, когда уже рассветало, еще раз Ирку. И на этот раз Анна поняла все. Она, голая, выскочила в зал. И обезумела: Сергей Иванович, виновник всех «торжеств», полулежал на диване, раздвинув ноги, а маленькая семнадцатилетняя блондинка Наташка, взахлеб делала ему минет.
52 О- о- о- о- х! С заглотцем, с заглотцем! – стонал Сергей Иванович. – О- о- о- о- о- х- х!
Увидев Анну, он прошипел:
53 Чо тебе надо? Чо? Иди отсюда!
На кухне пили марочные румынские бутылки трое шоферов. Осушив фужер, один из них озабоченно уходил в маленькую комнатку-кладовку, к бабушке Агафье. Бабушка была пьяна, и шофера пропустили ее уже по два раза, но она требовала еще и еще. И шофера спорили:
54 Иди ты.
55 Нет. Иди ты.
56 Я что третий раз должен?
Анна присела в зале, в уголок и прикрыла глаза. Сергей Иванович продолжал свое:
57 О- о- о- о- о- х!
Анна видела, как тряся маленькими грудками, семнадцатилетняя Наташка рычала, заглатывая увесистый член Сергея Ивановича.
58 Господи! Господи! – говорила сама себе Анна… -Ублюдки… Кто их вырастил и на свет божий пустил… И я тоже тут? – этот вопрос окончательно выводил из равновесия. – Нечего мне лезть в эти «высшие духовные сферы»… Женщина должна уметь совсем немногое: рожать, готовить пищу, поддерживать в порядке свой домашний очаг… Все, что тут делается – это тоже надо уметь, это все естественно… Это было еще у неандертальцев!

Х Х Х

Иннокентия избрали первым секретарем обкома КПСС в октябре тысяча