Роман мой пишется неспешно, и между данной строкой и предшествующей прошло, эдак, с полгода.

 

„Писатель должен много писать, но не должен спешить.“ —  Антон Павлович Чехов Из письма О. Л. Книппер-Чеховой, 20 января 1902 г.
 

    Книжку про гусар я добыл и прочитал. Называется она «Повседневная жизнь русского гусара в царствование Александра Первого». Молодая гвардия 2000. Автор дама - Алла Бегунова. Написано суховато. Но написано, следовательно, гусарская идея будоражит дамское сердце через столетия. Чаадаев служил в лейб-гвардии Гусарском полку. В гусары не брали «задумчивых». Отсутствие же шести зубов с одной стороны не служило препятствием для службы, главное сохранившиеся передние зубы – скусывать патрон. В офицеры не производили «безобразных». Имеется в виду не безобразники, а уроды. Кавалерист-девица (мать двоих детей) была рябой. Ну  и т.д. Чаадаев отговаривал Пушкина идти в гусары. Наврал, говорил, всё Давыдов, никакого особенного пьянства и разврата и героических ратных будней, одна муштра. Да и гулять не на что было, крепостных в армейских частях имели единицы, на жалованье особенно не пошикуешь. Пиши, Сашок, лучше стишки.

 

AB OVO

         Итак, Пётр Яковлевич сначала пренеприятно удивился, а потом поразился идее простоты. Чтобы добыть пропитание и ежедневную порцию некоторого рода жидкостей от жилища Петра Яковлевича необходимо пройти метров двести по Речному переулку до первого непрезентабельного магазинчика. Можно пойти дальше и, вырвавшись на простор проспекта Ленина, посетить ряд солидных гастрономов, круглосуточников, ларьков с зеркальными стёклами и уличных лотков. Можно, только зачем, если вы не гурман и не алкоголик извращенец, тренирующий жировое перерождение печени коньяком Хеннеси или виски Белая лошадь. Подлинность вышеуказанных спиртосодержащих столь же вероятна, как и медовухи за полтинник пол-литра.

 

О просторе и проспекте.

    Речной переулок необычайно широк и просторен. Речной понятно, но почему он переулок – загадка топонимики. Ни одной из характеристик, положенных переулку по определению Речной не обладает. «Переулок» пересекает речку по капитальному автомобильному мосту и упирается в некое подобие деревенского просёлка, застроенного по одну сторону гнилыми муниципальными «строениями» и заросшего кустами по другую. Кусты жрут наглые козы, причём начинают с верхушки, встав  торчком на задние лапы и подозрительно оглядываясь. Выпасает коз этнографический дед, ломающий шапку перед каждым проезжающим автомобилем. Дед либо не заметил отмены крепостного права, либо имел случай убедиться в мощи автомобильного транспорта. Имеется в виду черепно-мозговая травма. Тяжело  должно быть пострадал селадон, даже периодически везомый домой внуком в пьяном виде на навозной тачке, заслыша гудение мотора, дёргает дед рукой в направлении макушки. Внук алкоголь не переносил и в результате докатился до нужды в пятистах рублях ежедневно на поддержание необходимой концентрации опиатов в кровеносном русле. Руководитель из деда никакой. Хворостину он почему-то стеснительно прячет за спину. Козы не уважают его пьяного и игнорируют трезвого. Ходят на выпас и вечером на дойку самостоятельно и даже вопреки его слабым попыткам вмешаться в процесс.

           Противоположный конец переулка заканчивается вытрезвителем. Вытрезвитель адреса не имеет, как место плохое, затерянное в пространстве и времени, зато окружён бревенчатым частоколом на манер каторжной тюрьмы или славянского поселения. Переулок обязан располагаться между улицами, а не соединять идею вытрезвления козлов в переносном смысле и природоохранную зону непуганых натуральных козлов. Кстати деревенский просёлок носит название Второй улицы красных конников. Излишне говорить, что нога красного кавалериста и коня его не ступала на неё никогда, как и на первую улицу красных конников, которой в городе вовсе и нет. Разнообразные оккупанты приходили и уходили, но как-то сами, без вмешательства красных кавалеристов. Зато есть кривейшая Прямая улица и прямые, как стрела, Кривая, Ломаная и Круглая и совсем уже загадочная Баррикадная. Пётр Яковлевич, не обладая задором первопроходца, бродить по городу не любил, кривые и ломаные забрасывали его каждый раз в новые, необжитые закоулки и медвежьи углы, а проверенный Речной каждый раз выводил к магазину и обратно. И пока Пётр Яковлевич идёт переулком к магазину, автор хотел бы вернуться к тезису невозможности изобретения ничего нового в этом подлунном мире вообще и в литературе в частности.

Человек, я бы даже сказал чиловик (поясню позднее), нарисовавший на шершавой пещерной стенке охряного аппетитного мамонта и нацарапавший неуверенной клинописью: бац-бац, ням-ням, вау! Исчерпал не только литературу, но и все репрезентативные искусства гамузом. Ибо далее неизбежно следуют: корнеплодовка, буги-вуги, заспивали, и, в зависимости от дозы корнеплодовки, фак-фак или опять же бац-бац. Ничего нового никто придумать не в состоянии. Это факт, а факты не признавал и призывал бороться с ними только философ Лев Шестов, да и тот оригинальничал, умствовал лукаво. Отдавая себе в этом отчёт, в чём же автор видит цели и задачи искусства и зачем пишет и пишет свой бесконечный роман (ны)? На хрена попу гармонь? В предисловии к своему последнему роману я at length коснусь этого вопроса. А то, чего ты сейчас не читаешь, мой дружок, это, как автор только что догадался, и есть предисловие к его последнему роману. А раз так, то да будет оно отчасти и критическим эссе и литературоведческим исследование моего творчества. Исследовать его существует несколько причин. Во-первых, оно (творчество) существует и это факт. Я таки маститый романист, дорогой нечитатель меня. Подчёркиваю – романист, а не графоман.

    Сам писатель определил жанр повести как своеобразные раздумья о судьбе человека в нынешнем мире о времени и смысле бытия.

 

 Литературная Россия 1967г. О повести В. Катаева Святой колодец.

        Романист я, потому что пишу романы, маститый, так как пишу их с отрочества второй век кряду, а не графоман, потому что читаю их сам. Не часто, но перечитываю. Вот Вальтер Скотт ни разу ни один из своих романов дважды не прочёл. Это я не к тому, что Вальтер графоман, упаси Боже. Никому я своими писаниями не надоедаю, даже интернету-блогу-самъиздату. Жену не смог заставить прочесть самый коротенький опус, а могла бы совесть поиметь, любимая. А я бы что-нибудь на потребу публике вставил про романтический фак гламурный, с потерей памяти. А вот и не вставлю, гордый я. Ну да. Из вышеизложенного следует, что деньги литературным трудом не зарабатываю. Гордый ты мой, никто и не даст. В итоге, совершенно бескорыстный писатель романов. Удивительный факт. Еду сейчас в трамвае, в пустом вагоне чудовищно ранним воскресным утром, пишу в коричневой книжечке с надписью АЛФАВИТ оранжевой шариковой ручкой «простоквашино», а в вагон на остановке входит девушка хорошенькая и ухоженная, в руках клетка огромная с не выспавшимся попугаем недовольным задрипанного негламурного вида. Будь я Улицкая, тут же вставил бы её в книжку и денежку срубил. Бодливой корове. А интересно, куда она в шесть утра в воскресенье на бальных шпильках с попугаем и сна ни в одном глазу, свежа как роза, а попугай сонный? То-то же, и мне интересно. Потому я и романист, а не алкоголик, что тоже, в профессиональном исполнении с чувством весьма почтенное время провождение.

  В пути по Речному переулку встречались Петру Яковлевичу разнообразные люди. Именно встречались, попутчиков не наблюдалось. Все пёрли встречь. Символично, однако. Встретился мужик с загорелой плешью в седом пухе, в серой китайской болоньевой курточке с бежевым треугольником лейбла на рукаве. Авторское отступление: хитрые китайцы не пишут нынче на товарах своего производства мэйд ин чайна, а скромно CPR. Что означает Китайская Народная Республика (англ). Никакого мошенства. При советах раз выглянул из окошка вагонного на пути в курортный Крым, а поперёк степного «вокзала» - полустанка наискось кумачовый плакат КПРС! Крутая Партия Революционных Саботажников! Ну, Махно, тачанки, анархия – мать порядка. А это оказывается Коммунистична партия радянского союза. Затейники эти хохлы, всё у них с вывертом, даже тогда. У мужика через плечо чёрная сумка с надписью ANCORD, из неё торчит кавказский нос зонтика. Брюки кримпленовые в серую зыбь.

 

          За первым повстречался второй мужичина. Чёрная сумка, поменьше через плечо. Куртка болотного цвета. Пух доминирует над намечающейся плешью. Третий и вовсе занятный. Плешь, пух, сумка – всё на месте, а в левой рученьке свежеошкуренная сучковатая дубина аршина полтора. И озирается через плечо. А дубина аж лоснится. Что-то не то с тобой мужичок. Вот свести тебя с девкой с попугаем. Птицу дубиной, девку в койку, роман в печать. Бабки, слава, тираж двести тысяч. Ну да. Продолжаем разговор. За мужиками шарит навстречу из магазина мальчонка с полиэтиленовым пакетом. Не сумки, ни куртки, но что-то подозрительное под взъерошенной шевелюрой, не загорелая ли скрывается прогалина?