Она была создана, чтобы петь о любви. Эта много страдавшая, хрупкая женщина обладала голосом невероятной силы и выразительности. «… Для меня она была больше чем певицей. Она была душой, зеркалом, живым отражением человеческого горя, отчаянным криком страдания, символом нашего одиночества и нашей печали. Как только она начинала петь, на сцене происходило чудо. Люди уже не видели этой маленькой славной женщины, одетой в черное, почти незначительной, их охватывало большое чувство, этот сильный, несравненный голос, который вас пронизывает, заставляет вас почувствовать всю нищету и отчаяние человечества. Эдит Пиаф была более чем замечательным мастером песни. Она была медиумом. Ее влияние было очень велико, но она была единственной, она была велика, потому что она познала страдание, и это страдание придавало ей искренность, страдание, которого не хватало ее последователям, взявшим от нее только ее внешнюю «маску»», – написал о ней французский поэт Жан Кокто, по странному совпадению умерший в один день с Эдит Пиаф. 19 декабря мы отмечаем 100-летие со дня рождения великой певицы.
В тот день – хмурый октябрьский полдень 1935 года – Эдит с подругой работали на углу улицы Труайон и авеню Мак-Магона. Бледная, непричесанная, с голыми икрами, в длинном, до лодыжек, раздувающемся пальто с продранными рукавами, будущая звезда пела куплеты Жана Ленуара: «Она родилась, как воробышек, Она прожила, как воробышек, Она и умрет, как воробышек!» Пока подруга обходила «почтенное общество», Эдит увидела, что к ней направился какой-то господин, похожий на знатного вельможу. Когда он остановился перед ней, она была поражена нежно-голубым цветом его глаз и немного печальной мягкостью взгляда. – Ты что, с ума сошла? – сказал он без всякого предисловия. – Так можно сорвать себе голос! Ты абсолютная дура!.. Должна же ты понять… Он был отлично выбрит, хорошо одет, очень мил, но все это не производило на нее никакого впечатления.
Как истинно парижская девчонка, Эдит реагировала на все быстро, за словом в карман не лезла и поэтому в ответ лишь пожала плечами: – Надо же мне что-то есть! – Конечно, детка… Только ты могла бы работать иначе. Почему бы с твоим голосом не петь в каком-либо кабаре? Она могла бы ему возразить, что в продранном свитере, в этой убогой юбчонке и туфлях не по размеру нечего рассчитывать на какой-либо ангажемент, но ограничилась лишь словами: – Потому что у меня нет контракта! И добавила насмешливо и дерзко: – Конечно, если бы вы могли мне его предложить… – А если бы я вздумал поймать тебя на слове? – Попробуйте!.. Увидите!.. Он иронически улыбнулся и сказал: – Хорошо, попробуем. Меня зовут Луи Лепле. Я хозяин кабаре «Джернис». Приходи туда в понедельник к четырем часам. Споешь все свои песенки, и… мы посмотрим, что с тобой можно сделать.
Так великая певица описала судьбоносную встречу с Луи Лепле, который открыл ее миру, в своей автобиографической книге. Именно Лепле и придумал для Эдит Гассион сценический псевдоним Пиаф, что на парижском арго означает «воробышек». В его кабаре ходил весь Париж. Успех был неожиданным, а карьера Эдит была обеспечена, когда затерянный в толпе ежевечерних посетителей модного кабаре знаменитый шансонье Морис Шевалье вдруг вскочил с криком: «Браво! У этой девчонки настоящее нутро!». И вдруг – внезапная смерть Луи Лепле при загадочных обстоятельствах…
Жизнь Эдит Пиаф – история восхождения с самого дна на вершину музыкального Олимпа, от унижений и презрения к всеобщему обожанию и поклонению. Она появилась на свет прямо на грязной парижской улице, где полицейские приняли роды у ее матери, бродячей актрисы Анетт Майяр, не успевшей добежать до больницы. Это произошло 19 декабря 1915 года. Недолго думая, молодая мать отдала девочку на воспитание своим родителям, а сама скрылась. Отец Эдит Луи Гассион вскоре после рождения ребенка отправился обратно на фронт, куда пошел добровольцем в самом начале Первой мировой войны. Условия, в которых жила маленькая Эдит, были ужасающими. Бабушке некогда было заниматься ребенком, и она часто наливала внучке в бутылочку вместо молока разбавленное вино, чтобы та ее не беспокоила. Тогда вернувшийся с фронта Луи отвез дочь к своей матери, служившей кухаркой в публичном доме.
Эдит пошла в школу, но родители других детей не хотели видеть рядом с ними девочку, жившую в публичном доме, и учеба для Эдит скоро закончилась. Они с отцом вернулись в Париж, где выступали на улицах – отец показывал акробатические трюки, а дочь пела. Она очень быстро стала самостоятельной – в четырнадцать лет ушла от отца и зажила своей жизнью, в которой было много случайных мужчин и дешевого вина. «Дом, в котором не висит мужская рубашка и не валяются где-нибудь мужские носки – это убивает», – говорила она сестре. В семнадцать Эдит родила дочь, но та вскоре заболела и умерла. Больше всего на свете певица боялась одиночества – того ужасного одиночества, которое охватывает тебя на рассвете или с наступлением ночи, когда спрашиваешь себя, в чем же смысл жизни и зачем ты живешь…
Если Луи Лепле открыл Эдит Пиаф, то знаменитостью ее сделал поэт Раймон Ассо, добившийся того, чтобы певица выступила в самом знаменитом мюзик-холле Парижа «АВС» на Больших бульварах. На следующий день после ее выступления газеты писали: «Вчера на сцене АВС во Франции родилась великая певица». «Раймон изменил меня. Он сделал из меня человека. Ему понадобилось три года, чтобы меня вылечить. Три года терпеливой нежности – чтобы заставить меня понять, что есть и другой мир, а не только тот – населенный проститутками и сутенерами… Три года – чтобы уничтожить отраву площади Пигаль, смягчить воспоминания моего детства, несчастного и порочного. Три года – чтобы научить меня верить в любовь, в счастье, в удачу, чтобы сделать из меня женщину и актрису вместо того феномена, чей голос ходили слушать так, как ходят на ярмарку глазеть на уродов. И этого замечательного человека я все-таки бросила, именно тогда, когда это было для него особенно тяжело», – вспоминала певица.
Великая Эдит очень часто влюблялась и столь же часто остывала. Ее неотступно преследовала одна и та же мечта: быть счастливой, быть любимой. «Любовь всегда от меня ускользала, – говорила она. – Я никогда не могла долго удержать в своих объятиях того, кого любила. Каждый раз, когда я начинала верить, что нашла того, кто будет для меня всем, все рушилось, и я оставалась одна. Может быть, потому, что я никогда не была, что называется, красивой женщиной? Я это знала, страдала от этого, и мне необходим был реванш! А может быть, потому, что я обладала не очень-то верным сердцем, или потому, что быстро разочаровывалась. Иногда достаточно было пустяка: маленькой лжи, грубого слова – и моя любовь мгновенно испарялась. Я переходила из одних рук в другие, надеясь найти в них чудо. Я всегда лихорадочно искала большую любовь, истинную»…
И она ее нашла. В жизни Пиаф случилась невероятная любовь с Марселем Серданом, чемпионом мира по боксу. Эдит не просто любила Марселя, она, по собственному признанию, обожала его, как бога, и готова была сделать для него все, что угодно. Они познакомились в 1947 году в Нью-Йорке – двое французов, без друзей, погибавшие от скуки. Марсель готовился к чемпионату, а Эдит была занята своими репетициями. Их представили друг другу на коктейле, и эта встреча перевернула всю жизнь Пиаф. Наверное, их любовь была слишком прекрасной, чтобы длиться долго. Она окончилась трагедией – Марсель Сердан погиб в авиакатастрофе.
«В этот вечер я пела в Нью-Йорке на сцене «Версаля», одного из самых роскошных кабаре, – вспоминала певица. – Я так жестоко страдала, что никогда не найду достаточно сильных слов, чтобы об этом рассказать. И тело, и душа мои были ранены насмерть. И все-таки я выдержала. Перед началом своего выступления я объявила: «Сегодня вечером я пою в память Марселя Сердана. Я буду петь для него». Может быть, это удержало меня от самоубийства?»
Страшная потеря погрузила Пиаф в пучину алкоголя и наркотиков. Она пустилась во все тяжкие и докатилась до самой глубины бездны. Четыре года она жила, как безумная, для нее не существовало ничего, кроме укола, который приносил лишь временное облегчение. Но все-таки у нее хватило мужества выстоять, продолжать выходить на сцену и пройти свой путь до конца.
Последние годы жизни певицы были скрашены еще одной большой любовью. Тео Сарапо, молодой грек, на двадцать лет моложе Пиаф, влюбился в нее без памяти и носил ее на руках. А она уже была совсем больная, почти лысая, высохшая… Эдит согласилась выйти замуж за Тео и чувствовала себя по-настоящему счастливой.
Проводить Эдит Пиаф в последний путь на кладбище Пер-Лашез собралось более сорока тысяч человек. Перед смертью великая певица признавалась: «Я вела ужасную жизнь, это правда. Но также – жизнь изумительную. Потому что, прежде всего, я любила ее – жизнь. И любила людей: моих возлюбленных, моих друзей, а также незнакомцев и незнакомок, составляющих мою публику, для которой я пела, часто превозмогая себя, для которой хотела умереть на сцене, допев свою последнюю песню»…
|
|
